Читать книгу: «Песнь Сорокопута. Ренессанс», страница 2

Иногда честность – лучшее оружие.

– Скэриэл никогда не доставал мне вис, сэр. – Я видел, как мистеру Эну нравится такое обращение.

– Допустим, – ухмыльнулся он. Ни капли он нам не верил. – Если я узнаю, что ты, – он указал на Скэриэла, – воруешь у меня наркотик, даже одну таблетку, я четвертую тебя вместе с твоим напарником.

– Конечно, – спокойно и вежливо отозвался Скэриэл. – Я вас не подведу.

– А теперь к делу. К северу от района Пяти улиц есть дом. – Мистер Эн поднял тонкий скоросшиватель. – Адрес и фотографии в этой папке. Там живёт семья Уинстона Бойла. Кто это?

– Прокурор в Запретных землях, – ответил Адам. – Этот полукровка посадил несколько наших парней.

– Верно. Сукин сын решил, что раз он был помощником в суде, а после его направили сюда из Центрального района и повысили до статуса прокурора, то он может очистить Запретные земли. У него неплохие связи в центре, и это единственное, чем Бойл может похвастаться, – усмехнулся мистер Эн. – Сам он здесь уже давно не живёт, только его престарелые родители остались. У его отца прибыльный магазин запчастей. Адам и, – мистер Эн пощёлкал пальцами, вспоминая имя напарника, – Кэмерон, обчистите его. Наличка, шины, зеркала, двигатель – унесите всё подчистую. Магазин и дом.

– Понятно, – кивнул Адам. – Сроки?

– Весь следующий месяц в вашем распоряжении. Джером займётся слежкой за родителями Бойла. Во сколько встают, завтракают, работают, во сколько срут и занимаются любовью, если старика ещё не коснулась импотенция. – Он посмотрел на меня. – Ты отвечаешь за наводку и время.

Я кивнул.

– Скэриэл, на тебе Уинстон Бойл, он работает и живёт в центре. Твоя задача – заразить его. Он должен сгореть от болезни за полгода, не больше.

– Понял.

– У вас у всех одна задача – разрушить жизнь Бойла. Если что-то выйдет из-под контроля, то я вас четверых задушу собственными руками, это ясно?

Раздались недружные «да», «ясно», «понятно». Я промолчал.

– А теперь проваливайте. – Мистер Эн швырнул папку Адаму. – Скэриэл, останься.

Я вышел вслед за Адамом и Кэмероном и торопливо направился к лестнице. Скэриэл предупреждал, чтобы, если босс его оставит, я не задерживался, а шёл сразу к Эдварду. Он ждал нас на парковке неподалёку. Я прибавил шагу, надеясь оторваться от Адама. Тот переговаривался с напарником в коридоре.

С силой толкнув тяжёлую дверь, я вышел из здания и с облегчением вдохнул свежий воздух. Ещё никогда я не был так рад оказаться на улице в Запретных землях. Сделав пару глубоких вдохов, я устремился к наземной многоуровневой парковке.

Впервые я получил задание от самого мистера Эну. Слежка – что может быть проще? Я не думал, что он вообще что-то мне доверит, ведь я новичок, так ещё и низший.

Осматриваясь, я вошёл на парковку. Неспешно обойдя первый этаж, я направился к лифту: Эдвард ждал нас на втором этаже. Кнопку я нажать не успел: у лифта кто-то толкнул меня – с такой силой, что отшвырнул к грязной стене.

– Привет, Джером, – проговорил за моей спиной Адам.

Я хотел было послать его на хрен, но он схватил меня за волосы и грубо приложил лицом о бетон. У меня чуть искры из глаз не посыпались. Казалось, он проломил мне левую часть лица, а от скулы и носа вообще ничего не осталось. Я попытался вывернуться, но Адам навалился всем телом, прижимая меня к стене.

– Скажешь своему дружку, что если он ещё раз будет наезжать на меня перед боссом, то я ему хер отрежу, понял?

Я начал брыкаться, мне даже удалось высвободить руку и заехать ему локтем. Адам издал смешок и снова мощно приложил меня об стену, как тряпичную игрушку.

– Ты понял? – грозно повторил он.

Кажется, я зарычал. Что он от меня хотел? Как я мог ответить, когда он буквально вдалбливал меня в бетонную шершавую поверхность. Я не мог даже открыть левый глаз от боли. Шипел, вырывался, выл, пытался освободиться. Он рассмеялся.

– Будешь хорошим мальчиком, и я тебя не трону, – проговорил Адам и, резко подавшись навстречу, вдруг лизнул меня в правую щёку.

Я снова взревел, принялся вырываться с удвоенной силой. Как хотелось вмазать ему пару-тройку раз! Адам оттолкнул меня в сторону. Не удержавшись, я полетел на пыльный бетонный пол. Ладони кровоточили, и я сразу вспомнил, как в пять лет отец учил меня кататься на велосипеде. Я упал, разодрав коленки и ладони. После этого отец купил наколенники и перчатки. Почему он не купил их раньше, я не знал. Это первое, о чём я подумал, оказавшись на полу. Адам скрылся так же тихо, как и появился.

На втором этаже я нашёл машину Эдварда. Он присвистнул при виде меня.

– Мистер Эн? – обеспокоенно спросил он, доставая влажные салфетки.

Я помотал головой, сгорая от стыда. Никому не расскажу, что Адам впечатал меня в стену, да ещё и облизал мне щёку. Просто стычка, какие часто происходят в Запретных землях. Я посмотрел на своё лицо в зеркало заднего вида и скривился. Лоб, скула, нос и губы в ссадинах. Больше всего досталось скуле. Выглядел я паршиво: словно участвовал в уличных боях, хотя на деле меня поимел только один ублюдок.

Эдвард осторожно протёр моё лицо, затем ладони, сетуя на то, что Скэриэл опять связался чёрт знает с кем. В это время я злился только на свою беспомощность.

– Кто тебя так? – не отставал Эдвард. – Это из-за Скэриэла?

– Да неважно, – буркнул я.

– Тебя кто-то отметелил, и это неважно?

– Да.

Он устало выдохнул:

– Хочу рассказать тебе одну историю.

Я промолчал. Честно говоря, мне было всё равно – так я вымотался.

– В молодости после учёбы, чтобы подзаработать, я какое-то время работал надзирателем в тюрьме для низших. Продержался два года и насмотрелся… разного. Там много жёстких правил, и если их придерживаться, то всё будет под контролем, а если нет, то кто-нибудь может затащить тебя в душ, отыметь и зарезать. Я долгое время работал в блоке для тех, кто сидел за нетяжкие преступления. Но однажды меня перевели к головорезам. И дали мне напарника, наивный был парень, добрый.

Я с сомнением посмотрел на Эдварда. Мы особо не разговаривали по душам. Большая часть его биографии была для меня покрыта мраком.

– И вот один заключённый вдруг начал всё чаще заговаривать с моим напарником. А он от скуки отвечал, хотя я запрещал: тюремный устав эти контакты нарушают. Но стоило мне куда-то отойти, как парень начинал болтать. Рассказывал этому головорезу, как скучает по семье, по дому. Они оказались из одного района, даже жили где-то рядом. Земляки. Ты думаешь, они стали друзьями?

Я помотал головой.

– Собрав нужную информацию, головорез стал угрожать парню, что, выйдя на свободу, перережет всю его семью, ведь он теперь знает его адрес. А чтобы этого не произошло, требовал открыть ночью камеру, помочь с побегом.

– И что сделал твой напарник? – Я невольно вздрогнул.

– Он запаниковал, впал в отчаяние, и я его не виню. Однажды ночью он застрелил заключённого и застрелился сам. В его кармане была записка, где он объяснил, почему всё это произошло.

Эдвард замолчал, да и я ничего не говорил. Помедлив, он вкрадчиво произнёс:

– Этот парнишка иногда тебя напоминает. А головорез – Скэриэла. Если ему будет нужно, он использует любую информацию против тебя. Будь начеку. Защищай себя.

– Я думал, что ты хорошо к нему относишься, – задумчиво проговорил я, на что Эдвард хмыкнул.

Мне всегда казалось, что они одного поля ягоды. Это я в их компании был белой вороной, сам толком не понимал, почему Скэриэл взял меня к себе. Парнишка в истории был совсем идиотом, раз повёлся на россказни головореза. Я не настолько глуп. И я знаю, что со Скэриэлом всегда надо быть начеку.

Эдвард похлопал себя по карманам, потянулся к бардачку и вытащил пачку сигарет. Неспешно закурил и добавил:

– Я благодарен ему за то, что он вытащил мою задницу из долговой ямы, но я не хочу в один прекрасный день застрелить его из-за того, что он меня шантажирует.

3

В один из дней, когда моё моральное состояние оставляло желать лучшего, я лежал на кровати, пялился в потолок и занимался тем, что умеют все подростки, – бездарно тратил время. Слова Оливера о том, что Оливия в меня влюблена, выбили меня из колеи. Всё чаще я стал проваливаться в свои мысли, теряя связь с реальностью.

Пару часов назад я играл в мяч на заднем дворе. Его как-то оставил Скэр, а потом щедро разрешил забрать себе. Мяч, не больше теннисного, удобно умещался в ладони и изредка помогал мне отвлечься от тяжёлых раздумий. Я кидал его в стену, и он охотно возвращался ко мне. Скэриэл любил приносить всякие такие безделушки: самодельные рогатки, кубик Рубика, слаймы, йо-йо – всё, что было популярно у детей-полукровок, но прошло мимо чистокровных. Как-то мы пристроились у окна и стреляли из рогатки по деревьям, пока один из маленьких камушков не попал в припаркованную машину Гедеона. Брат спешил, поэтому ринулся в дом, оставив её снаружи, а не заехал в гараж, как обычно. После моего неудачного броска на капоте осталась безобразная царапина. Мы со Скэром спрятались, боясь, что Гедеон узнает и придёт в ярость.

Я так увлёкся этим воспоминанием, что вздрогнул, услышав звук разбитого стекла. Последний мой бросок вышел неудачным: не рассчитав силы, я попал мячом прямо в окно гостиной! Звон был настолько громкий, что из верхнего окна высунулась белокурая головка Габриэллы. Сестра удивлённо посмотрела на меня и молниеносно скрылась. Я был уверен, что она со всех ног несётся ко мне, желая вблизи рассмотреть последствия забавы. По ту сторону разбитого окна возникло испуганное лицо Сильвии.

– Господин Готье, вы в порядке?

Я промолчал, рассматривая стекло под ногами. Носком ботинка с хрустом наступил на осколок – раздался треск. Конечно, я был не в порядке. Что хуже всего – я даже не чувствовал вины. Это меня удивило. Прежний я бы тут же бросился извиняться, а получив нагоняй, безропотно отправился в свою комнату.

– Господин Готье? – Сильвия всматривалась в моё лицо в ожидании ответа.

Может, она боялась, что я поранился, но ничего такого не было. Я пожал плечами и направился к входной двери. В холле со мной столкнулась Габи.

– Ты разбил окно? Разбил? А как разбил? – заверещала она.

– Ага, – равнодушно бросил я, шагая к лестнице.

Она выбежала из дома, и вскоре до меня донёсся голос Сильвии из гостиной: «Госпожа Габриэлла, пожалуйста, не подходите близко! Это опасно».

Забрав мяч, я оставил его на столе и улёгся на кровать. Повернув голову, наблюдал за тем, как подарок Скэриэла безмятежно нежится в лучах солнца. В противовес тому, какой сегодня выдался погожий денёк, у меня на душе скребли кошки.

На том же столе находилась огромная клетка с Килли. Канарейка, подаренная отцом… Уильямом Хитклифом… и так бессовестно брошенная мной. Я испытывал чувство вины перед птицей, осознавая, как мало уделял ей внимания. Гедеон кормил Килли, выпускал полетать. Об этом мне сообщила по секрету Габриэлла. В отличие от меня, Гедеон – хороший хозяин и бережно относится к питомцам. Рыбки, доставшиеся от мамы, славно устроились в его комнате. Боюсь представить, что было бы, окажись они у меня. Теперь Гедеон взял на себя заботу и о Килли. Я вспомнил, как мама мечтала назвать канарейку этим именем. Килли. Киллиан. Специально ли она выбрала имя принца?

Не стучась, в своей обычной манере в комнату ворвалась Габриэлла. Она выглядела такой счастливой, что мне аж тошно стало.

– У меня сюрприз! Идём покажу! – Она вся сияла, как начищенная монета.

– Не сейчас, – не двигаясь, лениво отозвался я.

– Сейчас! Тебе понравится. – Сестра схватила меня за руку и потянула. Я не сдвинулся с места. Она так и сяк крутила мою руку, тянула, пыхтела, но я продолжал лежать.

– Готье-е-е, – Габриэлла принялась канючить, – ну пойдём…

Я тяжко вздохнул. И тут она меня ущипнула, да не раз и не два. У меня вырвался предательский вскрик, и я ошарашенно уставился на неё, потирая покрасневшую кожу. Пришлось проследовать в её комнату, а то, уверен, она бы не оставила на мне живого места. Габриэлла порой была такой же упёртой, как и Гедеон.

На пороге я так и застыл. Скэриэл сидел по-турецки, пытаясь уместиться за маленьким столиком, и размахивал руками. Улыбка не сходила с его лица.

– Я сделала ему маникюр! – торжественно объявила Габриэлла, хлопая в ладоши. Она ринулась к Скэру, схватила его за ладонь и показала мне коряво накрашенные чёрным лаком ногти.

– Спасибо за прекрасный сервис, – рассмеялся Скэриэл. – Цвет зашибенный.

– Высохли, – довольно заключила Габи, рассматривая его ногти.

Я поднял руку и показал им большой палец. Не было желания что-либо говорить. Я хотел вернуться к себе и продолжить пялиться в потолок. Хотел, чтобы меня просто оставили в покое. Давно я не испытывал такого упадка сил, как сегодня.

– Можно я тебе тоже накрашу? У меня все цвета есть. Чёрный, белый, красный. Зелёный хочешь? – Габриэлла уселась за столик и принялась хвастаться коллекцией лаков. – Готье, какого цвета хочешь?

– Моргни, если она тебя перед этим пытала, – сказал я Скэриэлу.

– Да нет, было весело. Я сразу согласился. – Он потянулся к открытой коробке с конфетами и закинул одну в рот. – У неё есть жидкость для снятия лака. Так какой тебе цвет?

– Никакой. – Я завалился на кровать Габриэллы лицом вниз.

– Фу, горький шоколад, – пожаловался Скэриэл. – Биби, можешь воды принести?

– Я буду красить ногти Готье, – надулась Габриэлла.

– Не будешь. – Я повернул голову в её сторону.

– Ну пожалуйста-а! – начала упрашивать она.

– Нет, Габи! – отрезал я. Сестра изумлённо округлила глаза и затихла.

– Да ладно тебе, Готи, – Скэриэл попытался разрядить обстановку, – ты через десять минут всё сотрёшь.

– Кто-нибудь в этом доме понимает слово «нет»? – Я не мог понять причину охватившего меня гнева, но сдержаться не получилось.

Скэриэл замолчал и серьёзно посмотрел на меня. Я отвернулся, но чувствовал, как он прожигает меня взглядом.

– Что-то случилось?

– Он разбил окно в гостиной, – мигом нашла что ответить Габриэлла. Голос её звучал осуждающе. Видимо, она обиделась на меня за отказ от маникюра.

– Биби, принеси мне, пожалуйста, стакан воды, а потом мы с тобой поиграем во что-нибудь, – дружелюбно предложил Скэриэл.

– Во что?

– Может, в парикмахера? Вон у тебя набор детский есть.

– Да! – радостно отозвалась Габриэлла и подскочила. – Только воды? У нас ещё остался пирог. Фанни приготовила сегодня утром.

– С чем он? – заинтересовался Скэр. – А он вкусный?

– Да, очень. – Габи уже стояла в дверях. – С яблоками. Очень вкусный. Я два кусочка съела.

– Ну, раз с яблоками, так ещё и два кусо-очка, – задумчиво протянул Скэриэл, – тогда неси. Только помни, никому нельзя говорить, что я здесь, а то не сможем поиграть.

– Я знаю, – ответила Габи и добавила шёпотом: – Это наш секрет.

– Секрет, – шепнул таким же заговорщицким тоном Скэр.

Хотел бы я знать, сколько у неё было этих секретов в восемь лет. Габриэлла вышла и прикрыла за собой дверь – тихо, совсем не так, как десятью минутами ранее, когда чуть ли не с ноги вломилась ко мне.

– Что случилось? – встревоженно повторил Скэриэл.

«Ты не поймёшь», – хотелось ответить мне. Как ему объяснить, что в последние дни моя жизнь катится под откос? Семья не настоящая, а настоящая мертва. Я наследный принц, но с какой целью меня забрали? Как относиться к отцу… к Уильяму Хитлифу? Спас он меня или хочет использовать в интригах? Да ещё Оливия… Мне было стыдно признаться самому себе, но даже теперь я продолжал думать о ней. Возможно, она питает ко мне совсем не дружеские чувства? Узнай я это раньше, прыгал бы от счастья, но сейчас лишь ещё больше запутывался. А если… Оливер решил надо мной подшутить? Тогда, признавшись Оливии, я выставил бы себя на посмешище.

Раз за разом я путался с тем, как называть моего ненастоящего отца. Остаётся ли он мне отцом или нет, учитывая, что я не знаю его целей? Империя Бёрко, восстание, убийство правящей семьи, новый строй, во главе – Совет старейшин. Кто я в этой шахматной партии? Очередная пешка на пути к власти? Что мне делать?

Скэриэл был мне очень дорог, и мы никогда ничего не скрывали друг от друга, но сейчас я твёрдо решил сохранить тайну. Если мою семью убили полукровки и низшие, то меньше всего мне хотелось делиться этим со Скэриэлом. Он был полукровкой, а Джером – низшим. Как бы мы не оказались по разные стороны баррикад. С каждым днём этот страх во мне рос.

– Ничего, просто тяжелый день, и я устал. – Я поднялся и посмотрел на него. – Кстати… ты обещал мне экскурсию по Запретным землям.

Скэриэл кивнул, но его взгляд оставался настороженным.

– Я думал, ты забыл или отказался от идеи.

– Когда мы сможем это устроить?

Мне хотелось лично увидеть, как живут низшие, что могло сподвигнуть их на восстание, за что они возненавидели императора Бёрко и решились его убить.

Он пожал плечами:

– Когда твоего отца не будет дома. Прогуливать лицей тебе нельзя.

– Нельзя, – согласился я. – У меня по средам короткий день. Я что-нибудь придумаю, например что пойду гулять с Оливером…

– Да, можно, если Оливер поддержит твоё алиби.

За дверью раздался голос Габриэллы:

– Откройте дверь! У меня руки заняты!

Скэриэл направился к двери.

– Если она будет так кричать, то ваш секрет быстро станет достоянием общественности, – усмехнулся я.

– Пароль? – игриво спросил Скэр у Габриэллы.

– Пароль? – переспросила она и затихла.

– Я ночью приду к тебе, – шепнул он, обращаясь снова ко мне. – Хорошо?

Раньше он этого не спрашивал. Я кивнул.

– Что кошки говорят? – хихикая, спросил Скэриэл у Габи.

– Мяу-мяу? – весело ответила она за дверью.

– Правильно! – И он открыл дверь.

Хоть бы Габриэлла забыла о том, что хотела накрасить мне ногти.

Около десяти вечера, когда я лёжа читал Керуака и готов был вот-вот заснуть – нет, дело вовсе не в Керуаке, – в дверь постучались.

– Господин Готье, – тихо позвала Лора. – К вам пришёл мистер Брум.

– Оливер? – недоумённо спросил я.

– Да, верно.

– Пригласи его, пожалуйста, в мою комнату.

– Возможно, вам лучше самому спуститься, – нерешительно произнесла она из-за двери.

Встревоженный, я поднялся и открыл ей.

– Что с ним?

– Он не очень хорошо держится на ногах.

Я спустился первым, Лора тихо семенила за мной. На диване в гостиной, уткнувшись в подушки, полулежал Оливер – весь какой-то лохматый и помятый. Он лениво приподнял голову и радостно произнёс:

– Готье, друг мой! Давно мы с тобой не виделись.

Виделись недавно в библиотеке. Так, похоже, он сейчас был пьян. Я повернулся и требовательно спросил у Лоры:

– Кто дома?

– Госпожа Габриэлла принимает ванну. Ей помогает Сильвия. Господин Уильям ещё не вернулся со службы. Господин Гедеон приходил два часа назад и снова уехал.

– Кто его видел? – Я незаметно указал на Оливера, сражающегося с диванной подушкой: он пытался встать, но терпел поражение за поражением.

– Садовник, я и Фанни.

– Прикажи всем молчать. Ни слова Гедеону и отцу.

Лора закусила губу, явно желая что-то сказать, но промолчала.

– Что? – нетерпеливо спросил я.

Оливер наконец сел прямо и принялся рассматривать попавшую под руку книгу.

– Кевина выгнали за то, что он попросил прислугу не говорить…

– Ладно, понял, – перебил я, – сам расскажу отцу. Ступай и принеси, пожалуйста, воды в мою комнату.

Лора кивнула и бесшумно удалилась, оставляя нас наедине.

– Готье, – весело проговорил Оливер, когда я закинул его руку себе на плечо, – я хотел пробраться к тебе в комнату через окно, но не дошёл! У тебя грубый садовник.

– Джейкоб не дал тебе свернуть шею, – пропыхтел я, медленно таща его по лестнице. – Выдам ему премию.

Я боялся, что отец вернётся и застанет Оливера в таком состоянии. Лучше было как можно скорее увести его в мою комнату. Но на попытки преодолеть лестничные пролёты мы потратили добрые пять минут. Оливер доблестно воевал с каждой непокорной ступенькой, попутно рассказывая о том, как он час пытался заказать такси до моего дома.

– Чёртовы таксисты, – не унимался он, – они все думают, что я заблюю им салон.

– Или откинешь копыта по дороге, – усмехнулся я.

– В точку. Я правда сегодня перепил. Обычно алкоголь меня не берёт. Я свою меру знаю…

Мы вошли в комнату, и я скинул его на кровать. Не знаю, сколько он весил, но плечо болезненно тянуло. В дверь постучали; я открыл и забрал поднос у Лоры.

– Передай Сильвии, что ко мне пришёл одноклассник. Пожалуйста, не мешайте нам.

Закрыв за ней дверь, я подошёл и протянул стакан с водой Оливеру. Он с благодарностью принял и начал жадно пить.

– Расскажешь, что произошло? – осторожно спросил я.

– Хороший ты друг. – Он опустошил стакан и вернул мне, усаживаясь на кровати. – Ничего, просто я веселюсь.

– Один веселился? – хмыкнул я. – Или в компании?

– Мне и одному хорошо, – улыбнулся он. – Вот тебя увидел, и ещё лучше стало.

– Приятно слышать, – улыбнулся я в ответ.

Наступила тишина. Я посмотрел на часы.

– Хочешь остаться у меня с ночёвкой? Скоро Скэриэл обещал забежать.

– Нет, нет, я просто… – Оливер запнулся, уставившись куда-то в сторону. – Поговорить с тобой хотел. Мне больше некуда идти.

– А Оливия?

– О нет, она опять разозлится. – Он поморщился и тут же начал вдруг подниматься, бормоча: – Ладно, забудь. Кажется, это была глупая идея. Прости.

Оливер торопливо встал и, пошатываясь, направился к двери.

– Куда ты? – Я схватил его за плечо.

– Сейчас понял, что зря пришёл и только доставил тебе неприятности. – Глаза он всё так же отводил.

– У тебя проблемы? – допытывался я. – Нужна помощь?

Про себя я подумал, что вот только чужих-то проблем мне сейчас и не хватало.

– Не знаю. Не уверен. Я… кажется, совершил глупость. – Он испуганно посмотрел на меня, как будто лишь сейчас осознал всю серьёзность происходящего.

– Ага, – понимающе отозвался я, хотя ни черта не понимал. – И?

– Я попал в неловкую ситуацию и теперь не знаю, как быть, – решившись, выпалил он. – Правда, это… личное. Связано с человеком, которого ты знаешь.

Я решил, что понял, о чём речь, и не прикусил вовремя язык:

– Случайно не со Скэром?

– С кем? – Он ошеломленно глянул на меня, но быстро осмыслил вопрос. – А… Он тебе рассказал про мою истерику? Конечно, рассказал. Вы же всё время вместе.

Мне стало неловко. Что я за бестактный сухарь, зачем об этом вспомнил? Да и Скэриэлу стоило оставить при себе историю про пьяные откровения в ванной комнате, как и самодовольные рассуждения о том, какие мы, чистокровные, неженки.

– Нет, дело не в Скэриэле. – Оливер выглядел очень смущённым, таким я его почти никогда не видел: он понурился, даже слегка покраснел. – Там я вообще не знаю, что на меня нашло. Просто я был не в духе, задел вас дурацкими вопросами на тему, встречаетесь ли вы, потом поссорился с Оливией… И когда мы со Скэриэлом остались наедине, я ему наговорил всякого. А он, хотя не обязан был, меня обнял, успокоил… – Оливер продолжал всё сумбурнее. – Всё так навалилось в тот день… в общем, ему-то я благодарен.

– Так что случилось теперь? – Я решился вернуть его к более насущной теме. – Какая-то нехорошая история?

Он глубоко вздохнул, будто собрался нырять:

– Ты никому не скажешь? Обещай.

– Никому.

– И даже Скэриэлу, – быстро добавил Оливер.

– Слушай, ты можешь не рассказывать, – поспешил уверить я. – Если не хочешь, я не заставляю. Так даже будет лучше.

– Нет. Прости. Я просто нервничаю. – Помедлив, Оливер добавил: – Это… это связано с Бернардом.

Похоже, я опять оказался не прав насчет того, кто и с кем может внезапно найти общий язык. Неспроста он выпрашивал номер Бернарда так настойчиво. Но в голове это пока укладывалось плохо.

– Ого, – выдохнул я. – Вы общаетесь? А… э-э… насколько близко?

– Я думал, что очень. Мне он безумно нравился… оказалось, что зря, – мрачно рассмеялся Оливер. – А знаешь, что самое паршивое? Он меня использовал.

Оливер то нервно хихикал, то замолкал и пусто смотрел в сторону. Его иногда штормило: вот он уверенно стоит на ногах, и я отпускаю его плечо, а вот ему уже приходится хвататься за шкаф или стену, чтобы не рухнуть на пол. Он, такой спокойный обычно, теперь никак не мог собраться. А я лишь в недоумении смотрел на него.

– Он обдурил меня. – Оливер пригладил волосы, усаживаясь обратно на кровать. – Я всегда считал себя сообразительным, но тут повёлся, как последний дурак. Представляешь? Идиот. – Он засмеялся, но выглядел так, словно сейчас разревётся.

– Что он сделал?

Оливер опустил глаза, помолчал, затем медленно произнёс:

– Бернард меня шантажирует.