Читать книгу: «Вирфы», страница 17

– Лиса моя! – сразу схватил маску Рафур и улыбнулся. – Вот уж не думал, что смогу осуществить давнюю мечту. Я в энихирской библиотеке часто брал книги про зверей, чтобы хоть во сне побыть лисой.

– А мне оборотень?! – вздрогнул Клаурис.

– Он придаст тебе решимости. А от лисы для тебя проку не будет. Вирфы сражаются всяко лучше лисиц. А вот большой и сильный оборотень врагов может покалечить гораздо больше.

– Я слышал о ваших волшебных книгах, – поделился Нотлор. – Хотелось бы почитать и увидеть волшебные сны.

– Мы будем привозить вам, когда победим, – улыбнулся Клаурис. – Будем друзьями? Или нам второй раз сюда не пройти?

– Ну конечно, будем друзьями! – растаяли хийти. – Ждём вас в гости в любое время!

– А вы к нам? – поинтересовался Рафур.

– Нет, – вздохнул старший из Книгочеев. – Мы не можем. Только вы к нам.

– Даже на имриге не можете?

– Даже на имриге. В климате Гальдрахейма хийти не выживают.

– Так летом прилетайте! – предложил Клаурис.

– Увы. Вашим глазам не видно, но Льосгард пронизан незримым светом, питающим наши души. Границу кровавой реки мы пересекать не можем. За ней обрывается свет.

– Погодите-ка, – задумался Рафур, – в легенде о масках говорится о людях. В Льосгарде живут люди? Или эти маски из Гальдрахейма?

– Эти маски из вашего мира. В Льосгарде люди не живут.

– Значит, переправлять между нашими мирами можно любую вещь? Раз вы так легко согласились на энихирские книги.

– Можно вещи, можно цветы, можете даже взять частичку нашего света в баночке. Просто хийти не смогут дышать вашим воздухом.

– А льосгардский ветер может дуть в Гальдрахейме?

– Не понимаю тебя, Рафур, – удивился Риш. – Что ты имеешь ввиду? Если ты о детях ветров, то я не знаю, честно говоря. Такой необходимости никогда не возникало. И вам лучше поговорить с ними. Но в бою они абсолютно не годны.

– Но пригодиться могут. Хорошо, мы поговорим с ним сами. Лучше скажите, как эти маски снимаются.

– Ах да! – стукнул себя по лбу Риш. – Мы же вам не сказали. Если б вы надели и не знали, как снять… Вот была бы потеха!

Хийти звонко рассмеялись. Нотлор явил вирфам максимально торжественное выражение лица и важно произнёс:

– Рангу Хелу! Это заклинание. Скажите его про себя – и мгновение спустя обнаружите себя в прежнем обличии с маской в руке.

– Легко запомнить, – сказал Рафур. – Знакомого юрлуга зовут Рангу. Он у них, кажется, единственный адекватный. Хочу попробовать! Можно?

– В нашем доме добрым гостям можно всё! – улыбнулся Риш.

Вирфийский вожак немедленно приложил маску к лицу и сию секунду обернулся красивым пушистым лисом с зелёным полозом, обвитым вокруг рыжей лапки. Счастливый, он бегал и прыгал по комнате, наслаждаясь ощущением каждой лапы, махал роскошным хвостом и дивился новым ощущениям.

– Красавец какой! – восторгался Клаурис.

Лис ловко запрыгнул на диван и радостно лизнул Клауриса в нос, а тот потрепал его по пушистой шкурке.

Обернувшись вирфом, Рафур бросился обнимать хийти и благодарить за столь щедрый дар. Он делился впечатлениями, размахивая руками и тяжело дыша.

– Пусть будет у тебя! – протянул он лисью маску Клаурису.

– Зачем это? – не понял парень. – Сам же сказал: лисы в бою с вирфами не сравнятся.

– Зато лисы маленькие и ловкие. Вдруг придётся прятаться. Ни один враг не догадается. Тем более в лесу. Это может спасти тебе жизнь. Хоть целый месяц по лесу броди, вынюхивай и разузнавай. Прекрасная шпионская маскировка!

– Очень хорошая идея, – одобрил Нотлор, – но спешу предупредить: нужна крайняя осторожность! Маски имеют свойство прирастать к тем, кто их носит. Сутки в своём сознании выдержать легко, а вот больше – это уже вопрос. Чем дольше носишь маску, тем сильнее вживаешься в образ. Будешь носить её слишком долго – забудешь, кто ты. Станешь настоящим лисом, найдёшь себе лисичку, заведёшь потомство, очень скоро состаришься и умрёшь. По всей видимости, именно поэтому пропали все остальные маски. Контролируйте себя всегда и старайтесь не носить маски слишком долго. Иначе потеряете самих себя. Помните – постоянная бдительность!

– Оборотня примерить не желаешь? – предложил Раф Клаурису.

– О, нет, что ты! Я боюсь!

– Ты должен понимать, с чем столкнёшься, а это здорово поможет.

Книгочеи так же принялись упрашивать юного вирфа примерить маску, и тот сдался. Ему показалось, будто маска, едва успев коснуться кожи, впилась в его лицо, словно врастая в него. Кровь внутри забурлила, тело задрожало, густая шерсть на голове коснулась потолка, обронив два нежных сиреневых лепестка розы. Оборотень метался по дому, размахивая лапами. Рафур и хийти были уверены, что он дивится новообретённой силе, но вскоре поняли, что это паника. Эмоции от пребывания в теле неведомого зверя так захлестнули Клауриса, что он забыл заклинание, возвращающее прежний вид. Рафур забеспокоился.

– Рангу хелу! – напомнил он. – Возвращайся к нам.

Клаурис, завидя на плечах серебряные косички, вздохнул с облегчением и спрятал маску в сумку. В обличии оборотня находиться было невыносимо для Клауриса прежде всего потому, что он почувствовал лютую злобу и желание убивать. Это было угнетающим и неприятным чувством, совершенно ему чуждым.

Приняв магические подарки от Книгочеев и поговорив с ветерками, вирфы отправились назад в Гальдрахейм. Дабы уважить Риша и Нотлора, Клаурис надел подаренный плащ, который показался ему жутко неудобным, ведь накинуть его на плечи было нельзя – мешали крылья, и потому плащ просто висел за спиной и держался на мальчике лишь благодаря завязкам на шее, но имриг попросил его не снимать.

– Может всё-таки порезать его и вставить шнуровку? – размышлял вслух мальчик. – Чтобы крылья проходили. А то мотается за спиной просто так.

Красные маки продолжали восхищать необыкновенной красотой вирфов, даже несмотря на то, что они узнали ужасающую правду об истории возникновения кровавой реки.

– Я не хочу быть воином, – признался Клаурис, устало облокотившись щекой о спину Рафура и накручивая на пальцы серебряные пряди гривы волшебного коня. – Я хочу творить прекрасное. Я даже и подумать не мог, что моя судьба – драться и убивать.

Рафура умиляло стремление брата к миру и красоте. Он улыбнулся и тихо спросил:

– Судьба? А что такое судьба? Всего лишь путь, который тебе предначертан. Но ведь никто не запрещает тебе с него сойти и пойти по другому маршруту.

Клаурис блаженно улыбнулся, закрыв глаза. Внезапно он почувствовал, как на щёку упала тяжёлая капля. Дождь полился с абсолютно чистого голубого неба, на котором не было ни тучки.

– Что за чудеса? – поразился Рафур. – Ты говорил, что дождь здесь идёт из пурпурных облаков, – припомнил он имригу.

– Да, но не над кровавой рекой, – грустно ответил конь. – Здесь небесам не нужно ждать пурпурную тучку, чтобы плакать над кровью хийти.

В Льосгарде царило вечное лето, потому температура дождевой воды явилась для вирфов неожиданностью – она была ледяной, как вода подо льдом Фрадграса в самую лютую зиму.

– Накинь капюшон, —попросил Раф Клауриса. – Не хватало ещё простудиться.

Клаурис послушно укрыл голову капюшоном.

– Наконец-то! – услышал вдруг Клаурис молодой мужской голос. – Теперь я тебе всё выскажу! Порезать он меня хотел! Обнаглели совсем!

Клаурис вскрикнул от ужаса и свалился с коня.

– Что случилось? – встревожился Рафур.

– Он разговаривает! – завопил Клаурис.

– Кто разговаривает?

– Ты что, ничего не слышишь?

– Нет!

– Меня может слышать только тот, кто надевает капюшон, – поведал плащ.

– Удивительно! – поразился Клаурис. – Заколдовать тряпку так, чтобы она вещала!

– Я живой, придурок! – обиделся плащ. – За словами следи!

– Ой, прости! У тебя что же, и имя есть?

– Меня зовут Януэ.

– Забавное имя! Януэ?

– Да! И с выражением! Ударение чётче! Януээээ!

– Ээээ, – повторил Клаурис.

Рафур следил за братом с выражением искреннего недоумения и подумал уж было, что тот спятил.

– Клаурис, сними капюшон, – посоветовал имриг, – я не обижусь, что ты намочишь косы из моих серебряных волос. Иначе он так и будет болтать.

– Так ты знаешь? – спросил Клаурис, снимая капюшон. – Кто он? Этот голос. Он сказал, что он живой.

– Януэ когда-то был человеком. Одним из тех счастливчиков, с которым имриг поделился волшебной силой. Но он по беспечности своей, выпив лишнего, рассказал о Льосгарде людям, враждебно настроенным. Это из-за него сюда пришли люди, посеявшие семена всех этих маков. И хотя он глубоко раскаялся и принялся спасать хийти и исправлять то, что натворил, наказания он не избежал. Старейшины вдохнули его душу в его же плащ, что был на нём тогда. И так он лишился плоти. Дети ветров были не согласны с жестокостью наказания и попытались вернуть Януэ телесную оболочку. Ведь сами они могут быть и просто кучей тряпья, и существами из плоти и крови. Но их магии не хватило силы, и Януэ навечно остался плащом. Зато обрёл бессмертие. Так что береги этот плащ. Подпалишь случайно – вместе с тканью сгорит и человек.

– Но Книгочеи сказали, что плащ носил триста лет назад один из вожаков хийти.

– Так и есть. Его носили вожаки в своё время. Януэ было жутко скучно в облике тряпки, и хийти над ним сжалились. Они надевали его и беседовали, обучали, читали книги. Просто другим вожакам наскучило носить на себе плащ, да и он мешал полёту. Януэ отправили в сундук. Но он накопил мудрость нескольких веков, и потому может помочь тебе дельными советами.

– А откуда были те люди? – поинтересовался Рафур. – Уж не знаком ли Януэ с королевской династией?

– Нет. Это были поборники династии. Они хотели узурпировать власть, захватив себе большие земли. И надеялись привлечь хийти в сторонники. Но те отказали. Да и помочь ничем не могли. Хийти не выживут в атмосфере Гальдрахейма. В ней нет божественного света. Потому люди решили просто захватить Льосгард.

– Что же стало с теми людьми?

– Их убили имриги.

– И всё-таки, Льосгард – это часть Гальдрахейма. Согласись.

– Конечно, соглашусь, – произнёс конь как всегда недвижными губами, но на этот раз впервые улыбнулся.

– Можно я с ним немного поболтаю? – спросил Клаурис и, получив от коня одобрение, снова надел капюшон.

– Не смей меня затыкать! – сразу выказал негодование Януэ. – Одни хозяева кругом, послать некого. Передари меня.

– Кому?

– Желательно, красивой девушке с пышными формами. Чтоб она без крыльев была и могла полностью в меня замотаться.

– Ишь какой хитрец! – засмеялся Клаурис.

– Я на тысячу лет был лишён женского общества! Что за издевательство? Лучше бы просто меня убили. Я как-никак мужчина. И вообще достойный член общества. Хоть и из ткани, а не такая тряпка, как многие мужики из крови и плоти.

– У меня нет знакомых девушек без крыльев, – признался Клаурис. – Мне некому тебя передарить.

– Передарить?! – возмутился Рафур. – Он просит тебя передарить его? Ещё чего! Книгочеи подарили его тебе!

– Но он не вещь! – обиженно воскликнул Клаурис, сняв капюшон и переключив всё внимание на брата. – Каким бы каламбуром тебе это ни казалось, но этот плащ – не вещь и не тряпка. Я не сторонник рабства. Книгочеи очень хорошие ребята, и мне жаль, если я не оправдаю их ожиданий, но Януэ не будет моим рабом. Разумеется, если ты разрешишь. Я очень тебя прошу. Разреши мне отдать его тому, кого он выберет.

– А если не разрешу?

– Значит, не отдам. Я тебя не ослушаюсь. Ты не просто вожак, ты мой старший брат. У меня кроме тебя никого нет. Ты глава семьи.

– Видал? – обратился Рафур к имригу с сияющей улыбкой. – Вон какой брат у меня послушный. Всю жизнь мечтал о таком. Ради такого жизнь отдать не жалко, что там плащ.

– То есть разрешаешь?

– Да отдавай, кому хочешь. Всё равно он для нас бесполезен. Но ведь у тебя правда нет знакомых девушек из числа людей.

– Найдём.

– С людьми собираешься дружить?

– Смотря с какими. Не все ведь такие, как король. Есть и хорошие люди. Как Тоурсон и Фаврус.

– А вот убьют эту девушку, сожгут Януэ вместе с ней и землёй покроют.

– Так надо ту, что ни в каких распрях не участвует. Разве что в личных каких. Которые без последствий.

– Слушай! – осенило Рафура. – А если Вела? Януэ она понравится. Она умная, милая, много читает. Им будет, о чем пообщаться. Болтать с подружками она не любит, а вот внутренний голос в голове ей точно должен понравиться. Да и она очень красива.

– Точно! – согласился Клаурис, надевая капюшон. – Есть одна девушка, – начал рассказывать Клаурис, но Януэ его перебил:

– Знаю, слышал. Я всё слышу. Только говорить могу лишь кому-то в покрытую мной голову.

– Хочешь в Ларавик?

– Хочу, конечно!

– С одним условием. Сделай для нас кое-что. Раз уж ты всё слышишь, мы можем надеть тебя на кого-то из приближенных короля, чтобы ты мог слышать их разговоры и планы.

– А тебе я их как передам?

– Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Глава 20. Медальон.

Зорги доставили Милистаса прямиком в королевский замок. Чейдуина в замке не оказалось, потому вирфа сразу бросили в темницу, швырнув в одну клетку с Фарфатисом. Сородичи сразу засыпали его вопросами о том, как ему и другим удалось сбежать, ведь об этом уже давно все знали, ибо король, узнав о побеге пернатых из Красной крепости, в бешенстве требовал у заключённых рассказать ему, где сбежавшие могли прятаться. Милистас, боясь, что их могут подслушивать, ничего никому не сказал, честно объяснив сородичам, что уши у стен опаснее многих мечей. Вирфы рассказали парню о смерти Рафура, и Милистас всю ночь проплакал в подушку. Ему уже было наплевать на то, что его слабость видят одноклассники. Сердце щемило от горя, от бессилия, от осознания того, что подвёл мать, от страха за её жизнь.

На утро в замок вернулся король и немедленно приказал доставить к нему заключённого новобранца. Подле короля стоял старый маг Карлуф.

– Я очень добр, – сразу начал король, – поэтому, если ты не расскажешь о том, где сейчас сбежавшие вирфы, я разрешу тебе самому выбрать пытку из нескольких вариантов, мною предложенных.

– Можете пытать, но я не знаю, где они.

– Мои люди, посланные на их поимку, убиты. Зорги, что были с ними, пропали. Вместе с семьёй человека, что помогал нам. Я хочу знать, где прячутся вирфы и куда вы дели зоргов и людей. Что вы сделали с ними?

– Я правда не знаю. Люди предложили нам оружие. И я отправился домой за монетами, чтобы купить его. Зорги схватили меня и приволокли сюда. Я знаю не больше вашего.

– Хорошо, – кивнул Чейдуин, сопоставив факты по времени и поняв, что парень не врёт. – Я верю тебе. В пытках нет необходимости. Но выйти отсюда невредимым я всё равно не могу тебе позволить. Ты убил командира моей крепости.

– Да, убил. Мне пришлось.

– Я любил его! – вспыхнул король. – Он был не просто воином, он был моим другом!

– Очень сочувствую, – съязвил Милистас. – По вашей милости был убит мой отец. Ваше горе я прекрасно понимаю. Очень достойно – убить вирфа, который тебе не сделал ничего плохого, и обвинять его сына в убийстве человека, что держал его взаперти.

– Оставим философию, – отмахнулся Чейдуин. – Итак, вот тебе наказания на выбор. Первое: я отрежу тебе уши. Второе: я вырву тебе глаза. Хотя нет. Один глаз. Я добр. Итак, третье: я проткну твою кисть широким клинком. Хотя нет. Это слишком слабое наказание. Пусть будут кисти обеих рук. Четвёртое: мои воины будут избивать тебя дубинками до тех пор, пока твоё состояние не будет близко к предсмертному. Ну и пятое: я сломаю тебе крылья. Ну хорошо, одно крыло. Но в нескольких местах. Исключительно по доброте душевной. Выбирай любое наказание и возрадуйся, как добр твой король. Я не пытаю тебя и не убиваю.

Поколебавшись, парень выбрал пронзённые мечом руки.

– Закуси! – протянул король деревянную щепку.

– Зачем? – не понял Милистас.

– Так легче выдержать боль и не откусить себе язык.

– Разве смысл не в этом? Чтобы сделать мне больно.

– Ну, как знаешь.

– Давайте сюда! – схватил парень деревяшку.

– Клади руку на стол.

Милистас послушно исполнил приказ, но занести над ним меч король не успел – его остановил маг.

– Постой, государь! Взгляни на его руку!

– Что это? – подозрительно покосился король на рвущийся к двери медальон, обвязанный шнурком вокруг запястья.

– Я знаю эту магию! – маг расплылся в хищной улыбке. – Вирфийская! Так они заговаривали в древности предметы, указывающие направление к ним, чтобы не потерять друг друга. Но она влияет только на кровные узы. Ему дали эту вещь отец или мать.

– Твой отец мёртв, не так ли? – вспомнил Чейдуин слова парня.

– Господин, – елейно пропел Карлуф, – этот медальон наведёт нас прямиком на его мать. Она сейчас наверняка со всеми сбежавшими.

– Не тронь! – взвыл вирф, когда маг принялся развязывать шнурок на его руке.

Он отбивался как мог, но стража крепко его держала, хотя один стражник всё-таки удостоился четырёх глубоких порезов на щеке от острых когтей пленника.

– Передать медальон зоргам, господин? – спросил маг.

– Нет. В них более нет такой уверенности, как раньше. Ещё чего и эти канут в безвестность. Пусть Хальен руководит. Дай ему столько людей и зоргов, сколько он посчитает нужным. И пусть за зоргами следит в оба глаза.

– Не убивайте их! – взмолился Милистас. – Умоляю! Я сделаю всё, что скажете! Только не убивайте больше никого! Не трогайте мою маму!

– На что же ты готов ради спасения матери? – усмехнулся Чейдуин.

– А что вам нужно?

– Тебе нечего дать мне. Ты и так теперь мой раб, как и остальные пернатые. Хотя, знаешь, меня бы позабавила вот такая сделка: чтобы не убивать твою мать, я убью тебя. И клятвенно пообещаю, что с её крыла не упадёт ни пёрышка. На крови поклянусь, чтоб ты был уверен. А я отрублю тебе голову на глазах у твоих сородичей.

– Согласен, – опустил голову вирф, сглотнув слезу.

– Просто так убить неинтересно, – добавил король. – Как насчёт пары-тройки древних пыток? Калёное железо в глазах или вырывание когтей по одному…

Юного вирфа охватил такой ужас, какого он не испытывал никогда в жизни, хотя за последнее время многое успел пережить. Он не мог поверить в то, что это с ним происходит, в то, что это не сон. Неужели его жизнь окончена в шестнадцать лет? Ведь он не успел выиграть школьный турнир по полётам. Да что там! Не успел даже попрощаться с матерью. И умрёт в страшных мучениях. Что может быть хуже пыток? Ничего. Для тела и сознания ничего ужасней быть не может. Но не для души. Душе важны другие души. Родные.

– Так ты согласен? – с улыбкой спросил Чейдуин.

– Согласен, – прошептал парень и тут же потерял сознание, рухнув к ногам короля.

Он очнулся в темнице, в той же самой клетке вместе с краснокрылым одноклассником. Правая кисть болела. Он размотал полоску ткани и увидел неглубокий порез на ладони.

– Это ты мне повязку наложил? – спросил он у Фарфатиса.

– Нет. Тебя уже таким принесли.

– Ничего не понимаю, – задумался Милистас. – Обещал проткнуть насквозь обе кисти, а поставил порез, ещё и повязку наложил. Компенсация за будущие пытки что ли?

– Какие ещё пытки? – вздрогнул Фарфатис.

– Пока точно не знаю. Но мне их пообещали в обмен на жизнь матери. Я бы убил себя, чтобы не терпеть пыток, но боюсь, что тогда он не пощадит маму. Они отняли медальон, что указывал к ней путь. И теперь найдут её.

– Какой же садист этот Чейдуин! – заверещали вирфы в соседних клетках.

– Но ведь столько дней прошло, а мы до сих пор живы и невредимы, – вмешалась Илиэн.

– Замолчи! – взорвался Слаунир. – Ещё одно слово про то, какой король добрый и хороший, и я вырву тебе язык!

В дальнем углу комнаты послышался голос маленькой девочки:

– А Ёка сказала, что нас скоро отпустят и что всё будет хорошо. И что сегодня вечером из Ларавика привезут бисквиты со смородиной.

– Тише! – зашипела на девочку её мать. – Никто не должен узнать, что Ёка общается с нами.

Скрип двери заставил всех встрепенуться. По коридору до клетки Милистаса шёл гордой походкой один из любимых и доверенных воинов короля. Он был очень низкого роста, почти как вирф, и такой же худощавый. Но в силе и ловкости мало кто мог с ним соперничать. Безупречное владение оружием и умение строить лучшие стратегические планы позволили ему стать одним из лучших военачальников, когда-либо бывавших в замке за многие годы.

Воин остановился напротив Милистаса и долго сверлил его пронзительными синими глазами. В его длинных чёрных волосах сверкала маленькая синяя заколочка.

– Тебе идёт, – усмехнулся Милистас.

– Дочка сделала, – с гордостью поведал воин.

– Что ещё вы от меня хотите? Вы и так отняли у меня всё, что только могли.

– Хочу знать, есть ли у вас ещё какие-то способы найти сородича, кроме заговорённых медальонов. Помогите нам найти Зуртагаста. И тогда никто больше не пострадает.

– Вынужден разочаровать, – вмешался директор Веор, – но никаких волшебных хитростей для поиска у нас больше нет.

– Тогда вашим друзьям придётся несладко, – бросил воин и пошёл к выходу.

– Ты Хальен? – окликнул его Милистас.

– Да.

– Наверное, гордишься своим именем?

– Горжусь. Мне пришлось постараться, чтобы стать одним из лучших.

– Я не об этом. Я о сказке. Имя редкое. Ты ведь наверняка знаешь сказку про Хальена.

– Путеводная звезда?

– Она самая. Мне её мама рассказывала после смерти отца. Его убили снежные имраимы. Я боялся потерять ещё и её, и она рассказала мне историю про этого доброго человека. Вот уж кто умел ценить родительские узы.

– Странные упрёки. Я несу службу. И проявлять жалость к врагам не имею права.

– Ведь ты главный! Король к тебе прислушивается. Он доверяет тебе больше всех.

– Король уже пообещал тебе, что твою мать оставят в живых.

– А как же остальные?

– А вот об этом узнаете потом.

– Прояви сочувствие, прошу тебя!

Хальен долго молчал, а затем тихо произнёс:

– Чейдуин не зверь. Иначе вы бы давно были мертвы или ещё чего похуже. И тебя, как видишь, никто не пытает.

– Не зверь?! – вспыхнул Веор и вскочил на ноги. – А убить новорождённых зоргов и их отцов, чтобы сделать для себя послушных солдат – это не зверство?

– Вы-то что знаете о магии хрусталя? – гневно буркнул Хальен. – Объяснять вам что-то – только время терять.

Он достал из кармана медальон Ливы, надел его на себя и направился к двери. Медальон рвался в сторону и ясно показывал направление.

Дождавшись, когда воин уйдёт, Илиэн принялась упрашивать сородичей помочь королю в поисках Зуртагаста.

– Если он его найдёт, то отпустит нас.

– С чего бы? – сердился Слаунир. – Он знает, что мы не можем помочь его найти. Мы не знаем, где он. Был бы он такой добренький, каким ты его считаешь, то отпустил бы нас сейчас.

– Он рассчитывает на нашу помощь.

– О помощи обычно просят иначе. Не убивают и не сажают в клетки.

– Он был зол. Но сейчас остыл, я уверена. Он всё объяснил мне. Давайте хотя бы попробуем поговорить с ним.

– Вот ты и разговаривай! – зашипел Милистас. – Пусть отпустит нас и воскресит моего отца и остальных погибших.

– Зачем же так категорично? – обиделась Илиэн. – Воскресить никого уже не удастся. Ни вирфов, ни людей. Но улучшить ситуацию мы в силах. Я попрошу его принять меня. И попробую поговорить по душам.

– Ты уже пробовала, – возразил Слаунир. – Он не доверяет тебе. И не подпустит близко. И слушать не станет.

– А я всё равно попробую.

– Если он убьёт тебя, не вздумай мне сниться! Ему легко убивать вирфов. А ты об этом даже не помнишь. Только недавно похоронили пятерых братьев. А Рафура даже похоронить не смогли! Как он доберётся до пристанища предков? Его не коснулся ни один язычок пламени. Он был одним из моих любимых учеников. И это всё мы должны королю просто простить? Я разочарован в тебе, Илиэн. Твоя позиция – предательство чистой воды. Я бы уличил момент и зарубил его, но ты ведь помнишь – он пригрозил убить детей. И я не сомневаюсь ни секунды, что и после его смерти найдётся тот, кто сдержит его слово.

– Что же нам тогда делать? – сникла девушка.

– Пока только ждать. Остаётся лишь надеяться, что наши браться разгромят армию Хальена и прилетят к нам на помощь.

– Если они ещё живы, – вздрогнул Милистас. – Все пропали. И вирфы, и зорги, и даже те охотники, что предлагали нам оружие. Я ничего не понимаю.

– Может быть, Клаурис что-то придумает, – предположил Фарфатис. – Уж его-то вряд ли убили.

– Постойте! – вскочил Милистас. – А где он? Клауриса с нами не было. Мы думали, он здесь.

Никто не смог ответить, и в подземелье повисла тишина, нарушаемая лишь слабым полыханием огня. Все переводили друг на друга недоуменные взгляды. Никто не знал, радоваться ли пропаже Клауриса или огорчаться. Что означает его отсутствие? Жив ли он или сгинул ещё в тот злополучный день вместе с Рафуром?

– Как всегда, ответ на всё один, – сказал, наконец, Слаунир. – Остаётся лишь ждать и надеяться, что сородичи нам помогут, что Хальену их не одолеть, что Клаурис жив. Мы все этого хотим.

– Почти все, – съязвил Фарфатис, покосившись на соседа по клетке.

– Неправда! – воскликнул Милистас. – Я не желаю ему смерти.

Он отвернулся и уткнулся носом в подушку, не желая больше ни с кем разговаривать.

К вечеру, как и ожидалось, из Ларавика привезли вкусности. Пришли повара в сопровождении стражи и раздали вирфам ужин, чай и пироги. Вместе с поварами пришла и маленькая Ёка. Она попросила у стражей разрешения помочь поварам и раздать еду пленным. Девочка протянула Илиэн тарелку с большим куском бисквита. Илиэн приняла тарелку и почувствовала, что под тарелкой зажат конверт. Когда все удалились из подземелья, Илиэн вскрыла конверт и сразу узнала почерк. Когда она писала сценарии для кукольных представлений, ей часто помогали Толли с Филайшей.

– Что это? – встрепенулся Слаунир и вцепился в прутья клетки. – Покажи!

– Это письмо от Толли! Очевидно, вёрлунги передали через Ёку.

Все пленники тут же вскочили в ожидании вестей.

– Клаурис и Рафур живы! – воскликнула Илиэн. – Они были в Ларавике. У них есть план. И они скоро придут нам на помощь!

Всплеск ликования прокатился по подземелью.

– Я знал! – возрадовался Милистас. – Я знал! Хвала богам!

От радостного возбуждения многие долго не могли заснуть. Дети метались по клеткам, взрослые перешёптывались, а Илиэн затянула песнь «О дне и ночи», и вскоре в подземелье все притихли, дивясь красивому голосу синекрылой вирфийки. Многие дети никогда не слышали этой чудесной истории, потому слушали песнь с особым вниманием.

Когда-то давно, у истока времён

День с ночью затеяли спор:

Кто больше придумает дивных имён

И красок прольёт на простор.

Оранжевый диск солнцем день окрестил,

Украсив огнём небосвод.

С востока на запад его прокатил,

Водить наказал хоровод.

А ночь собрала серебра в закромах,

Хотела победы она.

Слепила чудесную сферу в сердцах

И имя навек ей Луна.

А день сотворил полевые цветы,

Вдохнул изумруды в траву.

И вырастил лес неземной красоты,

И птиц запустил в синеву.

А ночь драгоценных камней собрала,

По небу рассыпав во тьме.

Сиянием северным их нарекла,

Придав обаянья зиме.

И ночью искрился снежок под луной,

А днём он под солнцем сиял,

И целые сутки мороз озорной

На стёклах узор рисовал.

Сверкающих молний столбы по весне,

Как факел, горели в ночи.

А днём разливалась лазурь в вышине,

У ног пробегали ручьи.

И так чудеса продолжали творить

День с ночью в гордыне своей.

И чтобы навеки свой спор разрешить,

Призвали на помощь людей.

– Скажите нам, люди, – раскланялась ночь,

– Кто лучше и краше из нас?

– Гордыню свою нужно вам превозмочь,

– ответили люди тотчас.

– Вам встретиться надо и всё обсудить,

Богов поскорее призвать.

Они пусть решают, кого наградить,

Кого проигравшим назвать.

И вняли день с ночью совету людей,

И встретились после ста лет.

Поднявшись над золотом дивных степей,

Они увидали рассвет.

Творенье случайное ночи и дня

Повергло их в истинный шок,

О ярком смешении тьмы и огня

Никто и подумать не мог.

И ночь удалилась, чтоб в чувства прийти,

Но скоро вернулась опять.

Богов чтоб признанье скорей обрести,

Победу над днём одержать.

Их новая встреча прошла в вышине

Над гладью морской бирюзы.

А ночь, увидав небосвод в тишине

Скупой не сдержала слезы.

Он красками алыми весь был объят,

С сиреневым отблеском тьмы.

Назвали они это чудо «закат»

И поняли: «мир – это мы».

И дружат они уже тысячи лет,

И боги взирают, гордясь,

На ночи и дня этот славный дуэт,

Что создал шедевры, смеясь.

Глава 21. На всё ради любви.

В Ларавике господин Радлик судорожно ждал сородичей с вестями из замка. В свою булочную он почти не заходил, только сидел дома и обсуждал с лучшим другом, рослым мужчиной по имени Чайген, нынешние обстоятельства.

– Меня всё это жутко раздражает, – жаловался вёрлунг другу. – Если б не нужно было выведывать, как обстоят дела, мы бы ни за какие деньги не возили сладости этому деспоту.

– Ну зато он раздаёт их пленникам. А вирфы наши друзья.

– Спасти бы ещё хоть кого-нибудь. У Толли ведь родители там сидят.

Они беседовали так всю ночь, попивая чай с чабрецом, пока солнце не проложило к столу через окно золотую дорожку первым рассветным лучом. Друзья вышли на крыльцо встречать рассвет и увидели, как прямо к дому на всех парах мчится упряжка с тремя восхитительно красивыми серебряными пони. Колёса кареты звонко стукнули о выложенную камнями дорожку, и Радлик не поверил своим глазам —вместе с вёрлунгами к ним вышла Ларья, дочь его возлюбленной Алгрит.

–Здрасти! – раздражённо буркнула девушка.

– Здравствуй, Ларья, – растерянно ответил Радлик. – Какая неожиданность. Изволь объяснить.

– Меня мама отправила узнать новости и помочь.

– Но в письме она написала…

– У неё было плохое настроение. Сломала коготь и очень огорчилась. Вы разве не рады, что наша стая вам помогает?

– Разумеется, я рад, милая! Ну конечно же рад! Очень! Так какие у вас новости?

– У одного пленника отняли один необычный медальон, – поведал вёрлунг, отвозивший в замок сладости. – Он показывает направление к сбежавшим из Красной крепости вирфам. И армия людей и зоргов отправилась их искать. Убьют их или пленят – неизвестно. Ёке об этом неведомо.

– Но где они конкретно?

– Если смотреть из замка, то он показывает аккурат в сторону Саратских лесов. Скорее всего, они там. Достаточно подходящее место для убежища. Там и вода чистая, и дичи много. Помнится, когда вместе встречались на рынке, вирфы нам рассказывали, что часто летают туда. Там есть у них любимое озеро. Большое такое, на сердце похожее.

– Я знаю, где это! – воскликнул Радлик. – Я был там. Это недалеко. Жаль, у нас нет воинов, чтобы помочь им.

– Но есть у нас, – сказала Ларья. – Я уже сообщила об этом матери. И она летит туда им на помощь.

– Постой! Как же ты ей сообщила, если ты только что прибыла из Далниура вместе с моими братьями?

– У юрлугов есть свои особые техники для передачи информации.

– Но Алгрит никогда не рассказывала об этом.

– Видимо, она не так вам доверяет, как вы надеетесь.