Читать книгу: «Берегитесь, тетя Аделаида! Загадка синих бегоний», страница 2

Глава 2. Завтрак с видом на скандал

Утро в «Клеверли» всегда начиналось одинаково, особенно летом. Радио пело что-то вдохновленное из угла кухни, лучи солнца пробивались через широкие окна на подоконник с геранями, падая на шахматную, слегка поцарапанную, плитку пола. Аделаида вышла к завтраку в отличном настроении. Она очень любила утреннюю часть дня и свою заведенную рутину. К счастью, воспитание Герхарда еще оставляло в нем приверженность традициям. Слегка помятый от выпитого на ночь виски, он заканчивал с яйцами всмятку, фасолью с помидорами и мармеладом с тостами, закрывшись от солнца, благоухающей типографской краской, газетой «The County Chronicle». Аделаида заметила, что Герхард снова занял её место, и теперь ей придется смотреть на розовые кусты через его взлохмаченную макушку. И этот вид, скорее впрочем провинившиеся розы, чем племянник, всерьез намеревался испортить ей утро.

– Что пишут? – спросила она, вытянувшись за банкой чая.

– В Париже протестуют пекари, в Лондоне ожидают делегацию из Турции. Из местного – Герхард шумно перелистнул страницу – Лорд Уинтертон заявил на заседании приходского совета, что не поддерживает идею прокладки автобусной линии через Скаллинг-Хилл. Некие Коллиеры ищут гувернантку со знанием латыни и приличным почерком. Во вчерашнем забеге в Бате победил Gallant Lad с преимуществом в полкорпуса. И ваш сосед Мистер Эшпертон сегодня утром найден мертвым.

– Эшпертон? – замерла Аделаида с банкой на полпути – Артур Эшпертон? И об этом уже успели напечатать?

– Нет – Герхард беспечно сложил газету и принялся за поданный кекс – Об этом рассказал молочник. Его обнаружила миссис…кажется, Пинс или Пинч…Она подняла шум на всю округу – Герхард присмотрелся к тете – Вы не выглядите расстроенной.

– Безусловно, это ужасно – отломила кусок лимонного кекса Аделаида – Артур писал очень полезные брошюры – она задумчиво перемешала ложкой сливки – Да, это большая потеря для английской ботаники.

– Хотите сходить на место преступления? – встрепенулся Герхард – Держу пари, вам не терпится приняться за расследование.

– С чего бы это? – ложка звякнула о край фарфора.

– Вы ведь пишете детективы, тетя – пожурил ее Герхард с хитрой улыбкой.

– Я пишу их, – сухо ответила Аделаида – Что вовсе не означает, что я их читаю – чашка стукнулась о блюдце с чопорным звоном – Или тем более расследую.

– И вам совсем не интересно, что же там произошло?

– У меня на сегодня много дел.

– Новый детектив? – полюбопытничал Герхард – У него уже есть название?

– Я собираюсь – Аделаида с невыносимым скрипом отодвинула стул – Наконец заняться своими клумбами.

– А – в голосе Герхарда утонуло разочарование – Ну что ж, а я, пожалуй, прогуляюсь. Посмотрю, что же случилось с беднягой.

– Что его убило?

– Убило? – не понял Герхард.

– Ты сказал, что это место преступления. Полиция нашла орудие убийства?

Герхард почесал за ухом.

– По правде говоря, Эшпертона просто нашли лежащим в теплице.

Выражение лица Аделаиды потеряло всякий интерес.

– Это не очень оригинально для семидесяти лет.

– А я все-таки подозреваю, – покачал головой Герхард – Что дело тут не чисто. Обычная смерть по соседству с королевой детективов была бы недопустимой тратой потенциала.

Даже когда Герхард вышел из кухни, Аделаида с трудом подавила в себе ребяческое желание покрутить пальцем у виска.

Минут через десять неспешного шага Герхард подошёл к калитке сада мистера Эшпертона. Теперь уже бывшего сада, с некоторой мрачностью подумал он, отпирая рассохшуюся, как крышка древней шкатулки, калитку. Впрочем, в обстановке места преступления ничего мрачного не было. Светило полуденное солнце, и вовсю пели соловьи. Ничего примечательного в саду Герхард тоже не увидел. Он надеялся попасть в буйство тропических зарослей и экзотических сортов, о которых никогда не слышал, однако, он бы не признал и лекарственную ромашку, если бы столкнулся с ней лицом к лицу. Сад напомнил Герхарду ученый справочник с кучей закладок, какие ему приходилось штудировать в Оксфорде, только разбитый на квадранты. Из педантичных грядок торчали металлические таблички с латинскими названиями и датой пересадок. В конце дорожки в юных саженцах он наконец нашел толику экзотики – китайские пионы и перуанские лилии в зачаточном состоянии не производили никакого впечатления. По соседству с ними стояла каменная скамья, покрытая мхом, а рядом рос единственный куст роз. Герхард склонился к бутонам и в проем между стеной и домом увидел толпу садоводов возле теплицы. Он азартно улыбнулся:

– Так вот где проходит все самое интересное!

Соседи с печальным видом стояли поодаль от большой викторианской теплицы, с коваными розетками на фронтоне и бронзовой патиной на крыше. Герхард затесался среди них и бросил в пустоту:

– Такая нелепая смерть…

Его бросок тут же подхватил дородный мужчина, сминающий панаму.

– Вот уж правда. Разгар летнего сезона, и такое несчастье! То есть – замялся он, покраснев – Жаль так Артура. Лежал тут бедный на жаре, она, наверное, его окончательно и доконала, а то вдруг бы спасли… Я прибежал, как только услышал, но было слишком поздно.

– А кто его нашел?

– Миссис Пинч, она вон там – мужчина указал на миниатюрную даму, не по сезону закутанную в шали и юбки – Бедный Артур…

– А как же теперь с конкурсом быть? – двое пожилых соседей переглядывались с несчастным видом, поглядывая на теплицу.

– А все солнце…

Герхард не счел нужным выслушивать теории меланхоликов, он двинулся к более интересному свидетелю и вскоре уже выражал сочувствие потрясенной миссис Пинч. Выяснилось, что это соседи оказали ей первую помощь, вручив чашку травяного чая и закутав, как будто у нее был шок от купания в Темзе.

– Вчера Артур пообещал мне кое-какие семена – всхлипывала миссис Пинч – Конечно, он мог и передумать, так что я не хотела навязываться, но утром он не вышел поливать сад. Видите ли – уверенно повернулась она к Герхарду – В семь утра он всегда выходил поливать ландыши. Они вон там – указала она дрожащей рукой – На такой жаре мы стараемся поливать с самого утра. Так что я могла видеть его ежедневно из окна кухни за завтраком. Это показалось мне странным, так что подождав до девяти, я сама пошла полить клумбу. Дверь в теплицу была чуть приоткрыта, и я решила, что Артур заработался – она издала долгий всхлип – Последние месяцы он всегда работал в ней до обеда.

– Что же с ним произошло? – не слишком тактично уточнил Герхард.

– Должно быть сердечный приступ. Артур не щадил себя за работой, с тех пор как…– миссис Пинч вытерла нос платком – Видите ли, Артур был не таким любителем-садоводом, как мы, он был действительно талантлив. И умен! Ботаника была его призванием. Должно быть, он что-то разрабатывал для конкурса в Лондоне, ведь я обнаружила его в теплице с редкими сортами – шепнула она – Обычно эта теплица закрыта на замок.

Герхард с новым интересом посмотрел на свою собеседницу. В ней явно бушевала гордость за знание этого таинства, но воспитание не позволяло растрепать всем соседям, что она видела в закрытой теплице. Впрочем, рассудил тут же он, какая-нибудь главная сплетница Литтл-Милфорда, приглашенная на чашечку дежурного чая, унесет с собой все пикантные подробности свернутых в эмбриональное состояние экспериментальных клубней. Тем более, что дверь в теплицу была открыта, ни коронер, ни полиция не сочли ее за место преступления, и Герхард беспрепятственно вошел внутрь. От земли пахло мхом, влажностью, паром, пеларгониями и…загадкой. Нос Герхарда нащупал ее в каком-то едком постороннем запахе, как будто в лианах надолго оставили пакет с селитрой.

– Чем это пахнет? – забывшись, пробормотал он себе под нос, подозревая, что запах исходит от влажного пятна на подсыхающем грунте, рядом валялся треснувший баллон с опрыскивателем.

– Удобрениями, молодой человек – подтолкнула его своим тугим телом незнакомая женщина – Вы думаете, что все эти бегонии и орхидеи растут от доброго слова? Пузырек удобрений с утреца, прямо как мой покойный муж проделывал с хересом, будь он неладен.

Герхард поморщился от ее не слишком изысканного наречия.

– Говорят, Артур Эшпертон был выдающимся садоводом, уверен, он обходился без удобрений – Герхард с видом знатока осмотрел блестящие лепестки перед собой.

– Каким бы садовником он не был, юноша – проталкивалась к дальним горшкам дама – Он не господь Бог, чтобы возделывать райские сады без сульфата аммония.

– Вы разбираетесь в химии? – Герхарду показалось это очень подозрительным.

– В удобрениях? – дама посмотрела на него с непониманием – Да в них разбирается каждый садовод! Не верьте, если будут говорить, что в ход идет один только навоз!

– Ничего не трожьте! – вернулся констебль – Мы еще раз осмотрим теплицу!

Женщина, которая почти дотянулась до горшков с бегониями гневно взглянула на него.

– Что вы хотите здесь найти?

– Мадам, полиция разберется – попробовал вывести ее за локоть констебль.

– Мы все знаем, что ты пытаешься заполучить бегонии Артура, Мейбл! – нервно выкрикнула от входа какая-то вытянутая женщина в длинной юбке.

– Вы все не прочь их украсть, Лавиния! – шея женщины пошла некрасивыми пятнами, она сцапала горшок.

Герхард оказался зажат между констеблем и двумя женщинами, спор между которыми разгорался.

– Оставьте горшки в покое! – кричал констебль, грузная дама не отрывала растение от себя.

Герхард попытался выпутаться из этой склоки, но тут женщина, которую звали Лавинией, видимо, запуталась в своей юбке и упала на констебля. Тот одним плечом завалился на Герхарда, а другим свалил бак с водой, который окатил фонтаном всю теплицу.

– Вот же! – ругательства констебля потонули в потоке брани некой Мейбл, и Герхард, чертыхаясь, поспешил поскорее покинуть место, совершенно не похожее на место преступления.

После обеда, довольная жизнью Аделаида, вернулась из сада, где любовно разрыхлила и очистила от сорняков несколько клумб, Герхарда она нашла с полотенцем, наброшенным на плечи поверх костюма.

– Собираешься на плавание? – мило улыбнулась она, пристраивая садовые галоши на обувную лестницу.

– Это все…Ааа – махнул он рукой, не сумев выразить объяснения.

– Что интересного нашлось в теплице? – Аделаида разве что не напевала, она водрузила на стол вазу и принялась расправлять небрежный, но тщательно подобранный садовый букет.

– Совершенно ничего! – вытерся Герхард – Да там не справился бы и Пуаро! Не место преступления, а Бостонское чаепитие, тетя – гневно выставил палец он – Только если бы туда действительно пришли индейцы мохоки и вместо сбрасывания чая собирались утащить жалкие горшки! Все разбито, разлито – Герхард с неудовольствием вытер шею – И вдобавок ко всему какие-то вздорные дамы вместе с констеблем разлили на всю теплицу Нил. И кому только нужна эта бегония?

– Разбито? – с любопытством взглянула Аделаида, оторвавшись от подрезания колокольчиков – Мне показалось, это была тихая смерть.

– Должно быть Эшпертон – отмахнулся Герхард – Падая, сломал распылитель. Баллон треснул, и насадка отлетела. Вероятно, дело было так. Он опрыскивал как обычно кусты, почувствовал себя плохо – Герхард театрально покачался на носках, задумчиво приложив палец к носу – Затем его повело – он продемонстрировал и это – Затем ему окончально поплохело, Эшпертон упал вперед лицом, баллон шмякнулся рядом и разбился от удара о землю. Да, должно быть так все и было.

– Если он лежал лицом вперед, его могли ударить сзади – предположила Аделаида, она привстала над вазой и принюхалась к нарциссам.

– Но на голове нет ран! – возразил Герхард – Иначе бы полиция объявила, что это убийство.

– Выходит – Аделаида хитро прищурилась – Это не оно.

– Выходит что так – несколько разочарованно согласился Герхард.

Однако, до вечера картина в теплице не отпускала его. В задумчивости Герхард барабанил пальцами по подлокотнику, позабыв о распростертой на коленях книге, чем очень отвлекал Аделаиду от чтения.

– Только не говори, что ты продолжаешь строить теории – не выдержала она.

– Соседи сказали, что Эшпертон не жаловался на здоровье.

– Гипертония – тихий убийца.

– И он держал в руках секатор!

– Странное дело для садовника.

– Он явно собирался защищаться!

– Герхард, – строго взглянула Аделаида – Я понимаю, что тебе временно нечем заняться, но не воображай пустое. Это дело не стоит и пенса, с мистером Эшпертоном очевидно случился сердечный приступ. Как никак ему было семьдесят лет!

– Да? – удивился Герхард – Ах, да. Для семидесяти он неплохо сохранился.

– Ты что… – Аделаида пришла в искреннее замешательство – Его видел…?

– Да, вот уже напечатали его фото в вечернем номере.

На Герхарда смотрело черно-белое изображение Артура Эшпертона, сухощавого мужчины в очках в тонкой оправе, на нем был жилет с шейным платком, измятые брюки, в глазах, даже через нечеткую печать можно было увидеть превосходство.

Аделаида с досадой качнула головой.

– Что? – уставился на нее Герхард – Вы полагали, я разглядел труп? Нет, коронер забрал его раньше, чем я успел прийти. Но я пообщался с этой миссис Пинч, она рассказала мне все в деталях.

– Как любезно с ее стороны – вернулась к книге Аделаида – Надеюсь, ты будешь спать, как младенец.

– Кажется, его смерть всерьез ее расстроила. Может разыграла спектакль…– Герхард в привычной манере поджал палец к носу – С другой стороны – взмахнул он свободной рукой – Эшпертона было совершенно не за что убивать.

– Кх.

Герхард повернул голову.

– Я вижу, как вы поджали губы, тетя – сощурился он.

– Вовсе нет – Аделаида поправила черепаховую дужку очков.

– Да нет же, я отчетливо слышал какой-то противоречивый кашель.

– Эшпертон был не самым приятным в общении человеком – нехотя ответила Аделаида – В расцвете своей карьеры он был весьма заносчив.

– И что же? – удивился Герхард – Это повод для убийства?

Аделаида вскинула брови.

– Некоторые мои персонажи считают, что да. К тому же, Эшпертон был не садоводом, а селекционером, он делился с ботаническим обществом своими открытиями, как например, нашумевшей Blue Dusk, синей бегонией, но не слишком охотно. Он предпочитал продавать свои знания.

– Как хорошо быть умным.

– Понимаю твою досаду, Герхард – последовал невозмутимый ответ – И не просто умным, а одаренным. Пожалуй, весь фундамент общества садоводов Суррея и за его пределами держится на открытиях Артура Эшпертона.

– Как это?

– Ну, с тех пор как он начал селекционировать новые виды цветов, остальные тоже поспешили заняться этим. Видишь ли, – Аделаида с видом знатока поправила очки – В скрещивании в основном популярны розы, а Эшпертон первым взялся за бегонии. Многие другие садоводы даже разводили свои виды на его селекциях. А потом пошли флоксы, фуксии, махровые гладиолусы, астричные фиалки…

– Кому это может быть интересно?

– Королевскому обществу садоводов – почему-то покраснела Аделаида – На конкурсе редких растений можно выиграть солидный грант, а главное медаль королевского общества.

– И вы туда же, тетя? – возмутился Герхард – Половина огородников Лондона будто сошла с этим грантом с ума! Надеюсь, вы ничего не выращиваете для этого конкурса?

– Конечно, я не собираюсь участвовать – с напускным безразличием ответила Аделаида – Но ставки высоки, Герхард. Лучшая заявка получит признание и финансирование.

– По мне так лучшая заявка – это самовоспроизводящийся картофель.

– Как не изящно.

– Попробовали бы вы накормить своими левкоями армию.

– Мы больше не на войне – помрачнела Аделаида.

– Но вокруг еще витают ее призраки! – блеснул глазами Герхард.

– Тогда будь добр, сходи открой окно – Аделаида окончательно вернулась к чтению – И пусть они вылетят в ночь.

Глава 3. Еще Уотерхейм

«Самое неприятное в убийстве – это то,

что оно обычно случается в самый неподходящий момент.

Например, когда ты пекла бисквит».

Аделаида Уотерхейм «Настурции в бисквите».

Запах поджаренного хлеба чуть перебивал слабый аромат распустившихся роз, доносившейся от окна. Аделаида аккуратно разрезала вареное яйцо, возя ножом по фарфоровой тарелке. Герхард снова устроился с газетой «The County Chronicle» и шевелил бровями, взгрызаясь в свежее печатное слово.

– Дай угадаю – улыбнулась Аделаида, будто наблюдая за невинными попытками ребенка встать на ноги – Пытаешься найти подозрительные заметки о смерти Артура?

– Нет, вовсе нет – равнодушно ответил Герхард, не поднимая головы – Gallant Lad снова выиграл – почесал он нос – Не пора ли поставить на эту лошадь…

– Не вздумай увлечься ставками – одернула его Аделаида – Закончишь, как кузен Рандолфов. Лучше займись сломанной калиткой, ты сам жаловался, что у нее скрипят петли.

– Угу-угу – без энтузиазма покивал Герхард – А что будете делать вы?

– Я собираюсь заняться своими…

Аделаиду прервал телефонный звонок. Она повернула голову по направлению к коридору, к блестящему аппарату, который пришлось установить для связи с издательством, а значит звонить ей сейчас мог лишь один человек. Аделаида закатила глаза.

– Морис – учтиво-раздраженно приветствовала она – Всегда так приятно тебя слышать.

– Аделаида! – утробным голосом пропели на другом конце провода – Всегда приятно уколоться о шипы, если ими увенчаны пальцы розы. Почему ты ушла раньше времени из бабского круга?

Аделаида услышала, как в зубах ее мрачного издателя Мориса Грейвза перекатилась сигара, застряв в брезгливой складки у рта, Аделаида даже как наяву почувствовала запах, которым пропитался его кабинет.

– Бабского круга?! – зашлась она от негодования – Ты хотел сказать женский клуб «Лаванда и перо»?

– Одно и то же – жевал в зубах сигару Морис – Сборище теток, которым нечем заняться.

– Они твои постоянные покупательницы, имей уважение – голос Аделаиды стал похож на ветерок из подвала.

– Ты сама не уважаешь тех, для кого пишешь.

– В этом ты совершенно не прав – Аделаида выпрямилась у телефона, приняв оскорбленный вид.

– Иначе бы не называла свои детективы этими пошлыми названиями.

– Не забывай, что последнее ты предложил сам! А краснеть за него приходится мне.

– Они напрашивались – проворковал Морис.

– Ты сделал это специально? – рассердилась Аделаида – Морис, в тебе нет никакого…

– Ты же знаешь, Аделаида, для меня литература умерла вместе с…

– Генри Джеймсом!! – выкрикнула Аделаида в трубку – Но теперь тебе придется смириться, Морис с тем, что литературу завоевало бульварное чтиво.

– Вот уж не думал, что мой карьерный апогей будет связан с фуксиями на обложке.

– Не забывай, мои детективы вытащили твое издательство со дна.

– Не забывай, – в тон ей ответил Морис – Что кроме меня никто не хотел их брать. Мы держимся за концы одной и той же веревки, миссис Уотерхейм, так что будь поучтивее с Кроувом, малый напуган твоим пренебрежением к обязанностям, а в наше время сложно найти помощника за гроши, которые он получает, однако, я вижу в нем потенциал коммивояжера, а значит перед ним будут открыты все двери. Либо он закончит свои дни швейцаром в Дорчестере.

– По-твоему, мне пять лет, чтобы за мной бегала нянька?

– Разве все писатели не мечтают об этом? – улыбнулся Морис – Чтобы им подносили бумагу для автографов, а потом за ручку вели по великосветским мероприятиям?

Аделаида посильнее сжала телефонный провод.

– Ты должно быть путаешь меня с Розлин Бэйл – мрачно ответила она.

– Рад, что мы наконец перешли к делу – изменился тон Мориса до деловой хватки – У меня появились сведения, что Розлин собирается написать свой первый детективный роман. Аделаида, ты ведь понимаешь, что это значит?

Аделаида понимала, но извлечь из себя покорное «Понимаю» в ответ не могла.

– Что ты предлагаешь?

– Выпустить роман раньше срока и укрепить тебя на вершине детективного жанра. Побольше цветочного флера и убийств, что так прочно пустили корни в умах дам за сорок. Отойди от сантиментов. Режь по живому!

– Как насчет жестокое убийство редактора с помощью корзины с лилиями?

– «Белая лилия, черный яд», Аделаида – почти по-дружески ответил Морис – Ты повторяешься.

Аделаида бесшумно чертыхнулась.

– Попробуй рододендроны – то ли с усмешкой, то ли серьезно напоследок посоветовал Морис ей – Они сейчас в моде. Как и бегонии.

В трубке раздались гудки, и Аделаида обессиленно приделала ее к рычагу. Она двинулась к стеллажу с книгами, где долго бродила глазами по аляпистым заголовкам своей цветочной серии. «Настурции в бисквите», «Белая лилия, черный яд», «Смерть в сирени», «Хризантемы по пятницам», «Тело в вересковой пустоши», «Пион для миссис Монтегю», «Три веточки лаванды». Все было, тюльпаны, наперстянки, кувшинки. Аделаида остановила палец на корешке ботанического справочника и вытянула потрепанную книгу. Конечно, пробежала взглядом она по содержанию, в мире еще множество цветов, но они же должны вдохновлять, ткать историю, просто быть ядовитыми на худой конец, шла она обратно, гипнотизируя убористый список с названиями.

– Что-то вы долго – жуя тост, высказал Герхард, когда Аделаида сомнамбулистически появилась в проёме кухни – Так чем вы собираетесь заняться?

Герхард спрашивал с надеждой, что Аделаида поможет ему с калиткой, но Аделаида застыла с гримасой досады и смирения на лице.

– Очевидно, – взмахнула она жестом полководца – Я собираюсь заняться написанием своего нового детективного романа!

Не слишком ловко, опасаясь выронить прихваченную книгу, Аделаида сорвала с крючка соломенную шляпу и двинулась в сад, подхватив с тумбочки кипу листов и проклиная на чем свет стоит Александра Белла. Как хорошо должно быть, думала она, запрятываясь в глубине сада, было без электричества. Никто не мешал Поуису строчить его восемьсот страничные готические романы при свете керосинки, дожидаясь, пока письма издательства доберутся до него в глушь Уэльса. Или Лоуренсу, который преспокойно сменял хижины по всей Европе, пока редактор должно быть отыскивал его в мексиканском проливе или в лачуге на Этне. Аделаида впервые пожалела, что у нее нет ирландских корней.

А Герхард, пораженный столь не похожим на тетю поведением, только пожал плечами. Сам он собирался приступить к делам не раньше обеда и расправив газету до состояния выглаженной рубашки принялся не перечитывать, на случай, если какую-то маленькую заметочку или некролог он всё-таки упустил.

После обеда Герхард нашел в себе силы встретиться с калиткой. День был долгим и пыльным, и Герхард провозился в саду до пяти часов, безуспешно пытаясь найти причину скрипа.

– Знаете, тетя – после безуспешных попыток посетовал он, вторгнувшись в писательскую обитель Аделаиды – Давайте лучше вызовем викария. По-моему, в этой калитке томится призрак! Обычные петли не могут так скрипеть.

– Уверена, – оторвалась Аделаида от заметок – До тебя они скрипели гораздо меньше. На кухне под раковиной есть лейка машинного масла. Попробуй воспользоваться ею.

Герхард идти за лейкой не спешил, вместо этого он, потягиваясь, подошел к бирючинной изгороди и вытянул голову на соседние участки.

– Отсюда можно увидеть дом Эшпертона – пробормотал он, свесившись – И дом миссис Пинч. А вы ничего не видели в то утро?

– Правую сторону окна закрывает декоративный виноградник.

– А калитка? Она была открыта?

– Калитки никогда не запираются, Герхард, мы же не в Берлине.

– А что вы можете сказать об этой миссис Пинч? Она восхищалась Эшпертоном. Восхищалась довольно подозрительно – рассуждал он – Давняя обожательница отомстила за безразличие в порыве чувств?

– Вдова аптекаря – скучающим тоном ответила Аделаида – Выращивает потрясающей пышности георгины, если это как-то поможет в твоем страстном расследовании – она обернула на Герхарда искренне непонимающее лицо – Где ты набрался подобной чепухи?

– А вторая? – не обратил внимания Герхард – Такая грузная дама?

– Мейбл Фоули? – тон Аделаида стал более заинтересованным – Что ж, Мейбл Фоули – протянула она – Более подозрительное лицо. Да, пожалуй – Аделаида задумчиво пожевала губы.

– Ну не тяните!

– Мейбл не очень любят другие садоводы – Аделаида словно намеренно неспешно вышла из-за стола – По вечерам она смущает всех своим фонарем на лбу. Возится в земле ночью. Но тебя может заинтересовать не это. Подойди – она свернула к проходу между домами – Вон там.

– Что? – подслеповато присмотрелся Герхард к чему-то скрытому в клумбах – Какой то ягодный куст.

– Волчье лыко – произнесла Аделаида – Его ягоды очень ядовиты. Мейбл не раз ругали на конкурсах за то, что она выращивает небезопасные растения. В прошлом году разгорелся большой спор из-за наперстянок. Их легко спутать с шалфеем, и ей пришлось их выкосить. Но недавно я заметила, что Мейбл нашла наперстянкам замену – Аделаида тоже в задумчивости посмотрела на куст – Этот участок не просматривается из окон соседей, и она попыталась скрыть кустарник за компостной кучей.

– Как вы его углядели? – поразился Герхард.

– Случайно – признала Аделаида – Собака Гринов забежала в сад, пришлось обойти дом.

– Эшпертона могли отравить…

– Могли – махнула рукой Аделаида – Но волчье лыко, пусть и скрытое за компостом, не самый лучший способ разделаться с соседом. Правда вскроется, как только полиция обследует ее сад.

– Но полиция даже не подозревает об этом! Почему вы на нее не донесли?

Аделаида снова задумчиво посмотрела за изгородь.

– Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела.

– А по-моему, все это наводит на определенные мысли.

Аделаида вернулась к столу.

– Калитка, Герхард – она волевым движение нацепила на нос очки – А то кто-нибудь незаметно продкрадется к тебе ночью.

Герхард трусовато оглянулся. Когда он ушел, Аделаида избавилась от вида напускной серьезности, и от своих заметок, превратив их в бумажный ком, и недовольно покосилась на ботанический справочник.

А Герхард, вооружившись лейкой, пытался и так и эдак пристроить ее к болтам. Петли продолжали безнадежно скрипеть.

– Вы будете чинить это до Рождества, или у вас есть хоть какая-нибудь инструкция? – раздался над ним твердый голос.

Герхард поднял голову. Перед ним стояла девочка-подросток в темно-синей клетчатой школьной форме, позой больше напоминающая римского солдата. Под мышкой у нее была зажата книга, на плече болталась школьная сумка со значками, а пиджак топорщился набекрень. Она смотрела на Герхарда с насмешливо, но Герхард решил, что так только кажется из-за веснушек.

– Дарси Уотерхейм – протянула она липкую руку.

– Герхард Уотерхейм – холодно пожал ее руку Герхард, они оба оценивающе оглядели друг друга, Дарси была в лучшем положении, на Герхарде сказалась жара и война с калиткой.

– Это надо залить вот сюда – ткнула Дарси – она кинула сумку и книгу в кусты – Дай сюда!

Бесцеремонно обойдя обескураженного Герхарда, она залила масло в нужное место.

– Так-то – отряхнула она руки и, подергав калитку, подняла на Герхарда довольное прищуренное лицо – Где мне найти Аделаиду?

Почти в манере Аделаиды Герхард поджал губы, совершенно не оценив вторжение постороннего, пусть и с такой же фамилией.

– Искомое лицо находится в саду – небрежно ответил он.

Дарси бросила ему что-то вроде приветствия козырьком и широким шагом направилась по мозаичной дорожке. Герхард наскоро ретировался в дом, умыться и ускользнуть в паб, до того, как эта зазнайка нарушит покой королевы детективов.

Дарси обошла по кругу особняк Эдвардианской эпохи, выцветший от времени до оттенка лежалого масла. «Клеверли», как и его хозяйка не был расположен к гостям и мирно пребывал в атмосфере строгой ухоженности и собственного достоинства. И аромата распустившихся цветов, особенно он доносился от выступающего эркера на втором этаже, увитого плющом розария.

Бледно-серый щебень вывел Дарси к декоративному пруду, засаженному кустами Гебе и душистой резедой. Напротив пруда за деревянным столом сидела, сложив руки, женщина в строгой блузе, уставившись в печатную машинку. Дарси пригляделась, угадав, что перед ней та самая тетя-писательница. Пока женщина морщила лоб, Дарси с удовольствием отметила, что перед ней не сумасшедшая кошатница, а элегантная дама, весьма привлекательная для своих лет, и, если бы седые пряди не блестели на солнце, их почти нельзя было бы разглядеть в ее пепельных локонах. Осанкой же Аделаида напомнила Дарси их директрису миссис Девенпорт, суровую женщину тоталитарных наклонностей.

Замерев на месте, Дарси ждала, пока Аделаида ее заметит, но протянулась одна минута, за ней другая, и Дарси поняла, что тетя делает это намеренно. С примесью легкого недовольства и праздной скуки, Дарси подхватила игру, начав медленно созерцать кустики у пруда.

– Что вам угодно, юная леди? – решила всё-таки обратить на нее внимание Аделаида, устав гипнотизировать пустой листок.

– Дарси Уотерхейм – приподняла Дарси вальяжно подбородок – Ваша родственница.

– А еще говорят, что родственники собираются вместе только на похоронах – вздохнула Аделаида и отодвинулась от стола, она присмотрелась к Дарси – Что-то я тебя не припоминаю.

– Бэс и Уильям Уотерхейм – это мои родители – скучающим тоном объяснила Дарси, осматривая сад – На лето мы перебрались в загородный дом на Мичмор-Лейн, но родители почти все время заняты в Министерстве Сельского Хозяйства, ну а я упрямое дитя, которому нечего особо делать – в доказательство своих слов Дарси подопнула лежащий под ногами камень.

– Министерство Сельского Хозяйства… – потерла виски Аделаида, борясь с послеобеденной мигренью – Поболтай с Герхардом, у вас много общего.

– С этим простофилей? – изумилась Дарси – Да он же даже не знает, куда лить машинное масло! Из общего у нас с ним лишь фамилия. Наверное, по недоразумению. Так вы позволите мне взглянуть на ваши книги?

– Конечно позволю – окинула ее любезным взглядом Аделаида – Они продаются на углу Грин-роуд в лавке «Уголок Милфордра», всего за десять шиллингов.

– Простите, тетя – Дарси накрутила на палец длинную прядь цвета жженого сахара – За эти деньги я лучше приобрету поддержанное собрание Диккенса, в нем иногда можно найти фунт, еще и заработаешь.

– Тогда зачем тебе смотреть на них? – пристально взглянула Аделаида.

Дарси пожала плечами.

– Хочу понять, из-за чего вся эта шумиха. Общественность повально увлеклась вашими романами – Дарси с интересом оглядела не самый роскошный экстерьер, как будто гадая, куда уходят заработанные от продаж деньги.

– Люди любят загадки – коротко ответила Аделаида – Вот и все.

Дарси посмотрела внимательнее.

– Тогда бы они решали кроссворды – вкрадчиво ответила она – Люди любят убийства – глаза ее кровожадно округлились.

Аделаида, скрестив руки, смотрела на Дарси выжидающе, ничего не отвечая.

– Останусь у вас на ужин – отмерла под пристальным взглядом Дарси – Что предпочитают леди-писательницы? Освежеванного кролика или вымоченную куропатку?