Читать книгу: «Злодей и фанатка», страница 3

Вскоре мы уже ехали по улице Квинси, пока не притормозили у таунхауса Джонсонов. Кошмарик остановил машину, но двигатель не заглушил. Он молчал, и я тоже молчала, размышляя о том, как бы поинтереснее закончить этот… инцидент. Просто выйти из машины казалось слишком банальным.

– Мы приехали, – наконец произнёс он, не поворачивая головы. – Вылезай.

– А как же прощальный поцелуй?

Он резко повернулся ко мне, и я увидела, как под маской расширились его глаза.

– Ты издеваешься?

– Нет, – промямлила я. – Я вполне серьёзно.

В этот момент его тело вдруг напряглось, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Взгляд метнулся к зеркалу заднего вида, и я увидела, как под маской сжались его челюсти.

– Сиди тихо, – прошипел он, голос стал низким и хриплым. – И ни звука.

Я непонимающе посмотрела на него, потом, следуя направлению его взгляда, тоже глянула в зеркало.

Чёрный массивный внедорожник, который уже был мне знаком, медленно, но неумолимо катился по улице. Внутри сидел тот лысый нытик. Он методично осматривал каждую припаркованную машину, проводя рукой по своему блестящему черепу, словно сканируя пространство. Его взгляд, холодный и расчётливый, скользил по номерам, задерживаясь на мгновение на каждой детали. Казалось, он что-то упорно ищет.

Внезапно его голова резко дёрнулась, глаза остановились на нашей машине. Он замер, пристально вглядываясь. В этот момент его лицо исказила гримаса, похожая на смесь триумфа и злорадства. Чёрный внедорожник, рывком сорвавшись с места, начал быстро сокращать дистанцию между нами.

– Блядь, – выругался Кошмарик, ударив по рулю.

– В чём дело? – спросила я, не понимая, что происходит.

А внедорожник тем временем остановился прямо позади нас. Дверь распахнулась, и из машины вылез Громила. Что он забыл в Бед-Стай? Ищет ту рыженькую стриптизёршу?

– Кого я это тут вижу, – произнёс он в недобром тоне, подходя к окну со стороны Кошмарика. – Почему эта девчонка ещё жива, а? Так и знал, что ты не грохнешь её.

– Возникли кое-какие… сложности, – отозвался Кошмарик хриплым и напряжённым голосом.

– Сложности? – Громила рассмеялся, коротким, лающим смехом. – Какие сложности? Тебе дали простой приказ – убрать её, как свидетеля. Один выстрел, и дело с концом. И где, спрашивается, результат?

– Я разберусь, – отрезал Кошмарик. – Не твоё дело.

– Моё дело – убедиться, что работа сделана. – Громила, тяжело дыша, наклонился к окну. Его лицо, багровое от злости, искажённое гримасой ярости, оказалось в нескольких сантиметрах от парня. – И если ты не справишься, то я сделаю это сам. – Он перевёл взгляд на меня. – Вылезай, шлюшка. Всё приходится делать самому.

Я тяжело вздохнула, с сожалением глядя на своего похитителя, которого так и не поцеловала на прощанье.

– Что ж, Кошмарик, недолго мы веселились вместе.

Я схватилась за ручку, чтобы отпереть дверь и вылезти, как вдруг его рука, вытянувшись, легла поверх моей и одёрнула её. У меня округлились в изумлении глаза.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Кошмарик ничего не ответил. Та же рука, которой он заблокировал мне выход, медленно двинулась к рычагу переключения передач.

Громила, самодовольно ухмыляясь, выпрямился, уверенный в своей власти, и начал обходить тачку, чтобы открыть мою дверь самостоятельно.

Но именно в этот момент, с резким, пронзительным визгом шин, машина рванула с места назад. Задний бампер с глухим ударом врезался в открытую дверь внедорожника, которая с оглушительным треском отлетела, вращаясь в воздухе и оставляя за собой искрящийся след. Кошмарик с бешеным блеском в глазах вывернул руль, вписывая машину в крутой поворот. Нас так сильно прижало к сиденьям, что я почувствовала, как затрещали кости. Мир за окном превратился в размытое месиво из кирпичных стен и мусорных баков.

Мы, оставляя позади ошарашенного Громилу, застывшего статуей посреди клубов густой, серой пыли и едких выхлопных газов, с пронзительным визгом шин скрылись за поворотом, словно растворившись в воздухе.

В салоне повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь бешеным биением моего сердца и тяжёлым, прерывистым дыханием Кошмарика.

– Блядь, – только и сказал он, вжимая педаль газа в пол и выжимая из двигателя последние силы.

ПОДОДЕЯЛЬНОЕ РУКОБЛУДИЕ

Мы мчались по улицам Бруклина, как мне показалось, уже полчаса, не меньше. За окном проплывали здания и немногочисленные тачки, водителям которых тоже, видимо, не спалось этой сумасшедшей ночью.

Кошмарик всю дорогу молчал, а я пыталась понять, что он намерен делать дальше. Нас никто не преследовал. Пока. Думаю, Громиле понадобится больше времени дотащить свою жирную задницу до тачки, а потом столько же для того, чтобы поместить её в салон.

Ещё я размышляла о доме. Перед тем, как Кошмарик похитил меня, помнится, я слышала шаги и голос. Тогда мне показалось, что это была Тиган, но, судя по тому, что никакой полиции около нашего таунхауса не было, значит, это была не она. Возможно, шум воспроизвёл Эван. Когда входил своим агрегатом в мою подругу. Наверное, эти двое трахались за стенкой, и голосом, который я слышала, на самом деле являлся стон.

Я тоже так хочу…

– Можно поинтересоваться? – подала я голос впервые за эти полчаса. И не дожидаясь разрешения говорить, продолжила: – Что ты устроил? Что-то мне подсказывает, что у тебя будут проблемы.

– Они у меня начались уже тогда, когда я, блядь, вообще припёрся к тебе домой! – рявкнул Кошмарик, не отрывая взгляда от дороги.

– Да ладно тебе. Не плачь.

Кошмарик бросил на меня смертельный взгляд. А я снова едва поборола желание захохотать на всю округу. Его вид был забавный. Мне бы хотелось видеть, какое у него выражение лица в этот момент, но эта чёртова маска по-прежнему сидела на месте, скрывая всё, кроме его глаз. Глаза, впрочем, говорили сами за себя – ярость в них бушевала нешуточная.

– Ты хоть понимаешь, что только что произошло?! – прорычал он, с силой ударив по рулю. – Мих…

Он резко оборвал себя. Машина вильнула, задев бордюр. Я инстинктивно схватилась за ручку двери.

– Мих – что? – подтолкнула я его, чувствуя, как адреналин бурлит в крови.

– Тебя хотели пристрелить! – продолжил Кошмарик сквозь зубы наконец.

– Как и ты, – пожала я плечами равнодушно.

– Это для тебя шутки, твою мать?! – взорвался он, резко ударив по тормозам.

Машина заскрипела, остановившись в нескольких сантиметрах от мусорного бака. Мы находились в тупике, зажатом между обшарпанной кирпичной стеной склада и высокой сеткой, увитой колючей проволокой. Судя по всему, это был служебный въезд на территорию какого-то заброшенного предприятия – асфальт был испещрён выбоинами и трещинами, кое-где пробивались пучки сорняков. Ржавые ворота, перекрывающие дальнейшую часть тупика, были приоткрыты, образуя узкий проезд.

Место было тёмным и безлюдным, единственный источник света – тусклый фонарь на противоположной стороне улицы, едва пробивавшийся сквозь густые кроны деревьев. Идеально для того, чтобы быстро скрыться и затеряться в лабиринте бруклинских переулков.

– Да Господи Иисусе, что ты такой нервный? – фыркнула я, нарочито лениво потянувшись. – Это потому что у тебя секса давно не было, да? Какое совпадение – а у меня вообще не было. Что ж, может, поможем друг другу?

Кошмарик медленно повернулся ко мне. Я снова и снова видела, как под тканью маски двигаются его челюсти, будто он пытается что-то сказать, но слова не идут.

Наконец, он издал тихий недоверчивый смешок.

– Ты серьёзно? – спросил парень голосом, в котором смешались недоумение и злость.

– Абсолютно, – ответила я, удерживая его взгляд. – Меня уже начинает нервировать то, что ты психуешь по поводу и без.

– Без?! – ошеломлённо переспросил он. – То, что произошло, по-твоему не является поводом психовать?

– Поводом психовать ничто не является. Надо проще относиться к вещам. Ко всему. А не раздувать трагедию с любого чиха.

Кошмарик помотал головой.

– Поразительно, как ты ещё не сдохла с таким подходом к жизни. – Потом подался чуть вперёд и продолжил: – Но если тебе такое подходит, то мне нет. Если я начну также вести себя, то уже через минуту буду лежать в морге. Это ещё в лучшем случае.

Я хмыкнула, неосознанно опустив взгляд с его глаз на маску.

Кошмарик отстранился и отвернулся, уставившись на дорогу. Его грудь тяжело вздымалась. Я видела, как он сжимает и разжимает кулаки. Парень резко вывернул руль, протискивая машину в узкий проём между воротами и стеной склада. Скрежет металла о кирпич резанул по нервам.

Мы оказались в ещё более тёмном и запущенном дворе, заставленном сломанными поддонами и какими-то непонятными металлическими конструкциями, похожими на останки древних машин. Здесь царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь далёким гулом города.

– Ты сумасшедшая, – пробормотал Кошмарик, наконец. – Озабоченная, наглая и до чёртиков раздражающая.

– Возможно, – согласилась я, улыбнувшись. – Но ты вдруг решил меня спасти. Значит, не так уж всё и плохо, малыш.

Кошмарик убрал руки с руля, откинулся всем весом на спинку сиденья, запрокинул чуть голову и прикрыл глаза. Казалось, он размышляет о чём-то. Наверное, о том, что делать дальше.

Тишина, вставшая в салоне, стала почти осязаемой.

Я наблюдала за парнем, за игрой света и тени на верхней части его лица, пытаясь угадать, о чём он думает. Из-за ткани его эмоции невозможно было прочитать полностью, но напряжение, исходящее от него волнами, ощущалось даже на физическом уровне.

Наконец, после долгих минут Кошмарик глубоко вздохнул и повернулся ко мне.

– Есть одно место, – сказал он. – Неподалёку. Там мы сможем переждать.

Он огляделся, потом завёл машину и, не дожидаясь моего ответа, ловко вырулил из тупика.

И вскоре мы снова мчались по ночным улицам, только теперь в другом направлении.

– И всё же, почему ты, – я сделала паузу, облизав губы, – спасаешь такую озабоченную, наглую и до чёртиков раздражающую особу, как я?

Он бросил на меня быстрый взгляд.

– Просто… – начал он, но тут же осёкся, сжав губы. – Просто заткнись и дай мне сосредоточиться на дороге.

Это вызвало у меня усмешку. Похоже, мой вопрос застал его врасплох.

Я откинулась на спинку сиденья, скрестив руки на груди. Уличные фонари выхватывали из темноты фрагменты профиля Кошмарика – резко очерченную линию челюсти, лоб, частично скрытый под волосами и капюшоном, тень от маски, скрывающую половину лица. Он вёл машину сосредоточенно и резко, его руки, крепко сжимавшие руль, были обтянуты тёмной кожей всё тех же перчаток. Я наблюдала за игрой мышц под тканью, пытаясь представить, какие же мысли сейчас проносятся в его голове. Может, его тоже заинтриговала эта странная ночная авантюра и неожиданный флирт со стороны похищенной им девушки?

Ночь становилась всё интереснее.

Дальше мы ехали молча. Ну, почти. Я, разглядывая проносящиеся за окном пейзажи, насвистывая «Hide and Seek», заевшую у меня в голове ещё со вчерашнего просмотра фильма «Я иду искать».

Who want to play a game?

It’s time to play hide and seek¹

Город за окном постепенно превращался в лабиринт унылых улиц, многоэтажки становились всё обшарпаннее, а редкие прохожие выглядели так, словно только что вышли из фильма ужасов.

Run, run, run

Time to run and hide²

Вскоре машина остановилась у невзрачной многоэтажки серого цвета.

– Приехали, – буркнул Кошмарик, выключая двигатель.

– Серьёзно? – удивилась я, окидывая взглядом это «архитектурное чудо». – Это гнездо крыс? Я надеялась хотя бы на номер в отеле с тараканами, а не на тараканов с отелем.

– Не ной, – отрезал он. – Иначе переночуешь прямо здесь. Поверь, позже к тебе обязательно нагрянут и пустят по кругу местные бомжи. Ведь ты так хочешь избавиться от своей девственности.

Я поморщилась. Я, конечно, хочу секса, но не до такой же степени.

Кошмарик выбрался из тачки, обошёл её и открыл мне дверь.

– Вылезай, – сухо приказал он.

– А волшебное слово?

– Вылезай, пока я не выволок тебя наружу за волосы.

А мне бы понравилось.

Я громко цокнула и вышла из машины, тут же принявшись осматриваться вокруг. Воздух был пропитан смесью запахов выхлопных газов, гниющего мусора и чего-то ещё, что я предпочла бы не идентифицировать.

– Атмосферно, – прокомментировала я, следуя за Кошмариком. – Чувствую себя героиней фильма про гангстеров.

Он промолчал, открывая дверь подъезда, над которым тускло мигала лампочка. Внутри пахло сыростью. Поднявшись на пятый этаж по скрипучей лестнице, Кошмарик открыл дверь квартиры.

– Заходи, – бросил он, пропуская меня вперёд.

Квартира была крошечной и обставленной дешёвой мебелью. В гостиной – диван, кресло и стол, на котором стояла пустая коробка из-под пиццы. Ещё здесь был телевизор.

– Мило, – улыбнулась я. – Ты тут живёшь?

– Тебе лучше знать обо мне как можно меньше, – безразлично сказал Кошмарик, – если не хочешь умереть.

– Вау, какие мы грозные. И опасные.

Он ничего не ответил, прошёл дальше на крохотную кухню и открыл холодильник.

Я самостоятельно нашла ванную комнату и поспешно промыла ноги от крови в ванне. На её уже пожелтевшей поверхности виднелись оранжевые полосы ржавчины. Потом вытерлась салфетками и вышла обратно. Подошла к окну и выглянула наружу. Оно открывало вид на классический нью-йоркский пейзаж с пожарными лестницами, граффити и мусорными баками, переполненными до краёв. Когда я повернулась обратно, Кошмарик вытащил из холодильника бутылку пива и открыл её одной рукой. Маску он так и не снял, и мне было любопытно, как он собирается пить.

– А ты не боишься, что твой угрюмый лысый дружок найдёт нас здесь? – спросила я, а потом заметила вынырнувшую из-под дивана крысу, которая начала шнырять по квартире в поисках чего-то съедобного, совершенно не смущаясь нашему присутствию.

Я проводила её невозмутимым взглядом, пока крыса не скрылась под шкафом на кухне. Меня, впрочем, она тоже не смутила. В этой квартире, судя по её обшарпанному виду, просто не могло быть по-другому.

– Меня сложно найти, – ответил Кошмарик, – если я этого не хочу.

– Скромность – твоё второе имя. А первое, я так понимаю, Тайна, покрытая мраком?

Он прошёл в скудное подобие гостиной обратно с бутылкой и обвёл меня взглядом – с тем же раздражённым и уже изрядно подуставшим. А потом протянул мне пиво. Я уставилась на бутылку с удивлением.

– Это за место ужина?

– Не нравится – не пей, – буркнул Кошмарик, устало опускаясь на диван. – Думаешь, у меня тут ресторан с тремя звёздами Мишлен спрятан?

– А разве не должен заботливый похититель кормить свою пленницу изысканными блюдами и ублажать её капризы? – язвительно поинтересовалась я, всё же принимая бутылку. – Или хотя бы пиццу заказать.

– Ты не пленница, – закатил он глаза. – И я тебе ничего не должен.

Я театрально вздохнула.

– О, как всё сложно. Так я жертва, свидетель или просто случайная попутчица? Определиться бы уже.

– Заткнись и пей.

– Какой ты грубиян, – проворчала я, делая большой глоток. – Даже не предложил леди бокал.

Кошмарик громко фыркнул, устремив на меня ледяной взгляд.

– Ты? Леди? Самое нелепое, что я слышал за жизнь.

– А вот это уже обидно, – наигранно надулась я. – У меня тонкая душевная организация. И вообще, я могу быть очень милой. Когда захочу.

– Не хочу, чтобы ты что-то вообще хотела в моём присутствии, – пробормотал он, откидывая голову на спинку дивана и закрывая глаза. – Отложи это для лучших времён.

Кажется, он собрался вздремнуть.

Внезапно пришла заманчивая идея дождаться, пока он заснёт, а потом попробовать приоткрыть маску и взглянуть, что под ней скрывается. От этих мыслей я начала неосознанно улыбаться, а потом поспешно убрала улыбку, делая вид, что просто занята тем, что пью пиво. Бутылка «Brooklyn Lager» приятно холодила руку. Яркий, чуть горьковатый вкус с карамельными нотками отлично подходил к этой странной, напряжённой атмосфере. Я сделала пару шагов и села на диван рядом с Кошмариком. Он не шевельнулся, хотя я точно знала, что ещё не спал. Этот загадочный парень просто сидел, запрокинув голову, на диване с закрытыми глазами.

Я повернулась в сторону окна, и, наблюдая за игрой света на тёмном стекле, всё больше погружалась в свои мысли.

– А где я буду спать?

Кошмарик раздражённо выдохнул:

– На коврике у двери.

– А ты? – не растерялась я. – Чтоб ты знал, вместе спать веселей.

Он открыл глаза и поднял голову. Я снова столкнулась с его пронизывающим взглядом. Потом парень выпрямился, подавшись вперёд.

– Я не собираюсь заменять тебе твои вибраторы, понятно? Хоть раздевайся и тряси у моего лица своими сиськами, я к тебе не притронусь. Я не трахаю малолеток.

– Ауч! – Я прижала руку к груди, изображая смертельную обиду. – Мне вообще-то девятнадцать. Разве это малолетка?.. Неужели ты настолько старше меня?

Он меня проигнорировал. Ясно. Значит, полная анонимность. Ни имени, ни лица, ни размера члена, ни даже возраста.

– Признавайся, – не отставала я. – Сколько тебе лет, старичок? Тридцать? Тридцать пять?

Хотя, по нему не скажешь. У него комплектация молодого парня. Молодого подкаченного горячего парня.

Я сделала ещё один большой глоток пива и пробормотала себе под нос:

– Бездушная машина. А я-то думала, у тебя есть сердце.

– Есть, – коротко ответил он. – И оно советует тебе заткнуться и дать мне отдохнуть.

– Но я хочу поговорить. Поделиться своими переживаниями.

Кошмарик устало потёр переносицу.

– Не обольщайся, Чокнутая. Как только я придумаю, как уладить последний инцидент, то навсегда распрощаюсь с тобой. И ты меня больше никогда не увидишь. Не думай, что я буду держать тебя у себя вечность.

Я в этой ситуации не понимала только одного. И мне не хотелось сдерживать это в себе, так что в следующую секунду вырвался вопрос:

– А чего тогда просто не пристрелил меня, когда была такая возможность?

Ответа долго ждать не пришлось. Он как будто был уже заранее у него готов.

– Потому что я не убиваю людей, – ответил Кошмарик ровным тоном.

Я недоверчиво прищурилась, кладя бутылку с пивом на пол.

– Чувак, ты проник ко мне домой, практически вытащил из кровати, увёз в какую-то сраку и заставил стоять на осколках.

– Я просто курьер. Я похищаю людей, которых мне поручают, и передаю их дальше. Что происходит с ними потом – не моя забота. Я не киллер, не насильник и не палач.

Наступила тишина.

Курьер, хе-хе. Доставляет людей, как пиццу? Стало по-настоящему интересно узнать об этом подробнее. Как-никак этот парень впервые открыл рот! Может, такими темпами он и лицо своё наконец покажет?

– И, насколько я поняла, ты должен был похитить какую-то Нову Палермо, но дегенерат-Громила перепутал какие-то там салфетки и отдал тебе неверный адрес, из-за чего ты похитил не ту – меня?

– Ты удивительно проницательна, – закатил глаза парень.

– А кто она?

– А вот это уже не твоё дело.

Кошмарик встал и подошёл к креслу, на котором лежали подушки и несколько одеял. Я огляделась, когда до меня кое-что дошло только сейчас. Здесь не было ни другой мебели, подходящей для сна, ни второй комнаты, кроме ванной, насколько я успела заметить. Видимо, придётся делить диван на двоих.

Кошмарик, не церемонясь, сперва снял перчатки, затем сгрёб все одеяла и подушки в охапку и швырнул их на пол рядом с диваном. А потом стянул с себя толстовку и небрежно отбросил её в сторону, оставшись в одной чёрной майке. Тонкая ткань плотно облегала его тело, подчёркивая мускулы. Я невольно задержала взгляд на его руках – подкаченных, с выделяющимися венами. Наверное, такие же есть и на члене. Кошмарик взял одно из одеял с пола и расстелил его поверх дивана, создавая некое подобие простыни. Вся эта нарочитая небрежность, как будто граничащая с презрением к комфорту, вызывала улыбку.

– Неужели ты не брезгуешь делить со мной ложе? – спросила я, приподняв бровь.

– Просто заткнись и ложись, – проворчал он, ложась на большую часть дивана. – У меня много дел завтра.

Недолго думая, я устроилась рядом. Диван был жестковатым и небольшим, поэтому поневоле наши плечи соприкоснулись. Я окинула парня взглядом. Он лёг прямо в маске и одежде: в чёрных штанах, майке и даже в ботинках, которые не удосужился снять. Но из-за его высокого роста и маленького размера дивана его ноги выходили за границы мебели, так что обувь с ней не соприкасалась.

– Как удобно, что я в пижаме, хе-хе, – болтала я сама с собой, приподнимая одеяло, чтобы забраться под него.

Кошмарик закатил глаза и молча отвернулся.

– Надеюсь, ты не храпишь? – продолжала я. – А то у меня чуткий сон, знаешь ли.

– Спи, – прорычал он, закрывая глаза. – И не выводи меня.

– О, обещаю, выводить буду только в свет, – игриво подмигнула я, хотя он этого и не видел. Придвинулась поближе, почти касаясь его плечом. – Знаешь, а для похитителя ты довольно милый… Я просто пытаюсь скрасить наше вынужденное сожительство. Кстати, я смогу узнать твоё имя хотя бы перед тем, как мы попрощаемся? Или это профессиональная тайна?

Он что-то пробурчал под нос, но я не расслышала слова и тихонько хихикнула. Похоже, мой «курьер» не привык к общению.

В квартире было прохладно, и я, зябко поёжившись, укуталась в одеяло поплотнее и устремила взгляд на потрескавшийся потолок. Интересно, это его квартира? В ней было неуютно и холодно, как в какой-то заброшенной берлоге. Обстановка говорила о том, что хозяин не слишком заботится о комфорте. Или, может быть, он просто не проводит здесь много времени? В голове роились вопросы. Кто он такой?

Несмотря на напускное легкомыслие, немного страха тоже присутствовало. Он, как холодный ком, лежал где-то в желудке. Мне легко удавалось прогнать его, цепляясь за любую мысль, способную отвлечь от реальности.

Я украдкой посмотрела на Кошмарика. Он лежал, отвернувшись к стене, напряжённый и неподвижный. Я видела только его макушку с тёмно-каштановыми волосами и прикидывала в голове, насколько велика вероятность того, что я смогу стянуть маску и хоть глазком увидеть его лицо. Наверное, он скрывает его от меня не от того, что уродлив, а скорее из-за той же анонимности. Насколько я поняла, он работает на каких-то суровых опасных дядичек, которым необходимо кого-то там похищать для своих тёмных делишек, и поэтому светить лицом при таком раскладе, наверное, опасно. Был бы у меня телефон, я бы погуглила это дебильное имя Новы Палермо. Может, она какая-то известная особа, раз её зачем-то нужно было похитить?

И по мере того, как глубоко меня заводили мысли, холод уходил, а жар под одеялом становился всё более нестерпимым.

Около получаса, наверное, я ворочалась, пытаясь найти прохладный и мягкий участок простыни, но всё тщетно. Рядом ровно дышал Кошмарик. И, кажется, он уже давно спал, судя по ровному дыханию и нулевым претензиям про то, чтобы я не шевелила задницей хоть минуту. Видимо, вырубился из-за усталости.

Вообще его присутствие и эта близкая, но недосягаемая теплота, вызывали смутное беспокойство, которое в свою очередь переплеталось с начавшим вдруг расти возбуждением. Мысли порхали в голове, как долбаные бабочки, то и дело задевая запретные образы. В темноте воображение рисовало контуры мужского тела с подкаченным торсом, которое было сейчас прикрыто майкой и брюками. Но я видела его руки и могла представлять их тепло и силу. А потом начала представлять и член, который прямо в эту самую минуту находился в одной комнате со мной, в каких-то жалких сантиметрах от меня. Наверняка большой и венистый, с гладкой головкой…

Подождав ещё несколько минут, прислушиваясь к дыханию парня, чтобы в полной мере убедиться в том, что он точно спит, я поняла, что не могу больше сдерживаться.

Я слегка раздвинула свои ноги и осторожно запустила руку под одеяло, между них, а затем – под нижнее бельё, касаясь себя внизу. Ткань успела промокнуть от выделенной естественной смазки из-за моих влажных фантазий. Пальцы тут же скользнули по чувствительной коже, исследуя уже слишком хорошо знакомые мне изгибы. Я дрочу почти каждую ночь, так что отлично изучила своё тело и то, что ему нравится.

В голове вспыхивали обрывки фантазий, подпитываемые близостью спящего рядом парня. Каждый вдох становился всё тише, превращаясь в едва слышный стон. Я двигала рукой по клитору сперва медленно, а потом набирая темп всё быстрее, сжимаясь и разжимаясь в пульсирующем ритме. Внизу живота нарастало приятное напряжение, грозящее вот-вот взорваться яркой вспышкой. Чуть позже я добавила вторую руку, проникая двумя пальцами во влагалище. Но не слишком глубоко, чтобы не порвать себя случайно. В этом деле нужно быть предельно осторожным. Когда пальцы, легко скользнув по влажной плоти, вошли, я, зажмурившись, впилась зубами в губу, стараясь заглушить стон, рвущийся наружу.

Это было слишком хорошо. Слишком ярко. Мастурбировать под порнушку не то же самое, что мастурбировать рядом с секси-похитителем.

Ох, если бы он только присоединился…

Едва эти мысли пришли в голову, как перед глазами встали чёткие образы того, как он перехватывает инициативу. Убирает мои руки и заменяет их своими, проникая в меня пальцами. И делает это не так осторожно, как я сейчас, а жёстко, резко и грубо.

– Ох, блядь… – прошептала я, когда поняла, что эти мысли ускорили процесс, и к финишу я приближалась теперь просто стремительно.

Тело напряглось до предела. Я не переставала работать руками, ускоряясь, когда это было необходимо, стараясь при этом не слишком сильно торопиться. Откинула слегка голову, ощущая, как запотела спина под жарким одеялом. Мои длинные чёрные волосы прилипли к щекам, частично прикрывая моё лицо.

И наконец, после усердной работы, мощная сладкая волна наслаждения прокатилась по всему моему телу. Я едва не вскрикнула, когда оргазм настиг меня в новом своём проявлении – в более сильном и как будто даже продлённом варианте. Я почувствовала, как стенки влагалища сжимались и разжимались. Мне всегда казалось, что оно так устроено для того, чтобы собрать побольше спермы, выжать её всю до последней капли. Только вот спермы внутри меня не было, и от этой мысли стало обидно.

Я тихонько всхлипнула. Внизу живота пульсировало приятное тепло, но вместе с ним нарастало и чувство досады. Хотелось чего-то большего, настоящей близости, а не этой украдкой самоудовлетворённости. Кошмарик спал, не подозревая о буре эмоций, бушевавшей рядом с ним, а я лежала неподвижно, прислушиваясь к биению собственного сердца и его ровному дыханию.

И мне вдруг стало безумно одиноко.