Читать книгу: «Брак по расчету», страница 4

Шрифт:

8
Эшфорд

Я не настолько убогий человек, чтобы спокойно принять деньги от женщины без угрызений совести. Пока Джемма подписывала все те чеки, мне хотелось вырыть себе могилу прямо в полу банка. Однако необходимо также и уметь мыслить рационально: технически это было простой сделкой. Я ей, скажем так, одолжил свой титул, чтобы она получила наследство, поэтому эти деньги я могу считать своим вознаграждением.

Именно так я и думал до вчерашнего дня, когда вернулся домой с легким сердцем, вновь примирившись сам с собой и с банками.

Утром же я ощущаю настоящую эйфорию. Прежде всего я заверил маму, что о королевском визите меня предупредят не меньше чем за неделю, поэтому она может спокойно ехать в Бат, как и собиралась. Так что примерно через четыре часа нас будут разделять сто шестьдесят километров любви и нежности.

Кроме того, я вдруг понял кое-что, и это кое-что звучит как полная победа.

До начала всей этой истории на меня охотились все дебютантки Хартфордшира. И хотел я того или нет, какой-нибудь из них удалось бы меня на себе женить, пусть и с помощью хлороформа, окажись это необходимым. И я был бы вынужден вести такую же жизнь, как и мои родители.

А теперь все. По закону я уже женат, хоть и по факту свободен, но теперь никто не сможет заявлять на меня права.

Не думал, что я когда-нибудь произнесу эти слова, но благодаря браку я стал свободным человеком.

У моей матери характер обременительный, это правда, но он – ничто по сравнению с герцогиней-женой, больше герцогиней, чем женой. Если я чего и не хочу, так это видеть рядом перфоратор в платье от Шанель, который будет говорить мне, куда идти, что делать, как делать – целый день, даже днями напролет.

Я не преувеличиваю, эти герцогини-графини-баронессы все такие. Принцесс из сказок, которые собирают цветочки и поют, не существует. Вместо них есть кучка сварливых скандалисток, всегда готовых посоревноваться с такими же курицами, как и они: кто элегантнее одет, чей праздник больше всех удался, кто лучше танцует, кто стройнее…

Меня настолько переполняет энергия, что я поднялся на рассвете, успел объехать все поместье верхом и, возвращаясь, уже предвкушаю настоящее пиршество на завтрак, которое специально попросил приготовить. Вот только, входя в двери, я слышу, как женский голос громко на что-то жалуется.

Голос моей матери.

В лучшем случае она обнаружила, что в погребе закончились бутылки шато-лафита 1986 года и королевскую семью будет нечем угощать.

В худшем же масштабы очередной катастрофы могут быть неизмеримы.

Я нахожу ее вместе с Маргарет в кабинете, в окружении корги и в сильнейшем волнении.

Мама меряет шагами кабинет, сжимая платок в одной руке и газету в другой.

Господи, прошу тебя, надеюсь, она не узнала, что королева навестила поместье одной из ее давних соперниц!

– Это навсегда разрушит мою репутацию! Подобные мероприятия планируются заранее, тщательно, а не просто так! В какое положение это меня ставит? А всю семью? Мы даже ничего не знаем! – в отчаянии восклицает она.

Маргарет пытается подать мне знак, чтобы я успел исчезнуть, пока моя мать стоит ко мне спиной, но она оказывается быстрее и резко оборачивается, лишая меня шанса.

– Мой непутевый сын! Как ты мог так со мной поступить! Втоптать в грязь доброе имя Паркеров!

Я потрясенно смотрю на нее, ничего не понимая:

– Мама? О чем ты говоришь?

– А, ты решил прикинуться дурачком? Я тоже утром не знала, что сказать лорду Фэйрфексу и леди Уэстбридж, когда они позвонили мне с поздравлениями! А потом я открываю газету, – говорит она, протягивая мне фрагмент страницы, – и вижу это!

Прочитав первые строки, я бледнею. Там статья, в которой четко и ясно говорится, что я, Эшфорд Паркер, двенадцатый граф Берлингем, вчера взял в жены загадочную и никому не известную Джемму Пирс.

– Мой сын, наследник вековой династии, тайно женится в мэрии! На мисс Никто, Джемме Пис!

– Пирс, – поправляет ее Маргарет.

– Да какая разница! – Моя мать вне себя. – Ты отдаешь себе отчет? Как будто ты цыган! Берешь, едешь в Лондон, женишься непонятно на ком и ничего не говоришь! Я только не могу понять, если бы я не прочитала об этом в газете, когда бы ты сам рассказал?

– Я… – Ответ простой: никогда.

– О, я знала, что тут что-то не так! За три дня ты ездил в Лондон три раза! Что случилось? Какая-то легкомысленная девчонка вскружила тебе голову?

– Ты меня за дурака держишь? – Не знаю, что сказать, ничего подобного я не планировал. Пока что мой единственный план «Б» – дать ей покипеть и успокоиться.

– Так что, она беременна? – Останавливаться в своем расследовании мама не собирается.

– Нет, мама. Не говори глупостей. Давай ты успокоишься и пойдешь собираться в Бат.

– Как ты можешь рассчитывать, что я успокоюсь! Твоя свадьба должна была стать событием первостепенной важности! Ты должен был жениться на девушке из хорошей семьи, известной в нашем окружении, которая была бы готова стать герцогиней. Это было бы торжественное мероприятие, достойное твоего титула и статуса…

– Мама, послушай, статус всегда волновал тебя больше всего, и все эти помпезные роскошные церемонии всегда существовали только в твоей голове, поэтому я умываю руки!

– А как же Порция? – добавляет она.

– При чем тут Порция! – взрываюсь я.

– Она бы стала идеальной герцогиней.

– Для кого-то другого – возможно, – возражаю я.

– То есть ты хочешь сказать, что для тебя идеальная герцогиня как раз вот эта Джемма.

– Она-то уж точно не имеет ничего общего с теми раскрашенными манекенами, которых ты мне подсовываешь на каждом приеме, а они потом осыпают меня подхалимажем и лестью, уверенные, что это правильная стратегия и я тут же сделаю им предложение!

– По крайней мере, я знаю, кто они и откуда, знакома с их родителями и знаю, что они уважаемые люди! – восклицает она.

– Раз ты незнакома с родителями Джеммы, это не значит, что они неуважаемые люди!

Я вдруг ловлю себя на том, что защищаю Джемму, но вы же знаете, как говорят: враг твоего врага – твой друг.

– Так вот оно что: ты потерял голову от любви и женился. Что ж, теперь, раз у тебя есть жена, можешь мне объяснить, что нам делать?

– В каком смысле, мама?

– У меня есть друзья, знакомые, представители высшего сословия, как и мы, которые будут приезжать сюда день за днем, рассчитывая увидеть твою герцогиню. Что прикажешь мне делать? Как работает этот твой трюк с внезапной женитьбой?

Никак он не работает. Не работает, потому что в моем плане никакого «после» не было.

В моем плане не было и любопытных проныр, которые тут же помчались докладывать новость в газеты.

Выхожу из кабинета, и тут в кармане вибрирует телефон: звонит Дерек.

Я даже не даю ему времени поздороваться:

– А теперь объясни, какого дьявола произошло! Святой боже, эта новость во всех газетах!

– Утечка информации. Сотрудница паспортного отдела обо всем рассказала. Позвонила в какую-то бульварную газетенку и сказала, что была свидетельницей и у нее есть копии документов, подтверждающие заключение брака.

– Буду у тебя через час, – говорю я и сбрасываю звонок, не прощаясь.

9
Джемма

Мои родители совершают искупительный обряд, вознося молитвы богине Парвати, защитнице супружеских союзов.

Я сижу, скрестив ноги, с завязанными глазами: в правой руке у меня свеча, а в левой перо. Родители кружат вокруг под ритм бубна, который задает отец, а мама тем временем зажигает ароматические палочки.

Они заставили меня принять очищающую ванну – точнее, душ – с эфирными маслами, чтобы начать новую жизнь в качестве жены, и теперь я пахну как хвойный лес.

Родители восприняли новость хорошо. Они довольны, что я нашла своего духовного спутника, пусть он и лорд.

Все это застало меня врасплох: я спала себе спокойненько, и тут они ворвались ко мне в квартирку. Мама вышла за авокадо в магазинчик напротив дома, и продавец газет поздравил ее с моим замужеством, помахав у нее перед носом статьей, где было опубликовано свидетельство о браке с нашими с Эшфордом подписями.

Не важно, что их реакция была положительной. Теперь, зная, что я вышла замуж, они думают, что у меня появился готовый к употреблению муж и что я перееду из своего дома в любовное гнездышко. В этом вся проблема, так как эта история вообще не должна была выплыть наружу, поэтому я и не подготовилась. Посмотрим… Я могла бы переехать в один из домов бабушки или снять умопомрачительный пентхаус с видом на Гайд-парк и сделать вид, что мой любимый муж ездит по заграничным командировкам. Лорды же этим занимаются, нет?

Как только я чувствую вибрацию телефона и читаю сообщение от Дерека, который зовет меня в офис, тут же хватаюсь за этот предлог и бегу из дома от всех этих свечей и благовоний, как от стихийного бедствия.

В офисе, к моему большому разочарованию, я сталкиваюсь с Эшфордом, а сам Дерек выглядит довольно смущенным.

– Прошу прощения у вас обоих за случившееся, утечка информации в газеты нарушила часть соглашения.

– Что это за запах? – спрашивает Эшфорд, принюхиваясь.

– Ароматические масла, – сухо отвечаю я. – Дерек, продолжай, не терпится услышать все твои извинения до последнего слова.

– Сотрудница, которая была свидетельницей, побежала в газеты. Судя по всему, у нее маниакальное пристрастие к светской хронике, и когда она столкнулась с герцогом Берлингемом, который подписывал бумаги для тайной свадьбы, то не поверила своим глазам.

– Дерек, из-за этой «утечки информации» мою мать сегодня можно было запихивать в смирительную рубашку. Не говоря уже обо всех тех людях, которые позвонили мне с поздравлениями и спрашивали о подробностях – а их я совсем не хочу раскрывать.

– Могу представить, – сухо замечает Дерек.

– А нам никто не звонил, – замечаю я.

– На мой взгляд, это очевидно, – все тем же напыщенным тоном произносит Эшфорд. Высокомерный сноб.

– Вопрос вот в чем, – перебивает нас Дерек. – Развод не обсуждается. Учитывая сумму, которую она тебе дала, у Джеммы есть права, поэтому при разводе она может попросить всю сумму назад с процентами, и немедленно. Тебе пришлось бы заложить одно из своих поместий, но я бы сказал, что это не вариант. Что касается тебя, Джемма, то, разведись ты в течение суток после свадьбы, сделавшей тебя миллиардершей, – и любой судья усмотрит в этом достаточное основание для обвинений в мошенничестве.

– Ну все, когда он начинает так тарахтеть, значит, скоро выдаст одну из своих гениальных идей, – бормочет себе под нос Эшфорд.

– Извини, что ты сказал? – уязвленно переспрашивает Дерек.

– Ничего, продолжай, – пожимает плечами Эшфорд.

– Вам остается только сделать хорошую мину при плохой игре.

Мы с Эшфордом скептически смотрим на него.

– То есть?

– То есть, раз твои родители, Джемма, ожидают, что ты переедешь к мужу, и раз все вокруг тебя, Эшфорд, жаждут познакомиться с твоей женой, единственное решение – притвориться, что вы пара, и жить как пара. По крайней мере, пока не пройдет достаточно времени, после чего вы сможете спокойно развестись. Скажем, год – и тогда благодаря доходу с земель ты сможешь возместить Джемме всю сумму.

Мы оба теряем дар речи. Напряжение в комнате становится практически осязаемым.

– Ну же, Эшфорд, у тебя громадное поместье! Там можно днями даже не сталкиваться друг с другом.

– Об этом не может быть и речи! В свой дом я ее не пущу!

– О, прекрасно, в таком случае вы обоснуетесь у Джеммы, в ее однокомнатной квартирке на цокольном этаже.

– Я с ним жить не хочу! – Потом, обращаясь к Дереку, тихо добавляю: – У меня пик половой зрелости, я не собираюсь на год уходить в монастырь!

– И я тоже, – вмешивается Эшфорд, шагнув вперед. – У меня есть своя частная жизнь, и я хочу, чтобы она таковой и осталась.

– Не делай из мухи слона! Если я не ошибаюсь, твои родители жили в разных покоях весь свой брак, ты должен быть экспертом в этом вопросе! И это ненадолго. Никто не станет возмущаться, если после скоропалительной женитьбы во время совместной жизни вы поймете, что не созданы друг для друга, и разведетесь. А пока постарайтесь соблюдать приличия, так ты сохранишь лицо!

Несколько минут мы размышляем, затем Эшфорд объявляет:

– Это выполнимо, но у меня есть условия.

– И у меня, – поспешно вставляю я.

– Отдельные комнаты, – объявляет он.

– Я не буду сообщать тебе, что делаю и куда иду.

– На официальных мероприятиях ты моя жена, в остальное время у тебя своя жизнь, у меня своя.

– У меня должно быть право встречаться с другими мужчинами, – продолжаю я.

– Хорошо, но не в моем поместье. Там много слуг, и я не хочу сплетен.

– Не хочу никак пересекаться с твоей матерью, той, которой не помешала бы смирительная рубашка.

– Моя мать уже собирается в Бат, ты ее даже не увидишь – а если нам повезет, то после сегодняшнего нервного срыва она останется там так надолго, что встретимся мы не скоро.

– В таком случае договорились, – объявляет Дерек. – С этого момента живете в Денби-холле, у каждого своя жизнь, но на официальных мероприятиях будете вести себя как муж и жена. – Потом он окидывает нас удовлетворенным взглядом. – И на этот раз мы отлично справились.

10
Эшфорд

Меня загнали в угол. Все мои планы пошли прахом.

Пока Джемма забирается в машину, готовясь ехать в Денби, я с трудом сдерживаю гнев.

Я отвез ее домой, там она покидала в спортивную сумку свои вещи, бросила сумку в салон, а сама уселась на пассажирское сиденье рядом со мной, вся в облаке благовоний, точно мы в курильне опиума в Шанхае.

– Ты далеко живешь? – тут же спрашивает она.

– Зависит от того, что ты подразумеваешь под «далеко».

– Ну не знаю, далеко. Обычное далеко.

– Далеко относительного чего? – не сдаюсь я.

– Ты не можешь просто взять и ответить на вопрос? Обязательно устраивать из всего судебный процесс?

Я пропускаю подколку мимо ушей, но потом, повернувшись к ней, вздрагиваю от ужаса:

– Эй, убери ноги с приборной панели, ты ее испортишь!

– Подумаешь, машина-то старая.

Вздор!

– Она старинная! А не старая.

Джемма пожимает плечами:

– Как скажешь.

– Не как скажу, так и есть – и точка! Это «ягуар», родстер тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. И это не простые слова, у него есть сертификат.

– Почему не купишь себе новый? – нахально спрашивает она.

– Потому что мне нравится этот.

Но она и не собирается успокаиваться:

– Сколько не хватает?

– Ты будешь всю дорогу болтать?

– Как тут включается радио?

– Ничего не трогай, я сам включу, – говорю я, отодвигая ее руку, опасно близко подобравшуюся к кнопкам.

Точно как с ребенком, стоит включить музыку – и Джемма затихает на сиденье словно загипнотизированная.

Разве она не понимает, что я даже смотреть на нее не могу? Хоть бы она стала невидимой.

Уже подъезжая к поместью, я чувствую себя обязанным немного ее подготовить. Она же никогда не была в подобных местах – и чтобы это понять, никакой Нобелевской премии не нужно.

– Послушай, Джемма, мы почти приехали, поэтому я должен тебе сообщить, что, во‐первых, Денби-холл – историческое поместье нашей семьи с главным домом и парком. Считая сторожей, садовников, домашних служащих и поваров, там работают двадцать человек. Это означает, что мы никогда не останемся в одиночестве: повсюду будут глаза и уши, поэтому постарайся следить за языком, чтобы не наболтать лишнего. Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться, тебя все будут уважать и выполнять все поручения, и ты сможешь вести более чем комфортную жизнь – увидишь, жаловаться будет не на что. Я только прошу тебя быть сдержанной, не устраивать сцен, и, хотя мы не сильно ладим, постарайся держать лицо. Не спорь со мной открыто, не пытайся поссориться – это подорвет доверие к нашей легенде. Все сработает, если я буду уважать твое личное пространство, а ты – мое. Надеюсь, ты со мной согласна.

Скрещиваю пальцы, надеясь, что она поняла, что я сказал.

– Да, да, я поняла про слуг и все остальное, но слушай! Я не закатываю сцены, за кого ты меня принимаешь?

Мне не хватает духу ответить.

Но Джемму, похоже, я задел за живое.

– Слушай, раскроем карты: ты мне не нравишься, я не нравлюсь тебе, и, на мой взгляд, я делаю тебе одолжение, поэтому была бы очень рада, если бы ты перестал читать мне проповеди.

Эта война проиграна до ее начала.

Когда мы въезжаем в поместье и едем по подъездной дорожке, Джемма сидит, прижавшись лицом к стеклу:

– Черт возьми, это все твое?

– Да.

– Но сколько же времени нужно, чтобы все обойти?

– Дни.

– Не волнуйся, Эшфорд, если ты так и будешь отвечать по слову в час, мы точно не сможем поссориться.

Получается, тактика такая? Полная немота?

Оставляю ключи от автомобиля Полу, чтобы он завел «ягуар» в гараж, и вижу спешащего к нам Ланса.

– Ваша светлость, с возвращением! Вижу, у вас гостья.

– Поправлю тебя, Ланс, – с самым нахальным выражением, которое в последние дни получается у меня очень естественно, заявляю я. – Это не гостья, она останется здесь жить. Это Джемма Пирс, моя жена.

– Так слухи, что я слышал, правдивы?

– Абсолютно, – дерзко подтверждаю я.

– В таком случае приветствую и герцогиню. – С этими словами он коротко кланяется Джемме.

Она, ничего не поняв, крутит головой, оборачивается.

– Кого? – шепотом уточняет она.

– Тебя, это ты.

– А, поняла, – говорит Джемма, протягивая руку Лансу: – Очень приятно.

Ланс ошеломленно смотрит на нее, потом переводит вопросительный взгляд на меня, пытаясь понять, что же ему делать.

Я едва заметно киваю, так что он пожимает руку Джеммы в ответ.

– Я могу взять ваш багаж, если позволите?

– Я бы предпочла сама, это мои вещи, и я не хочу, чтобы они куда-нибудь делись. Я как-то отдала хостес свою косметичку и больше ее не видела. Не хочу наступать на те же грабли.

– Мы не в аэропорту, Джемма, – замечаю я.

– Без разницы, мои вещи остаются со мной.

Отличное начало…

Нас застает врасплох стук каблуков на верхних ступенях лестницы, и раздается слишком знакомый голос:

– Эшфорд, ты подобрал попутчицу по дороге? Разве ты не знаешь, что они все психопаты с уголовным прошлым? – Моя мать смотрит на нас сверху вниз, точно спустившийся на землю бог.

– Мама! Ты разве не уехала в Бат? – настороженно спрашиваю я.

– Смирительная рубашка, – шепчет Джемма.

Моя мать не торопится отвечать. Спускается к нам и произносит:

– Я подумала, что неразумно оставлять твою жену в поместье в одиночестве перед самым королевским визитом. И решила остаться, чтобы разъяснить ей ее обязанности и задачи. Кстати, когда мы ее ждем? – Она замолкает на какое-то время, затем переводит взгляд на Ланса и указывает на Джемму: – Это новая помощница конюха? Ланс, проводи ее к Джону, так она сразу сможет приступить к работе.

– Мама, позволь представить тебе Джемму, мою жену, – невозмутимо сообщаю я.

Холодная маска матери с идеальным макияжем разлетается вдребезги.

Она только что осознала, что перед ней не помощница конюха, а новая герцогиня Берлингем.

– Привет, – здоровается Джемма.

Моя мама смотрит на нее, побледнев от ужаса, и ничего не говорит. Люди ниже ее по рангу приветствуют ее легким поклоном, а мещане – полным поклоном. Джемма же, с гордо поднятой головой, протягивает ей руку и смело улыбается.

– Эшфорд… – начинает моя мать, не зная, как продолжить.

– Да, мама?

– Предстоит много, очень много работы. – Она едва сдерживается.

– Мама… – Я пытаюсь ее опередить, зная, что одно неверное слово может превратить Джемму в бомбу замедленного действия.

– Более чем очевидно, что она понятия не имеет ни о своих обязанностях, ни о положении нашей семьи, ни о том, как вести себя в обществе – и бог знает, о чем еще. Боюсь, что ты привез ящик Пандоры. Эшфорд, ты сделал очень опасный выбор.

– Пожалуйста, не стесняйтесь, представьте, что меня здесь нет, – иронизирует Джемма.

– Конечно, – ледяным тоном отвечает моя мать.

– Мама, возможно, это не самый верный подход в данной ситуации.

– Я жду ее в своем кабинете для осмотра. – Сказав это, моя мать разворачивается на каблуках и уходит.

11
Джемма

Я чувствую себя маленькой. Все вокруг просто гигантское. Поместье необъятное, сам особняк громадный, комнаты безразмерные, Эшфорд высокий, а его мать – засранка олимпийского масштаба.

– Добро пожаловать в Денби, Джемма, – объявляет Эшфорд.

– Твоя мать, которая должна быть в смирительной рубашке, в соглашение не входила, – укоряю его я.

– Ты скоро обнаружишь, что моя мать контролю не поддается, к моему разочарованию.

– Но ты ее слышал? Она сказала, что хочет разъяснить мне обязанности! Непохоже, что ей хочется прыгать от радости, и не пытайся убедить меня, что во всем виноват артрит.

Эшфорд фыркает.

– Признаю, спина у нее уже не та, что прежде, но представь, какой это для нее сюрприз!

– Так же как и для меня. Эшфорд, слушай внимательно: меня не надо ничему учить, и тем более я этого не хочу! – возмущаюсь я, скрестив руки на груди.

Эшфорд вновь поднимает бровь в этой своей отвратительной манере.

– По поводу твоих желаний я и не сомневался, что касается необходимости, если позволишь, у меня есть некоторые сомнения.

Ланс, видя, что напряжение между нами только нарастает, считает нужным вмешаться:

– Могу я предложить герцогам, возможно, уставшим с дороги, немного отдохнуть – и, быть может, принять горячую ванну?

Эшфорд шумно вздыхает:

– Спасибо, Ланс.

Ланс кивает и знаком приглашает нас следовать за ним по лестнице.

Ладно, лестницы у меня дома настолько узкие, что ходить по ним можно только по одному, ступеньки там все щербатые, перила шатаются – из четырех столбиков отсутствуют три. Эта же лестница будто из торгового центра: широкие повороты, красный ковер и скульптуры на перилах. По сути, она сама по себе памятник.

– Я позволил себе подготовить хозяйские апартаменты в восточном крыле, – произносит Ланс с ноткой гордости.

Поднявшись на этаж, мы идем по длинному коридору: пол здесь вымощен мрамором в шахматном порядке, с черными и белыми квадратами. По бокам тянутся ряды тяжелых резных дверей. Не могу избавиться от мысли о замке из «Красавицы и чудовища». Смотрю на Эшфорда, который идет на шаг позади меня, мрачный и нелюдимый. Чудовище у нас есть.

Театральным жестом Ланс распахивает одну из дверей и ведет нас в комнату.

– Это апартаменты леди Джеммы.

– Достаточно просто Джеммы, – говорю я, чтобы растопить лед.

Но Ланс не смущается:

– Я вынужден настаивать, леди Джемма.

– Не пытайся подорвать устои, которые старше тебя, – вмешивается Эшфорд до того, как я успеваю возразить. – Никто из домашних слуг не станет звать тебя Джеммой, даже если ты это на стенах напишешь.

Ланс тихонько кашляет, привлекая внимание, и отдергивает тяжелые гардины.

Я стою остолбенев и с открытым ртом. Это и в самом деле замок из «Красавицы и чудовища»!

Комната просторная, полы укрыты коврами с ворсом в ладонь толщиной, с двумя громадными арочными окнами и мягкими подоконниками. Справа от меня кровать с балдахином – трехместная, не иначе! К дьяволу Эшфорда! Я могу месяцами жить в этой комнате и умереть счастливой.

– Вам нравится комната?

– Черт побери, Ланс, ты серьезно спрашиваешь? Ты бы видел, где я жила раньше! У меня было окно размером с поднос из кафе быстрого питания, и к тому же на него постоянно писали собаки!

Ланс озадаченно поворачивается к Эшфорду, но тот безразлично машет рукой.

Я начинаю открывать двери: та, что справа от кровати, ведет в комнатку со множеством полок.

– Это ваша гардеробная, миледи.

– Не верю своим глазам! Эй, Ланс, вот это больше похоже на мою старую квартиру, можешь мне поверить! – заявляю я, бросив сумку с вещами прямо в центр огромной пустой гардеробной.

– А здесь ванная комната, – объявляет Ланс, указывая на дверь слева от широченной кровати.

Ванная? Это же просто спа-салон! Ванна олимпийских размеров, душ, в котором можно жить, и туалетный столик в точности как у кинодивы.

– Думаю, я начну с этой комнаты, – объявляю я, разглядывая бутылочки и пузырьки разного назначения, собираясь как можно скорее плюхнуться в ванну и отмокать.

– Хорошо, вижу, ты всем довольна. Могу оставить тебя обустраиваться. Увидимся за ужином, мне надо заняться делами, – говорит Эшфорд, выходя из комнаты. Ланс идет следом.

– Погодите, а это? – спрашиваю я, указывая на двустворчатую дверь в стене напротив кровати.

Ланс, невозмутимо повернувшись ко мне, отвечает:

– Она ведет в спальню его светлости герцога.

Эшфорд выглядит так, будто на него вылили ведро ледяной воды.

– Прости, Ланс, а как же моя комната в западном крыле?

– Ваша мать герцогиня распорядилась приготовить хозяйские апартаменты для вас и вашей супруги. Разумеется, решать, кхм, какой комнатой пользоваться, только вам. – И Ланс меняет тему на менее щекотливую. – Нам также дали распоряжение приготовить все гостевые комнаты в западном крыле в преддверии… – Ланс понижает голос и почти шепотом продолжает: – королевского визита.

Эшфорд начинает крутиться на месте, точно кот без усов.

– В этом доме все с ума посходили! Я никогда не говорил о том, что перееду в другую комнату! Я вообще хоть что-то здесь еще решаю?

Ланс не уступает:

– Распоряжение звучало достаточно разумно.

Эшфорд широким шагом пересекает мою комнату и резко дергает на себя створки дверей, ведущих в смежную комнату. За ними оказывается еще одна такая же двустворчатая дверь, которую он столь же яростно распахивает.

– Они это взаправду, – раздраженно бормочет он про себя, видя, что все его вещи перенесли в эту комнату.

И я тоже с ужасом осознаю, что Эшфорд, который должен был находиться в километрах от меня, будет спать в соседней комнате.

Эшфорд с силой хлопает дверью и в ярости выходит в коридор.

Мы с Лансом остаемся стоять, обмениваясь изумленными взглядами.

– Если леди Джемма позволит, я откланяюсь. Герцогиня-мать ждет вас в своем кабинете для краткой беседы.

– А у Смирительной Рубашки имя-то есть?

– Что, простите?

– У Смирительной Рубашки, матери Эшфорда, есть имя?

По напряженному выражению Ланса я понимаю, что он с трудом сдерживает смех.

– Леди Дельфина.

Уверена, выходя, Ланс шептал себе под нос: «Смирительная Рубашка», – и посмеивался.

Позвонив родителям и сообщив о своем переезде, я заверяю их, что вернусь проведать их при первой возможности, а потом собираюсь с духом перед встречей со Смирительной Рубашкой.

Ее кабинет я искала сорок пять минут!

Обнаружила, что лестница здесь не одна, а по одной на каждые двадцать шагов, и готова поклясться, что, когда я приехала, их тут не было.

А коридоры? Их тут больше, чем на вокзале Кингс-Кросс!

Снова натыкаюсь на Ланса, который, поняв мои затруднения, показывает мне дорогу к пресловутому кабинету Смирительной Рубашки.

Он объявляет о моем прибытии, а потом бросает меня на растерзание леди Дельфине.

Она сидит в кресле у окна, а за ее спиной стоит великанша с тугим пучком на голове.

Лицо Дельфины не выражает ничего: кожа подтянутая (подозреваю, из-за пластической операции), пепельно-русое каре (свежеокрашенное) неподвижно, затвердевшее от лака для волос, а из белого костюма, на котором нет и тени складки, словно он вылеплен из гипса, торчат две худые ноги с острыми коленями (она вообще ест?).

– Дженна. – Она делает мне знак сесть в кресло напротив нее.

– Меня зовут Джемма. Через «эм». Я должна была родиться мальчиком и носить имя Джими, как Джими Хендрикс. А потом акушерка объявила, что родилась девочка, и Джими превратился в Джем-му, – четко произношу я.

Леди Дельфина скептически приподнимает бровь.

– Можем начинать.

– А она кто? – спрашиваю я, указывая на женщину у нее за спиной.

– Маргарет. Моя секретарша по особым поручениям. – Леди Дельфина какое-то время молча осматривает меня. – Встань и повернись вокруг, медленно.

– Зачем?

Свекровь пронзает меня суровым взглядом.

– Потому что так говорю я, и этого основания достаточно. Хочу рассмотреть тебя получше.

Эти аристократы так пыжатся, а волшебное слово «пожалуйста» не произносят никогда.

Я нехотя поднимаюсь и начинаю лениво поворачиваться.

– И долго это еще будет продолжаться? – кисло спрашивает Смирительная Рубашка.

– Я медленно поворачиваюсь, – объясняю я. – Вы сами попросили!

– Это слишком, – фыркает она.

– А мне не уточнили, насколько медленно, – замечаю я, продолжая вращение.

– Довольно, садись. Маргарет, записывай: все переделать. Волосы, руки, лицо, одежду, осанку. Все.

Я плюхаюсь в кресло, закинув ноги на один подлокотник и уперевшись спиной в другой. Дельфина поворачивается ко мне, и ее глаза чуть не вылезают из орбит:

– Это кресло королевы Виктории!

– Что-то я не видела в нем никакой Виктории, когда вошла.

Смирительная Рубашка, не обращая на меня внимания, говорит Маргарет:

– Запиши еще вот что: необразованная и не умеет держать себя в обществе.

– Сколько комплиментов сразу, – иронично замечаю я.

– Что у тебя за семья? Мать, отец, бабушки, дедушки?

– Маму зовут Карли, она преподает йогу и работает в центре холистического массажа. Папа, Ванс, работает диджеем на независимом рок-радио. Бабушку и дедушку со стороны папы я никогда не видела, они умерли, когда папа был совсем маленьким, но знаю, что дедушка был шотландец.

– Шо…тландец? – задушенно переспрашивает свекровь.

– Ну да, фамилия папы – Мак-Пирс, но сотрудница из бюро регистрации ошиблась и записала меня как Джемму Пирс. Просто Пирс, про «Мак» она забыла.

– Хоть раз небрежность госслужащей оказалась полезной предусмотрительностью! Если не будешь всем об этом трезвонить, твое происхождение со стороны отца можно будет опустить, – вздыхает мегера.

– Мой дедушка жил в Эдинбурге, – не обращая на нее внимания, продолжаю я, но она так же равнодушно меня игнорирует.

– Маргарет, записывай: со стороны отца никакого выдающегося родства. – Потом снова смотрит на меня: – Родственники со стороны матери?

– Бабушка недавно умерла, Катриона Строу.

– Я уже слышала это имя.

– Ее семья производила оружие и военное снаряжение. Пушки, ружья, танки…

Смирительная Рубашка безутешно прижимает ладонь к голове.

– Принц Чарльз – пацифист, защитник окружающей среды и животных. Как мы ему объясним, что мой сын женился на девчонке из семьи милитаристов?

Не могу упустить возможность и не подколоть ее еще:

– Не исключаю, что среди моей родни было и сколько-то преступников.

– Сделаю вид, что я этого не слышала. А твое образование? Какой пансион ты посещала?

– Пансион? Никакой. Мои родители выбрали государственную школу, чтобы я могла по вечерам возвращаться домой и проводить время с семьей.

– А университет? Оксфорд, Кембридж?