Я слышал о таком народе, читал где-то и заявил, что это Алтайцы, а язык их относится к тюркской группе. Попросили Забуирова с ними поговорить. Тот задал им несколько вопросов по-татарски, и они его поняли. Тут мы начали сыпать вопросами. Те отвечали. Оказалось, что их тысяча состояла из алтайцев разных племён. Они вот, Теленгуты. Тысячник у них тоже был Алтаец. А тысяча входила в тумен Гуюк хана, который отправился на помощь Бату хану. Что Бату хан обычно располагается в шатре жёлтого цвета, а над шатром развевается девяти бунчуковый стяг. Батый всегда имеет под рукой 7 самых любимых жён. Старшую жену зовут Боракчин.

Обычно он действует совместно с туменами Бури хана и Кюлькан хана. Его самые выдающиеся полководцы Субудай багатур и Бурундай. Охрану лагеря Батыя, несут двести гвардейцев днём и двести ночью. Все гвардейцы называются Кешиктены. Ночная стража кебтеулы, а дневная тургауды. Сам шатёр охраняют двадцать человек, из которых 10 дежурят снаружи и 10 внутри шатра. С Батыем едет его старший сын Сартак, которому 7 или 8 лет. А также сын Субудай багатура – Урянх кадай.

Имеется также несколько ханов не имеющих своих отрядов и путешествующих с Батыем для его развлечения. Войско Батыя во многом состоит из бурят, ойротов, кипчаков, татар и собственно монголов. Но и монголы делятся на несколько племён, среди которых есть даже христиане. Ойротов решили не убивать. После нападения на Батыя, их отпустят, а пока их оставили, заперев на ночь в котельной, приказав подбрасывать дрова, по мере необходимости. Ойроты ползали на коленях и целовали сапоги у Забуирова, объяснившего им их обязанности. Мы же стали голосовать – Когда устроим нападение – сегодня ночью или завтра?

Шестеро из десяти, проголосовали за завтра. Я тоже был за завтра. Рязанцы выстоят ещё день, а нам надо перед нападением хорошенько выспаться и немного пересмотреть диспозицию, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Оставшееся время до ужина, мы расписывали эту новую диспозицию. С учётом всех последних происшествий, окончательная диспозиция выглядела следующим образом – восемь САУ с экипажами из Эрзян, но с командирами из нашего числа, следуют впереди колонны. Следом идут БРДМ и БМД с экипажами из эрзян.

Далее ЗИЛ 131 с боеприпасами для дозарядки САУ и в нём 15 дружинников, далее два ГАЗ 51 с 30 –ю человеками. При этом с нами едут 25 дружинников из числа здоровых, вооружённых обычным оружием. Ну а потом всё проходит по сценарию, но теперь мы знаем каков шатёр Батыя. Берём в плен Батыя, Кюлькан хана, Сартака с его матерью Боракчин, пару любых других жён и несколько служанок. Их грузим на опустевший ЗИЛ 131, а с ними садятся Забуиров и 15 -20 Эрзян. Тут же они, со всеми САУ, мчатся обратно в Маргелово, а также оба ГАЗ 51 с остатками дружины. Всё это надо провести молниеносно, пока монголы не соберутся идти в контратаку.

И самое важное – остаются у шатров Иманкулов с Судейкиным и естественно экипажи машин. Судейкин и Иманкулов должны убедить монголов, сняв осаду с Рязани двигаться на Коломну, Владимирское княжество и далее по их плану. Завтра, все отсыпаются. Дежурство несут дружинники и бывшие пленные, кроме самого важного поста – вышки. Всё это было выслушано Микишем и сотником Архипом.

Пленение Батыя.

18 декабря. Суббота. Встали в 8 часов. После завтрака велели всем участникам будущего сражения собраться в клубе. Судейкин выступил с речью, где призвал всех набраться решимости и выполнить возложенную на каждого задачу. Он выложил диспозицию предстоящей акции. Здесь, каждому, поимённо, объяснили его роль и действиях во время атаки на монголов. Расписали обязанности остающимся в лагере.

По нашим подсчётам, вся операция займёт, с учётом движения до Рязани и обратно, не более 4-х, максимум 5-ти, часов. Начало операции назначили на 10 часов вечера, сегодня. Всем участникам надлежит сегодня, как следует отдохнуть и выспаться.

Здесь я выступил с предложением – А давайте возьмём с собой мегафон! Дадим его Забуирову и пусть он, во время атаки, время от времени кричит через него какие-нибудь слова на татарском языке, типа: «Разбегайтесь, несчастные! На колени! Прячьтесь!» и т. п, что ему на ум взбредёт. Я думаю, это послужит отличным психологическим оружием.

Забуиров согласился, а другие тоже поддержали эту идею. Объявили сбор на 21 час и разошлись. Я пытался опять спать и это мне удалось. Встал к обеду. Пообедав, опять разошлись. Паруш сообщал, что монголы продолжают обстрел города, перемежая его атаками. Пока город держится, но потери растут. Во время ночной вылазки с целью уничтожения камнемётов, погиб и воевода – боярин Твердило. Все воины измучены бессонными ночами и беспрерывными схватками с монголами. Ему удалось с колокольни разглядеть жёлтый шатёр Батыя. Он находится на левом, пологом берегу Оки, примерно в пятистах метрах от берега. Перед ним стоят сотни шатров рядовых монголов. На льду Оки стоят камнемётные машины и беспрерывно закидывают город камнями и горшками с горящей смолой, поэтому в городе не утихают пожары. Мы приняли это донесение к сведению. Наконец подоспел ужин.

Поужинав, к клубу начали стягиваться участники акции. С ними шли и члены их семей. К 9 часам вечера всё свободное пространство было заполнено народом. Судейкин отдал приказ трогаться. Механики водители начали выводить САУ и другую технику к выезду из лагеря и строиться в колонну. Судейкин ещё раз напутствовал войско и дал команду: «По машинам!» Все ринулись по заранее расписанным местам. Я ехал в третьей САУ. Водителем у меня была девушка по имени Ладава, а заряжающим взрослый мужик Бажан. Судейкни по рации скомандовал: «Вперёд!». Я по ТПУ передал приказ водителю, и колонна тронулась. Ехали, не включая фар, по приборам ночного видения. Вечер был лунный и дорогу было прекрасно видно даже без освещения. Мы мчались со скоростью 30 км в час. По дороге не попалось ни одного человека, зато постоянно встречались волки и лисы, спешившие за поживой в разрушенные города и деревни. За час домчались до Ольгово и там съехали на лёд Оки.

Мороз достигал примерно -25 градусов и лёд был достаточно крепок, но мы старались держаться с краю, у берега. Наконец впереди заметили свет. Это горели дома в Рязани. Подъехали почти вровень с городом и разъехались в стороны, образовав линию в восемь САУ, фронтом на полкилометра. Из автомобилей выбрались 16 десантников и забрались в САУ сзади экипажа, выставив вперёд карабины. Судейкин, дождавшись докладов командиров машин о готовности, крикнул в рацию

– «С Богом ребята, вперёд, в атаку!» И все машины разом включили фары. Линия, лавой ринулась вперёд. Монголы в количестве пяти сотен, усиленные, после ночной вылазки Рязанцев, охранявшие камнемётные машины, давно уже услышали приближающееся тарахтение моторов САУ и встревоженно вглядывались в темноту ночи. Звёзды позволяли им видеть приближение каких-то монстров. Монголы собрались толпой, держа в руках луки со стрелами и ждали, тревожно переговариваясь.

Их было прекрасно видно через прицелы ночного видения. Но вот зажглись прожекторы и, машины, взревев ринулись вперёд. Десантники открыли стрельбу из карабинов по прекрасно различимым в ярком свете прожекторов, всадникам. Лошади, получив световой удар по глазам, встали на дыбы, сбросив многих всадников с сёдел и, не слушаясь узды, ринулись прочь. Забуиров, с завыванием, кричал в мегафон что-то по-татарски. Его голос заглушал рёв моторов и звуки выстрелов. Ослеплённые монголы, в жуткой панике, кинулись в разные стороны. От страха они бросали на лёд свои луки и, даже мечи, и копья. Можно понять их, подверженных суевериями и мифическими представлениями, когда на них с грохотом катится лавина чего-то непонятного под перекрывающий всё голос джина, ослепляя их яркими лучами.

Многие падали ничком, другие вставали на колени, третьи мчались со всех ног крича – Мангусы!

Мусульмане орали – Ифриты! –

Забуиров орал – Бегите несчастные! –

Началось светопреставление и ужасная мешанина, толпа топтала упавших и мчалась по их телам. Судейкин скомандовал –«Правое плечо, вперёд!» и лавина САУ начала забирать влево и покатилась уже по берегу. Сотни шатров, стоявших на берегу, затрудняли движение. САУ начали вести огонь снарядами по шатрам, валили и давили их гусеницами. Из шатров выбегали полуодетые монголы и с криками ужаса мчались от потоков света.

Упавшие шатры воспламенялись от очагов, находящихся внутри их, и огонь начал разгораться, освещая общую картину, напоминающую апокалипсис. Карабины вели одиночный огонь по бегущим, пулемёты стреляли короткими очередями, пушки бабахали, орал мегафон. Многие монголы разбегались по сторонам в лес и ломились там через деревья, стараясь убежать подальше. Полкилометра мы промчались за три минуты, не обращая внимания на лежащих и вопящих от ужаса воинов, ведь нашей целью было не уничтожение монголов, а их запугивание.

Показались богато украшенные шатры и по команде, натренированные водители объехали и окружили их со всех сторон. Вперёд выехали БМД и БРДМ, освещая бегущих и стреляя поверх их голов трассерами. Тут же все мы выскочили из САУ и, в сопровождении дружинников, кинулись к шатрам. Жёлтый шатёр охраняли 10 тургаудов и, остановленных ими, двумя десятками дрожащих от страха, рядовых монголов. Забуиров заорал в мегафон – На колени! Вся толпа рухнула на колени, бросая оружие. Тут же, Архип с дружинниками, погнал эту толпу в сторону от шатров и вновь поставив их на колени окружил их. Всего осталось стоять невредимыми пять шатров.

В каждый из них были посланы по четыре Эрзя с карабинами и приказом уничтожать только сопротивляющихся. Мы, все восемь, вошли в главный шатёр. Слабый свет масляных светильников, освещал группу людей, столпившуюся у стены шатра, пытающихся загородиться роскошным троном и десятком кебтеулов, в блестящих латах. Прозвучала команда и эти десять кебтеулов, размахивая мечами, ринулись на нас. Прозвучали несколько коротких очередей из АКМ и они, честно выполнив свой долг, улеглись перед нашими ногами. Вспыхнули фонарики в наших руках, направленные на толпу. Жмурясь от лучей и сбившись в кучу, там стояли несколько мужчин, загораживая собой молодого человека в расшитом золотыми драконами халате и, визжащих от ужаса, десятка молодых женщин. Забуиров и Иманкулов быстро подскочили к толпе и, тыкая пистолетами в грудь каждого из них, громко орали на узбекском и татарском языках – Кто ты? – Перепуганные люди, заикаясь называли себя.

Из толпы выдернули самого Батыя, хана Кюлькана, жену Батыя, его сына, пару богато одетых девушек и, не давая им опомниться, дали их в руки Эрзян, которые тут же повлекли их к ЗИЛ 131. Снаружи, действуя с максимальной скоростью, наши бойцы вытащили ящики со снарядами и цинки с патронами. Заряжающие, торопясь, загружали снаряды внутрь САУ, меняли пустые патронные ленты на забитые. Лихорадочно набивали магазины патронами. В освободившийся кузов ЗИЛ 131, загрузили Батыя с женой и сыном, пару его других жён и Кюлькана. Заметив метнувшихся следом за жёнами Батыя несколько девушек, я сразу понял, что это их служанки и остановив их жестом, показал знаками, чтобы они взяли с собой одежду и те метнулись куда-то в сторону и поволокли с собой охапки одежды. Я же, с фонариком, пробежался по шатру и пока Забуиров выявлял имена остальных квартирантов Батыя, обнаружил небольшой, размером с футляр от аккордеона, сундук.

Открыв его, я увидел в свете фонарика, что он забит кожаными кошелями до верху. Открыв один кошель, я заметил внутри жёлтые монеты. Бросив назад кошель, я закрыл сундук и попытался его приподнять. Не тут то, было! Он весил килограмм 100. Не удивительно, что у такого небольшого сундучка имелись четыре ручки. Я подозвал четверых дружинников и велел им закинуть этот сундучок в кабину ГАЗ -51.

В это время нам удалось выявить, что в толпе остающихся имеются такие знакомые личности, как Субедей багатур, темник Бурундай, хан Бури, ещё несколько незнакомых ханов и слуги Батыя. Оставив в шатре Судейкина с Иманкуловым, мы быстро разбежались по машинам и тут же покатились обратно, выстроившись в колонну – 8 САУ, ЗИЛ 131 и оба ГАЗ 51. Все дружинники попрыгали в машины. Забуиров ехал вместе с Батыем и Эрзя. С момента включения прожекторов и начала наступления до момента начала движения в обратную сторону, прошло всего 18 минут. БРДМ и БМД, не глуша моторов, продолжали светить фарами в сторону не тронутого лагеря монголов, со стороны которого, наконец-то, показались ряды пеших вооружённых воинов (кони не слушались и не желали идти против света). Видя, что техника не двигается, монголы осмелели и начали обстреливать машины из луков. Всё это время Судейкин и Иманкулов разбирались с оставшимися монгольскими ханами. В первую очередь Иманкулов предложил присутствующим успокоиться и садиться на свои места.

Судейкин: – Иманкулов на узбекском языке велел всем садиться и успокоиться. Говорил он по-узбекски и понимали его не все, поэтому произошла некоторая путаница. Один из ханов что-то сказал ему, и Иманкулов согласно кивнул. Этот хан выскочил из шатра, а мне Рустам сказал, что тот пошёл за переводчиком. Через пару минут хан вернулся с пожилым человеком, одетым в полосатый хорезмский халат, испуганно глядевшим на меня и ханов, не зная кого из нас больше опасаться.

Иманкулов сказал ему несколько слов по-узбекски, тот ответил. Иманкулов шепнул мне, что переводчик знает и тюркский язык, и русский. Он ему велел переводить с русского. Здесь я заявил собравшимся – Прошу нас извинить за причинённые неудобства. Переводчик перевёл и все воззрились на нас с удивлением.

Далее я продолжил – Мы ни в коем случае не желаем нанести вам какие-то оскорбления и не желаем вести с вами войну. Мы, в вашем противостоянии с Русью, являемся третьей силой и преследуем схожие с вами цели. Во-первых, мы сообщаем, что мы не украли славного Саин хана (прозвище Батыя- справедливый хан) и хана Кюлькана. Мы просто пригласили их к себе в гости, и никто не посмеет их обидеть.

Батый, погостив у нас короткое время, присоединится к вам, и вы сможете продолжить ваш поход. Но слыша, что снаружи ваши воины собираются на нас напасть, я прошу кого-нибудь из вас, выйти и успокоить войска, поскольку мы больше не собираемся уничтожать их, а всего лишь желаем провести с вами переговоры о нашей дальнейшей совместной дружбе. Но я предупреждаю вас, что стоящие снаружи чудовища, подвластные нам, без труда уничтожат любое количество нападающих, без какого-либо урона для себя. Перебросившись несколькими словами, встал хан Бури и вышел из шатра. Было слышно, что он командует там, подзывая стоящих до сих пор на коленях тургаудов и других воинов. Раздались звуки шагов разбегающихся по его приказу посыльных. Затем он вошёл в шатёр и сел на ковёр.

Было заметно, как тургауды занимают свои посты перед шатром, подбирая брошенные ими свои мечи и копья. Хан Бури сказал несколько слов переводчику и тот передал нам: – Сейчас сюда подойдут ханы Шейбани, Гуюк и Орду.

Я сказал: – Пусть воины перестанут бояться и спокойно возвращаются в свои шатры. Мы никого больше не тронем. –

Бури послал с этим одного из ханов. Снаружи слышались беготня и команды, выкрикиваемые командирами. В шатёр вошли несколько тургаудов, склоняясь в поклоне, но Субедей крикнул на них и они, заметив, что все мы сидим вполне мирно в общем кругу, вытащили молча трупы убитых и остались снаружи. Шум в лагере продолжался ещё долгое время. Воины ловили разбежавшихся лошадей, верблюдов, ставили опрокинутые шатры, тушили пожары. Из леса возвращались убежавшие и искали брошенное оружие. Я посоветовал Иманкулову выйти и приказать заглушить моторы и выключить прожектора. Он вышел, и я услышал, как он командует.

Вернувшись, он сел рядом со мной. Через двадцать минут начали подходить другие ханы. Они входили в шатёр и увидев нас, недоумённо смотрели на Бури хана, который успокаивающе кивал им и знаком приглашал садиться. Я спрашивал у него имена пришедших и тот называл, по мере их прибытия – хан Гуюк, хан Шейбани, хан Орду и т.д. Наконец, вроде бы собрались все, кто имел право решать проблемы. Об этом хан Бури сообщил мне.

И тогда я начал свою сказку: – Мы, посланцы далёкого, могущественного государства, которое пожелало поселить в этих местах своих подданных, которым стало тесно у себя. Наши ханы выбрали для этой цели Русь. Однако, чтобы не мешали нам своенравные князья, мы решили дать вам возможность уничтожить их и заодно присвоить себе их богатства. Вдруг меня прервал хан Орду, брат Батыя:

– А почему я не вижу моего брата Бату? – спросил он. Все пришедшие, подняли свой взор на меня и стали ждать ответа.

– Мы пригласили великого хана Бату к себе в гости, и он согласился – ответил я! Сколько я уже наврал за последнее время и рассказал сказок, что если мне удастся вернуться в своё время, то я смогу там стать вторым Шарлем Перро! Далее я продолжил – Великого Бату хана, отправился сопровождать, уважаемый хан Кюлькан. Хан Бату соизволил взять с собой свою жену Боракчин с сыном Сартаком. – Про двух других жён я уже не стал напоминать.

– Великий хан хочет познакомиться с нашими ханами и обсудить детали общего взаимодействия. – Хан Бури, Субедей и Бурундай промолчали. Остальные недоверчиво глядели на меня, но я выдержал паузу и продолжал – Хан Бату согласился снять осаду Рязани, чтобы поторопиться к городу Коломне и дальше, к Суздалю и Владимиру, которые гораздо богаче Рязани и не будут сопротивляться. Бату хан попросил всем войскам двигаться к Коломне, а одной тысяче подождать его у города Переяславль.

Через три дня, а может и раньше, он присоединится к вам. – Пришедшие ханы, было возмутились и подняли крик, что Рязань вот, вот, падёт, но Субедей, глядя мне в глаза, бросил – Такова воля Бату хана! Пусть войска, с утра собираются, и мы начинаем выдвижение на Коломну. Хан Бату, даёт возможность Гуюк хану, первым выдвинуться в этом направлении.

– Я не отвёл взгляда и Субедей отвернулся от меня и стал подниматься, показывая, что вопрос решён. Хан Бури предложил нам поесть с ними, но я откланялся, заявив, что мне ещё далеко ехать, а я не выспался. Нас не стали удерживать, и мы с Иманкуловым, вышли из шатра. С нами вышел Субедей и спросил: – Бату хан точно вернётся? – Иманкулов перевёл, и я ответил:

– Клянусь, и, призвав в свидетели синее небо, дополнил – Если вы будете следовать нашим договорённостям –

Иманкулов перевёл Субедею, и мы забрались, я в БРДМ, а Рустам в БМД, которые обступили толпы монголов и щупали их и осматривали. Они расступились перед нами и мы, нырнув в люки, велели заводить. Моторы завелись, и монголы шарахнулись в стороны. Мы включили прожекторы и стали разворачиваться по широкой дуге, стараясь не задеть шатры. Монголы расступались и пропустили машины. Съехав на лёд Оки, мы дали газу и помчались домой.

В шатре Батыя. – Субедей, проводив взглядом отъехавшие машины, вошёл обратно в шатёр. В шатре разгорелся спор. Гуюк хан, Орду и Шейбани напирали на хана Бури и темника Бурундая, доказывая, что глупо прекращать осаду Рязани, которая завтра наверняка будет захвачена. Они также обвиняли их в нарушении Ясы Чингиза, предписывающей уничтожать города, против которых применили осадные орудия. Они замолчали, ожидая пока Субедей не сел на ковёр. Все, выжидательно, взглянули на него. Расскажи ты – сказал Субедей хану Бури, и тот рассказал, в подробностях.

Пришедшие ханы находились во время нашей атаки на том берегу Оки, в своих шатрах и спали. Поэтому они были не в курсе происшедшего. Они действительно слышали шум, ужасный, непонятный грохот и громкий, всё перекрывающий голос, похожий на раскаты грома, доносившийся до самого последнего шатра их туменов, который их разбудил. Но они не видели того ужаса, который вызвал безудержную панику в стане монголов на этом берегу. Хотя им пришлось увидеть по дороге к шатру Батыя десятки трупов людей и лошадей, упавшие и раздавленные шатры, многие из которых горели, освещая эту страшную картину. Прослушав рассказ хана Бури и получив ответы на заданные вопросы, ханы призадумались. Молчание прервал Субедей:

– Я спросил у этого повелителя мангусов, вернут ли они нам хана Бату целым и невредимым? И тот пообещал мне, что они непременно его вернут, если мы будем соблюдать их условие, а оно пока единственное – прекратить осаду Рязани. Дальнейшие наши действия они вполне одобряют, какими бы они не были. И даже поощряют нас продолжить завоевание Руси. Так что давайте решать, соглашаться нам с мангусами или попытаться им противостоять. Но я, почему-то верю, что они выполнят свои обещания и поэтому предлагаю оставить Рязань и идти дальше на Русь. Тем более, как я сам видел, мы не можем нанести мангусам ни малейшего вреда. За короткое время они уничтожили столько воинов, сколько мы ещё не потеряли за время штурма города. – Ханы угрюмо поддержали это предложение и разошлись по своим туменам, выбрав на время отсутствия Бату хана, старшим над всеми, Гуюк хана.

Забуиров: – Я забрался следом за ханом Кюльканом в кузов ЗИЛ 131 и уселся на скамье перед Бату ханом с его жёнами и их служанками, занявшими самую первую скамейку, первую от кабины. Кюлькан сел рядом со мной у борта машины. Следом за нами в кузов поднялись ещё человек 15 и закрыли борт и дверь в кузове. Темноту освещала тусклая лампочка сзади кабины. Я с ханом Кюльканом сели напротив Бату хана, лицо к лицу. Все молчали, в том числе и наши Эрзя. Они робели в присутствии Бату хана и старались не привлекать его внимания. Я их понимал, представив себя, едущим в кузове, например, с Папой Римским. Но я, почему-то, не ощущал никакой стеснённости перед Бату ханом. Видимо сказывалось то, что это мы его пленили, а не он нас. Сейчас, рассматривая его внешность, при свете 12-тивольтной лампочки, я удивлялся тому, что этот, в сущности совсем молодой человек, ему всего, то ли 31, то ли 29 лет, командует армией, сравнимой по нашим меркам целому фронту времён Отечественной войны и при этом побеждает, ни разу не потерпев поражения. Вопреки всем, прочитанным мною историческим документам, его лицо практически не соответствовало монголоидному образцу, а было вполне европеоидное. Волосы его были каштановые, шелковистые с рыжинкой, а не чёрные и жёсткие. Бороды он не носил, но имел усы, которые, по китайской моде, несколько свисали по углам рта.

Он был сухощав, подтянут и рост его был не меньше метра и семидесяти см. К примеру, встретив его где-нибудь в троллейбусе, одетым в пиджак с рубашкой и без усов, я бы принял его за аспиранта, какого-нибудь НИИ. Бату хан молчал, о чём-то думая и нервно кусал губы. Со стороны борта, сидели три служанки его жён, а по правую руку Боракчин, сын и две другие жены. Было ещё два места, но там никто не сел. Я сидел напротив Бату, справа от меня Хан Кюлькан. Слева от меня, оставив небольшой интервал, трое Эрэян. Около Кюлькана тоже никто не решился сесть. У заднего борта на двух скамейках сидело по 6 человек, тесно прижимаясь друг к другу.

На полу лежали несколько ящиков от снарядов. САУ не удалось расстрелять весь боекомплект. Послышалась команда и машины, поддав газу, начали разворачиваться. Нас в кузове прижало сначала к одной стене, потом к другой. Женщины закричали от страха, но Бату хан и Кюлькан молча выдержали это испытание. По слухам, оба были не из робкого десятка. Я знал, прочитав в книге В. Яна, что Кюлькана ждёт смерть в битве у Коломны и мне даже было его жаль. Он был совсем молодой, не больше 23-24 лет, мой ровесник. Машины сначала осторожно спустились к реке, а потом въехав на лёд, резко увеличили скорость и нас всех аж откинуло назад и женщины опять взвизгнули. Зато потом, до самого Ольгова, мы мчались со скоростью примерно 40 км час. Машину иногда заносило по льду во время поворотов, и мы опять валились друг на друга. Затем машины выбрались на берег и помчались по дороге, где нас стало немилосердно подбрасывать на ухабах. Кюлькан хватался, то за меня, то за стенку фургона. Но скоро машина сбавила ход, и мы поехали несколько мягче.

Кюлькан, как оказалось, знал кипчакский язык и спросил меня: – Куда нас везут?

Я ответил – Мы едем в наш лагерь, и они не должны беспокоиться. Мы не причиним им плохого. Они побудут у нас в гостях пару дней и вернутся к себе. -

Кюлькан перевёл мои слова хану Бату и тот, в свою очередь, спросил – Кто вы такие? –

Я ему отвечал, что по приезду, мы ему всё расскажем. Вообще то я не знал, что ему ответить, так как мы ещё не договорились, какой легенды нам придерживаться.

Бату спросил, по поводу средства, на котором мы мчимся – Это живое существо или механическое?

Я ему пояснил, что это повозка, созданная людьми и приводящаяся в движение силой огня, от сгорания очень горючей жидкости. Последний отрезок пути, мне пришлось отвечать на много вопросов, заданных любопытными пассажирами. Через два с половиной часа пути, мы наконец-то, подъехали к Маргелово. По рации сообщили о нашем прибытии и Винокуров, включив генератор, включил освещение периметра. Коверда на вышке, включил один из прожекторов, направив его луч поверх машин.

Через стекло над кабиной всё это зрелище открылось нашим «гостям», которые повернувшись лицами вперёд, смотрели на это чудо раскрыв рты. Машины въехали в ворота, встреченные толпой разбуженных жителей, с тревогой ожидающих вестей от вернувшихся. САУ проехали к боксам, а наш ЗИЛ 131 подъехал к дверям нашей казармы. Мы договорились устроить Батыя с его людьми в нашей спальне на втором этаже, а самим вновь перейти на первый этаж в помещение лаборатории. Все койки мы оставили на месте, постелив новое бельё, а себе взяли другие раскладушки.

Все прибывшие, выскакивали из машин и направлялись к своим родным. Потерь у нас не было. Даже раненые отсутствовали. Двор огласился радостными возгласами, шумом и гвалтом. Обнявшись наскоро с родными, эрзя отнесли оружие в оружейную и окружённые семьями, отправились по своим домам. Судейкина ждала его Лёса, с едва заметным через шубу, животиком. Ей сообщили, что Судейкин прибудет несколько позднее. Я предложил гостям выходить следом за выпрыгнувшими из кузова Эрзянам.

Я сошёл первым и ждал, подав руку спускающимся. Оба хана выбрались сами, притом Бату хан старался выразить своё величие и степенно отошёл в сторону. Я помог спуститься служанкам, а затем, с их помощью, помогли выйти жёнам хана и его сыну. Сартак, во все глаза, пялился на освещение, удивительные машины и строения. Ребята предложили мне вести гостей на второй этаж и разместить их там. Я пригласил за собой сначала Бату хана и тот, с гордо поднятой головой последовал за мной, вторым шёл хан Кюлькан и затем Боракчин с сыном на руках и служанки, поддерживающие других жён. Я поднялся по лестнице на второй этаж и включил освещение.

Бату хан вошёл, жмурясь от яркого света и остановился посредине комнаты. Следом зашли остальные и окружили Бату хана, не зная, как себя вести дальше. Помещение, как мы помним, было довольно просторное, в котором 3 метра пространства, ограждённых перегородкой, занимали туалет, душ и ванная комната. Кровати мы поставили вдоль одной стены, перпендикулярно ей, с небольшим интервалом между ними, позволяющим поставить тумбочку, для личных вещей. Около входа размещались вешалки для одежды, а у другой стены несколько шкафов, где мы держали оружие и комплекты формы – на все случаи жизни, как-то: парадной, выходной, старого типа, комбинезонов и т. п, которые мы перенесли к себе, оставив шкафы пустыми.

В ногах каждой койки, располагался стол со стулом. Я, на правах хозяина, предложил гостям выбирать себе кровати. Батый взял себе кровать подальше от входа, в самом углу. Рядом с ним обосновалась Боракчин, потом Сартак, две жены, три служанки и, наконец, хан Кюлькан, взяв последнюю кровать и оставив свободной кровать между собой и последней служанкой. Служанки свалили принесённую ими одежду на столы.

Я тут же показал им на шкафы, показав, как пользоваться вешалками, как ставить ширмы перегородки, а хана Кюлькана, провёл через дверь в подсобку, где показал ему душ, какие ручки крутить для холодной и горячей воды, ванну, с теми же рекомендациями и, в конце туалеты – их было четыре отдельные кабинки, чтобы не ждать очереди по утрам. Я убедился, что он правильно усвоил мои инструкции и попросил довести их до всех гостей. Я, на всякий случай, подозвал одну из служанок и показал ей тоже всё вышеупомянутое, показывая знаками, что уже показал Кюлькану. Глаза уже закрывались и я, пожелав гостям спокойной ночи. вышел, закрыв дверь в комнату на ключ и отправился спать. Все ребята уже дрыхли. К сожалению, улечься спать мне помешало прибытие Судейкина с Иманкуловым. Они вылезли из машин, предоставив водителям поставить те в боксы.

Судейкин пошёл к своей подруге, а Иманкулов к нам. Он тут же рухнул на кровать, сообщив мне, что всё в норме. Я наконец тоже смог улечься и быстро заснул.

Вождёв: - С поля боя я возвращался пассажиром в кабине ГАЗ 51. Руль крутил молодой Эрзя, имени которого я не помнил. Мои ноги покоились на сундучке с золотыми монетами. Я, проматывая в уме вновь и вновь, картины боя, одновременно высчитывал, а сколько же может стоить это золото? Память подсказывала, что в мае 1972 года, цена на золото составила около полутора долларов за грамм. Если принять вес золота, лежащего в сундучке за сто кг, то это составит сто пятьдесят тысяч долларов. Не так уж и много, учитывая колоссальное количество долларовых миллионеров в мире. Если по курсу в рублях, то чуть больше 100 тысяч рублей. В принципе можно было бы купить собственный дом и машину «Волгу», да и на жизнь вполне много осталось. Для одной семьи приличная сумма, а вот для устройства государства, совершенный мизер. 500 золотых гривен, или почти 7000 обычных серебряных гривен. Вместе с имеющимися у нас, примерно 8 тысяч. Очень мало. Ну ладно, посмотрим. Приехав в лагерь, я сходил к общему умывальнику, так как наша спальня была занята и улёгся спать.

Политические игры.

19 декабря. Воскресенье. Встали в 9 часов. В сущности, мы ещё вчера достаточно выспались и спать больше не хотелось, хотя поспали всего 5 часов. В первую очередь сменили Коверду на вышке, сменил его Семёнов и тот моментально отрубился на своей кровати. Вчера распорядились, что завтрак состоится в половине десятого. К столовой потянулись холостяки, дружинники и бывшие пленные переяславцы. Отнесли завтрак в котельную ойротам. Поскольку Забуиров оказался, из-за знания языка, посредником в общении с монголами, то его послали осведомиться об их здоровье и передать им наше пожелание доброго утра.