Читать книгу: «Золотая нить богини», страница 2

Глава 2
6067 год эры Двух Великих

Бон совсем отключился от дороги, гипнотически наблюдая, как кудрявый хвост Теоны, который украшал его подарок, слегка подпрыгивает в такт шагам рыжей лошади. Святые Великие, главное, что она снова рядом. Чего он только не пережил за время, пока Теона недвижимо лежала в кровати, не подавая ни вздохом, ни малейшим шевелением признаков жизни. И вот теперь, когда ее улыбка вернулась в его мир, когда он снова мог прикоснуться к ней, поговорить, когда он точно знал, что она в безопасности и цела, он наконец снова мог думать о будущем, строить планы и мечтать.

Полгода агонии, принятия новой реальности, обязанностей и груза государственных дел казались одновременно и мигом, и целой жизнью. Но что стоили эти усилия без той, ради которой они совершались?

Когда Теона наконец очнулась, его счастье было таким всеобъемлющим, что легко могло затопить весь Риат. Но эйфория быстро сменилась ощущением недосказанности: уже через несколько дней ему начало казаться, что что-то в этой истории не сходится. Теона как будто мыслями была одновременно рядом и где-то очень далеко. От невозможности понять до конца, что с ней происходит, у короля подчас опускались руки. Оставалось лишь надеяться, что время все расставит на свои места.

Теона остановилась на развилке и развернула Рысь в его сторону.

– Бон, а куда нам дальше: направо в Рейн или налево в Келс? – спросила девушка, возвращая его в реальность.

Бон посмотрел по сторонам, чтобы достроить маршрут.

– Направо, – скомандовал он, – нам недалеко. – Когда их лошади поравнялись, король добавил: – Боюсь, в Келсе меня может поджидать наша старая знакомая, Эмма. Я уже и так получил от нее нагоняй; не знаю, как ты, а я пару лет в Келс ни ногой, – широко улыбнулся Бон, – зато в Рейне сегодня поросячьи бега.

– Серьезно? – прыснула от смеха Теона. – Поросячьи бега – это и есть наше приключение?

– Я подумал, чем нелепее будет развлечение, тем лучше – в последнее время все стало как-то слишком сложно.

– Ох, Бон! Только ты мог придумать такое, – продолжала светиться улыбкой девушка.

Она повернула кобылицу вправо и, чуть прижав ее золотистые бока, перешла на галоп, будто и правда не хотела пропустить ни одной гонки обладателей витых хвостиков.

Въехав на городскую улицу Рейна, Бон накинул на голову капюшон.

– Боишься быть узнанным? – спросила Теона.

– Не хочу тебя компрометировать, если меня кто-то узнает. Не думаю, что тебе сейчас хочется оказаться в центре внимания целой толпы.

– Кори знатно потрудился над твоими волосами, думаю, моя репутация не пострадает. Только прошу, постарайся тоже расслабиться и отдохнуть.

– Конечно, мы же здесь именно за этим. И кстати, вдобавок к моему новому образу я придумал и новое имя. Можешь звать меня Брикс Весельчак!

Теона зажмурилась:

– Когда мы в прошлый раз играли в эту игру, Тико Бесстрашная чуть не совершила ужасную ошибку.

– Но Тико не ведала, что творила, к тому же прилично злилась, а Брикс совсем не такой, он балагур и даже немного маг. Так что держи с ним ухо востро, чтобы не пропустить момент, когда из рукава вылетит синичка.

– Ну ладно, Брикс, умеешь ты удивить девушку, – сияла Теона.

– И это я еще даже не старался, миледи… еще не старался…

Рейн можно было назвать городом с большой натяжкой. Долгие годы он славился своими обширными фермами и плодородными лугами и являлся главным поставщиком зерна и скота для столицы. И в какой-то момент новый амбициозный староста, желающий называться бургомистром, выторговал для него звание города, хотя по сути Рейн был самой настоящей деревней. Каменные непритязательные домишки, кое-как уложенные кривоватой брусчаткой дороги, грязь на улицах, даже в сухую погоду, каждый уголок новоиспеченного города демонстрировал, что люди здесь живут непритязательные, занятые своими делами и заботами.

– Если бы я знала, что мы едем в Рейн, то оделась бы попроще, – полушепотом сказала Теона.

– Не переживай, к гонкам приурочили и карнавал. Они тут не любят тратить время попусту, так что все гости будут разряжены почище твоего.

– Если так, то я, получается, буду в костюме мальчика?

– Который тебе очень идет, О́ни.

– Бон, я хотела спросить… – вдруг замялась Теона. – А из-за того, что я… ну, такая… у тебя не будет сложностей…

Бон не сразу понял, о чем она говорит.

– Ну, во-первых, Брикс, а не Бон, милочка, а во-вторых, о чем бы ни шла речь, ни одна ваша черта не может обеспечить мне и толику проблем, – ответил он, специально повышая голос и кривляясь.

– Ты же понимаешь, о чем я… Ткачиха, из простой семьи, еще и брюки эти… – Теона запнулась. – Я совсем не подумала… стоило надеть платье, как носят все остальные.

Бон резко остановил Стоика и спешился. Затем быстрым шагом подошел к Рыси и схватил ее под уздцы. Он посмотрел на Теону снизу вверх, желая показать ей, как много она значит для него и порой даже кажется недосягаемой.

– О́ни, ты прекрасна такая, какая ты есть. Если у мира будут к тебе вопросы, я изменю мир, но не позволю ему менять тебя. Хочешь носить брюки, носи, можешь стать первой королевой, отменившей юбки, – Риат такую давно ждал, а если захочешь платья, расшитые изумрудами, – они у тебя будут в ту же минуту. Ты свободна в своем выборе и своих решениях, все, что я прошу, – перестань переживать о других. Если моим придворным и подданным что-то не нравится – это их проблемы, а моя главная задача теперь – сделать так, чтобы ты сегодня весь день смеялась. – На последних словах он резко протянул руки к девушке и стянул ее с лошади, а затем перекинул через плечо и принялся крутиться вокруг себя.

– Бо-о-он, прекрати, у меня сейчас закружится голова-а-а! – смеясь, кричала Теона.

– Не остановлюсь, пока не попросишь правильно, – шутливо ответил Бон.

– Ох, Брикс, дорогой Брикс, остановите эту карусель, пожа-а-алуйста.

– Так-то лучше. – Бон ухмыльнулся и поставил шатающуюся Теону на землю. Она приложила ладони к лицу, закрывая глаза и практически падая к Бону в объятия. Он придержал ее за плечи, давая время, чтобы прийти в себя, а после повел в сторону окраины города, куда уже стягивались участники и зрители поросячьих бегов.

– Хозяин победившего поросенка получит в награду… – доносилось с высокого, наскоро сколоченного помоста.

Бон привязал лошадей у местной гостиницы и дал монетку мальчугану, дежурившему у коновязи, чтобы тот присмотрел за скакунами и накормил их. Теону уже захватило представление: она становилась на носочки и тянула шею, стараясь рассмотреть поверх толпы то, что происходило на сцене.

– У меня для тебя еще один сюрприз, – сказал Бон, подходя к девушке со спины. – Видишь в списке поросят Оникса?

Он указал на огромную табличку, на которой неровными меловыми буквами были написаны клички конкурсантов.

– Это твой!

– Что-о-о? – удивленно заулыбалась девушка, поворачиваясь к Бону.

– Я подумал, что гонка станет азартнее, если у нас в ней будет свой интерес.

Теона радостно запрыгала:

– Ой, а можно его увидеть?

– Конечно!

Бон повел ее мимо толпы вдоль домов. Когда они обошли гудящую площадь, то увидели небольшие загоны, в которых отдельно друг от друга лежали, ели и хрюкали два десятка милейших поросят.

– И какой из них наш? – перегибаясь через заборчик, залюбовалась «гонщиками» Теона.

Бон потратил минуту на поиски и невесело заключил:

– Боюсь, что вот этот. – Он показал на поросенка с большим белым пятном на спине, меланхолично лежавшего в луже и не выражавшего ни грамма соревновательного духа. Его ноздри были погружены в мутную жижу, так что при каждом выдохе надувался небольшой пузырь. Поросенок безучастно смотрел, как тот лопается, и принимался надувать новый. – Мне сказали, что выберут кого-то особенного… – начал оправдываться Бон. – Я подумал, что пятно станет его талисманом… Но, кажется, у нас нет шансов.

– Уважаемый Брикс, как давно вы стали таким серьезным? – улыбнулась Теона. – Может, этот милейший экземпляр просто экономит силы.

– И то верно! – согласился с ней Бон. – А если что, то стать первыми с конца – тоже почетно!

– Именно!

Неожиданно раздался громкий свист, к загонам потянулись хозяева участников забега. Толкаясь и ворча друг на друга, они начали вынимать своих поросят и уносить к месту старта. Бон отодвинул Теону за спину, чтобы никто не толкнул ее, но, когда в загончиках остался только Оникс, ему пришлось насторожиться.

– А как же наш? – раздосадованно спросила Теона.

– Его должен был забрать фермер, у которого я его купил. Сейчас все выясню.

Бон побежал за удаляющимися хозяевами поросят, на ходу пытаясь задать вопрос:

– Уважаемый, – обратился он к одному из фермеров, нежно прижимающего к груди розовое чудо, – а вы не видели хозяина Оникса?

– Кого? – грубо ответил мужчина.

– Ну того поросенка с белым пятном, который остался в хлеву.

– А-а-а… Это хряк Колина, а он по дороге сломал ногу. Ну, или помогли сломать, – рассмеялся своей нелепой злой шутке фермер. – Так что Оникс ваш выпадает. Минус один.

Довольный свиновладелец надменно посмотрел на Бона и зашагал дальше.

Бон вернулся к Теоне.

– Похоже, с хозяином поросенка заминка… – сказал он, стараясь придумать новый план развлечений, но, увидев погрустневшее лицо девушки, заявил уже более жизнерадостным тоном, присущим Бриксу: – Но так как мы хозяева поросенка, значит, нам и нести его на гонку!

– Это как? – удивилась Теона, вернув себе улыбку.

– А вот так!

Бон перекинул свой плащ со спины на грудь, как передник, утопая подбородком в капюшоне. Затем закатал рукава кафтана и полез в загон, рассчитывая ухватить поросенка, как это сделали остальные. Но флегматичный Оникс вдруг оживился и начал метаться с диким визгом по своей клетушке, совершенно не собираясь прыгать королю в руки. С трудом поймав поросенка, Бон, еле удерживая вибрирующее и вопящее существо, прижал его к себе.

– Бежим, О́ни, я долго его не удержу! – крикнул он девушке, устремляясь в сторону старта.

В это время раздался еще один свисток.

– Мне кажется, мы опоздали, – проговорила на бегу Теона.

– Ну уж нет, наш поросенок будет чемпионом, вот увидишь! – окончательно потеряв связь с реальностью, развеселился Бон.

– Как скажете, ваше величество, – подыграла его веселью Ткачиха.

Когда они, запыхавшись, добежали до стартовой линии, Бон наспех опустил поросенка в загон, где перед началом забега толпились хвостатые участники с пятачками, и обратился к ведущему:

– Наш поросенок, Оникс, должен быть зарегистрирован. Проверьте, пожалуйста!

– Эй, парень, давай потише, ты же видишь, тут и так все на нервах, сейчас все проверим! Та-ак… Оникс, Оникс… – рассматривал свои мятые записи ведущий. – Его должен был привести Колин. Ты Колин?

– Нет… то есть да, – не сразу нашелся Бон.

– Так, Колин, то есть не Колин, поросенка берем, если выиграет – разберемся, если нет, то с ним разберутся на кухне без сопливых. Отходи в сторонку, задерживаешь старт!

– Никакой кухни! – хотел было возразить Бон, но его уже никто не слушал.

– Дамы и господа! – прогремел над толпой голос ведущего. – До начала первых и в будущем ежегодных поросячьих бегов остаются считаные секунды, делайте свои ставки и болейте во все горло за наших участников! Ита-а-ак… три… два… один…

Над толпой послышался визг свистка, и перед поросятами открыли дверцы загона.

Теона не ожидала, что такое странное действо может быть столь увлекательным и смешным. Она с азартом прыгала рядом с ограждением у беговой трассы и кричала:

– Давай, Оникс! Вперед, малыш!

Поросята упорно бежали вперед, то перепрыгивая препятствия, то преодолевая глубокие, вырытые специально для них лужи, то поднимаясь на горки. Надежда на то, что Оникс выиграет, была невелика – некоторые поросята были как будто созданы для этого соревнования. Наклонив пятачки, они шли напролом, не обращая внимания на соперников. Теона закусывала пальцы и сжимала кулаки, всем сердцем болея за своего участника.

Бон с Теоной, позабыв о безопасности, пытались протиснуться через толпу, чтобы понять, каким придет их счастливый хвостик. Задор соревнования захватывал, но людей было так много, что только по восторженным и разочарованным возгласам стало ясно, что все закончилось. Ликовавшие хозяева розовобоких победителей и те, кто на них поставил, обнимались и прыгали от счастья, а проигравшие, недовольно ворча, отходили в сторону. В чуть поредевшей толпе Теона смогла пробраться к финишной черте и увидеть, что Оникс, который всю дорогу бежал где-то в серединке, стоит в клетке под вторым номером.

– Бон!!! Бон! Наш поросенок! Он второй! – что есть сил завопила девушка, позабыв об их плане оставаться инкогнито.

Когда она наконец нашла глазами Бона, то, к своему удивлению, не увидела у него такого же восторга. Король округлил глаза и всем своим видом показывал, что ей надо немедленно замолчать. Теона не сразу поняла его реакцию, но тут в толпе вдруг послышался голос:

– Теона, это ты?

Девушка обернулась и увидела Анну – Ткачиху, выпустившуюся с ней в один год.

– Это Ткачиха из Риата! – крикнула Анна так, чтобы все ее услышали, вдобавок показывая на Теону пальцем. – Она точно знает, что произошло на самом деле. Она ведь из королевского замка!

– Эй, Ткачиха, что случилось с твоим Орденом? – бесцеремонно закричал кто-то.

Толпа, и без того возбужденная гонками, переключила свое внимание на девушку. Теона опешила, не понимая, куда бежать, но Бон, недолго думая, схватил ее за руку и потащил за собой.

Им в спину неслось:

– Эй, держите их! Постой-ка, Ткачиха, объясни нам все!

– За дураков нас держишь? Где наши белые пледы от Великого?

Но Бон уже несся по полупустым улицам, петляя между домами к коновязи, где они оставили лошадей.

Все случилось так быстро: только что она праздновала почти победу своего поросенка, а теперь убегает с поджатым хвостом от толпы.

– Скорее, О́ни, – торопил ее Бон, поминутно оглядываясь и прибавляя шаг.

Когда они почти добрались до Рыси и Стоика, Бон крикнул мальчишке-охраннику:

– Отвязывай!

Подлетев к лошадям, он буквально закинул Теону на кобылу и сам стрелой взметнулся на Стоика.

– Пошел! – без церемоний прокричал король своему коню, и тот резво тронулся с места. Рысь поскакала следом.

Когда город остался позади и Бона с Теоной скрыла лесная чаща, король наконец остановился и, осматриваясь по сторонам, выдохнул:

– Прости, я подумал о своей маскировке, но не предположил, что узнать могут тебя, – с сожалением сказал он.

– А почему мы убежали? Я же не сделала ничего плохого.

– Не все люди это понимают. Привычный им порядок изменился, и каждый стремится найти в том виновного. Я до сих пор отбиваюсь от нападок и точно не хочу, чтобы их объектом стала ты. Я такой глупец, прости, О́ни!

– Ты шутишь?! Даже если наше приключение и оказалось слегка рискованным, это все равно стоило того веселья! – успокоила короля Теона. – За несколько часов я побывала в роли владелицы поросенка, который получил призовое место, – объяснила она Бону, видя по взгляду, что он не понимает, чему она радуется, – а потом бежала от толпы за руку с самым близким другом, точно зная, что, что бы ни случилось, он меня защитит.

Ей казалось, что ее слова должны были успокоить Бона, но тот стал еще мрачнее.

– Однажды я уже не смог защитить тебя, – тихо проговорил он.

Теона направила Рысь к Стоику и положила руку Бону на плечо.

– Тот выбор я сделала сама и сделала бы его снова. В том, что мир полон опасностей, злых людей и вероломных богов, нет и не было твоей вины. Все, что нам остается, – идти на свет, стараясь никому не причинять зла, и ты один из тех немногих, в ком этого света очень много. За это я тебя и полюбила.

Бон, услышав последнюю фразу Теоны, заметно приободрился. И хотя его темные маскировочные кудри создавали странный эффект присутствия рядом чужого человека, светящиеся теплом серо-голубые глаза точно принадлежали королю ее сердца.

– О́ни, я не хочу на тебя давить, и, видят Великие, я пытался как мог, но я схожу с ума от неведения и сомнений, не представляя, что тебя гложет, а из-за этого не понимая, как тебе помочь.

Теона вдруг поняла, насколько жестоко поступала с Боном с момента своего возвращения. Ей казалось, что чем меньше она покажет своих переживаний, тем ему будет лучше. Но своим молчанием она только добавляла ему проблем – нет ничего хуже, чем знать, что с близким человеком что-то происходит, но не понимать, что именно. Ткачиха почувствовала, как в животе образовался крепкий узел страха. Сказать обо всем вслух – значит это признать и уже не иметь шансов от этого спрятаться.

– Технически я теперь старше тебя, – зачем-то начала она с самого нелепого факта из всех, что могла рассказать.

– Что? – удивленно посмотрел на нее Бон, явно ожидая услышать что-то иное.

Теона глубоко вдохнула, чтобы набраться смелости, и сказала на выдохе:

– Я пробыла в Доме-без-границ два с половиной года – тридцать лунных циклов. В пять раз дольше, чем успело пройти тут, в Риате.

Теона замолчала и ждала реакции. Но Бон лишь вскинул брови, ожидая продолжения.

– Но все это время я мечтала вернуться к тебе.

Бон спешился, лицо его было мрачным, полным сомнений и переживаний. Он протянул руку Теоне, предлагая последовать его примеру. Когда девушка опустилась на землю, он сжал ее в объятиях.

– Что с тобой там делали? И кто? Тебя обижали? – робко спросил он. В его словах был страх услышать ответ, который может его сломить.

– Нет, – поспешила успокоить его Теона, – меня никто не обижал, пожалуйста, не беспокойся об этом. Поначалу у нас были некоторые недопонимания, но потом мы обо всем договорились.

– С кем? С кем вы договорились? – Король, чуть отпрянув, схватил девушку за плечи. – О́ни, прошу, не мучай меня больше, расскажи, что случилось, и, если тебе что-то еще угрожает или ты кому-то должна, мы все это решим!

– Я расскажу, – она накрыла его руки своими, – но тебе и вправду не стоит так волноваться – ничего страшного со мной не случилось, никто меня не обижал, и я никому ничего не должна.

– Ты правда все расскажешь?

– Да, но давай не в лесу, поехали в мой старый дом? Я там так давно не была, наверное, все мои цветы завяли.

– Сделаем так, как ты скажешь, – смиренно согласился Бон.

Сумерки нежными волнами накрыли покинутый дом с катушкой ниток на флюгере. Зыбкое ощущение прозрачности материи, которое было таким естественным для Дома-без-границ, здесь, в прежнем жилище Ткачихи, ощущалось чем-то чужеродным. В Риате все было настоящим, крепким, фундаментальным – в этом мире не было легкости звездного мерцания и трепетного колебания воздуха, но в этот момент как будто граница между двумя мирами треснула: вид ее старого дома, объятого вечерним туманом, заставил Теону на секунду поверить, что она снова там, где прожила последние годы. Синяя дверь манила протянуть руку и открыть ее. Теона молча поднялась на крыльцо. От порыва ветра тихо скрипнули висящие на цепях качели. Она достала ключ, спрятанный под кашпо у входа, повернула его в замке и, прежде чем толкнуть дверь, на секунду замерла. Привычное, но такое забытое действие. Она тихо прошла на кухню. Через стеклянную стену на небе виднелась полная луна. Над столом слегка покачивалась пустая жердочка Этина. После возвращения она видела его всего несколько раз на воронятне замка. Теперь там уже не могли отказаться от белоснежного ворона, ссылаясь на его уродство, ее пернатый друг был героем. А кем же все-таки была она?

– Если ты не против, не будем зажигать свечи? – обратилась Теона к вошедшему за ней Бону.

– Хорошо, – спокойно, но чуть тревожно ответил он.

В доме было прохладно – никто давно тут ничего не готовил, не разжигал камина и не запускал дневное тепло в открытые окна. Теона чуть поежилась, плотнее закутываясь в плащ. Она остановилась перед окном спиной к Бону и посмотрела вдаль. Впервые за долгое время она вновь почувствовала на себе отличительные знаки, которые носили все выпускницы Ордена Дочерей Ночи – клеймо Луны и Солнца на плечах, – наказание за причастность к роду Тасмин, которое больше никому не грозит.

Первые месяцы после того, как она своей рукой внесла запись в Книгу Времени, ей не верилось, что татуировок больше нет. Она постоянно смотрелась в зеркало, чтобы проверить, что кожа на ее плечах по-прежнему девственно чиста. Со временем это ощущение, будто чего-то не хватает, ушло, забылось, и вот теперь, оказавшись в своем прежнем доме, вместо ощущения силы о себе напомнила ее давняя слабость, ее старая тюрьма. Но ей не хотелось больше бежать – все, что с ней случилось, было ее историей. Оставалось лишь надеяться, что однажды она сможет перелистнуть страницу и начать жить с чистого листа, не открещиваясь от прошлого, но и не живя лишь им.

Теона резко развернулась и схватилась за спинку стула, как будто отгораживая себя от чего-то:

– Когда вы поставили подпись-свидетельство своей кровью, – без лишних вступлений начала она, – я понимала, что силы во мне остается очень мало, и потратила ее на то, чтобы вернуть вас домой. Я надеялась перенестись в замок вместе с вами, но, к сожалению, меня потянуло совсем в другую сторону. Сила, уносящая меня, была настолько мощной, что даже остатки крови Зрячего не помогали преодолеть это притяжение. Было ощущение, что два неистовых ветра пытаются разорвать меня на части. Эта агония длилась бесконечно. Все, о чем я молила, – чтобы это закончилось и я скорее предстала перед Великим Черным, который возьмет за руку и проведет меня через Лунные Врата. Боль, которую я испытала в подвале и на поляне, показалась укусом комара по сравнению с тем, что творилось тогда. А потом я очутилась в Доме-без-границ. Точнее, тогда я не поняла, где очутилась, – все вокруг было странным, враждебным, зыбким. Вокруг никого – лишь гулкая ночная тишина и эхо моих шагов. Я блуждала по коридорам, пытаясь понять, куда попала, но в итоге ходила кругами, стуча в двери, которые исчезали у меня перед глазами. Я не знала, получилось ли у меня отправить вас домой, не знала, где я и что мне делать, – это было мое первое наказание за самовольность. Не должны смертные вмешиваться в игры богов.

Вновь пережитый страх, одиночество и безысходность той первой ночи заставили голос Теоны звучать более драматично, чем ей бы того хотелось.

– О́ни… – Даже не видя лица Бона в полумраке, она могла предсказать его состояние, но, чтобы рассказать все, ей придется пройти и через неприятную часть этой истории. И ему тоже.

– Дом-без-границ – это часть потустороннего мира, в него можно попасть двумя путями – умереть и отправиться к Лунным Вратам либо если хозяева тебя пригласят. Однако для меня открылся третий путь: его хозяева сами меня туда затащили, что мало походило на приглашение, но и умереть до конца я не успела – кровь Зрячего, смешавшаяся с моей кровью, потомка сильной ведьмы, вновь дала мне шанс. Я тогда еще не знала, что этот Дом как живой организм, – уже с большим воодушевлением продолжила рассказывать она, – он перестраивается по своему желанию и желанию своих жильцов. Меняется в зависимости от того, день на небе или ночь, – некоторые двери он открывает в момент, когда именно они тебе нужны, а в другие не пускает никого, кроме хозяина. Иногда он может быть спесив, но даже это делает его прекрасным.

– И кто живет в этом странном Доме? И что его обитатели с тобой сделали? – все еще не разделяя ее восторга, допытывался Бон.

– Два Великих… – сказала Теона, опустив глаза, как будто ей было чего стыдиться. – Но Бон! – Теона кометой перелетела к нему, огибая разделяющий их стол. – Они хорошо со мной обращались!

– Хорошо? Если я ничего не перепутал, они держали тебя взаперти больше двух лет, а до этого пугали, оставив одну в коридорах дикого дома? И, как мы помним, это те самые Великие, которые ради прихоти заставили Сестер обучать Ткачих и порушили судьбы тысяч девушек! Скажи еще, что после всего этого они милейшие ду́шки!

– Они сложные… – не стала оправдывать Великих Теона. – Но тебе ли не знать, что чтобы судить кого-то, нужно хотя бы раз пройтись в его ботинках.

Теона подошла к Бону еще ближе, положила ладони ему на грудь и заглянула в глаза. Вечерняя тьма легла на его лицо. Бон недовольно фыркнул, не принимая то, что она пыталась ему объяснить.

– Ты говоришь так, будто вы теперь закадычные друзья…

– Я не… – Теона не успела закончить фразу, как Бон схватил ее за плечи и заслонил собой, отгораживая от окна. – Бон? Что происходит?

– Во дворе кто-то есть, – тихо ответил король, вглядываясь в темноту сада.

Теона с опаской выглянула из-за его плеча и увидела фигуру в длинном плаще посреди лужайки, окруженной кустами жасмина.

– Оставайся в доме, – тоном, не терпящим возражений, сказал Бон. Он вынул из ножен короткий клинок и кинулся к выходу.

Теона не успела даже пикнуть и понять, что произошло, как король уже показался за окном, что-то выкрикивая и направляя оружие на чужака. Чужак в свою очередь вел себя очень спокойно. Он медленно снял с головы капюшон и вытянул вперед пустые руки, показывая, что оружия у него нет. Его шоколадная кожа переливалась сотней мерцающих золотом веснушек, а черные волосы были заплетены в пухлые косы и заколоты на затылке. Едва взглянув на нежданного гостя, Теона выбежала на улицу и встала между Боном и чужаком.

– О́ни, я просил тебя остаться в доме! – возмутился Бон, хватая ее за руку и пытаясь снова спрятать за собой.

Теона повернулась к нему и мягко, но решительно сказала:

– Все хорошо, верь мне, пожалуйста!

– Когда ты говорила так в последний раз, это ничем хорошим не закончилось! – рассердился король.

– Белочка, что-то он у тебя какой-то нервный очень… или это новый? Тот же вроде был блондином? – спросил чужак, посмеиваясь.

– Отстань, Тин! – через плечо огрызнулась Теона.

– О́ни? Ты его знаешь? – С каждой секундой удивление Бона только росло.

Видя, что девушка не боится ночного гостя, Бон отпустил ее руку. Теона встала рядом с королем и бросила на непривычно высокого по людским меркам мужчину вопросительный взгляд. Чужак откинул полы плаща за спину и подбоченился. Под его плащом сияло рассветное солнце, как будто он спрятал там часть самого красивого утреннего неба.

Бон не мог оторвать глаз от представшего перед ними зрелища.

– Бон, знакомься, это Валентин, он же Великий Белый, – совершенно будничным голосом сказала Теона, смиряясь с безысходностью своего положения. – Валентин, знакомься, король Риата – Бониций Иолантий Освальд Третий.

Великий Белый скривился в ухмылке и картинно поклонился.