Осколки сфер. Часть I

Невзирая на траур, работали и некоторые мири. После завтрака Дженна застала Йон-Йона и его брата Тал-Йона на пороге трактира. Те, кряхтя и фыркая, тащили на улицу большой медный таз для купания.

– Вот, Бабуля мыться будет, – объяснил Бельчонок. – И обязательно в небесной воде. Кожа, говорит, от неё молодеет.

– Видать, замуж снова собралась, – проворчал Тал-Йон.

– А толку-то? – поддержал его младший брат. – Столько детей и внучат у неё, а отдуваемся за всех мы с тобой.

– …Любит нас больше других!

– Я помогу, – предложила Дженна, хватаясь за свободный край таза.

– Там холодно и мокро, – предупредил Йон-Йон.

– И не такое переживала… – усмехнулась девушка.

Втроём они кое-как вытащили посудину на заднюю террасу и оставили под дождём набираться небесной водой. Братья ушли подготовить Бабулю, а Дженна, спрятавшись под навес, осталась следить за ванной. Крупные капли мерно барабанили по тазу, листьям и разбухшим болотным полям, наигрывая тоскливую мелодию.

– …Эдак ваши поля превратятся в моря, – пошутила чародейка, когда братья вернулись.

Йон-Йон нёс с собой чайник с ароматно пахнущим горячим отваром, а Тал-Йон помогал бабушке с её креслом, колёса которого так и норовили провалиться в щели между досками пола.

– В моря? – удивился Бельчонок. – Это те, что из сказок, что ли?

Он вылил кипяток в таз, рукой помешал воду. В это время Дженна развернула навес так, чтобы закрыть всю террасу от дождя.

– Из сказок? – охнула она, застыв на месте с поднятыми руками. – Но как же так? Мы ведь на острове…

– В сказках говорится, что когда-то предки мири жили на берегу бескрайней воды, которую называли морем, – мечтательно вздохнул Тал-Йон. – Вода эта была солёной, и обитали в ней такие создания, которых нет в наших болотах! И даже Большеводье Грага не могло сравниться по размеру с морями… Вот бы их увидеть, да?

– Да, – рассеянно кивнула Дженна.

– …Хорош, малышня, ступайте уже, – сердито вставила Дубабушка, щёлкнув по лбу открывшего было рот Тал-Йона. – Дальше мне девчонка поможет…

Братья спорить не стали. Не успела Дженна глазом моргнуть, как их и след простыл.

– Некромантка, – обратилась к ней старая гоблинша, – мы приняли тебя в нашу семью, дали хлеб и кров, так будь любезна, чти традиции и не морочь детей своими морями и "матариками"…

– Материками, – тихо поправила девушка.

– Не морочь, говорю, – разозлилась старушка. – Не их это дело…

Дженна смиренно склонила голову. Дубабушка была не только сказительницей и главой многих семейств, но входила в Совет старейшин Нора. Если другим мири Дженна не давала спуску, то к Бабушке Йон относилась с глубоким почтением.

Ей, безногой и однорукой, перечить было куда опаснее, чем спорить с Сайроном. Маг, может быть, и знал многие ругательства, но держал знание в тайне. В отличие от Бабули.

– Я так понимаю, – произнесла Дженна, выслушав в свой адрес пёструю тираду, – некромантов не любят не только в восточном Пределе?

Дубабушка пренебрежительно глянула на потемневшие до локтей руки девушки. Обычно Дженна носила высокие перчатки, скрывающие тёмно-серую кожу и синие вены под ней, но ради купания старой гоблинши их пришлось снять. Точнее говоря, отозвать…

Портные мири не сумели сшить для Дженны подходящего фасона. Их изделия не слишком хорошо держались на предплечьях. Тогда Дхар Нэваал предложил чародейке свою помощь.

Живущий в тунике, а не в мире демонов, он теперь полноправно распоряжался зачарованной материей. По одному только желанию Дженны он мог изменять форму её одеяния, в том числе распределяя ткань по рукам, как перчатки.

– Некромантия иссушает душу и разъедает нутро, – ответила гоблинша. – Я видела таких, как ты. Раньше, до войны, когда эльфы ещё не попрятались в своих чащобах, магов было больше. После того, как на вересковом поле стали появляться драугары, некоторые колдуны и шаманы делали попытки успокоить их. Кого-то интересовала власть… Но все они рано или поздно присоединялись к неумершими воинству.

– Я бы хотела помочь этим душам найти покой, – вздохнула Дженна.

– Знаешь сказку о мудром пастушке? – рассмеялась Дубабушка. Девушка пожала плечами, и женщина продолжила: – Говорят, это был самый мудрый гоблин, что когда-то рождался на Граге. Был он сыном одной шаманки и много добрых дел совершил для своего племени. Но вот слухи о необычайных способностях юноши достигли правителя Лалинги. Император решил испытать гоблина, пообещав тому, что даже сделает его своим сыном и передаст власть, если юноша правильно ответит на его вопросы.

– Он ответил? – затаила дыхание Дженна.

– Ответил на все, кроме одного. – Дубабушка скинула лиловую накидку, в которую была замотана, и с помощью чародейки перевалилась из своего кресла в таз. – Последний вопрос касался драугаров…

– Император тоже хотел знать, как их упокоить?

– Все мы хотели бы знать, и мудрый пастушок стремился к этому, – кивнула Дубабушка.

– …Он не сумел? – догадалась Дженна.

– Он часто ходил на пустошь, но вместо того, чтоб продолжать пасти своих овец, возненавидел живых, – закончила женщина. – А однажды остался там навсегда.

– Это не сказка, – грустно сказала чародейка. – У сказок должен быть хороший конец.

– В сказках сокрыто зерно истины, – пояснила Дубабушка. – Посмотри на себя, Дедушка Лювер-Йон и тот живее будет.

– …Мои руки потемнели от мёртвой воды, – согласилась Дженна. – Но не она разъедает моё сердце… Вам, как женщине, потерявшей многих мужей, это должно быть знакомо.

– Во-от как, – протянула Дубабушка, прищурившись. – Ты потеряла кого-то?

– Мой любимый погиб, – кивнула Дженна.

– Что ж, тогда послушай старую женщину, – усмехнулась гоблинша. – Лучшее средство от сердечных ран – найти нового мужа.

Долгое время девушка молчала. Тёплая вода парила, в воздухе стоял аромат заваренных трав. Натирая мочалкой спину женщины, Дженна невольно рассматривала её.

Груди у Дубабушки отвисли до бёдер, кожа покрылась пятнами и сморщилась так, что ей не помогли бы и чародейские заклятья, не то что дождевая вода.

– …Вы правы, – наконец, произнесла чародейка. – Я так и сделаю. Я обещала. Обещала ему… Но, – она коротко улыбнулась, – не сейчас. Может быть, позже… Ведь в вашем городке и так мало мужчин.

– Ха! – одобрительно крякнула Дубабушка. – Шутишь. Это хорошо. Значит, не всё для тебя потеряно…

– Уважаемая Бабуля Йон, – обратилась Дженна к гоблинше, осторожно намыливая её длинные и тонкие, как паутинка, волосы. – Объясните, почему жители островов считают, что море – это сказка?

Дубабушка выпучила на девушку свои выцветшие глаза, поморщилась и зашипела, точно гадюка. Дженна в ответ не проронила ни звука. Видя, что девушку не взять на испуг, гоблинша одобрительно улыбнулась.

– …Когда-то в Нора была библиотека, – как бы нехотя начала она. – Потом ураган сорвал её с дерева и разметал по всему острову. С тех самых пор вся мудрость наших предков – стихи, сказания и легенды – передаётся из уст в уста. В дни моей молодости – не то что теперь – считалось: чем больше сказок ты знаешь, тем богаче, – Бабуля Йон широко улыбнулась, продемонстрировав сильно поредевшие зубы и один-единственный жёлтый клык. – Как могла, я старалась донести свои знания до внуков, но им лишь бы по лесам да лугам носиться со своими овцами…

– Йон-Йон знает много сказок… – заметила Дженна.

– …Забодай тебя Мири, не перебивай, когда старшие говорят, – гоблинша хлопнула кулаком по воде.

– Простите, – вздохнула чародейка, отирая капли с лица.

– Вот послушай, расскажу я одну легенду, – продолжила Дубабушка. – А правда то или нет, решать тебе. Наши предки писали, что острова Сет покоятся в бескрайних водах – в морях то бишь, – гоблинша вновь театрально вытаращила глаза, а в её голосе появились таинственные нотки. – И нет ничего прекраснее этих вод на всём белом свете или за его пределами… Однако в морских глубинах, во тьме и холоде обитает гигантский фомор змей! Говорили, что в былые времена раз в год змей поднимался на поверхность и исполнял любое желание всякого, кто к нему обратится…

– Самое-пресамое любое желание? – настороженно переспросила Дженна.

– Всё верно, – подтвердила гоблинша, глядя ей прямо в глаза. – Он даровал богатство и любовь, излечивал недуги, оттяпанные конечности выращивал, – она понизила голос, – и даже возвращал к жизни погибших. Однако же всякий раз дар змея оборачивался проклятием. Поэтому боги закрыли доступ к морю. А постепенно стала стираться и память о нём… Незачем помнить о том, чего больше нет.

Повисла тишина, только капли барабанили по листве, да где-то вдали блеяли овцы.

– Разрешите вопрос? – осторожно произнесла Дженна.

– Давай, – снисходительно кивнула женщина.

– Йон-Йон рассказывал сказку о короле Змее…

– …Не иначе, первый король Змей заполучил престол с помощью змеинской магии, – сказала Дубабушка, презрительно выругавшись. – Как ещё он мог завоевать восточный и южный Пределы? Должна я тебе сказать, это тот ещё род негодяев… Один убивал своих жён. Другой же сто лет назад пошёл на нас войной. Третий погубил семью нашего друга… Да тьфу на них! Ты мне своими вопросами всё купание отравила…

– Значит, это не просто сказка, а Змеи – настоящий королевский род, – задумчиво произнесла Дженна.

– И чтоб ему пусто было, – подытожила гоблинша.

3 Король Журавль

Королева-ведьма расколдовала Журавля и осталась в его замке, ибо вышло так, что принц полюбился ей. И жили бы они счастливо, но через несколько лет вернулся домой с войны король Змей. Не обнаружив во дворце супруги, он отправился на её поиски.

Долго король Змей блуждал по лесам и долам, пока не оказался в Журавлином королевстве. Нашёл он дворец принца, а в нём – свою супругу. Увидев его, королева очень обрадовалась, но и опечалилась, ведь сердце её было несвободно.

Выслушав её историю, король Змей решил, что королева должна сделать выбор между ним и Журавлём.

«Король Змей и король Журавль», сказки земель Сет

Тёмные тучи поглотили свет дня. Нескончаемый ливень распугал светоносных насекомых. Лишь редкие вспышки молний освещали мрачные чащобы.

Напоённые влагой водоёмы затопили тропинки, превратив леса в одно сплошное болото. Кое-где ближе к Сухолесью они были видны, но по большей части охотницам приходилось идти почти вслепую, по колено в воде. Отягощённые нехитрой добычей, они сильно рисковали. Это время принадлежало самым опасным хищникам Грага.

Неумолкающий шелест дождя заглушал все прочие звуки. Только острый слух чародейки мог выхватить опасную перемену в мелодиях. Вот где-то громче обычного хлопнули друг о друга широкие листья. Заскрипела ветка, прогнувшись под грузным телом. Серо-бурая, почти незаметная среди потоков небесной воды тень скользнула в кроне.

Дженна упреждающе крикнула и оттолкнула охотниц. Асвид-Грен выругалась, поскользнувшись и упав на колено. Дрива-Грен молча выхватила нож, загородив собой старшую и уже не столь ловкую сестру, давая той время подняться.

Тяжёлое чешуйчатое тело аванка навалилось на Дженну, камнем рухнув сверху. Мощный крокодилий хвост хлестанул по коленям. Земля ушла из-под ног. У самого уха клацнули зубы.

Пахнуло мерзостным гнилым дыханием. Из-за непрекращающихся проливных дождей и темноты травоядные обитатели Аватни и Сухолесья стали слабее. Обленившиеся хищники частенько жрали утонувших зверей и размножившихся в мокроте ещё более вонючих илистых нокеров…

Дженна зашипела, плотнее сжала губы. Хвост аванка прошёл по касательной, не поломав костей. Тварь промахнулась, захватив зубами только светлую косу. И всё же девушка упала на спину. Лицо её, глаза, рот, уши залила вода. Будь она простым человеком, могла бы захлебнуться. На это и рассчитывал ящер.

Но чародейка была не из простых. Она не так сильно нуждалась в воздухе, как обычные жертвы аванка. Вместо того чтобы высвободиться, Дженна, напротив, обхватила морду ящера руками и обняла того, словно желанного друга.

Всем охотникам известно, что сила челюстей аванка хороша на сжатие, а наоборот – слабее. Ящер не оценил ни нежности, ни волос во рту. Он зацарапал когтями, снова ударил хвостом. Но Дрива и Асвид уже были рядом. Под лапы чудищу, прямо под мышки вошли два острых лезвия.

Движения ящера ослабли и потухли.

– Каков хитрец! – рассмеялась Дрива. – Как он вообще забрался на дерево?

– Эволюционирует, – сплюнула Дженна.

– Жива? – спросила её Асвид.

Сёстры стащили с чародейки тушу аванка.

– И не с такими танцевали, – вытерев лицо и прочистив нос, заявила Дженна.

– Славная добыча, – заметила охотница. – Молодой самец! Зубы ещё на месте и когти целые. А уж кожа хороша…

– Точно самец, не самка? – уточнила Дженна, озираясь.

В это время сезона дождей самки аванков откладывали яйца. Чтобы уберечь кладки и детёнышей, ящеры объединялись в стаи. Встретишь одну самку – гляди в оба, рядом обязательно будет ещё парочка мамаш.

Рассказывали, что плодились ящеры не очень хорошо. Мири, дабы не нарушить природного круговорота, не охотились на чудищ, а убивали их только ради самозащиты. Впрочем, встреча считалась удачной, поскольку кожа и кости ящеров дорого ценились.

– Конечно, самец. Не заметила, какой тяжёлый твой милёнок? – хрипло рассмеялась сквозь дождь Асвид Одноухая Лисичка. – Хочешь залезть ему под хвост, некромантка, пожалуйста. Я не собираюсь.

– Мне повезло, что твои ножи наточены лучше остроумия, – огрызнулась в ответ чародейка.

– Ты сама-то цела? – крикнула Дженне Дрива Шишка.

– Мою косу не просто отгрызть, – пошутила та, но на всякий случай осмотрела волосы.

Когти аванка оставили на её боках пару кровоточащих подарочков, но волновало чародейку другое. В последнее время тело Дженны вело себя странно. Слабость отразилась не только на тонких сферах, но на коже и прочем.

До того девушка, вычёсывая локоны, снимала с гребня десяток волосков и сжигала их в огне. Теперь же золота с серебром с её головы лезло куда больше. Приходилось долго кормить пламя… Но аванку такой чести не выпало.

– Всё равно поспешим, – Дженна сделала шаг и охнула от боли, пронзившей бок. – Скоро совсем стемнеет, арахниды выползут на охоту…

– Аванка и остальные туши потащим мы, – строго наказала ей Лисичка. Вместе с сестрой они погрузили добычу на небольшой плот, на котором уже лежала пара плешивых зелёных крыс. – Займись своими ранами.

– На живом всё заживёт, – повторила Дженна мудрость Дедули Йона и, подумав, буркнула в сторону. – На некроманте тем более…

От всепроникающей влаги было не укрыться. Бесконечные потоки дождя низвергались на путников в течение всего дня. Одежда их мгновенно промокла и отяжелела. Вода струилась по лицу, заливала глаза, нос и рот. Следуя по земле, они буквально утопали и захлёбывались.

Небеса сотрясали громовые раскаты. Болота клокотали и шипели под ударами ливня. В шуме было сложно различить приближающуюся угрозу. Водяные скорпионы, казалось, поджидали путников на каждом повороте. Гигантские зелёные крысы взирали на них с раскидистых ветвей, а в тени затопленных корней прятались змеи.

Лишь благодаря защитным аурам и удаче путникам удалось избежать неприятных стычек и достичь города Нора. Старая Всеведущая Амма давно поджидала гостей, наблюдая за ними с помощью гадательной чаши.

В её просторной хижине витали ароматы трав и грибов, связки которых сушились вдоль стен. Вытертый ковёр из крысиных шкур застилал пол. Посреди комнаты алела жаровня. Тонкая струйка дыма поднималась к скрытому в крыше отверстию, а по хижине расползалось приятное тепло.

– Ох, в нелёгкое время ты вернулся к нам… – вымолвила шаманка вместо приветствия, когда путники переступили порог.

– Знаю, матушка, – один из них преклонил колено и опустил голову в знак своего глубочайшего почтения. – Столетие победы, дни траура… и вид человека не прибавит гоблинам радости.

– Знает он, – проворчала Амма, небрежным жестом приглашая гостей. – Ну проходите, раз уж явились… Хнет! Где ты там? Помоги, что ли, а то им недолго весь дом затопить – всю воду небес притащили на своих плащах…

Юноша и его спутники скинули мокрую одежду в углу комнаты, сняли обувь и босые, в одном исподнем, приблизились к огню. Помощник шаманки забрал их вещи, чтобы почистить и просушить.

– Я человек, но все мы дети Сет, – дрожа от холода, ответил юноша.

– Слова, слова… – протянула Амма, разглядывая молодого человека своими разноцветными глазами, жёлтым и голубым.

Она помнила его ещё маленьким птенчиком, который вечно пищал, призывая свою несчастную мамку. Та, да будет к ней милостива Родительница, была так измучена, что померла сразу после родов – ни шаманка, ни её боги не смогли помочь женщине. Молоко альвов совсем не годилось для человеческого дитя, а от овечьего – у новорождённого раздувало живот.

Однако птенчик пережил и живот, и зубы, и первые шишки. Он пережил даже укусы ядовитых улиток, которые обитали в затопленных лесах Аватни. Он подрос, оперился да и утёк в свои человечьи земли на поиски приключений.

Амма уж думала – пропал мальчишка с концами. Но нет, спустя семь лет явился, набравшись ума-разума в своих университетах. Борода ещё не отросла, а завёл серьёзные разговоры. О своих родителях выспрашивал. Умолял разбудить богов, чтобы узнать, не врут ли слухи, которые донеслись до него в восточном Пределе.

Слухи не врали, это Амма и без богов знала. Это она поняла, лишь увидев на своём пороге обессиленную погоней человечью дочь, вот-вот готовую разродиться. Это она увидела, взглянув в её лицо. Но что толку от того знания?

– О Всеведущая Амма, вы же помните легенду о… – прошептал юноша.

– …О ребёнке, что родится среди болот Аватни, – скрипучим голосом продолжила Амма. – О герое, который свергнет Короля Змея и о хранителе, который объединит наши земли.

– Я родился в Нора среди болот, – заявил юноша. – Вы же сами пуповину мою перевязывали! Вы лечили меня от болотной лихорадки. Вы знаете меня, как никто другой… Я всегда держу своё слово либо не даю его вовсе! Я обещаю вам, что свергну проклятого Змея и исполню пророчество.

Ещё вчера мальчишка, он возмужал. Голос его стал заметно ниже, плечи сделались шире, руки – сильнее. Да, это был уже не долговязый нескладный подросток, но мужчина. Однако из-под слипшихся от влаги кудрей цвета червонного золота на шаманку смотрели голубые глаза, светящиеся всё той же детской наивностью.

– Мало ли кто родился в Нора, – с сомнением покачала головой шаманка. – Слова нужно подтвердить делом.

– Для того я и пришёл! – разгорячился юноша. – Вы празднуете Столетие победы и думаете, что Восточники оставили в покое западный Предел? Так вот, вы ошибаетесь! В народе ходят слухи, что Его Великолепие набирает армию! Вербовщики рыщут по сёлам и деревням на островах Элибрэ, Оверскит, в Фалассии, даже независимые химхонцы и омаомцы встревожены…

Смуглая кожа юноши, характерная для жителей Востока, покрылась мурашками. Но, невзирая на холод и сырость, молодец стойко унимал дрожь и говорил почти без запинки, не клацая зубами. Озноб не согнул и его горделивую осанку, унаследованную от матери.

Несомненно красивый для сына человечьего профиль был достоин того, чтобы чеканить его на монетах. Но для того, чтобы стать королём и хранителем, этого было мало…

– Не шуми ты, успокойся, милый мой Аликс, – шаманка улыбнулась, любуясь гостем, как любовалась бы собственным сыном. – Я не думаю, но знаю – грядут тяжёлые времена. Впрочем, что знаю я – не так уж и важно. Ты, верно, пришёл сюда не моего мнения испросить?..

Тем временем маленький круглобокий гоблин Хнет принёс гостям чаши с дымящимся травяным отваром.

– Я помню, что богов нельзя беспокоить попусту, – произнёс Аликс, с благодарностью принимая горячее питьё. – В прошлый раз Сёстры сказали, что ещё рано. Но моя душа мается, ум мечется… Я чувствую, что-то изменилось! Я верю, это – моё предназначение! И время пришло!

Старая Амма бросила взгляд на спутников Аликса. Одного из них она уже видела. Хотя крепко сложённый и угрюмый бородач принадлежал к народу, который не показывался на поверхности вот уже как сотню лет.

Вторая же была птичкой ещё более редкой. Белокожая красавица не поднимала головы, пряча удивительные сиреневые глаза за густыми ресницами. Её длинные чёрные волосы были перевязаны широкой лентой, чья алая ткань скрывала кончики ушей.

– Желаешь вновь испросить совета у Провидиц? – поинтересовалась шаманка Амма, испытующе взглянув на Аликса. – А не боишься будить по пустякам Великих сестёр? Не лучше ли оставить это дело, уйти в земледельцы, жениться, завести детишек?..

– Я хочу, чтобы моим полям равно светило солнце и проливались дожди, а моя семья жила в едином процветающем мире! – глаза юноши возбуждённо вспыхнули. – Вы ведаете, чего жаждет моё сердце! Зачем же все эти вопросы?

– Ведаю, ведаю, – фыркнула гоблинша. – Власти жаждешь. Но для власти зелен ты ещё, – она подняла указательный палец. – И не слишком умён.

– Годы мои идут, знания умножаются, – парировал её гость. – Я знаю, что негоже взывать к богиням из гордыни или корысти ради. Клянусь, моё сердце чисто! Поговорите с богинями, матушка, разбудите их, сделайте милость.

– Ну что ж, – нарочито строго проговорила Амма, – раз ты так настаиваешь, изволь…

Не без труда, с помощью Хнета, уже давно не молодая женщина встала на ноги. Держа в руках широкую чашу для гадания, она подняла её над головой и щедро плеснула содержимое на круглую жаровню. Угли зашипели и в тот же миг переменили цвет, окрасив хижину и лица сидящих вокруг очага в мертвенно-синий.

Продолжая стоять, шаманка начала мерно раскачиваться. Затем гортанным низким голосом она затянула колдовскую песнь. Повинуясь мелодии, по комнате поползли клубы голубоватого дыма.

Женщина топнула ногой, отгоняя их, тряхнула длинными косами, вскинула руки. В воздухе вокруг её пальцев закружились таинственные узоры. На стенах заплясали жуткие тени.

Гости и Хнет низко опустили головы, стараясь не смотреть, что творится вокруг. Ибо то плясали отражения духов из царства, что находилось за пределами обычного мира. Прежде чем дозваться до богов Льоса, шаманка должна была пройти сквозь Миркир, населённый демонами.

Ведунья пела, и голос её становился всё глубже и пронзительнее. Она танцевала, и движения её делались всё тяжелее и болезненнее. При каждом взмахе её рук вздрагивали шкурки змей на поясе, взмывали разноцветные перья в волосах. Болота и небеса расступались пред силой её духа, чтобы слова молитвы достигли богинь…

Песня Всеведущей становилась всё громче. Всё сложнее свивался узор, сплетаемый голосом шаманки. Всё темнее делалось вокруг. Вместе с тем, казалось, содрогались в конвульсиях тени, раскачивались сами стены дома. Внезапно шум дождя и раскаты грома затихли.

– …Внемли, король Журавль, – прорезал тишину чужой голос, – поднимись с колен и взгляни в глаза своей судьбе!

Шаманка остановилась и замерла в странной позе, будто повисшая в руках кукловода марионетка.

– О Великие, я слушаю вас, – горячо прошептал Аликс, глядя в широко раскрытые разноцветные глаза женщины, сквозь которые на него взирали сами богини Судьбы: Йорлог, Хальду и Инлаш. – Подскажите, как мне исполнить предназначение?

– Не думай о предназначении, – в унисон ответили богини. – Время перемен настало, и путь открыт. Колёса судьбы уже начали своё вращения. Но дабы верно править колесницей, ты должен ясно видеть дорогу.

– Обещаю, я сделаю всё, что вы скажите! – поклялся Аликс. – Но дорог так много! Как выбрать верную?

– Очисть своё сердце, забудь о возмездии, – изрекли богини.

– Я слышу вас, но не понимаю, – Аликс согнулся в уважительном поклоне, однако лоб его пересекли морщины.

– Только любовь дарует тебе власть, – пояснили голоса.

– Клянусь, я жажду лишь блага для всех… – прошептал юноша. – Я хочу, чтобы счастье обрели обе стороны!

– Не спеши судить, что есть благо или счастье, – гулким смехом пронеслись слова.

– …Я повинуюсь, – повторил Аликс, прижавшись лбом к полу. – Но как мне не обмануться? Как достичь равновесия?

– В том поможет тебе дитя Домну… – раздался ответ.

– Великая Дану, – выдохнул юноша, вскинув голову. – Домну – родительница демонов! Как можно связываться с её отпрысками?

– Ты говорил о равновесии, – напомнил голос. – Ответь же за свои слова… Колесница судьбы не предназначена для тебя одного. Ты уже собрал вокруг себя верных друзей. Помоги же и демону занять своё место. Ибо каждый должен быть там, где он нужен.

– Я не понимаю! Что это значит?! – воскликнул Аликс, но ответа не последовало.

Мрак объял пространство, и вдруг словно молния озарила хижину. Ослеплённые ею гости зажмурились, а Хнет бросился к шаманке. Та ахнула и упала без чувств на руки помощника.

Небеса затянула тёмная пелена, и на город Нора опустились долгие сумерки.

Горожане будто впали в оцепенение. Полусонные, понурив головы и повесив уши, они бродили под дождём, ничем не лучше драугров. Старики-ветераны Крот, Налим и другие вот уже вторые сутки не покидали трактира Йонов, тщетно пытаясь согреться табачным дымом и живой водицей.

Однако жизнь продолжала идти своим чередом. Нужно было пасти овец, следить за тем, чтобы не утонули посевы, охотиться.

После неудачной встречи с аванком, Дженна осталась в Нора залечивать свои раны. Гоблины привыкли к тому, что даже царапины живущих в гниющих болотах ящеров могут убить гоблина. Бесполезно было объяснять им тонкости мёртвой воды – силы anti bios – которая помогала чародейке избежать инфекции.

Впрочем, дел полно было и в Нора. Даже в трауре гоблины должны были питаться и справлять естественные надобности. А многие из них при этом нуждались в помощи…

Дженна как раз выносила ночной горшок Дубабушки, когда в трактир ступил незнакомец, закутанный в синий плащ. Проходя мимо него, она не заметила ничего особенного, кроме, пожалуй, роста. Бывшей сумеречной лисе не показался странным и его запах, слишком уж пахучей была её собственная ноша.

Когда же, исполнив важную задачу, чародейка вернулась в трактир, там уже царило необыкновенное оживление. Помимо завсегдатаев и оставшихся погостить лаутла и троллей, пришла целая толпа мири. Собрание ожидалось нешуточное, и народ продолжал прибывать.

Заведение, самое крупное в городе, явно не могло вместить в себя весь город, но, кажется, гоблинам это было невдомёк. Немало удивлённая Дженна с треклятым горшком в руках едва сумела протиснуться в двери да так и застряла в толпе на полпути к лестнице.

У одного из центральных столов стоял тот самый незнакомец в тёмно-синем плаще. Теперь он скинул капюшон так, что вьющиеся золотые локоны рассыпались по плечам. О диво, это был человек: смуглый юноша с благородными чертами лица и открытым взглядом.

– …Многим из вас я друг, вы знаете меня с рождения, – говорил он, обращаясь к толпе сильным певучим голосом. – У нас разный цвет кожи, но мы – одно племя, единая семья! И я говорю вам, братья и сёстры, я обещаю, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы предотвратить беду…

– …О чём это он? – тихо поинтересовалась Дженна у оказавшихся рядом с ней Фритрики и Бельчонка.

Дети, промокшие и озябшие, только что вернулись после долгой прогулки. Им приходилось пасти овец, несмотря на непогоду и траурные дни. Йон-Йон пожал плечами и, почесав за ухом, ответил:

– Это наш друг и брат Аликс, он родился здесь, но по происхождению восточник…

– Мы все тебя знаем, Аликс, – бросила оратору Красотка. – Ты хороший парень, тут не поспоришь! Но как же ты собрался предотвратить войну, коли она и вправду грядёт?

– Вспомните пророчество о хранителе, – отвечал юноша, сжав кулаки. – Время пришло! Я свергну Змея и дарую мир всем королевствам!

– …Что за пророчество? – спросила у друзей Дженна.

– Есть легенда, – тихо ответил Йон-Йон – знаток сказок и легенд, – будто бы дитя, рождённое на болотах Нора, объединит племена людей и альвов… И настанет Золотой век.

– Все мы родились на болотах! – хохотнул кто-то. – Чем ты отличаешься от нас?

– Хранитель уж нам с Начала времён обещан! – загудели гоблины. – И где же он?

– Пустое!

– Небылицы!

– И я согласился бы с вами… – загадочно произнёс Аликс. – Я не тревожил бы ваше спокойствие слухами о войне, которой вам не выиграть в одиночку… Я бы вовсе не появился в Нора и не отнимал вашего времени, если бы не имел при себе добрых вестей.

– Что за вести? – воскликнули мири. – Рассказывай же! Не томи!

Аликс обвёл взглядом повелителей овец и несколько преувеличенным театральным жестом указал на дверной проём, у которого застыла Дженна с друзьями. Обернувшись к порогу, девушка увидела нового гостя. Он был немногим ниже Аликса, но гораздо мощнее его по сложению. Из-под капюшона торчала тёмная борода и кончик носа.

Гость проследовал к Аликсу, расталкивая толпу своими широкими плечами, и, остановившись, сбросил капюшон. Несмотря на длинную бороду и объёмный нос, он оказался молод. Белую пористую кожу покрывали рябины. Во взгляде Дженна приметила сильное смущение, прикрытое важной строгостью.

– Я Брайдур… житель Подгорного царства Гулна, – медленно подбирая слова, представился гость. – Да приумножится и возвеличится ваше племя, гоблины…

– Да приумножится и возвеличится племя гномов, Брайдур, – ответили на приветствие присутствующие в трактире члены Совета с Дубабушкой во главе. – Да будут к тебе добры свет дня и тьма ночная.

– Гном? – расслышала Дженна шепотки. – Не может быть… Гном…

– Я Брайдур, – чуть громче и уверенней повторил гном, расправив плечи так, что затрещала на его груди кожаная рубаха, и добавил: – Сын Хара Свирепого…

– …Сын Свирепого, – уважительно заголосили мири.

– Вы не ослышались, я наследник Подгорного царства Гулна, – низко прорычал Брайдур. – Я заявляю вам, что мой народ возвращается к свету солнца!

Толпа загудела, заволновалась.

– И я говорю вам, о гордые повелители овец, – подобно грому пролетел над головами гоблинов хрипловатый голос принца Гулна, – что поддерживаю Аликса в его претензиях на трон Востока! – Гном поднял сжатую в кулак руку, и его жесту и возгласу вторили другие альвы. – Да здравствует король Аликс!

– На трон Востока? – переспросила Дженна.

– Забодай меня Мири, – охнул Йон-Йон.

– Наш Аликс – король! – обрадовалась Фритрика.

– Да здравствует король Аликс! – прогремел зычный голос из-за порога трактира. – Да здравствует и процветает племя гоблинов…

Головы альвов повернулись в его сторону.

– Здравствуй, Скогу-Рин, – кивнул Аликс. – Ты опоздал, мы уже начали тревожиться.

– Привет, дружище, – осклабился в улыбке стоящий на улице огр.

Он склонился вдвое, чтобы заглянуть в дверной проём. В само заведение хода ему не было ввиду необычайного роста.

– Нас задержали на отмелях, – ответил пронзительно высоким голосом другой гость. – Утопленницы, видишь ли, истосковались по мужскому вниманию!