Читать книгу: «Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер», страница 9

Взгляд молодого мужчины был непростой, с хитринкой и важностью, состояние раскрепощенное, он часто улыбался, а вот улыбка придавала ему обаяния, словно она для того и дана, чтобы среди всей в целой отталкивающей внешности завлекать и с помощью этого добиваться своего. Аниша тоже ненавязчиво поглядывала на сидящих и будто кого-то искала глазами, при этом состояние ее становилось возбужденным. Возле того мужчины сидел, судя по всему, его отец – дядя раджи. Зрелых лет мужчина с черной с проседью бородкой и шероховатым лицом, будто кора тикового дерева; одежда на нем также была роскошная и яркая. Сын был на него похож, только у отца нос крючковатый, но тоже острый, то и дело выколет глаз, точно серп.

Справа от раджи сидел зрелый мужчина с удлиненной бородой, одет был скромнее предыдущих, скорее всего, советник. Далее располагалась юная полнощекая девушка с круглым лицом, одета дорого, на себе носила украшения. Мирэю привлекло большое украшение в форме месяца на крыле ее носа, доходящее до нижней губы, от изделия шла цепочка к громоздкой серьге в ухе, а сами серьги касались плеч. Видимо, это была сестра раджи, только совсем на него не похожа. А вот дочка Шобхи оказалась весьма привлекательная и стройная, рост ее высокий, что видно даже в сидящем положении. Глаза ее броско накрашены, на лбу ‒ ярко-красная точка, довольно большая.

Слева от раджи располагался мужчина с усами, Мирэя подумала, что это его младший брат. Вид его был какой-то безулыбчивый, будто всё надоело. Безразличный или уставший, показалось, мужчина с вялым характером и также большими щеками, как сестра. Щеки его то и дело ползли вниз, будто тесто из кастрюли. Выглядел он старше своих возможных молодых лет. Усики его забавно загибались вверх, словно листья альбуки тянутся к солнцу. Пожалуй, на нем было самое вычурное и даже неподходящее колье из многоярусных жемчужных бус, украшение больше бы подошло женщине и на ней выглядело бы роскошно. Впрочем, громоздкий округлый тюрбан тоже не украшал надутого мужчину и лишь зрительно увеличивал его щеки. А вот сам раджа не имел головного убора, волосы его были частью собраны, остальные ниспадали с плеч, у висков короткие пряди слегка вились. Даже можно было подумать, что правителем является либо кузен, либо брат, судя по внешнему виду.

Аниша и вторая помощница по выступлениям позвали построиться Джаю, Каши, Танви и других индианок для индийского танца. Заиграли музыканты, Аниша по одной выпустила танцовщиц. Они обошли фонтан и встали перед сидящими. Началось многообразие движений, быстро сменяющих друг друга, танцовщицы махали руками, извивали, что-то показывали в танце, будто рассказывали историю, и кружились. Иногда они могли приседать, расставляя ноги в широких юбках. На них не было покрывал, животы открыты. Кто-то был темнее, кто-то вроде Каши светлее. Джая обладала коричневой кожей, будто спелые семена тамаринда. Танви была смуглой, а ее живот светлее, чем загоревшие лицо и руки. Она особенно усердно следовала движениям и грациозно их выделывала. Ее длинные волосы были закручены в подобие косы, по спирали шла шелковая нить, в ней колыхались жемчужинки. Трапезничающий раджа поднял взгляд на танцовщиц и понаблюдал. Мирэе показалось, что на новенькую Танви он смотрел чаще всего. Некоторые вроде сестры раджи даже слегка подтанцовывали сидя.

Пришла очередь Мирэи. Зазвучала уже знакомая музыка. Девушка настолько переживала, что не сразу пошла, ее подтолкнула Аниша. Предыдущие танцовщицы закончили танец и после поклона спиной отошли назад за арку. Мирэя так боялась, что закрылась покрывалом и в таком виде вышла, встав спиной. Это удивило Шобху, госпожа видела иное начало танца, хотя она понимала, что танец может увести туда, куда и не собирался. Мирэя подняла руки с покрывалом и плавно закачала телом, время шло, нужно было открывать себя и поворачиваться. Девушка преподнесла это движение, как запланированное, опустила руки и резко повернулась, махнув копной волос. Ее накрашенные яркие глаза поднялись вперед, сквозь сидящий. Она решила, что не будет на них смотреть, дабы не отвлекаться. Босая форменная ступня выглянула из-под юбки и шагнула, что уловил опущенным взором раджа. Белая нога отвлекла его от трапезы, однако она быстро спряталась и ушла назад, покуда показалась вторая… При совершении круга вокруг себя юбка слегка поднялась и позволила мужчине увидеть ее тонкие щиколотки, взятая в руку еда осталась на весу возле его рта, уста слегка разомкнулись. Молодой музыкант так увлекался прекрасной незнакомкой, что даже однажды не попал в такт, что заметили музыканты Рия и Гопал. Мирэя постоянно думала о своем нагом животе и переживала, а также о полосах на спине, благо их закрывали волосы. Поначалу она не особо грациозно двигалась и показывала простые движения, но в процессе ее очень увлекло; то, что она не смотрит на сидящих и не видит их реакции, ей помогало раскрепоститься. Когда ударные стали ритмичнее, девушка показала качания бедрами, затем плечами и отдельно животом, словно вдыхает и резко выдыхает, отчего он красиво дергался.

Раджа сидел со слегка опущенной головой, будто бы себе в чашу, но поднял взгляд, казавшийся исподлобья, дабы рассмотреть диковинный танец, особенно ее живот. Пупок напомнил по форме фасоль, которая лежала у него в одной из тарелок, что также подметил проницательный мужчина. Внезапно тот же очарованный молодой барабанщик решил добавить ударов, чтобы еще разок увидеть, как танцовщица будет стучать округлыми бедрами, он даже прикусил нижнюю губу, сам того не заметив. Музыка действительно подсказывала и вела, Мирэя поддалась на уловку и вновь играла ногами. Покрывало, точно перышко, летало в ее умелых руках то над головой, то перед собой, то за спиной; каких только ходов она не совершала, когда вошла во вкус. Ситар и флейта стихли, а барабаны продолжали стучать, к молодому прикоснулась Рия и показала успокоиться. Музыкант убрал руки от ударного и сильно разволновался, если вдруг кто заметил его поведение.

Закончив, Мирэя глубоко дышала и взглянула на раджу. Он на нее не смотрел, вид его показывал безразличие, что невольно вдруг задело танцовщицу. Она позабыла наставления Аниши поклониться и спиной уйти, и просто быстрым шагом поспешила из зала. Шобха тихо ахнула и ненавязчиво наклонилась в сторону сидящего дальше Ранту. Он, конечно же, проводил взглядом уходящую вот так смело и дерзко девушку. Все сидящие поразились поведению танцовщицы. Советник принялся шептать радже наказать за такое неуважение пленницу. Кузен раджи усмехнулся, сидя в важной позе, поставив ногу перед собой, а на нее положив руку. За аркой он заметил смотрящую на него Анишу и подмигнул ей, затем взглянул на свою жену, которая сидела подальше, возле дочери Шобхи. При правлении предыдущего раджи женщины трапезничали отдельно от мужчин, однако нынешний не разделял. Из-за переглядываний с кузеном раджи Аниша упустила, когда вышла Мирэя, которая бегом побежала по коридору.

– Остановите ее! – воскликнула стражникам за аркой Аниша, подумав на побег.

Мирэя изначально хотела убежать в гарем, но вдруг прошла зал, ведущий к высоким крепким дверям, похожим на входные во дворец. Девушка ринулась к ним, сняла поставленную для запирания плашку и отворила. За ними действительно был выход, вот только здесь стояли стражники и сразу увидели пленницу. Девушка ахнула и побежала обратно, там ее застали посланные Анишей мужчины, и оба схватили за руки. Они силком потащили ее, Мирэя бороздила ступнями по земле, а в помещениях по мраморному полу. Троицу догнала разозленная Аниша и, не выдержав, дала пощечину Мирэе, чего давно желала. Вслед она дала по второй щеке и замахнулась вновь, но раздался голос помощниц. Тогда Аниша усмирила пыл и велела увести девицу. Стражники потащили, Мирэя упиралась, запуталась в юбке и упала, а серьезные мужчины продолжали тянуть.

На месте девушка легла на постель и отвернулась. К ней подошла Чуи и дружелюбно спросила, как всё прошло.

– Ужасно! – выдала на эмоциях Мирэя и привстала.

Она поджала к себе ноги и оперлась подбородком. Возникла задумчивость, играло чувство собственного достоинства, которое вновь уронили. Таскали ее будто куклу!

– Чуи, а ты можешь выходить из гарема и гулять по дворцу? – поинтересовалась девушка.

– Могу, но только не в крыло, где покои раджи и его близких, здесь неподалеку…

– А я не могу. Аниша запретила меня выпускать из этих дверей! – злилась Мирэя.

Тогда девочка присела рядом и с улыбкой попыталась успокоить подружку.

– Тебе не идет злиться, твое лицо очень красивое, а улыбка завораживающая, а когда ты злишься, то подобна Кали…

– Кто такая Кали?

– Богиня… яростная форма богини Шакти. Гнев Кали настолько ужасен, что грозит существованию мира, вот и ты можешь всё вокруг крушить и бить даже саму Ритику… – закончила о недруге шепотом.

После слов Чуи похихикала, настроение поднялось и у Мирэи.

– А кто изображен на той голубой фигурке в стене? – поинтересовалась Мирэя, показав рукой на алтарь.

– Это Бог Вишну. Один из трех важнейших в нашем веровании Богов, – пояснила Чуи и добавила: – Он хранитель мироздания, но может быть и верховным божеством в вишнуизме.

Мирэя не особо понимала, о чем речь, но имя божества запомнила.

– Ты молишься ему? – спросила она.

– Конечно, и он помогает… – уверенно ответила Чуи. – Сегодня вечером помощница придет зажечь для него огонь. Боги любят огонь…

Мирэя поддержала киванием.

Позже пришла Аниша и сообщила девушке, что завтра она будет танцевать для раджи на завтрак. Это, конечно же, не понравилось характерной Мирэе.

– Я теперь буду танцевать ему всегда, когда он ест? – с иронией выдала она.

– Не сметь так говорить! – возмутилась Аниша. – Мало пощечин ‒ получишь палкой, я тебе обещаю! – угрожала управляющая. – Ты будешь танцевать всегда, когда пожелает раджа, даже если он будет спать. Ты – его рабыня! – заявила она.

– Я не рабыня! – негодовала Мирэя.

– Еще какая! – ответила на повышенном тоне Аниша и отвернулась для ухода.

Поздним вечером, когда все стихли, Мирэя направилась помыться. Ее уход проследила Ритика, сбегала в сад, вернулась и что-то наложила в ее новое темно-красное сари, затем быстренько легла.

Глава 11

Утром Мирэя стала вынужденно собираться для танца и развернула наряд. Из него выпала тьма муравьев с личинками и кусками муравейника. Муравьи расползлись и за пределы одежды, по ее столику, в стакан и даже спальное место. Громко ахнув, девушка подскочила и побежал в сад потрясти вещи, дабы скинуть насекомых. На шум проснулась Чуи и, увидев муравьев, опешила.

– Но в саду нет муравейников… – удивилась бодрствующая Джая.

Мирэя исподлобья взглянула на якобы спящую Ритику, затем тихо спросила Джаю:

– Нашей подруге можно гулять по дворцу?

Джая поняла, о ком речь, и кивнула. Также могла выходить Каши и некоторые иные, давно живущие в гареме. Эмме так же, как Мирэе было запрещено, ибо белокожая чужачка могла попытаться сбежать. Мирэя стала тщательно разглядывать вещи на оставшихся муравьев, их не так-то просто всех вытрясти, пришлось ловить по одному, а прилипшие личинки чуть ли не отрывать. Тем самым она опоздала на завтрак раджи.

Вскоре ворвались Аниша и помощницы. Старшая без раздумья подбежала и стукнула Мирэю по плечу находящимся в руке золотым недлинным посохом, подобный был в руке надзирательницы в шатре раджи.

– Ты что вытворяешь! Раджа уже почти закончил трапезу, а тебя всё нет! Ты хочешь, чтобы тебя посадили в темницу или вовсе отсекли голову?! – кричала покрасневшая от эмоций Аниша.

Мирэя подскочила и бросила на нее сари с муравьями.

– В таком случае выясни, кто это сделал! Думаю, будет несложно! – выдала невероятно негодующая девушка.

Аниша кинула сари обратно и велела надевать его, невзирая ни на что, раджа все равно не увидит ее вблизи.

– Я не буду надевать одежду с муравьями и личинками! – бунтовала Мирэя.

Хлопотливая Аниша скалилась и фыркала, точно лошадь, времени не было, тогда она показала надеть вчерашнее, понадеявшись, что радже всё равно и он не запомнил, в чем была пленница. Девушка скорее оделась, волосы собрать не успела, ее повели на место. Ранту сидел в том же открытом зале на возвышении среди воды. Взвинченная Мирэя всячески пыталась упокоиться и вошла в зал. Неподалеку стоял слуга раджи, возле возвышения сидела пара музыкантов и уже не знала, что играть, ибо у них было задание сыграть для танцовщицы вчерашнюю музыку. Посуда с едой всё еще стояла перед главой, сам он уже закончил завтрак и пил отвар. Мирэя взошла туда, где сидел мужчина, вынужденно присела с опущенной головой для уважения и осталась стоять. Понимая необходимость, она с кислым лицом начала плавные движения руками. Раджа поднял на нее взгляд, брови его скривились, проявилось недоумение, а также пока легкая хмурость. Сначала он показал открытой ладонью остановить музыку, затем изрек на своем языке:

– Почему вы играете то же самое?.. – перевел внимание на Мирэю и добавил ей: – Почему ты в той же мятой одежде?..

Слыша недовольство, стоящая за колонной Аниша тяжело задышала и затревожилась. Музыканты что-то отвечали, Мирэя молчала, будто не понимает, как вдруг раджа вновь сказал, опять же на своем языке:

– Не хочешь разговаривать, не хочешь танцевать, а меня хочешь?

Слова были определенно с издевкой, Мирэя поняла иронию, а вот вид его нарочно выказывал напускную суровость, будто бы раджа разгневался на несносную танцовщицу. Неожиданно издал звук усмешки его личный слуга и тут же поджал губы, опустив голову, пока не заметили. Девушку одолела уйма эмоций, его неуместная и наглая игра просто выводила из себя, и она резко ответила на здешнем:

– Не хочу!

Раджа уже знал, что белокожая владеет его языком и был приятно удивлен, однако при ней этого не показывал. Выражение его лица оставалось серьезным, с важностью, но и разом было готово выказать веселье. Всего этого изобилия Мирэя, ввиду тревожности и негодования, – не видела.

– А свободу хочешь? – на передразнивающей нотке живо задал он вопрос и мгновенно поиграл бровями.

– Да, – успокоенно вымолвила смятенная Мирэя.

– А связь видишь? – напрямую намекнул Ранту на ту же самую тему о близости.

Девушка была в не себя от возмущения и одновременно замешательства. Она поразилась наглости и вседозволенности мужчины, ее возмутило его дерзкое поведение и насмешки; уста разомкнулись, глаза округлились.

– Какая циничная провокация… – произнесла она на английском, уже поджав губы от эмоций.

Музыканты тихо, с ошеломлением наблюдали, опешила и Аниша. Раджа не очень хорошо знал ее язык и решил это использовать.

– Что ты сказала? Какое заманчивое предложение?.. – выдал он и выказал забаву.

Мирэя поняла, что мужчина произнес, и поразилась еще больше. Девушка вымолвила на португальском ругательную фразу, которую никто из присутствующих не знал; на португальском во дворце не говорили. Ранту в ухмылке покачал головой и сказал на английском:

– Есть только один способ понять друг друга…

Вновь поднял на девушку завлекающий, даже слегка лукавый взгляд, но, очевидно, игривый.

– Ни за что… – уверенно ответила отчаянная Мирэя. – Можете убить меня или посадить в темницу, как сказала Аниша-джи… – выдала об угрозах девушка.

Она и сама не точно понимала, сделала ли это случайно или нарочно, но раджа явно удивился и опустил брови.

– Даже так… – произнес Ранту.

Затем он опустил взор, игривость прошла, улыбка сползла.

– Для пленницы ты позволяешь себе слишком много, – сказал раджа. – Вчера ты выказала неуважение перед уходом из зала, это неприемлемо.

Мирэя скрытно затревожилась в ожидании дальнейшей речи, как оглашения приговора. Ее негодование перешло в отчаяние и робость.

– Рвешься на свободу… Что ж, я тебе ее дарую, если выполнишь мои требования… – добавил мужчина.

Девушка затревожилась еще больше, уже потрясывались ноги, грудь колыхалась от глубокого дыхания. Подумалось, раджа заявит сблизиться с ним и только тогда у нее будет шанс уйти. Однако Ранту неожиданно пояснил:

– Посмотрим, на что еще ты способна кроме дерзости. Ты должна будешь приготовить мне еду на ужин и сшить тунику.

Мирэя смотрела в сторону, но, услышав, опустила глаза на мужчину. Возникла растерянность.

– Ты согласна? – спросил Ранту.

– А у меня есть выбор…

– Выбор есть всегда. Темница или казнь, или готовка еды… – с ноткой иронии ответил раджа.

Его подобная манера поведения поражала Мирэю, охватывали противоречивые чувства, превышали возмущение и отторжение. Ей еще никогда не доводилось встречать такого человека. В нем будто присутствовали всевозможные эмоции и манеры от беспардонности до очарования, он мог быть разным, непонятным для девушки, как большая, непрочитанная книга, у которой несколько томов. В нем ощущались те самые сила и мощь, смелость, но при этом легкомысленность или же шаловливость. Мирэя уже всяко разно подумала, но не понимала его личность… Больше всего на данный момент ей хотелось дать ему пощечину за все те словечки, но это, конечно же, было невозможно. Времени на раздумье не оставалось, и Мирэя ответила согласием. Ранту покачал головой и позволил уйти. Когда девушка переходила воду, он вдруг изрек:

– Не поскользнись…

Значит, мужчина лицезрел ее уход ранее и всё видел. Мирэе стало не по себе, воздух с перебоями вышел из ее рта. Затем он подозвал к себе Анишу и что-то ей говорил. Служительница резво кивала и принимала слова. Мирэе показалось, раджа ей сделал замечание или же упрекнул, возможно, за угрозы темницей и убийством. Пока Аниша была занята, Мирэя сама пошла в сторону гарема и размышляла, в ее голове было столько мыслей… И все они об одном диковинном человеке. Аниша бежала сломя голову за девушкой, полагая, что та вновь попытается сбежать, однако Мирэя спокойно шла и пребывала в себе.

– Ты поняла, что тебе велел раджа? – запыхавшись, уточнила управляющая гаремом.

Девушка замедленно покивала.

– Ты умеешь готовить еду? – уточнила Аниша.

Мирэя отрицательно покачала головой.

– Ну а шить и подавно… – произнесла старшая. – Я пришлю к тебе помощниц, начнешь прямо сегодня с шитья, ибо это дело небыстрое.

Мирэя вернулась в гарем, там Джая помогала Танви разучивать новые движения индийского танца, новенькая уж больно оживленно старалась и сильно стремилась показаться во всей красе. Перед уходом Аниша сказала Мирэе:

– Отныне ты можешь ходить по дворцу, как другие пленницы, но если попытаешься сбежать, тогда мне велено радж Рантуми казнить тебя. Ты поняла?

Мирэя кивнула.

– Отлично. Не нарушай уговор.

После Аниша ушла. Узнав новости, Чуи поразилась, такого ей еще не доводилось встречать. Она вызвалась помогать с шитьем, а вот на кухню ее не пустят.

Вскоре помощницы принесли ткань, нити, иглы и ножницы. Всё это они положили на столик Мирэи и сказали начинать шить, просто-напросто показав руками нужный размер. Чуи тут же подбежала и взяла ткань, но на нее налетела помощница и приказала положить.

– Шить велено не тебе! Не лезь!

– Я прослежу… – услужливо предложила Ритика.

Помощницы согласились. Чуи посмотрела на злобного недруга и поджала маленькие губки.

– Мирэя, что это за вздор, я бы выбрала смерть, честное слово… – сказала Эмма.

Мирэя стояла возле своего спального места и думала. Однако выбрать самовольно смерть – значит сдаться, а это не в ее характере.

– Но это ведь унижение… – не понимала Эмма. – Разве ты сошьешь то, что они носят? Они и так из тебя сделали танцовщицу-рабыню, так тут еще и прислуживать с едой и шитьем… Мой муж говорил, что у богатых индийцев шитьем занимаются люди из низшей касты – слуги.

– А готовкой?

– А готовкой подавно, еще ниже…

Мирэя вновь задумалась, но чувство собственного достоинства играло, хотелось бросить в лицо раджи сшитую тунику, кинуть подносы с едой и гордо уйти.

В одном из коридоров Аниша встретила помощниц и велела сделать так, чтобы еда, которую будет готовить пленница, не понравилась радже, навредить ей под видом помощи. Аниша хотела подставить Мирэю, но не своими руками, ибо может снова узнать правитель.

Мирэя всё-таки приняла вызов и решила сделать требуемое. К вечеру в гарем внезапно пришла некая госпожа в дорогом наряде и в украшениях, на вид зрелого возраста. Ею оказалась жена дядюшки раджи. Она прекрасно понимала, что больше неинтересна мужу после долгих лет брака и видела, как он заглядывается на молодых, поэтому решила сама позволить ему интрижку, под ее руководством. Госпожа заходила мимо спальных мест наложниц и выбирала на свой вкус. Мирэя пришла в шок от подобного вздора. Служанка шепнула госпоже посмотреть на белокожую, однако та хотела кого-то из своих, из индианок.

– Белокожая слишком красива и диковинна, еще влюбится… – ответила высокомерная госпожа.

Она вдруг указала на Чуи и велела собрать ее. Девочка совершенно не желала и испугалась. За нее мягко вступилась Джая.

– Госпожа Раса, в гареме есть невинные, зачем вам та, которая уже была у раджи…

Она нарочно построила такую речь о девственности, ибо другие отговорки госпожа даже не захочет слушать.

– Мой супруг Ранвир уже имел в своей жизни невинную, поэтому обойдется… – выдала госпожа Раса, имея в виду себя.

Внутри она была уязвлена тем, что муж ее не хочет, что ему можно других женщин, а ей мужчин – нет. Но подавала себя госпожа уверенно и важно, с показом безразличия на свежем лице с отсутствием отпечатков жизненных невзгод.

– Я не хочу… – слезно шептала Чуи, свернувшись калачиком.

– Вставай, – свысока велела ей госпожа. – Тебе принесли новую одежду и даже украшения, всё это будет твое после ночи с моим мужем, – поведала Раса.

Чуи встала и приняла одежду, вслед с опущенной головой, вынужденно направилась одеваться. С ней пошла Джая. Раса посчитала Чуи наименьшей угрозой, ибо девочка некрасивая и невидная.

– А ты говорила, шить – это унижение… – произнесла Эмме Мирэя.

Ей было невероятно жаль несчастную Чуи, но она ничего не могла сделать, некому было пожаловаться и попросить помощи хотя бы для бедняжки. На глаза навернулись слезы. Мирэя проводила взором уходящую вместе с госпожой девочку, подол ее юбки бороздил по полу и был слишком длинный на маленький рост Чуи. Двери закрылись. Внезапно взор Мирэи упал на алтарь, вспомнились слова подружки о том, что она молится Богу, и он ей помогает. Девушка подумала, может, Вишну и ей поможет, вернее, девочке после ее просьбы. Она подошла к алтарю, сложила ладони вместе у лица, как делал Амрит, и стала шептать. Действие увидела Джая и присоединилась. Индианка подсказала поводить возле божества свечей, а после просьбы сесть на пол и поклониться. Это всё немного смущало белокожую, ей совершенно незнакомы здешние верования и даже чужды, однако она выполнила. За поклоном пронаблюдала Эмма и не разделила поведения Мирэи, сама же перекрестилась.

Вскоре открылись двери, вернулась Чуи. На лице ее мелькала внезапная улыбка. Мирэя не спала и ждала подружку, а увидев странное состояние, подозвала к своему спальному месту.

– Что случилось? – спросила тревожная девушка.

Девочка ответила:

– У господина Ранвира не получилось… Он сказал, что я ему не понравилась, но на самом деле возраст берет своё… – похихикала в конце речи.

Мирэя разомкнула уста от рассказа, затем тоже заулыбалась.

– Господин велел жене меня больше не приглашать… – радовалась Чуи.

– Здорово, а где же данные тебе украшения?

– О, их забрала госпожа Раса, но они мне не нужны, спокойствие дороже…

Мирэя в понимании кивнула, однако мнение о сей госпоже сложилось весьма плохое. Она кардинально отличалась от госпожи Шобхи. Раса сначала обрадовалась, что у мужа не вышло, однако позже он велел ей привести другую, красивую наложницу. Чуи отошла, а Мирэя взглянула на алтарь, ведь она просила, чтобы мужчина не трогал девочку и отпустил…

Утром Мирэя вышла в сад с принадлежностями для шитья. С чего начать и как сделать выкройки, девушка не знала. Подумав, она сообразила свернуть зеленые листья и рисовать на стене. Она прикинула размер будущей вещи, попыталась зарисовать ее цельную, затем рядом отдельно рукава. Увлекательное занятие увидела Чуи, но ей не разрешили помогать. Вскоре в зал пришли помощницы и позвали Мирэю на кухню для приготовления еды.

Некоторая часть кухни располагалась под открытым небом, были лишь тканевые навесы от сильного дождя. Там стояли большие котлы, корзины с продуктами, мешки, овощи лежали прямо на земле кучами. Были емкости для приготовления разной пищи: жидкой вроде бульона, из зерен, с овощами, для каш и прочее изобилие. Для приготовления чая или отваров висела емкость вроде кувшина над сложенными плитами, а внутри них разводился огонь. Повсюду расставлены бочки, бидоны, подносы для продуктов, подобие низкого длинного стола, за который присаживались на землю и разделывали еду. Главным поваром был зрелый мужчина, остальные слуги мужского пола выполняли свою работу и помогали.

– А что, женщин вообще тут нет?.. – удивилась Мирэя, увидев слуг.

Подошел главный повар и уважительно поприветствовал.

– Женщины дворца сюда редко заходят, только чтобы проследить, госпожа, – поведал он на здешнем языке и про себя изумлялся тем, что чужестранка его знает.

– Она не госпожа, называй ее просто по имени, – поправила мужчину помощница.

– Как угодно, – ответил повар и улыбнулся.

Мирэя взглянула на помощницу, возникло недовольство.

– Что ж, Мирэя, пройдемте к продуктам, – сказал повар и пригласил жестом рук.

Девушку послали помощницы, а пока подозвали к себе повара и что-то ему нашептали. После он догнал Мирэю и сказал, что будет внутри, а она может сама брать желаемое и готовить. Девушка догадалась, что повару не разрешили помогать ей. Мирэя даже понятия не имела, как развести огонь под огромными котлами. С этим ей всё же помог слуга, он налил воды в небольшой котел и поджег своего рода печь. Всего он разжег две печи. Глаза девушки разбежались, что положить в воду, она представления не имела. Неожиданно слуга высыпал на низкий столик бобовые. Увидев фасоль, Мирэя подумала сварить ее, а также отдельно пожарить мясо, которое лежало в емкости возле котла. Она глазком видела, что ел раджа, это были кусочки из теста в некоем соусе, лепешки, стручковые и иное многообразие. Мирэя вспомнила о рисе, но его почему-то не нашла. Для нее положили загнутый нож чистить овощи, второй длинный для резки мяса.

Кухню все покинули, по велению повара, который изначально был настроен положительно на гостью и хотел помочь. Мирэя начала неумело шоркать острием по моркови, то срезая слишком мало, то, наоборот, много. Потом она подумала лучше взять и нарезать баклажаны, так как с тыквой ей точно не справиться. Нарезав баклажаны, Мирэя кинула их в котел, к ним фасоль, коли ее специально подали. Сморщив лицо, она взяла кусок мяса, отрезала и положила во вторую чашу для жарки на огне. С чашами она вроде бы разобралась. Баклажаны стали быстро развариваться, тогда Мирэя достала всё полностью из воды и выложила в общее блюдо на ножке, которые приносили в гарем помощницы. Чем приправлять еду, она не знала. Где взять соль или перец? Однако маленький перчик лежал среди овощей, и его порезала в чашу повариха. Показалось, что одного мало, Мирэя нарезала еще. Мясо внезапно подгорело, девушка перевернула и осталась возле чаши проследить. Она несколько раз переворачивала кусок, пока не решила, что готово, – появилась корочка. Мясо было выложено на второе блюдо, оба поставлены на поднос.

Кажется, всё готово… Мирэя понесла поднос, из кухни выглянул повар и в ужасе покачал головой. За пределами кухни ее встретили помощницы и повели к ожидающему еду радже.

Он сидел в крытом зале с фонтаном, рядом присутствовали некоторые члены семьи вроде кузена и дядюшки, а также советник. Дальше сидела Шобха с дочерью, сестрой раджи и иными здешними женщинами. Сложилось впечатление, что все они собрались на спектакль, который ожидался. Аниша нарочно стояла возле зала за колонной и наблюдала приход пленницы. Помощницы остались дальше, Мирэя сама вошла и присела для уважения, голову опустила. Она села на подогнутые под себя ноги возле раджи, его близкие взбодрились и внимательно следили, что же в накрытых салфетками блюдах.

– А где отвар? – сразу спросил Ранту пока спокойным тоном, с простым выражением лица.

Мирэя совершенно позабыла об отваре, да и все равно не смогла бы сама разжечь огонь. Пока она мешкала, кузен раджи с нетерпением стянул салфетку с первого блюда. Там лежало мясо, пахло вкусно, но оно было подгоревшим. Мужчина уже поджал губы от смеха. Ему внезапно важно сказал раджа:

– Ты что, слуга?.. Не лезь…

На лице того возникло недовольство, но он молча кивнул и занял обратно свое место. Мирэя сама сняла вторую салфетку. Увидев какую-то смесь с фасолью, Ранту смутился и повел бровями. Он всё же подвинул руками свои чаши, чтобы Мирэя положила ему еду. Большой ложкой она трясущимися руками взялась накладывать первое. Девушка ощущала, как на нее все пялились. Длинной вилкой с двумя зубцами она выложила радже мясо. Он сразу оценил то, что девушка догадалась взять приборы, чтобы накладывать. Да и вообще Ранту не ожидал, что она хоть что-то принесет…

– Она приготовила большой кусок мяса, радж Рантуми ведь редко ест мясо, – прошептала дочь Шобхи.

Мать взглянула на блюдо, она понимала полный провал, но также понимала, что с пленницей обошлись несправедливо, сразу стало ясно, что никто ей не подсказал и не помог, хотя такого условия раджа не ставил. Ранту хотел оторвать кусочек мяса, но у него не получалось, снялись только горелки, а внутри оно было сырым.

– Почему ты не порезала мясо?.. – задал он вопрос.

Мирэя подняла робкий взгляд и не знала, что ответить. Раджа пока взял второе блюдо и положил в рот. Внезапно раздался его возглас, все повернулись. Еда была очень острой, чересчур, а фасоль несъедобной и твердой, ведь Мирэя не знала, что ее нужно сначала замачивать в воде, иначе не раскусить. Едва не сломав зуб, раджа выплюнул еду себе в руку, затем вернул в чашу. Тут-то кузен не выдержал и засмеялся, подхватил веселье его отец, женщины тоже хихикали, а вот советник пришел в шок, как и личный слуга.

– Это ужас… – возник, выпучив глаза, советник. – Радж Рантуми, это неприемлемо, она просто посмеялась над вами! – поражался он, хватаясь за лицо.

Мирэя ахнула и перепугалась, она не понимала, что происходит, но догадалась о несъедобной еде. Со сморщенным, порозовевшим от остроты лицом раджа велел слуге подать ему воды.

– Я не хотела, я просто не знала… – сказала на местном языке взбаламученная Мирэя.

В ее сторону тыкнул пальцем советник и выдал:

– Тебя нужно высечь!