Читать книгу: «Записки кота Мурчика», страница 3

Но, как ни тошнотворен этот кадровый мусоропровод, который из грязи в князи тащит чёрт-те кого, так что вокруг трона концентрация отстоя уже превышает все нормы приличия и все границы разумного, а жить-то надо. Никто и не обещал, что будет легко. Демократию народу обещали – она есть. А чтоб она ещё и была хоть в какой-то степени разумной… Так что дальше всё сами. В рамках личных интересов и склонностей, наличия для их удовлетворения свободных средств и необходимых кадров соответствующей квалификации. А также способности их собрать и с ними работать. Ну и, понятное дело, энной толики удачи. Чтобы не придушили, не разорили, не пристрелили, не посадили по дороге и не пришлось бежать куда глаза глядят, бросив всё на произвол судьбы.

Так что, когда всё это в наличии, остаётся только ждать, когда на порог ступит судьба в чьём-либо обличье. В случае автора обличье имелось мужское, средних лет, в очках, типично славянской простецкой внешности и выдающихся, как потом выяснилось, способностей. Был это ныне, к сожалению, давно покойный, несправедливо рано ушедший в мир иной арабист – Володя Рыбаков. МГИМО, ИМЭМО, МИД… Ну, где ещё у нас работают профессиональные востоковеды? Точнее, они много где работают, но чтобы при этом ещё и наукой заниматься, не отрываясь от реальной жизни… А здесь был тот самый случай. Время было ещё то – начало 90-х. Страна только что рассыпалась, всё шло под откос и куда вырулит, было никому не понятно, но молодость ещё не прошла и было чертовски интересно жить.

Вопрос гостя был прост, как железнодорожная шпала: в ИМЭМО два командовавших им академика собрались выбрасывать архив. То ли под боулинг надо было место освободить, то ли ещё под что-то доходное, но малосовместимое с академической начинкой института. Всё, что было связано с современностью, взял Фонд Горбачёва. Почему-то там решили, что именно эта часть архива представляет собой материальную ценность. Прочее девать было некуда. Выбрасывать – жалко. По крайней мере, гостю. Вот рекомендовали спросить, не возьмёт ли автор хоть что-то из помянутого архива, пока он на помойку не отправился? Тем более что у него, как рассказывали общие знакомые, какие-то архивы и библиотека, невесть зачем, в офисе хранятся.

Последнее было чистой правдой – это были архивы и библиотека еврейского независимого движения, которые у автора под крылом с 80-х годов осели, поскольку офис из этого самого движения был только у него. Рано бизнесом занялся. Не свой тогда ещё, только арендованный, но крыша над головой была, и место, куда можно было поместить предлагаемый гостем архив, тоже было. Ну, забрали его. Не весь, конечно, – куда было весь брать? Однако всё, что касалось стран Ближнего и Среднего Востока и пресловутого «ближневосточного мирного процесса», в который тогда многие, включая автора, верили, от помойки спасли. С тех пор эти папки из офиса в офис за автором 30 лет и кочуют. При том, что основная часть книг на иврите ушла в ИСАА МГУ, на созданную там со временем кафедру иудаики и в Центр восточных литератур РГБ.

Ладно. Архив есть, библиотека есть. Нашёлся и директор – Ефим Жигун, человек на редкость дотошный и крайне толковый, с которым автора на тот момент связывало несколько лет близкого знакомства, переросшего в тесную дружбу. Вместе со времён Еврейского исторического общества, Еврейской культурной ассоциации, ВААДов СССР и России много чего создали. Так что уже можно было регистрировать институт. Сначала – Институт изучения Израиля (имелись в виду – и страна, и народ Израиля). Потом, с учётом архива ИМЭМО, добавили к названию слова «и Ближнего Востока», благо тогда Израиль в регионе был сам по себе, изолирован и никаких официальных контактов с соседями не имел. Ну а с 2000-х, когда он стал одним из основных центров региона, назвали лавку просто – Институт Ближнего Востока.

Так он и до сих пор называется. Но кто тогда, в начале пути, про столь отдалённое будущее думал? В 1995 году пришли учёные из Института востоковедения РАН с просьбой – книгу по Ливии помочь издать. С тех пор их больше 300 издали, этих книг. И вместе с помянутым ИВ РАН, и в сотрудничестве с другими академическими структурами, и сами. С начала помянутых 2000-х годов завели сайт и начали на нём размещать аналитические материалы экспертов. В первый год несколько десятков статей. Потом счёт пошёл на сотни. Потом на тысячи. Российские эксперты, израильские – русскоязычные и кое-кто из ближнего зарубежья, где ещё есть русскоязычная наука. Не везде же она выбита в угоду политической конъюнктуре и играм местного руководства.

С кем только институту не приходилось за эти 30 лет сотрудничать… Ну, Ближний Восток – регион специфический, проблем с ним у России много. А уж когда наши ВКС в Сирию в конце 2015 года вошли, не только вопросы стали экспертам задавать, но и награды вручать. За что спасибо, конечно, профильному военному начальству, хотя главное во всём этом то, что оно, во-первых, слушает, что ему говорят (что в этом мире редкость), и, во-вторых, творчески применяет полученные сведения к текущей ситуации, что редкость ещё большая. Ну зачем-то всё-таки 30 лет назад Володя Рыбаков к автору пришёл? Жаль, конечно, что сам он до этих времён не дожил. Зато все, кто создавал институт вместе с ними и Жигуном – Владимир Исаев, Александр Филоник и Андрей Федорченко, по-прежнему в команде. И это, в конце концов, самое главное.

* * *

Интересно мир меняется. В 60-х, когда Украина ещё не знала, что она не в одной стране с Россией живёт, украинцы, не заморачиваясь, говорили и писали по-русски, и изрядная часть русскоязычной литературы именно ими и украинскими евреями и была написана. Западные шмотки в Одессе можно было купить только на «Толчке», куда их моряки привозили, а самой правильной едой в поезде, по дороге из Москвы на курорты Причерноморья, были, помимо сваренных вкрутую в дорогу яиц с солью, домашних котлет, а также вспотевшего в купе и слегка заветренного сыра с хлебом, продававшиеся на полустанках домашние пирожки (особенно вкусные «с Киева» и южнее) и яблоки. Ну а на подъезде к Одессе и варёная, натёртая оставшейся от съеденных яиц солью молодая кукуруза.

Как она пахла! Какой у неё был вкус! Как здорово было её обгладывать, вгрызаясь во вкуснейшие бело-жёлтые зёрна, проходя по початку зубами от кочерыжного торца до острого или закруглённого верха, выстригая между зёрен аккуратную дорожку в несколько рядов и медленно поворачивая початок в руках, чтобы не упустить ни одного зёрнышка! Её, кукурузу эту, ещё и на пляжах продавали. Ходили толстые тётки со звонкими голосами и оповещали народ так пронзительно, что чаек одесских перекрикивали. Ещё у них имелись в продаже мелкие креветки – ра́чки (с ударением на первый слог), розово-белые, которые мерили гранёными стаканами «с походом» и отпускали на руки в свёрнутые из газеты фантики. Как, впрочем, и соперничавшие с рачками по популярности семечки, которые на пляже лузгал каждый второй.

Что там было насчёт санитарии, тогда мало кого интересовало, но проблем ни с пирожками, ни с кукурузой, ни с креветками или семечками потом не возникало. И даже газетная тара, которая, по идее, с учётом типографской краски, была вреднее вредного, не портила общего антуража и не снижала уровня летнего отдыха. Скорее наоборот. Кстати, на пляже вообще было принято есть. Собираясь туда, с утра в сумку, помимо пляжной подстилки, книг и непременной колоды карт, клали чисто вымытые помидоры, их вечный спутник – соль, в бумажном свёртке из тетрадного листа или пустом спичечном коробке, яблоки, пару груш и, по сезону, тёмно-фиолетовые – жёлтые внутри сливы, «унгарки», или абрикосы. Виноград тоже брали, но редко – на него шли осы.

Оно было сильно надо, от них, полосатых, словно тигры, отмахиваться? Так что виноград проще было есть дома, вечером. Вместе с духовитой, свежеприготовленной баклажанной икрой на толстом мягком хлебе, со сливочным маслом и горячей варёной картошкой (с солью, обязательно с солью), которая изумительно шла после пляжа, залитая душистым подсолнечным маслом (разумеется, нерафинированным – кто тогда про другое вообще слышал), или с холодным твёрдым сливочным – по кусочку на каждую четвертинку большой картофелины или одну маленькую, если была молодая. Ну и, понятное дело, с полосатой серо-стальной скумбрией холодного или такой же полосатой, но с жёлто-коричневой кожей горячего копчения, нарезанной аккуратными скибочками.

Вариантом замены скумбрии могла быть селёдка. Жирная, бочковая, иногда с тёмно-коричневой икрой или кремовыми и палево-розоватыми молоками. С пёрышками зелёного лука и чуточкой подсолнечного масла, хозяйского, с Привоза, она напоминала о том, как прекрасна жизнь, не хуже, чем нынешнее многоканальное телевидение, цветное и бестолковое, которое столько голову морочит, что уже хочется старого, чёрно-белого, которое рассказывало про то, как и куда Леонид Ильич Брежнев съездил, с кем встречался и кого награждал, только раз в день, по вечерам. Когда программа «Время» перед фильмом шла. В общем, было время и цены снижали, как пел Владимир Семёнович Высоцкий. И в самом деле, текли куда надо каналы и в конце куда надо впадали…

* * *

Вспомним прошлое… Это было в те времена, когда ещё никто и слыхом не слыхивал о коронавирусе. Когда на Украине ещё не прошёл Майдан и не началась гражданская война на Донбассе, вопрос принадлежности Крыма там не вставал, и по-русски никто не запрещал ни писать, ни говорить, ни учить детей. Ещё не прошла Пятидневная война с Грузией и никто даже представить себе не мог, что грузинские войска могут атаковать российских миротворцев, стоящих в Южной Осетии. Каддафи ещё правил Ливией, в Сирии не было ни гражданской войны, ни российских ВКС, и турки ещё не развязали Вторую Карабахскую войну и не отстраивали на доброй половине бывшего Советского Союза новую Оттоманскую Порту. Ну, а автор с женой и институтскими друзьями частенько ездил куда-нибудь за границу, развеяться.

Америка и Европа были как никогда близки, и путешествовать по ним было безопасно и интересно. Молодость была уже позади, но у зрелого возраста свои плюсы – например, опыт. Да и позволить себе можешь куда больше, чем в юности, когда сил и энтузиазма море, но в карманах пусто и каждая увиденная мелочь внове. Такими идиотами себя иногда на пустом месте приходилось чувствовать… Вроде какая-нибудь бытовая штука, но у нас её в глаза никто не видел, и ты тоже не видел, отчего, столкнувшись с ней, выглядишь как минимум смешно. Как воду в душе включить, и то разобраться не можешь, не говоря уже о более сложных материях. Сейчас это вспоминать забавно, а тогда не до смеху было. Кому охота позориться? И вот в этих самых нюансах с годами и учишься разбираться.

Можно без них прожить? Можно. Точно так же, как может горожанин прожить без малейшего понимания того, как функционирует деревенский сортир, как разжечь костёр в дождь и как уберечься от клещей в лесу, а выросший в деревне человек вовсе не обязан разбираться в нюансах городской культуры. Про то, как принято себя вести в чужой стране, и не говорим. Но на то человек и человек, что ему многое интересно. Так что было время, поездили по миру от души, набираясь впечатлений и отдыхая от работы, что нужно периодически делать обязательно. Благо эпоха соответствовала. Новая холодная война тогда ещё не началась, не то что Трамп или Байден, но и Обама не стал американским президентом, санкций пока не было, а иллюзии ещё были.

Хорошее, одним словом, было время. И задумал автор поехать с друзьями в круиз по Карибам, благо все их друзья там уже были и очень это дело рекомендовали. Так что собрались, сверили и скоординировали графики, и таки поехали. Три пары. Две из России, одна из Израиля. Все дружили с института и продолжали дружить после. И, что важно, жёны тоже друг с другом находились и находятся в самых тёплых человеческих отношениях. Поскольку это же не дай Б-г, если между женщинами в компании чёрная кошка пробегает. Хана тогда совместным поездкам, да и не только им. Но это, к счастью, был не тот случай. Опять же, все на подъём лёгкие, все контактные и от общества друг друга испытывающие глубокое моральное удовлетворение люди. Бывает и такое в этой жизни. Редко, но бывает.

Выехали вдоль атлантического побережья Штатов, составив маршрут от Нью-Йорка до Майами, откуда отходил корабль. Можно было, собственно, отплыть и из Нью-Йорка, но друзья отсоветовали. Двое суток идти морем вдоль берега без захода в порт было, как они на себе испытали, скучнее скучного. Так что добираться до Флориды решили сушей. Опять же, дорога сама по себе интересна. Новые места, новые впечатления, новые люди… Отелей по пути на юг заказывать не стали – мотелей на трассе море. Это же была Америка, причём до коронавируса. Дороги хорошие, по крайней мере хайвеи, инфраструктура сервиса на высоте, нравы простые, люди бесхитростные, по преимушеству доброжелательные и контактные, еда вкусная. Что ещё надо в пути?

Нет, ну понятно, что встречаются такие люди, которым исключительно много чего надо. С подвыподвертом в мозгах и претензиями ко всему человечеству. Но с ними и дружить не стоит, и жениться не захочешь ни за какие коврижки. Жуткое это дело, когда рядом с тобой человек, который всем окружающим и всеми, кого он встречает на своём пути, недоволен. Лучше уж держаться от таких людей подальше, а в совместные поездки и вообще с ними ни под каким соусом нельзя отправляться. Изгадят весь отдых. Но когда никого такого рядом близко нет… В общем, это был тот самый случай. Так что выехали из Нью-Йорка, в первый день дошли по трассе до Вашингтона, во второй до Вильямсбурга, а в третий возник вопрос: ехать по побережью напрямую или сделать крюк через Чесапикский полуостров.

Дальше надо было пройти систему мостов и тоннелей, ведущих через одноимённый пролив, и уже потом опять выходить на материк. И тут закавыка была в том, что получался изрядный крюк, поскольку надо было какое-то время пилить обратно на север из Вильямсбурга, однако рекомендации были именно такие, со ссылкой на грандиозные впечатления от маршрута. Ну, а поскольку времени было впереди море, а провинциальная Америка имеет своё несомненное очарование, да и пейзажи там ранней осенью были очень уж хороши («в багрец и золото одетые леса» – это как раз про Штаты и Канаду в это время года), решили не заморачиваться и пойти кружной дорогой. Великое это дело, когда никуда в пути не надо спешить!

Отметим сразу, дело того стоило. Хотя пока не дошли до пролива, было просто миленько. Сельская пастораль, не слишком широкая, но хорошая дорога, небо синее, по краям шоссе городки мелькают, с остроконечными колоколенками церквей… Но с точки зрения придорожной инфраструктуры всё в штатном режиме. Бензоколонки, рядом с ними небольшие магазинчики, в том числе с сувенирами, сетевые кафе и симпатичные рестораны… Америка вообще-то очень и очень разная, и есть такие места, куда лучше не заглядывать, а если туда случайно занесло, побыстрее уносить оттуда ноги, но это была нормальная местность. Может, конечно, после зомби-апокалипсиса она и превратится во что-то из любимых тамошней публикой фильмов ужасов, но пока его нет… Тогда ещё не было.

И вот настало время обещанному дорожному чуду – мостам и тоннелям, ведущим через Чесапикский залив. Отметим сразу: американцы хорошие инженеры, всегда ими были и, хотелось бы надеяться, таковыми останутся. Строить они умеют и, когда их не стесняют финансовые спекуляции, делают это на совесть, хотя многое из того, что они строят, для нас непривычно. И как раз все их мостовые системы, идущие вдоль Атлантического побережья, именно такие. Ну, на что похож этот тип мостов… На наши озёрные дощатые причалы на сваях, у которых лодки швартуются, только много длиннее, шире и прочнее, по которым идут автомобильные дороги. Не слишком высокие – над океаном, который в спокойную солнечную погоду мерцает, как расплавленный металл. Здорово!

Погода была как раз такая, которая была нужна для того, чтобы производить на людей, приехавших издалека, максимальное впечатление. Ну, она его и произвела. Едешь по узкому шоссе, над океаном. Справа вода – ближайшая суша Североамериканский континент. Слева вода – ближайшая суша тоже континент, только уже Евразия. То есть по левому боку перед тобой вся Атлантика, что внушает почтение. Нас же в школе хорошо географии учили. Никто, правда, не рассчитывал, что мы все те места, куда наш турист сейчас ездит, своими глазами сможем увидеть, но от этого только впечатлений больше. Непонятно только, как описанные мосты функционируют, когда штормит, но их, наверное, просто для проезда закрывают. Иначе машины волнами просто в океан или в залив смоет.

Что до тоннелей, их перекрывают шлюзы. Тоже понятно – захлестнёт, откачивай потом из них воду… Входы и выходы то ли на естественных островках, то ли на насыпных, укреплённых гранитом и бетонными блоками. На скорости не разобрать, а встать негде, да и запрешено. Что до того, на кой чёрт вообще тоннели под океаном, ответ прост: корабли пропускать. Как раз, когда машины в первый тоннель спускались, поперёк маршрута здоровенный контейнеровоз проходил. Сюрреалистическое зрелище: автомобилю корабль дорогу пересекает… В общем, оно того стоило. Да, сделали крюк, но зачем вообще по чужим странам ездить? Если за впечатлениями, так вот они. На всю жизнь остались, да и кадры были хороши. Видеокамеры же зачем-то человечество изобрело?

Вышли на материковый берег под большим впечатлением от увиденного. Было ещё светло, так что решили пройти лишний часок по трассе, через ещё один мост, на сей раз уже обычный, по дороге к Саффолку. И, как показало утро, исключительно правильно сделали. На ночлег, правда, опять остановились затемно, в симпатичном придорожном мотеле, где проспали ночь без задних ног, но поутру по местным новостям (другие там особо никто и не смотрит) продемонстрировали, что пройденные накануне мосты перекрыты. Первый, над океаном, из-за густого тумана, а про второй сказали что-то насчёт «Аль-Каиды». Где-то рядом была база американского ВМФ, что-то там у них случилось, на тему безопасности… В общем, имели все шансы потерять день. Дорога. Мало ли, что на трассе бывает!

* * *

Когда идёшь по трассе вдоль Атлантического побережья Соединённых Штатов на юг, байкеры начинают буквально роиться, после того как пересекаешь бывшую границу Конфедерации. То ли тепло их привлекает. То ли трассы лучше, особенно вне хайвеев – не так раздалбываются за зиму. Все те, кто утверждает, что в Америке дороги по определению лучше российских, никогда по их провинции не ездили. По крайней мере, на широте Нью-Джерси и Нью-Йорка. Такие там встречаются убитые закоулки… Но Юга это не касается. Так что по южным штатам только на байках и ездить. Ну, на них народ и ездит. В одиночку. Парами. Семьями. Целыми компаниями, иногда напоминающими хорошо организованные воинские подразделения, мужские, женские или смешанные. У нас такого пока нет.

Нет, мода на этот стиль жизни и до России дошла. Но то ли климат мешает, то ли трассы дорожные пока до соответствующего уровня не доведены, то ли другим народ занят… Ну, есть Хирург с его ребятами, есть кое-кто ещё из организованных в клубы любителей мотоциклов, но чтобы, как в Южной Виргинии, дорога была буквально оккупирована людьми на мощных байках, такого нет. И, кстати, ещё кое-чего нет. Редко встречаются на наших дорогах трёхколёсные байки, мощные, напоминающие по своим габаритам гибрид мотоцикла и автомобиля, так удобные для грузных людей, которых в Америке куда больше, чем у нас. Наш толстяк богатырского телосложения на мотоцикл попросту не садится. У них для байкеров-жиртрестов есть специальные модели.

Опять же, у нас редко можно встретить чопперы, удлинённые, с высоким рулём, напоминающим бычьи рога, то ли породы техасский лонгхорн, то ли ватусси. В Америке добрая половина таких. Посадка интересная – ноги вытянуты вперёд, руки вперёд, сидит, откинувшись, демонстративно расслабленный… Наши бы дорожные полицейские охренели от таких пассажиров на дорогах, а у американцев это норма – культовая модель, и не только на базе «Харлей-Дэвидсона». Ещё одна местная фишка – мотоцикл, а то и два, едущих на прицепе за автомобилем – легковым или автодомом-трейлером, всё равно. Для путешествий на длинные дистанции с комфортом самое то. Гоняешь по стране от кемпинга к кемпингу, а встав на прикол на какое-то время, ездишь по окрестностям в своё удовольствие уже на байке.

Любят американцы бродяжничать. И, надо сказать, наши бы любили не меньше, если бы страна была покрыта такой сетью дорог, как у них. Ну, может, ещё будет. Она у нас почти вдвое больше, чем у них, но с автодорожной инфраструктурой пока во многих районах швах, хотя кое-где уже полегчало, как в том же Подмосковье или в Кавминводах. Хотя им всё-таки климат помогает. Южная страна. Но это о другом. Что до дорог, в южных штатах на них, помимо роящихся вокруг мотоциклистов, почему-то очень много грузовых траков, особенно недалеко от океанских портов. Такие армады идут по дорогам… Один за одним, яркие, ревущие, разукрашенные. Когда мимо проносится колонна тяжёлых грузовиков, машину от удара воздушной волны даже чуть покачивает.

К вечеру они начинают светиться, как новогодние ёлки. Прёт по шоссе колонна увешанных огнями, как люстры, сорокатонных ревущих коробок, воздух гудит, моторы ревут… Главное, приметить, где именно они на ночлег тормозят. Там, где собралось на ночь больше всего траков, лучше всего кормят. Старая дорожная примета, которая никогда не обманывает. Хороший стол – первое дело для профессионального водителя грузовика, когда он на трассе. Все точки они знают назубок, и по ним только туристам и ориентироваться. Да и с ночлегом в этих же местах всегда всё в норме. Отдохнуть перед долгим перегоном – святое. Так что, набрав днём после перекуса в придорожном магазине принципиально неполиткорректных южных сувениров, на ночлег надо вставать рядом с траками.

Именно это мы с друзьями на очередном отрезке пути на юг из Нью-Йорка и сделали. Уже перед тем, как пересечь границу Флориды, на последнем перегоне перед Орландо, где на пару дней собирались зависнуть в «Мире Диснея». А после оставалось полдня пути до Майами, ночь там, и утром корабль уходил в круиз на Карибы. При этом обстановка была слегка напряжённой, хотя пока ещё и не близкой к боевой: над мексиканским Юкатаном бушевал ураган «Вильма», который, по всем приметам, должен был пойти на Флориду. И успеем мы туда до него или нет, оставалось под большим вопросом. По телевизору каждый вечер в новостях показывали прогноз погоды и кадры с мест событий. Кадры впечатляли.

Нет, изображение крутящегося над картой Америки вихря тоже производило впечатление, но срывающиеся крыши, согнутые в три погибели под ветром пальмы, затянутое грозовыми облаками небо и серые волны, бушующие у побережья, впечатляли сильнее. Особенно жён нашей тройки. Одна из них, которой каждый вечер звонила сестра, незадолго до того вышедшая за американца замуж и живущая в Техасе, вообще держалась на грани. Сестра её очень плохо понимала английский, так что всё, что говорили тамошние новостники, безбожно перевирала, но пугала вовсю, благо сама пугалась увиденного на телеэкране, и, как могла, пыталась предостеречь и уберечь от будущей встречи с ураганом. И если бы не остальные члены команды… Ну, так уж получилось!

Трём взрослым мужикам, которые составляли её ядро, двоим прокатчикам и сталеплавильщику, офицерам-танкистам запаса и выпускникам Московского института стали и сплавов, ураган был изначально до фени. А также пополам, по барабану и фиолетово. Двое из них любой потенциальный стресс гасили вечером стопкой водки, толикой коньяка или вискарика, которым запаслись под отпуск, и чувствовали себя идеально. Автор, с его привычкой решать проблемы по мере их возникновения, пил не крепкие напитки, которые, получив на последней пьянке группы МО‑75–1, после прохождения военных лагерей и получения диплома, в 1980-м, тяжёлое химическое отравление, а вино и вкусные американские коктейли – «дринки», тем более ураганом не заморачивался. Расклад был не в пользу паники.

Две жены из трёх оставались стойкими, как и полагалось верным боевым подругам, и героически успокаивали третью, нервничавшую. А пять спокойных людей против одного, немного нервного – хороший расклад для путешествия. Так что никаких проблем не было и быть не могло, кроме выбора места ночлега. Впрочем, всегда намерены были остановиться засветло и никогда это сделать не удавалось. Была идея тормознуть где-нибудь у Чарльстона, больно уж название было хорошим: папа с мамой этот танец замечательно танцевали, но было ещё слишком далеко до вечера, так что прошли до Саванны, где на окраине, в стороне от трассы выбрав мотель, из ресторана которого доносилась музыка и рядом с которым было больше всего грузовиков, и встали на ночлег уже в темноте.

На юге вообще темнеет быстро. Как водится, закинув в номера багаж, пошли ужинать. В ресторане играла местная фолк-группа. Зажигали ребята с душой, народная музыка в Америке бодрая, настроение поднимает. Поскольку дело было в двух шагах от побережья, заказали большой набор морепродуктов – «си фуда» на всю честную компанию. Их только недалеко от моря и брать. По сравнению с теми, которые можно найти в Москве, даже в самых лучших наших ресторанах, день и ночь. Одно дело, когда на столе утренний улов, и другое, когда его откуда-то везли. Да, самолётом, да, на льду, но это по Булгакову. Продукты ПЕРВОЙ свежести, они и есть единственно правильные. Особенно морская еда: рыба, моллюски и всё прочее. Давишь на них лимон от души и окуная в тёплое, распущенное, светлооранжевое, с красным перцем масло…

Это был самый вкусный набор морепродуктов в жизни автора. Лангустины, напоминающие то ли здоровенных морских насекомых, то ли маленьких лангустов с несоразмерно длинными, по сравнению с длиной их тела, клешнями. Мидии, розовые, с острым луком, нарезанным кольцами. Маленькие каракатицы и молодые кальмары, тугие, как очень мягкая резина, сваренные в меру – правильные, тоже кольцами. И – верх гастрономического удовольствия – лобстер. Розово-красный снаружи и белый внутри, ароматный и горячий, роскошно пропаренный… Ещё недавно – пища бедных, которым денег на мясо не хватало, а лет 150–200 назад ими вообще в Америке свиней кормили. Что называется, зажрались они тогда там, гады… В качестве острой и сытной закуси, со свежим мягким кукурузным хлебом… Хороший город, Саванна!

* * *

Ночью все кошки серы… Или нет. Тут всё зависит от того, как светит луна и какого на самом деле цвета кошарик. Белый, он и есть белый. Чёрный – чёрный, особенно в ночной темноте. Другое дело, что мы не в тропиках живём, у нас ни чёрные пантеры по лесам дичь не скрадывают, ни их более светлые родственники, львы. По крайней мере, со времён Средневековья, когда «лютого зверя» князья со своими дружинами под ноль выбили, вместе с гепардами. Леопарды, правда, до нового и новейшего времени по Кавказу бродили, и тигров по тугаям Средней Азии можно было встретить, но ХХ век они не пережили. Разве что на Дальнем Востоке их можно встретить, да в зоопарках. Про новых, интродуцированных на Северном Кавказе леопардов не говорим. Особый случай.

Так что из диких кошек у нас в природе в основном рыси и более мелкие представители этой самой фауны, до редчайших манулов включительно. Спасибо, пумы не водятся. Но в основном кого можно встретить по ночам в жилой застройке? Котов и кошек. Просто путешествующих по своим кошачьим делам, из пункта А в пункт Б, маршрутами, известными только им одним. Сражающихся между собой за территорию или, по весне, за внимание их, кошачьих, дам. Мышкующих или поджидающих в засаде неосторожного крота. Да мало ли кого на окраине леса может встретить, неожиданно для себя, решивший пройтись патрулём по ночному посёлку кот… Как-то, к примеру, нашли поутру на участке задушенную молодую куницу, которая, на свою голову, решила забрести на территорию нашего Мурчика.

В другой раз он, уже поутру, шуганул с участка соседей молодую лисицу – скорее даже подросшего лисёнка, которого невесть зачем к тем занесло. Сначала прогнал за сарай, а уж потом, когда от других соседей подкрепление подоспело в виде ещё одного кота, помоложе и поагрессивнее, вообще выгнали за забор лесного гостя. Хотя была бы лиса покрупнее, кто его знает, чем бы всё обернулось. У него с ними старая война. По молодости уходил мышковать в лес, иногда дня на два-три, возвращался то с порванным ухом, то без куска шкуры на холке, то с прокушенной лапой… А ведь в округе кого только нет! И ласки, и дикие хори, и барсуки, и прочяя лесная и луговая живность. Хорошо хоть, лоси и кабаны бродят с той стороны забора, хотя зайцы и лисы в посёлок заходят, да и бобры заглядывают иногда.

Ночью какие только звуки не доносятся… Кто-то шурудит, кто-то вскрикивает (про птиц вообще не говорим, они ночами устраивают такие концерты, словно у них соревнование – кто кого перепоёт). В соседней деревне периодически взлаивают собаки, чувствуя очередного хищника, то ли из любопытства, то ли в поисках поживы забредшего на ночную улицу… На рассвете иногда видна тройка одичавших псов из соседнего леса, трусящих за кем-то по следу или несущихся за добычей. Это соседи опасные – хуже волков. Ну и, знамо дело, орут деревенские петухи. Как-то странно орут. На рассвете – ладно. Но зачем начинать кукарекать в три часа ночи?! Тьма-тьмущая, ни зги не видать, луны на небе нет, звёзды за облаками… По телевизору рэперы и стендаперы, в деревне петухи… Природа!

* * *

Таксист опознал, приветствовал с изрядным пиететом: слушает он радио, в том числе нас всех, во главе с Соловьёвым, на Вестях ФМ, и внезапно, в ходе разговора – дорога была скучная, смена заканчивалась, чего же не развлечь беседой позитивно настроенного человека, коли ему охота, порекомендовал обязательно уверовать или, как он сказал: «прийти к Б-гу». Вопрос: зачем? – его озадачил. А в самом деле, зачем? Для того чтобы жить если не абсолютно праведной, то как минимум правильной жизнью, вера не нужна. А если так живёшь не потому, что полагаешь это единственно верным, а лишь только из-за того, что надзора небесного воинства боишься, так какая же это вера? Это страх наказания. С тем же успехом можно так под угрозой дубинки надзирателя жить, полагая себя выше тех, кому она для того, чтобы вести себя нормально, не нужна.