Читать книгу: «Записки кота Мурчика», страница 5

В общем, была страна, был МИСиС и были танки. Старые ещё, Т-54 и Т-55, но оч-чень в бою хорошие и если им на броню приварить тяжёлый пулемёт против «вертушек» и поставить на орудие лазерный дальномер, исключительно годные для африканского, латиноамериканского и азиатского покупателя. Каковые их кое-где и до сих пор используют. Теперь от страны той осталась едва ли половина, и, похоже, что, если так начальники ею и дальше управлять будут – это ещё не конец её развала. МИСиС стоит на своём месте, хотя про тех, кто там теперь командует, слова доброго не скажешь. Впрочем, его мало про кого из нынешних боссов сказать можно. Очень уж они финансами своими озабочены. Так и норовят куда-нибудь налево продать всё, что могут. Но пока День танкиста есть, и это само по себе неплохо. Так что, ура, товарищи!

* * *

Как заниматься благотворительностью? Смотря кому. Тем, кто даёт деньги – одно дело. Тем, кто получает – совсем другое. Про тех, кто их собирает и распределяет, вообще особый разговор. Вот и поговорим насчёт этих трёх основных категорий людей, которые имеют дело с благотворительными пожертвованиями. Автору в своё время этой темой пришлось много лет заниматься в особо крупных размерах. Да и до сих пор иногда мимо, не ровён час, кто-нибудь в поисках денег на то или иное правильное дело проскакивает, которых лично у этого человека нет, но дело-то хорошее и он к нему прикипел всей душой… Тут ведь как выходит? Всегда есть кто-нибудь, у кого карман пустой, но душа болит, голова на плечах есть и руки к телу правильным концом приставлены. Ты ему только немного помоги время своё для добрых дел расчистить, чтобы не всё оно уходило на попытки самому прокормиться, он горы свернёт. На них, на людях таких, многое в этом мире держится.

Кто-то беспризорными детьми занимается, кто-то больными или стариками, которые с определённого возраста нуждаются в опеке не меньше, чем маленькие дети. Кто-то диких зверей и птиц выхаживает, которые в беду попали. Кто-то зверей домашних. К вопросу о приютах для бездомных животных, в основном котов и собак, и волонтёрах, которые ими в этих приютах занимаются. Кого-то занимает архитектурно-историческое наследие. Или чистота окружающей среды. Лес. Горы. Тундра. Исчезающие виды. Уникальные ремёсла и знания. Старинная музыка. Ретроавтомобили, кареты, корабли или дирижабли. Малые народы. Музейные коллекции. Театры. Университеты и научные центры. Зоопарки и ботанические сады. Да, в конце концов, мало ли в чём может себя найти неравнодушный и способный чем-то по-настоящему серьёзно заниматься человек… И мало ли, что может кого-то сподвигнуть ему в этом помочь.

Богатые люди, как правило, щедрые люди. Нет, есть, конечно, среди них редкостные и принципиальные жлобы, но это скорее исключение из общего правила. Вопрос в том, что всех их интересует разное, и одни готовы тратиться на то, что не интересует других, но тут уж как сложится. Кто не спрашивает, тому не откажут, сказано в Талмуде, а у евреев с древности всё с деньгами вообще и с благотворительностью в частности расписано по мелким деталям. Несколько тысяч лет опыта, как-никак. Было достаточно времени для проверки разных вариантов. Автору, к слову, в своё время именно с еврейской полки это занятие и прилетело. Сначала, когда к нему начали за деньгами разные люди приходить, а потом и в Российском еврейском конгрессе, на различных позициях, до третьего президента этого самого конгресса включительно. Так что, если он чего по поводу благотворительности и имеет сказать миру, то основано оно на личном опыте. Дорого обошлось в самом прямом смысле этого слова.

Итак, внимай, читатель! Усмири нетерпеливого коня своего разума, ибо кто его знает, где и когда ниженаписанное нет-нет да пригодится. И ты, явно безумный, на всю свою голову ушибленный «Красный дракон», прерви поток сознания, который у тебя прорывается в непрошеных и всегда не к месту написанных комментариях. Не отвлекай. Первое дело в благотворительности, когда просишь – проси на конкретное дело, желательно то, которое потенциальному спонсору самому интересно. Не в общем, ради благой цели, а там посмотрим, на что выпрошенное определить. Но только на что-то конкретное и в разумных пределах. Чтоб понимал тот, кого просишь, что не влезает он во что-то бесконечное, от чего ему отбояриться потом будет трудно, ибо без дальнейших дотаций накроются медным тазом и все прежние взносы. Оно, конечно, так почти всегда и бывает, что раз за разом втягивается в проблему человек. Уже и сам не рад, что начал помогать, а что делать? Но хоть не сразу его этим по голове бить.

Мягче с людьми надо. Без наглости. Тогда они к тебе и потянутся. И в каждом отдельно взятом случае очень полезно, если спонсор знает, что он не одинок. А ещё лучше, если тот, кто к нему за поддержкой какого-то дела пришёл, сам в него вкладывает свои, кровные. И даже не так уж важно, как их много у него на это дело уходит. Важнее, что он готов оторвать от себя живые деньги, а не только время, силы и способности. Хотя, конечно, и они тут лишними не будут. Тому, у кого их нет, так что ничего, кроме горячего желания чем-то заниматься, он предъявить не может, мало кто пойдёт навстречу. Да оно и понятно. Одно дело, нищему монетку бросить. Другое – дать на что-то серьёзное. Тут нужно и чтоб просящий был контактным и вызывал желание ему и его подопечным помочь, а не от него любой ценой отбиться и в другой раз не пускать на порог. И, что не менее важно, вызывал к себе доверие, а не отвратительное ощущение, что тебя в корыстных целях использовали и в итоге обманули.

Говоря проще, если есть подозрение, что для просящего это личный бизнес, способ заработка и он на том, что просит, намерен себе в карман наварить, проще ему не давать. Пускай другим головы дурит. Мало ли в этом мире богатых и тщеславных идиотов? Вот к ним пускай и идёт. Из чего следует: ни в коем случае, никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя тому, кто сбором средств занимается, тратить деньги, полученные на какие-то цели, на себя и свои собственные расходы. Автор в годы пребывания в РЕКе на различных постах либо не брал ни себе, ни своему водителю из денег конгресса ни гроша (летал по миру за свои и машину его тоже обслуживали из денег его собственной корпорации), либо, когда ему в качестве вице-президента был положен оклад, весь его целиком, с личной от себя добавкой, отдавал на программы того же конгресса. Даже зарплатную карточку у себя не держал – она лежала в РЕКе у доверенного менеджера, который с неё деньги и снимал.

Это, положим, можно считать перебором. А можно и не считать. У каждого свой уровень щепетильности. У кого-то её в принципе нет. У кого-то есть, хоть тресни. Ну, так это же со всем так. Кто-то искренне не понимает, отчего чужие деньги нельзя использовать как свои. Кто-то так относится только к «ненадписанным» – государственным или муниципальным. Ну, а для кого-то деньги вообще не главный вопрос, ему репутация дороже. Но продолжим. Итак, если вдруг такая ситуация, когда надо перенаправить средства, всё же возникла (в крупных структурах такое бывает и в РЕКе пару раз случалось), вопрос в том, куда именно и как это сделать. Нельзя забирать деньги программ, где есть ежедневные расходы, на бюрократические траты или проведение мероприятий. Тем более на офис. А вот если срочно нужно заткнуть дыру в бюджете там, где есть живые люди…

Говоря проще, когда что-то срывается с оплатой расходов столовой для одиноких стариков, детского сада, детского дома, школ и университетов – это расходы первого уровня, и такие дыры надо затыкать любой ценой. Коммунальные платежи музея или синагоги – тоже. А вот бюджет праздничного вечера или съезда можно и сократить, не роскошествуя зря, хотя и при сохранении правильного уровня мероприятия. Чтобы у спонсоров не возникло ощущения, что аппарат зажрался, гуляя на их деньги. Автор в своё время так приёмы на еврейский Новый год проводил. Первый за свои на все 100 %, а на два следующих от всей души «накрыли поляну» московские рестораторы и виноторговцы, а артисты и музыканты, в том числе первого уровня, выступили бесплатно. Так что благотворительных денег на гулянку не тратили, притом что мероприятия вышли более чем высшего качества…

Возвращаясь к срывам платежей (бывает по большей части у людей среднего уровня, которые примкнули к организации, надеясь на членстве в ней заработать, тусуясь с по-настоящему богатыми людьми, которые её учредили), деньги в случае форс-мажора можно перераспределять, но исключительно и только с согласия тех, кто их предоставил, и желательно тех, у кого их забирают. То есть, когда подвёл человек, записавшийся в состав бюро конгресса (а это был взнос в четверть миллиона долларов, который внезапно превратился в ноль), на расходы столовой для одиноких стариков средства были взяты на первое время из запланированных трат на социологическое общероссийское исследование евреев. Бюро РЕК это одобрило, профессор Владимир Шапиро, который исследование собрался проводить, развёл руками. Стариков накормили, они даже и не подозревали ни о чём…

Исследование так до сих пор не провели – и уже не проведут. Ну и чёрт с ним, хотя автору с его личной симпатией к науке до сих пор жалко. Но это вопрос выбора приоритетов. Люди всегда важнее, и дело важнее тех, кто крутится вокруг него. Хотя, конечно, кому как. Скажем, один из главных раввинов страны как-то запросил немереную сумму на… звонки его местных раввинов по мобильным. Причём там аппетиты были такие, как будто они сутками собрались с заграницей говорить. Отказали без всяких сомнений. В другой раз известный в СССР театральный режиссёр выкатил проект шоу величиной в половину годового бюджета РЕК. Мягко и деликатно, но послали подальше. Ну, а расходы на аппарат, офис и проведение мероприятий автор, став президентом, урезал сам, раза в четыре. А то, помнится, Гусинскому на первый съезд РЕКа угощение и посуду из Швейцарии в январе 1996 года привезли за бешеные деньги. Тоже, помнится, раввины постарались…

В общем, более или менее понятно. Или ты благотворительностью занимаешься от души и работая на результат, или для личного заработка и удовлетворения понтов того или иного босса (вариант – более или менее большого коллектива боссов). Причём чем круче первое лицо, тем меньше желающих с ним вместе в общий фонд скидываться. У автора потому хорошо и получалось гуртовать олигархов и прочую деловую тусовку, что он ничего особенного на их фоне собой не представлял, ни на что не претендовал и дело делал ради самого дела, а не ради своего статуса. Ну и, понятно, соображал в нём лучше других, что было обусловлено его не слишком линейной биографией. Характер, конечно, был и остался избыточно жёстким и несговорчивым, так у каждого свои недостатки. Не без этого. Однако РЕК в те годы, когда он им занимался, собрал и роздал в России несколько сотен миллионов долларов, когда такими делами никто в стране и не думал заниматься. Неплохой в итоге вышел результат…

* * *

Осень разворачивается по полной. Пока ещё не очень льёт, листва и трава только начинают желтеть и жухнуть, а облетать деревья будут позже, но шутки с теплом закончились. Сентябрь, значит, сентябрь. По ночам становится холодно. Да и вечером как-то знобко. Кепки, куртки и шарфы пошли в ход, летнюю обувь пришлось сменить на осеннюю… В общем, всё как всегда. Сюрпризом климатические изменения становятся каждый год только для коммунальщиков, все остальные в курсе, что настанет осень, а за ней и зима. Будет лить дождь, возьмём зонты. Пойдёт снег, перейдём на пуховики, вязаные шапки, ушанки и зимнюю обувь. Совсем холодами накроет – на шубы и дублёнки. Ну и, понятно, надо, чтоб отопление работало. Это только Чубайса волнует не то, чтоб людям было тепло, а как нам в европейский кретинизм по части «зелёной энергетики» вписаться. Все остальные пока нормальные.

Дети увезли внуков в Москву – каникулы закончились, пора старшему в школу, а двум младшим в детский сад. Там их радостно встретили приятели, и все они тут же простудились, перезаражав друг друга и родителей. Ну, тоже не новость. Но и детям, и взрослым так надоела удалёнка, что неизбежные минусы осеннего погружения в коллектив больше не воспринимаются как что-то очень уж плохое. Коронавирус до такой степени всех измучил «самоизоляцией» и прочими «прелестями», что лучше уж так, как есть. Не без минусов, но и с немалыми плюсами. Опять же, народ, хоть и довольно медленно, но начал массово прививаться. Не все ещё впали в средневековье, как за последние 30 лет нас туда ни приглашали… Как следствие, посёлок до следующих каникул опустел. Остались только не посещающие садики малыши с дедушками и бабушками, да совсем беззаботные пенсионеры, которым и без Москвы хорошо.

В доме тихо и чисто. Всё стоит и лежит на своих местах. Никто не бегает, не кричит, не ссорится, не дерётся, не гоняется за собакой, не разбрасывает игрушки и не пристаёт, требуя немедленной прогулки на улице. Там тоже всё убрано. Не стоят и не лежат на каждом шагу самокаты, велосипеды и ролики. Никто не ловит соседских собак, чтобы их выгулять, как любит делать младшая внучка, фанатеющая от возможности взять кого-то на поводок и за ним бегать, перебирая маленькими ножками. Никто не ходит глянуть, как там у себя в домике кот, не вычёсывает его и не гладит осторожно по полосатой спинке. Не собирает по всему участку лягушек и улиток и не пытается их дрессировать. Не просит рассказать перед сном сказку, не поёт во всю глотку песенки, не залезает в кровать, чтобы попрощаться вечером, после ванны, не плачет неизвестно отчего по ночам и не будит утром ни свет ни заря. Скука смертная. Скорее бы каникулы настали, что ли!

* * *

Стемнело. Как третья звезда на небо вышла, так у евреев Судный день настал – Йом-Кипур. Ну, знамо дело, надо молиться, поститься, по возможности воды не пить, не мыться, от интима отказаться (не насовсем, на сутки – не до такой же степени святость блюсти, что евреи, звери, что ли?!), кожаную одежду и обувь не надевать (отдельный привет евреям-байкерам!), транспорт не водить (европейцам, американцам и израильтянам на заметку), в грехах своих каяться… Именно в этот день пророк Моисей – Моше Рабейну от Г-да Б-га на горе Синай получил Скрижали Завета с Десятью заповедями. Простил, стало быть, Г-дь евреям грех поклонения Золотому тельцу и путь им дальнейший указал. После чего жизнь у еврейского народа сильно осложнилась, но деваться было уже некуда. Хотя заповеди они нарушали, не без этого. Особенно самую для них сомнительную, седьмую, насчёт запрета прелюбодейства.

Словно откликаясь на это памятное для значительной части человечества событие (поскольку, помимо собственно евреев, библейские заповеди приняли к исполнению христиане и мусульмане, отчего и именуют всю эту тройку религий Авраамической монотеистической триадой), наш нынешний пророк и гуру, великий учитель и организатор всей нашей современности, спецпредставитель президента по устойчивому развитию, приватизатор всего сущего и, как упорно говорят злые языки, смотрящий за нашей страной от мировой закулисы, а также представительствующий в руководстве нашем от широко известной в высших эшелонах российской власти, как «Семья», гопы, модернизатор, реформатор и оптимизатор отечества нашего, до поры Б-госпасаемого, и его окрестностей Анатолий Борисович Чубайс, изволил заявление сделать.

Вспомнил он про грядущую в граде шотландском Глазго, издревле именуемом, климатическую конференцию и строго-настрого предупредил, что будут там приняты некие решения по углю и метану, которые нашу родину больно ущемят. А поскольку насчёт того, чтоб ущемить её побольнее и прижать построже, кому как не ему быть в курсе, верится в то, что будет связанным с помянутыми направлениями отраслям кислее кислого, без малейшего сомнения. Но как-то уже не особо пугает ни угольщиков, ни металлургов, ни нефтяников, ни газовиков, ни весь прочий причастный и даже непричастный к ним народ. Чёрт с ними со всеми, с решениями теми. И с самим Чу, и с очередными пугалками его. Пускай килт оденет, спорран нацепит со всей своей казной, возьмёт бутыль с добрым старым шотландским виски и идёт… в Глазго. Вместе со всей климатической мафией. Йом-Кипур настал. Не до них.

* * *

Не всё, что оставляет след в истории страны, остаётся в памяти. Жизнь человеческая чертовски коротка, хотя другой у нас нет и не будет. Оттепель. Хрущёв. Детство. Первый поход с родителями в зоопарк. Снимки – в панамке, верхом на бронзовом морже и бронзовой же пантере. Прогулки с мамой в Филёвском парке. На Кутузовском по домам ещё разносят молоко и картошку из деревень, расположенных ближе к станции Москва-Сортировочная. Стадо коров переходит через Минское шоссе – так почему-то запомнились их чёрно-белые бока… Панорама Бородинской битвы рядом с домом, с нагретыми солнцем трофейными французскими орудиями на гранитном парапете, вокруг круглого здания с диорамой Рубо. Азбука – бабушка учит буквам. Маленький телевизор с выдвижной линзой. Большой стационарный радиоприёмник с названиями незнакомых иностранных городов на передней панели. Вечные мучения со сползающими чулками и жутко неудобным мальчиковым лификом, который застёгивается сзади на плоские пуговицы.

Застой. Брежнев, Андропов, Черненко. Первая поездка на море, в Одессу – с тех пор самый любимый город детства и юности. Киевский вокзал в Москве. Поезда. Пляжи: «Аркадия», «Отрада», «Ланжерон», «Дельфин». Комната в бывшей барской квартире. Улица Льва Толстого, 32, квартира 2, на кольце троллейбуса – на всю жизнь адрес вызубрил. Каштан с колючими плодами под балконом и мелодичные переклички оливковых горлиц по утрам. Походы с папой на одесскую марочную «биржу» и на Привоз, за фруктами и овощами. Рестораны в гостиницах «Одесса» (сейчас она снова «Лондонская») и «Красная». Приморский бульвар с пятнистыми гладкими светло-зелёными платанами. Летние кинотеатры. Трамваи. Дерибасовская. Школа. Первая поездка в Ленинград, на майские праздники. «Эрмитаж», крейсер «Аврора» и Пискарёвское кладбище. Первые экзамены – в 4-м классе сдал программу за 5-й и перешёл сразу в 6-й. Первые драки. Книги – дома и в библиотеках. Анапа – первая самостоятельная поездка в санаторий. Первая собака – Дик, пушистая чёрно-белая ненецкая оленегонка, самая умная и любимая.

Подготовка к экзаменам с репетиторами. Экзамены – выпускные и приёмные, в МИСиС. Первые друзья, они же и нынешние. Первая влюблённость – взрыв безответных чувств. Военная кафедра. Общественная работа в особо большом объёме (зачем она была?!). Комсомол, ДНД, оперотряды, карате. Стройотряд в Венгрии. Практики на заводах – в Магнитогорске, Череповце и Челябинске. Диплом. Военные лагеря. Распределение. Работа в ГИПРОМЕЗе. Театральная мафия – ночные очереди на распродажах билетов. Еврейское общественное движение. Редкие книги, перепечатываемые на пишущей машинке. Первые стихи. Первые девушки. Женитьба. Серия смертей в обеих семьях – и у себя, и у жены. Рождение сына. Уход на «Серп и молот», рабочим горячего цеха.

Много работы, хорошие заработки, но риск свернуть шею на каждой смене. Коммуналка. Первая квартира: размен коммуналки и ремонт «однушки» своими руками. Перестройка. Горбачёв. Вторая квартира – съехались с пожилой одинокой родственницей жены. Рождение дочери. С Украины приехала помогать любимая тёща. Бешеная активность в еврейской общественной жизни. Ваад СССР. ГКЧП. Распад Союза. Ельцин. Ваад России. «Ариэль» – корпорация, созданная с друзьями, которые стали партнёрами. Первые поездки в США, Западную Европу и Израиль. Расстрел Белого дома. Российский еврейский конгресс. Олигархи, раввины, активисты, ветераны и прохиндеи. Благотворительность. Институт Ближнего Востока. Первая чеченская война.

Президенты, премьеры, министры, церковные иерархи, миллиардеры и миллионеры. Дефолт. Путин. Вторая собака – пекинес жены. Вторая чеченская война. Стабильность в экономике и политике. «Семья» и «питерские». Бизнес вырос и окреп. Постройка двух загородных домов – детям на будущее. Кот. Радио и телевидение. Конференции и книгоиздат. Поддержка научных проектов и «Эрмитажа». Раскопки хазарского каганата. Книги, написанные для «Эксмо». Дети женятся, появляются внуки. Третья собака – померанский шпиц дочки. Крымская весна. ВКС в Сирии. Сотрудничество с Минобороны и Генштабом. Смерть мамы. Болезни. Телеграм-канал. Стримы. Всё это время вокруг созревает урожай, делаются закрутки, что-то сушат, что-то маринуют, квасят и солят, варят повидло и варенье, непрерывно готовят, кроят, шьют, вяжут и воспитывают малышей…

Нет, понятно, что параллельно идут выборы. Кто-то с кем-то за что-то борется и конкурирует, куда-то рвётся и что-то выгрызает. Кто-то ворует и эмигрирует. Кого-то ловят и сажают. Кто-то кого-то ненавидит, кто-то с кем-то создаёт альянсы или нарушает договорённости. Кто-то кого-то предаёт. Кто-то кого-то убивает или не может убить, хотя и очень хочет. Идут войны. Кто-то кого-то оккупирует или выводит войска. Террористы взрывают и стреляют. Их уничтожают, кто и как может. Кто-то занимается контрабандой, торгует наркотиками, людьми или человеческими органами. Кто-то пилит бюджеты и борется за их выделение, платит взятки и берёт взятки, морочит избирателям головы и делает всё, чтобы те о нём забыли… А ты в стороне и смотришь на всё это, пока жизнь ещё не закончилась. Любопытно, что ещё впереди будет?

* * *

На политических ристалищах сошлись консерваторы и либералы, патриоты и западники. А жена купила вдобавок к маленькой сушилке большую – урожай яблок очень уж в этом году велик. И теперь режет их на плоские дольки, аккуратно удаляя сердцевину, и сушит, сушит и сушит, набивая получающимися в итоге яблочными чипсами банку за банкой. Одно радует: затихли идиотские лозунги, обещания и призывы, призванные добиться одного: чтобы запомнили люди, под каким номером стоит та или иная партия в листке для голосования и в урочный час отметили там именно её. Вот, этот час настал. Голосуй – или проиграешь, – говорят политики. Голосуй, не голосуй, всё равно получишь х-й, – привычно откликается электорат. А жена морозит малину и черноплодку и сушит на зиму шиповник.

Настал день голосования. Точнее, три дня. Волеизъявляй – не хочу. Опять же, с учётом коронавируса и острого нежелания идти куда-то, где много людей (вакцинация вакцинацией, но кто его знает, чем всё в итоге может обернуться), можно и по удалёнке отголосовать. Удобно же! А жена квасит капусту с морковкой, маринует огурцы и небольшие крепенькие «сливки» – удлинённые твёрдые продолговатые помидоры, с укропом и чесноком, а круглые перекручивает со сладким перцем, тем же чесноком и луком, в умеренно острое лечо. Урожай в этом году очень уж хорош. Грех не переработать. Кто-то к чему-то призывает и что-то рекламирует, аж заходится. А у жены полно работы: надо частично заморозить, а частично превратить в варенье крыжовник и красную смородину. Благо ещё внуки их за лето изрядно подъели. И свежие, и в виде морсов и желе…

Банки строем встали на полках, морозилки доверху забиты. И это при том, что голубику, клубнику и жимолость малые смололи сразу, как только те созрели. И та же участь постигла лесные орехи с большого куста, растущего у самого въезда в посёлок, молочно-восковые, как молодая кукуруза. Её, кстати, тоже в этом сезоне досталось вволю: хоть и покупная, но сваренная, натёртая солью, ещё горячая, она была чудо как хороша. Ну, и с дынями и арбузами повезло: небольшие, но сладкие – сахарные. Уходили на потоке… Интернет был сплошняком забит призывами к «умному голосованию», критикой вакцинации, мультипликационными и видеороликами насчёт того, как плоха власть и почему нужно её непременно валить – естественно, в пользу оппозиции. А уж какой, системной или нет, тут всё от заказчиков этой продукции зависело. А жена всё варила и закручивала…

Особенно повидло из слив и из яблок под агитацию удавалось и домашние цукаты. За или против призывали голосовать, не важно. И оладьи из выращенных на огороде кабачков и цуккини удивительно хорошо шли, понятное дело, со сметаной. Ну, а под заунывные, по большей мере, словно голос выпи на болоте, рассказы чиновников из правительственных ведомств и публичные, под камеры, отчёты их верхнему начальству, производимые двумя типами голосов: либо басом, либо дрожащим, как овечий хвост, регентским дискантом, удивительно хорошо картошку было жарить. На смешанном, двух, а то и трёх типов масле, аккуратно нарезанную и чуть присоленную, с мелко наструганным и карамелизованным репчатым луком, под конец процесса, залив сверху парой-тройкой яиц… Демократия и гласность, конечно, вещь хорошая, но и о доме забывать не след!

* * *

Повеселимся, что ли, читатель? Помнится, когда работал автор в горячем, сортопрокатном цеху металлургического завода… Понятно, что звучит это как фраза вечно пьяненького пирата из фильма «Остров сокровищ» 1937 года (был и такой!): «Когда я служил под знамёнами герцога Кумберлендского…» – которую ему вечно не давали закончить, но что было, то было. Завод назывался «Серп и молот», стоял у станции метро «Застава Ильича» и работал с 1883 года. Всех пережил – и царей, и революцию, и Гражданскую войну, и Отечественную, и Российскую империю, и Советский Союз, а Собянин его в 2015-м снёс, освобождая место под «элитное жильё». То ли очень земля дорогая была, то ли задача стояла и до сих пор стоит, выжать из города всё, что только можно, в наикратчайшие сроки, то ли он на самом деле не столько мэр, сколько Терминатор. Отечественный вариант, без металла и не жидкостной.

Так вот, в те далёкие, почти варварские времена, когда страна наша ещё была сверхдержавой, а не приставкой чёрт знает к каким теориям, ареной для боёв олигархов с чиновниками за место в списке Forbes и полигоном для невесть чьих политических и социологических экспериментов, иногда удавалось автору в обеденный перерыв попасть в столовую, чтобы, как это было прописано в КЗОТе, там отобедать. Редко, правда: некогда было. Стан катает, народу нехватка, металл надо снимать, взвешивать, обрезать, сортировать, править, увязывать, клеймить, штабелировать, отжигать, отгружать на склад… Не до обедов было. Но и те ничем особенным с гастрономической точки зрения не запомнились. Берёшь кусок тушёного мяса в подливе, с хлебом и картофельным пюре, стакан чая без сахара или томатного сока, быстро заглатываешь и галопом обратно, на адъюстаж.

Молодой был, шустрый, здоровый как лось, накачанный. Не до перерывов. Опять же, никогда не курил. Так и носился, как помесь гориллы с гепардом – наперегонки с подъёмным краном, периодически взлетая на грузовик или железнодорожную платформу, спрыгивая обратно и занимаясь всеми прочими видами заводского «спорта». Перемазанный с ног до головы в копоти и окалине, весь в ожогах… Шесть лет, как с куста. И до того, видимо, организм к этому привык, что до сих пор его никакая хворь ухайдакать не может. Уже и стент на сердце стоит, и сосуды на ногах не по одному разу забивались (ох и неприятная же это процедура, их прочищать), и хрусталики пришлось на обоих глазах заменять, когда в свой срок слепнуть начал… Металлурги – материал разовый. У нас ведь почему на пенсию с горячим стажем в 50 лет выходят? Максимум пару лет протянешь, и вперёд, на погост, оставив скорбеть неутешную вдову и сирот…

Такие правила игры. Но это рассказ не о том, читатель. Здоровье не вернёшь и не купишь, но современная медицина позволяет протянуть чуть дольше, чем отвели природа и советская чёрная металлургия. Что, в общем-то, и неплохо. Интересно же, чем всё в конечном счёте кончится? С учётом всех новаций наших финансистов-экономистов и политиков, а также инициатив Чубайса, Набиуллиной, Силуанова, Кудрина, Грефа, Мединского, Фурсенко, Медведева и иже с ними, недолго уже ждать осталось. Зима близко – вот-вот белые ходоки вокруг замаячат. Однако, поскольку жизнь идёт своим чередом и как она повернётся, хоть тресни, не предскажешь, случилось так, что в новую эпоху завелись у автора деловые партнёры из Италии, специализирующиеся на нержавеющей стали. Лист там, особо высокого качества, сорт, трубы и всякое такое – тоже по части металлургии.

Ребята хорошие, с итальянского севера, из славного города Пармы. Прилетаешь в Милан, оттуда пару часов на машине, и ты на месте. Всюду зелень, солнце, небо синее, чисто и, главное, воздух, гад, свежий до отвращения. Дороги хорошие, еда везде потрясающая, хотя сами итальянцы любят ездить на перекус в такие места, куда туристы по незнанию и не заглядывают, и там отрываться, как только могут они это делать… Ну, а пока переговоры шли, водили они автора и его топ-менеджеров на обед в заводскую столовую. Дело хорошее – и сыты, и от дела не отрываешься. Вечером – другое дело, тут они удивить любили, и им это без труда удавалось. Нет у нас в Москве таких мест, как в любой их глубинке. Страна весёлых гурманов, изрядных раздолбаев и любителей пофорсить, но с каким бешеным удовольствием они все живут, чёрт их побери! В чём чрезвычайно на нас похожи. Отчего нам с ними и работать так легко.

Ну так вот, дело было в Парме. В связи с чем в обеденный перерыв на ВСЕХ столах стоял свежайший, наломанный крупными крошащимися кусками бледно-жёлтый сыр – естественно, пармезан, а также розовая, тонко нарезанная пармская ветчина – прошутто. С местным хлебом утренней выпечки она шла как родная. Что до сыра, его с хлебом не ели. Им закусывали вино. Поскольку на каждом столе была бутылка шипучего, опять же, местного производства, красного ламбруско. Какой же это обед без вина?! И, говоря по чести, всё остальное в этой заводской столовой было под стать перечисленному. Жирные здоровенные чёрные маслины и зелёные оливки. Вяленые помидоры. Паста и пицца. Овощной супчик – минестроне. Эспрессо в крошечных чашечках и что-то крошечное, хрустящее, твёрдое, со вкусом миндаля на десерт… Если бы нас так на «Серпе и молоте» кормили, мы бы вместо «Беловежских соглашений» коммунизм построили!

Впрочем, если бы у нас на заводах алкоголь на столы ставили, пускай даже лёгкий, мы бы скорее распатронили те заводы быстрее, чем приватизаторы чубайсовы, причём безо всяких залоговых аукционов. Так что не исключено, оттого Италия последний раз и была сверхдержавой во времена Древнего Рима… И кормили тогда тамошний народ, стоявший на физически тяжёлых работах, типа нашей металлургии, не лучше, чем у нас во времена советской власти – хуже. Да и вообще, по большей части там в этой сфере деятельности рабы вкалывали. Так что нам ещё повезло – тысячи полторы-две лет прошло, но разница видна невооружённым глазом. Прогресс! Да и не наше это – пармезан и прочие деликатесы на закусь в обед в цеху употреблять. Так что съездили в гости, подивились немного, как они там, на югах европейских, живут, и домой. «Полонез Огинского» в нашем колхозе, конечно, тоже слушают, не без этого, но и родную песню «Валенки» не стоит забывать…