Целомудрие миролюбия. Книга третья. Миротворец

Однако концепция мировоззрения, сформулированная Михаилом, почему-то не вдохновляет человечество, словно пророка его отовсюду гонят, дабы тот не предрек бремя неудобоносимое. Его идейность прозябает в одиночестве. Он считает, что проповедуя миролюбие, исполняет тем самым волю Божью. Однако люди, многие группы и общины, не хотят жить по-новому. Словно мстительная и вездесущая воздающая злом на зло ветхость им оказывается милей всего остального. Всё будто создано для войны. Так мальчиков с малых лет подготавливают к армии физическими упражнениями, видимо и спорт придумали с целью укрепления плоти убийц в зеленой форме, спорт как жертвоприношение языческим богам. Затем в жизни мальчиков появляются различные тематические кружки, затем сама злосчастная армия. В то время как ученые выдумывают с подсказкой дьявола всё новые и новые орудия убийств. Медики следят за здоровьем новобранцев, начиная с первого класса школы, женское здоровье также охраняется, дабы они рождали сильных мужчин. Экономика страны строится на продаже оружия, на добыче нефти ради топлива для тех же смертоносных дьявольских машин. В искусстве преобладает насилие, отчего складывается ощущение, будто и вправду человечество находится в состоянии бесконечной войны, безвременной жатвы. Армагеддон уже происходит, и люди, живут, словно этого не замечая, словно они запустили страшный механизм, который не знают, как остановить. Либо ведают, но столь привыкли к злу, что даже не желают представить мир без солдат, насилия, убийств, кровопролития, трудятся на своих уважаемых поприщах, не задумываясь о том, кому они служат. Воистину, власть Бога не потворствует греху. Земная же власть поклоняется греху. Власть земная похваляется войском, оснащением, убийством врагов, проводит парады, награждает убийц, такой власти не должно быть. Тем и объясняется одиночество миротворца, его мировоззрение идет вразрез, наперекор прогрессу (или регрессу) цивилизации, которая ныне описывается как менее кровопролитная, однако войны говорят об обратном. Однако не все поступают враждебно друг к другу, редко, но всё же можно встретить ребенка, которому предлагают игрушечное оружие и тот отказывается от него, значит и среди взрослых найдутся те немногие, которые будут отрицать военщину в любом её злодейском виде.

К сожалению, за всю свою жизнь, Михаил не повстречал, ни одного человека с коим он мог бы поговорить по душам, побеседовать, а не спорить что-то доказывая. Ожидание – обет философа. Ожидание ныне его всегдашнее состояние, в коем присутствует надежда на освобождение. Многие до него пастырями поучали народы, отыскивали себе учеников, и тысячи следовали за ними, ибо странниками, пророками, мудрецами, были те, кто проповедовал спасение, доброту и смирение. Противоположные им злодеи подстрекали толпы к совершению злодейства, и люди слушали их, повиновались им. Но миротворец одинок, может потому что ещё не пришло его время. Многие мудрецы были узниками, посему Михаилу не представилось и минуты погоревать по поводу своей участи. Иное гнетущее чувство тяготило его душу. Дух сомнения напал на миротворца, внушая помыслы такого легкомысленного рода: “Вот нахожусь я в своей комнате, записываю на бумаге свои мысли о мире и о войне, рассуждаю пространно, и может всего того, что со мной произошло, не было на самом деле. Может я всего лишь комнатный идеалист, способный только мыслить, да осуждать и обличать. Я никто для людей, я бесполезен для общества, я никчемен пред Богом. Но откуда тогда взялось во мне это ощущение собственной значимости, чувство величия, которое выражается не во славе и почете, а в собственном интеллектуальном потенциале. Откуда у провинциального бедняка могло появиться предназначение предполагающее изменение всего мироустройства”. Таковым сомнением мучился Михаил, вливаясь в многовековой философский спор о значении человека. Кто он, песчинка во вселенной жизнь коего не влияет на космологию, либо человек есть венец творения, без коего вся вселенная бессмысленна и пуста, ибо она сотворена для человека Творцом. Ученые и священники склонны к уничижению значимости человека, они принижают одно, дабы возвысить другое. Что изучают и то, что они не могут объяснить, они упрощают, либо усложняют. Михаил, как человек одинокий, думал в ту минуту личностно только о себе, сомневаясь в своих силах, временами готов был отказаться от своей идеологии, вернее сокрыть её в самом себе, более не вызволяя наружу те протестные лозунги, те реформаторские выпады. Но всякий художник только внешне эгоистичен, всегда в замыслы его входит желание угодить зрителям, явив им красоту, гармонию, мораль. Писать для себя бессмысленно, ибо художник (или писатель) хорошо знаком со всеми своими идеями, потому важно писать для тех, кто не знаком с нравоучением ума художника. Но не только сие озаботило миротворца, некоторое опасение в нем взросло, касающееся его последних умствований о преобразовании цивилизации, у которой есть только два пути развития, либо продолжение состояния бесконечной войны, либо полный отказ от войны путем отрицания всякого насилия. Иными словами масштабность его мысли превысило некогда ограниченный допустимый идейный смысл. Будто уменьшение свободы, повлияло на все его размышления. Видимо ограничение свободы тела способствует расширению полета души.

Если начать рассматривать и изучать исторические события всех стран, всю мировую историю, то можно прийти к неутешительному выводу, который можно охарактеризовать всеми позорными словами, лишенными гордости и тщеславия. Ведь по большей части там описываются войны, бесконечные убийства, месть, геноцид. Подобное не стоит славить, о том следует сожалеть. Многие умные люди превозносят в своих речах такие понятия как родство, наследие, этническая принадлежность, что подразумевает консерватизм традиций, определенных этнических установок. Однако если род погряз в грехе, если наследственность испещрена пороком, то стоит ли равняться на предков? Безусловно, нет, необходимо совершенствоваться, невзирая на ветхие заблуждения, которые стали вредной привычкой. Быть лучше – вот стремление нового поколения, хотелось бы, чтобы это было так, мечталось бы, но не сбылось. “Бери от жизни всё” – языческие веяния греховодников, придуманное для молодежи, ради известных целей растления. Не понимают философы, что не бывает греха во спасение, не бывает лжи в оправдание, ибо грех всегда губит. Если бы наследники передавали из уст в уста простые истины добродетели, то мы бы не страдали за грехи прадедов.

Ненависть сопутствует, сочувствует войне. Всюду сталкиваются идеологии, со времен Вавилонской башни народы разобщены и не могут понять друг друга. И когда интересы разнятся, наступает ненавистническое время, когда взаимное обвинение и ложные сведения заполняют умы людские. В войне нет победителя, нет героизма, нет места добродетели, ибо ненависть изливается с обеих сторон, они одинаково прикрываются справедливостью, что означает правду, которая у всех разная, и оная правота лжива, если доказывается свершением греха насилия. Никто не имеет права совершать насилие в отношении человека. Любовь к творению Божьему искореняет всякое насилие.

Слово в слово подобными правилами жизни распоряжался своей душой Михаил, он, может быть, и хотел бы создать свое учение, вернее единственно верное и праведное, но таковое уже существует, благодаря которому существует и он сам, оно есть христианство. И учение оное заповедал человечеству не пророк и не мятежный мыслитель, а сам Бог, Творец и Миролюбец. К учению Христа ничего не прибавить, ничего не убавить. Сия Истина запрещает насилие, запрещает гнев и убийство, посему нет необходимости выдумывать лишние ответвления в познании истины. Потому, когда Михаил произносит слово – миролюбие, он подразумевает под сим словом заповедь – возлюби ближнего как самого себя. Кто ближние люди наши? Всё просто, это те люди, которые живут с нами на одной планете Земля. Последний убиенный человек есть Христос, который на третий день воскрес, ибо Он не только совершенный человек, но и совершенный Бог. И все соделанные убийства после него есть дьявольская месть. До Спасителя люди были ветхи и в большинстве своем неразумны. После Воскресения Христова у нас уже нет ветхих слов для оправдания дел своих, ибо мы узрели истину, посему ответственны за знание свое.

Посему скорбно слушать то, как патриарх похваляется войной, которая произошла много лет тому назад. И это были позорные годы для всего человечества, годы, когда лампада христианства горела крохотным огоньком, среди тех, кто не взял в руки оружие. Все остальные безбожники язычники с крестами на шеях или без них, они истребляли друг друга, славя тем самым дьявола. Патриарх словно позабыл, в какое безбожное время всё это происходило, тогда не было ни любви к другу, ни любви к врагу, уничтожалось всё что двигалось и что камнем стояло недвижно. И тому виной народы, которые словно бездушное стадо последовало за пастырями лживыми и алчными. С одной стороны был тиран безумец, с другой человеконенавистник, жестокий и беспощадный. Народам следовало бы ненасильственно свергнуть и того и другого, и не было бы войн. Но люди, убивающие в военное время, как и люди, убивающие в мирное время, есть чудовищные злодеи, их иначе и нельзя называть. Именно в таком мире родился Михаил, в котором есть Слово Божье, но исполнение Его воли не наблюдается. В этом мире властители и пастыри заблуждаются, они упиваются кровью, эти весомые уверенные в себе фигуры на шахматной доске властолюбия, по сравнению с коими один миротворец жалок и мелок. Он крохотный человечек вознамерившийся изменить нынешний миропорядок. Властителям мира сего стоит только произнести несколько слов, сделать один жест, нарисовать одну закорючку, и Михаил будет изгнан их страны, депортирован, осужден, убит, отлучен от церкви. И как же ему быть? Приспособиться как многие другие, смириться с действительностью, слушаться во всем и не прекословить? Либо вполне быть податливым и послушным, но в душе протестовать, как делает Арсений. Или же сопротивляться, не изменяя своей индивидуальности. И он избрал единственно правильное решение – быть личностью среди безличного социума. В том величие добродетельного человека, не способного смириться с дьявольским злом, ещё до сотворения человека придумавшего войны и насилие. Оправдание войны защитой и обороной бессмысленно, оно только на словах звучит напыщенно разухабисто. Но стоит только взглянуть каковы орудия всех стран, то можно сразу понять, что, это лишь орудия убийства в большинстве своем. Если бы люди хотели себя защитить, то выдумали бы орудия умеющие разделять любые огнестрельные орудия на детали, после чего оно не могло бы быть собрано в первоначальный вид. Либо придумали бы безвредные безболезненные энергетические поля, и много чего еще могли бы выдумать. Но создается лишь то, что способно причинить как можно больше боли, страданий, смертей и разрушений. Возымев у себя насильственное оружие, все страны мира показали, что ими управляет дьявол, и они готовы подчиниться антихристу.

Столь вкрадчиво мудрые размышления Миролюбова приостановил внезапный звонок в дверь и тем незваным гостем оказались не пресловутые правоохранительные органы, спецслужбы, или обычные злопыхатели, но, это пришел отец Михаила, полувековой мужчина, наполовину облысевший, худощавый, усталый и взволнованный. Он узнал о судьбе сына из просочившейся конфиденциальной информации в новостной среде, ведь личность Михаила оставила свой значительный след и, следуя ему, отец отыскал сына. Будучи несколько скованными в плане чувств и эмоций, они обменялись обыкновенными приветствиями, после чего сели за кухонный стол. Дабы поговорить о делах насущных.

– Ты ещё легко отделался, после тех твоих заявлений. – покачал головой отец. – Неужели тебя привлекает такая жизнь?

– Быть изгнанным за правду, это радость свободы которую я испытываю, это смысл жизни которым я живу. – ответил Михаил и продолжил. – Я желаю сделать мир лучше, но мир сопротивляется этому. Меня по-разному называли, но на самом деле я простой романтик, чье предназначение заключается в стремлении к высшему благу. – тут Михаил потупил взор. – Однако я понимаю, что миролюбивое Царство Небесное во Христе. В то время как антихрист попробует построить своё военное царство, но потерпит поражение. Я это видел, смутное видение мне было явлено.

– И я видел во сне последние времена. Потому оставь всё и следуй за мной. Скоро начнется страшное время, вот уже войны происходят по местам, скоро земля содрогнется, нужно уходить из этих мест. Я не собираюсь тебя заставлять и уговаривать не стану, но твои слова о мире не смогут понять, осмыслить, не смогут вместить в сердце. Вот явиться Спаситель и многие ли будут готовы Его принять, встретить, многие ли пожелают жить в новом мире, где не будет греха и соблазнов. Увы, немногие. Ты сам говоришь о том совершенстве, и от тебя отворачиваются, люди хотят, чтобы ты замолк. Вот ты готовишься к пришествию Божьему, а они нет, и тебе их не переубедить, их не изменить. – горячо говорил отец наставляя сына своего единокровного.

– Что не подвластно человеку, то подвластно Богу. – ответил Михаил, в диалоге со своим отцом он всегда отличался краткостью и лаконичностью, в то время как этот почти старик изъяснялся с великим чувством заботы, пытаясь оградить сына от всевозможных угроз, осознавая, что тот поступит в конечном счете по своему, иначе. Оное родительское попечение было утрировано надменным, но благородным. Рождая благое чувство в сердце, отец хотел окружить Михаила духовной защитой. Так говоря часто о чем-то божественном, он всегда был несколько резок, прост, мудр, и в его словах всегда сквозило предупреждение о грядущем. Он по-настоящему любит сына, ведь не объяснить ничем иным столь чуткое заботливое обращение его к сыну, который никогда не являлся обычным человеком, наоборот, во всех мирских жизненных позициях Михаил не реализован, ибо он отказался от образования, от создания семьи, от навязанного всем положительного отношения к насилию. Кого же прозывают гением, того ли человека, которого одобрило общество, или кого принял только один человек? Отцу было безразлично то, как прозывают Михаила, его особое родительское отношение не позволяло ему нисходить до всеобщего паралича морали.

Странно, но взгляд Михаила отличается усталостью и грустью, взор его отца, напротив, не утратил юношеского задора, вспыльчивости, прямодушия. Он уверен в приближении последних времен, когда одни христиане будут укрываться, другие станут мучениками и, смотря на сына, тот скорбит в душе своей, ведь сколь горько знать, что твое единственное дитя будет убито безбожниками, которые обретут власть на краткий срок. Отец Михаила весьма религиозен, он православный христианин, в каждой его фразе присутствует напоминание, вспоминание о горнем мире, о Боге, о церкви Христовой, он человек, который только в поздние лета познал веру, потому его молитвы преисполнены раскаянием, потому он строг к себе, иногда чрезмерно строг. Он изменился, стал чуждым для общества, в том возрасте, когда странности вполне обычны и привычны. Михаил же, наоборот, в раннем возрасте уверовал, потому познал изгнание с ранних лет, когда сверстники группируются, хотят быть одним целом, дабы в этом общем найти счастье для себя, однако юный Михаил в то время думал о Боге, который важнее всего, что есть во всей вселенной.

– Я уверовал во Христа, прочтя Евангелие. Потому что заповеди Христа Миролюбца обрисовали и обосновали мое собственное мировоззрение находившееся тогда в зародыше. Сейчас я понимаю, что совпадение христианской веры и моего мировоззрения, есть явственная Истина и чувство Истины, ибо я узрел в словах Спасителя полное и безоговорочное отрицание всякого насилия и в том я нахожу доказательство божественности Иисуса Христа. Если бы Бог повелел поступать иначе, разрешил бы убивать, оправдывая сие защитой, то я бы не раздумывая, отверг такого ложного небожителя. Однако Бог Иисус Христос поведал людям о миролюбии, что надо любить, что надо поставлять вторую щеку обидчику, и я уверовал сему, уверовал в Него. Я нашел в Боге себя, я отыскал Бога в себе, ведь без Него я мучился сомнениями, мнение общества давило на меня, но душа моя, обретя авторитет мысли в лике Господа, перестала блуждать в поиске правды.

Отцу, безусловно, пришлись не по нраву подобные сравнения сына, он не стал спорить об естественных добродетелях, кои дарованы каждому и кои описаны в Евангелии, именно они способствует осознанию того, что есть добро. Ведь у философов и гностиков всё довольно расплывчато, они пробираются сквозь туман вслепую, ощупывая вокруг себя находят таких же неприкаянных странников. Однако и сознание Благой вести это только первая ступень восхождения по лестнице на Небо.

И раз Михаил высказался весьма откровенно, отец не позабыл поведать и о своем недавнем сновидении, но начал свое повествование с краткого фрагмента из прошлого:

– Порой во сне мне видится маленький белокурый мальчик очень похожий на тебя. Я всё думал, кто же он? Может, я вижу тебя в малом возрасте, возможно, это Ангел Хранитель, а может это твой не родившийся братик. Ведь твоя мать сделала аборт, по неизвестной мне причине. Я долго уговаривал её не делать этого, но в итоге сам отвез её в больницу, столь упрямо она повела себя, что готова была пешком идти, лишь бы избавиться от плода. Тогда мы молодые, не понимали, что тем самым мы совершаем страшный грех детоубийства. – говоря он не смотрел на сына, зная, что тот осудит его, впрочем, так оно вышло.

Михаил в душе своей промолчал, без злобы и раздражения, не стал линчевать отца. Потом только наедине с собой он говорил воображаемому отцу: “Неужели ты не смог не пустить её, ведь ты мог бы удержать её, мог бы запереть её в квартире, мог бы приехать в больницу и поломать всю дьявольскую технику для убийств. Ты этого не сделал, смирился, убил, ведь в том злодействе всегда виновны оба родителя. Да какие вы родители, вы не захотели ими стать. В той клеточке бы душа, а вы….”

Михаил перестал сверлить отца опустошенным взором, вздохнул, произнес следующее:

– Вот грешат родители, и за них страдают дети. Вот почему в роду не должно быть греха, мы ответственны за наше продолжение. У меня не будет детей, однако это не умаляет важность моего выбора. Меня будут помнить как защитника добродетели, я буду отстаивать свое мировоззрение до последнего вздоха, покуда душа моя не разлучится с плотью. – сказал, а затем добавил. – Узрев малое, уверуешь в большее. Чудеса повсюду, куда ни глянь, например мое заточение необычно, ведь часто тайно убивают распространителей инакомыслия, их травят, но я здесь, в целости и сохранности, ибо моё время ещё не пришло.

Отец на сие слова сына лишь приклонил главу, понимая, что сын не отступится от своих воззрений, не продастся и не склонится перед реальностью, в которой зло сильно физически, а добро сильно духовно, потому одни губят души, другие утрачивают плоть. Он не питал иллюзий насчет своего сына, для него Михаил заигравшийся маленький мальчик, который получив очередную шишку, всё равно лезет на стул, чтобы стать выше, дабы уподобиться взрослым.

– Я поэт, потому до одури правдив. – впервые за прошедший месяц улыбнулся Михаил, не находя понимания, даже в собственном отце. – Правда в правде Божьей.

– Помимо твоего мнения существует и мнение народное, для коего военное ремесло священно и почетно, ты родился в стране, в которой ярко выражено уважение к воинам, некоторых из них почитаются как святые. – выговорил отец.

– Если народ поклоняется лжи, значит, я выступаю против такого народа. Для меня все те, кто прославляют военщину и вступают в стройные ряды убийц – слуги антихриста, они те же египтяне, строящие пирамиду для бесовского бога. Мой народ это народ Божий, избранный из всех, ради спасения многих. Именно в нашей стране есть истинно верующие люди, отвергающие всякое зло, в том числе и насилие, христиане-пацифисты, как находящиеся в конфессиях, так и внеконфессиональные.

– Раз ты подобным уверенным образом рассуждаешь, значит, ты готов ко всему предстоящему? – коротко вопросил отец.

– Время покажет. Может быть, я нахожусь сейчас здесь ради этого диалога, ведь я редко бываю дома. В диалоге живьем происходит общение с образом Божьим, в переписке такого нет. – ответил ему Михаил.

Еще немного они посидели в молчании, затем расстались как всегда холодно и сдержанно.

Михаил человек, который не боится одиночества, более того, он хотел бы всю свою жизнь быть одиноким. Для него большое значение имеют покой и творчество, ведь его творческая мысль не должна отвлекаться на нечто постороннее, на суету мирскую, его мышлению необходима тишина. Так создавалась вселенная Творцом, таково всякое истинное творение. Человек, который избран Богом, не нуждается в родстве, в приемниках, в подражателях, такой человек не желает вмешиваться ни в чьи жизни, но невольно изменяет судьбу всего мира. Иногда появляется такое мнение, будто предназначение не всегда солидарно с характером человека, может быть оное наблюдение ошибочно, однако напрямую относится к Михаилу, который желает быть в одиночестве, при этом призван быть в обществе, для коего он чужд, коему он безразличен. Для своих родителей он сын, коим нельзя похвастаться, гордиться. Но почему так происходит? Когда в нем столько добродетелей, он девственен и кроток, миролюбив и сострадателен, лишен вредных привычек, он молитвенник и в некотором роде исповедник веры Христовой. Всего этого достаточно, по крайней мере, для родительского умиления, но и это малое они не испытывают к нему.

Михаил лег на диван и глубоко задумался, безусловно понимая, что диалога с отцом не вышло, он больше не способен принести в свою речь теплоту, легкость, доверчивость, только постоянное сопротивление всему чужому, греховному, ведь нет ни одной похожей души, однако все они сотворены по образу Божьему. И вот он вспомнил свое детство, ему лет так восемь или девять, по телевизору показывают фильм о войне и мальчик ужасается увиденному, люди гибнут, все они идут и идут навстречу смерти. Тогда он поворачивается и говорит матери – надо идти последним, чтобы не убили, а мать в ответ делает грозное выражение лица, видя сколь труслив и жалок её сын, отчего грубо отвечает – наоборот, надо идти в первых рядах. Уже тогда Михаил понимал всю бессмысленность войны, отвращение вызвало в нем война и всё, что с ней связано, уже тогда он не хотел становиться убийцей и насильником.

Михаилу повезло, ибо его отец два года прослужив в армии, после с отвращением и презрением отзывался о ней, такой бессмысленной. Будучи физически больным, Михаил смог отвоевать у военкомата негодность, что, безусловно, далось ему нелегко, ведь доказывать свою немощь пришлось с помощью и поддержкой бабушки, без нее всё бы кончилось плачевно. Армия по сути своей организация продажная и алчная, сия преступная сеть раскинута по всей стране, все медицинские учреждения подготовлены на то, чтобы не замечать заболевания несовершеннолетних юношей, им дано такое специальное указание, потому они лгут и Михаилу на практике довелось это узнать. А все военные оказались несносными мужланами, бесчеловечными, безнравственными, оные убийцы готовы исполнять любые преступные приказы тех, кто больше им заплатит. Когда свергали президента соседней страны, армия не стала защищать своего главнокомандующего, присягнув на верность доллару. И оные доказательства аморальности военщины не хотят замечать, окромя Михаила, который единолично противостоит всему тому злу, распространяющегося со времен Каина, именно его грешные потомки создали армию. Церкви христовой необходимо отказаться от поддержки сей греховного наваждения, но духовенство служит двум господам, Христу и государству, с одними грехами борется, а другие грехи оправдывает. Если бы они только вспомнили о страданиях распятого Господа, то отвергли бы всякое насилие. Ибо узнав о том, что вочеловечившийся Бог Иисус Христос подвергался множественному насилию и в конце был казнен, убит, зная и помня о том, уже невозможно всякому христианину относиться к насилию, никак иначе, но только с полным и безоговорочным отрицанием и отчуждением.

Под тихое журчание сих помыслов в душе своей, Михаил уснул, раскинувшись на диване, понимая простую истину, гласящую о том, что мир не сможет изменить его мысль, но его мысль изменит мир.