Читать книгу: «Записки карванщика. Том 2», страница 3

Глава 3

Товарищи по несчастью

Я не мог точно определить, в какой именно момент я пришёл в сознание. Окутавшая меня тьма стала постепенно исчезать, уступая место ощущению собственного тела и положения в пространстве. Возвращались зрение и слух. Я точно лежал на жёстком полу чего-то, что находилось в движении. Судя по характерному поскрипыванию рессор и хрусту деревянных элементов, это была телега.

Я попробовал пошевелиться, но тело пока ещё не было готово повиноваться. Сквозь веки пробивались красноватые солнечные пятна, но разлепить глаза пока не получалось. Помимо понимания положения тела в пространстве, начали подключаться другие ощущения. Кажется, я уже очень долго лежал на дощатом полу. Во всяком случае, одна щека полностью онемела, а в теле были противные ноющие ощущения. Кто-то настойчиво дёргал меня на штанину. Я тут же почувствовал бесцеремонное прикосновение чьих-то рук, пытающихся перевернуть меня на спину и добраться до пуговиц на ширинке. Кому и зачем это понадобилось, я не знал. Но ничего хорошего подобное действие не предвещало.

Я захотел было крикнуть на того, кто пытался стащить с меня штаны, но вместо этого из пересохшего горла вырвался лишь какой-то сдавленный хрип.

– В себя приходит, – услышал я тихий голос, словно доносившийся откуда-то издалека. – Оставь его в покое, сдался он тебе.

– Так он мне и не нужен, – отозвался кто-то практически над моей головой с хитрым казахским акцентом. – Штаны заберу. Мои провоняли уже совсем.

– Оставил бы ты его в покое, Касым…

– Помолчи там. Сидишь спокойно же, вот и сиди.

Настырные пальцы скользнули вдоль пояса, и меня перевернули на спину.

– Отвали… – просипел я, пытаясь открыть глаза.

Это уже начало получаться, и первое, что я увидел сквозь небольшой разлипшийся зазор между веками, стали мутные очертания светлого квадрата, словно парящего среди серой пустоты. Квадрат этот был разделён прутьям толстой решётки, и я понял, что это своеобразное окно, расположенное, очевидно, в крыше телеги, в которой я оказался.

– Отвалю, отвалю, – шутливо передразнил меня голос. – Штаны отдай и отстану.

– Пошёл на…

Грубая ладонь шлёпнула меня по онемевшей щеке.

– Зачем ругаешься? Тише себя веди.

– Касым, оставил бы его в покое, сдались тебе эти штаны, – вновь вмешался робкий голос.

– Помолчи, я тебе сказал же.

Тем временем я почувствовал, что контроль над телом понемногу возвращается. Руки пока просто нелепо подёргивались, не желая повиноваться, а вот с ногами почему-то дело обстояло значительно лучше. Пока настырные пальцы боролись с пуговицами на штанах, я смог согнуть одну в колене и попытаться упереть ступню в мутные очертания человеческой фигуры, сидящей рядом.

– Э, убери ляжки свои!

Я почувствовал грубый тычок кулаком в бок.

– Пошёл к чёрту, я тебе говорю, – наконец-то смог уже более внятно выдавить я.

– Ты получишь сейчас, – снова с какой-то добродушно-издевательской интонацией услышал я.

– На место сядь, – раздалось сдержанное, но весьма властное распоряжение.

– Туууу, – тут же протянул Касым с характерной интонацией. – Вы что, сговорились что ли? Что такого? Хорошие брюки.

– Это его брюки, – хрипловато заключил голос. – Не лезь, а то по сопатке получишь.

– Ай, какой злой ты, Рамзан. Шуток совсем не понимаешь. Хотя я сам дурак, надо было раньше это сделать.

Мутная фигура оставила в покое мои штаны и нехотя выпрямилась в полный рост.

– А ты шути понятно и смешно, – возразил всё тот же сухой и скрипучий голос.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом досок и рессор телеги. Я совершил несколько непонятных движений, пытаясь упереться руками в пол. Было такое ощущение, словно меня внезапно разбудили среди ночи, и тело ещё не до конца отошло от какого-то тяжёлого затянувшегося сна.

В скором времени я всё-таки смог с трудом приподняться и сесть. Голова всё ещё была тяжёлой. Казалось, одно неловкое движение, и она сразу же завалится на бок, увлекая за собой и всё тело. Я подтянул колени себе и, обхватив её двумя руками, стал медленно оглядываться.

Это действительно была телега. Только внутренне помещение не походило на типичную караванную ячейку. В стенах, сколоченных из грубых неотёсанных досок, не было окон. Свет проникал сквозь единственное квадратное отверстие в крыше, закрытое железной решёткой. Всё это сразу же вызвало ассоциацию с тюремной камерой. В углу стояло грязное железное ведро, накрытое куском фанеры. Свою округлую правильную форму оно давно утратило из-за множества покрывавших его вмятин. Я тут же уловил резкий запах продуктов человеческой жизнедеятельности.

«Какого чёрта я тут делаю? – прозвучала первая внятная мысль в моей голове. – Мы что, поезд разобрали уже? Так, стоп, какой поезд? Азамат дал воды попить, и я сознание потерял. Это что получается, отравил, что ли? Зачем?»

– А где Илья? – спросил я, чувствуя, как язык с трудом ворочается в пересохшем горле.

– Какой? – тут же отозвался Касым.

– Не было никого, тебя одного приволокли, – тихо отозвалась светлая фигура из противоположного угла этого странного помещения.

– Друг, что ли, твой?

– Да, – я болезненно сглотнул. – Мы вместе на заработок отправились.

– А, заработок. Ну, считай, заработали по полной!

Стоящий всё это время рядом Касым тихо засмеялся и стал ходить от стены до стены этой передвижной камеры или тюрьмы. Глядя на то, как он мгновенно разворачивается, сделав не больше двух шагов, я наконец-то осознал, насколько маленьким было помещение, в котором я оказался.

Зрение полностью вернулось вместе с контролем над телом. Теперь я ощущал ноющую боль груди от того, что долго и неподвижно лежал на полу. Его грубые доски с большими щербинами и мелким мусором оставили глубокие отпечатки даже на коже лица, которую я сейчас медленно растирал, собираясь с мыслями и рассматривая людей, оказавшихся со мной в одной камере.

Снующий от стены до стены Касым был худощавым казахом лет двадцати восьми. Из одежды на нем были только серые лёгкие брюки. Босые ноги с неопрятными ногтями были покрыты грязью и мусором. Из подмышек торчали пучки густых чёрных волос, на которых поблёскивал выступивший пот. Несмотря на кажущуюся худобу, его мышцы были явно тренированными и оплетены густой сетью сухожилий и выступающих вен. Да и ощутимый тычок в бок говорил о том, что парень может как следует приложить.

В камере было очень душно. Зарешеченной дырки в потолке оказалось явно недостаточно, чтобы обеспечить полноценную вентиляцию. Я ощущал настырный запах нечистот и немытых тел. Но мои спутники, похоже, давно к этому привыкли.

В противоположном углу, обняв согнутые колени руками, сидел молодой парень. Похоже, русский. На нём были какие-то грязные, оборванные ниже колена брюки и не менее драная светлая рубашка с коротким рукавом, из которого торчали тонкие руки. Русые, явно давно не стриженые волосы уже превратились в грязные сосульки, свисающие с головы.

Я посмотрел в противоположный край нашей камеры, где расположился обладатель того самого властного голоса, не давший Касыму стащить с меня штаны. Это был мужчина лет пятидесяти, который сидел, уперевшись спиной в угол телеги. В отличие от других, он был полностью раздет. Снятые брюки и трусы лежали рядом с ним, свернутые аккуратным квадратиком. Обнаженные ноги были вытянуты, а руки свободно расположились вдоль тела. Можно было подумать, что мужчина дремлет. Но держащаяся прямо голова, лишь изредка покачивающаяся синхронно с движениями телеги, говорили об обратном.

На лице мужчины была чёрная неухоженная борода и усы. Волосы были курчавыми, тронутыми обильной сединой. Снизу живота поднималась не менее густая поросль неопрятных волос, обрамляющая пупок. Грудь неизвестного мерно вздымалась, и было похоже на то, что его вообще мало интересует всё происходящее в камере. На смуглой коже с прилипшими к ней соринками поблёскивал капельки пота.

– Давай познакомимся, что ли, раз уж в себя пришёл, – хмыкнул Касым, не переставая мерить шагами тесное помещение.

– Анатолий Воронов, – буркнул я, отметив, что на мне тоже нет футболки, ботинок, носков и поясного ремня.

– Я Касым Садыков, – отозвался он, потом махнул в сторону молодого парня в светлой рубашке. – Там в углу сидит Сашка Заречный, а за твоей спиной Рамзан Файзулин.

– Файзулин Рамазан Зарипович, – уточнил обнаженный мужчина, не открывая глаз.

– Не похоже на казахское имя, – протянул я, погружённый в свои мысли.

– Ага, – хихикнул Касым, – он башкир же.

– Татарин.

– Какая разница? Мы все теперь без роду и племени Бикашевские рабы, верно же?

– В смысле рабы? – не понял я и взглянул на Касыма.

Тот остановился у одной из стен и прислонился к ней спиной.

– В прямом смысле. Будешь теперь работать на него за плошку похлёбки два раза в день. Про мясо вообще забудь. Ты вон, пока жирненький даже, будешь за нас троих отдуваться, пока силы не кончатся. Похудеть не собирался, случайно?

– Чего?

Касым говорил с какой-то странной улыбкой, словно находил всё это очень смешным. А у меня в голове невольно всплыли слова того охранника, что Азамат обязательно мне припомнить попытку ему помешать избить нерадивого погонщика.

«Да быть такого не может! – подумал я. – А не слишком ли мощная месть? Что вообще здесь происходит?»

– Может, ты похудеть хотел? – весело продолжил Касым, почёсывая затылок. – Так вот, самый подходящий стимул.

– Что за бред ты несёшь? – огрызнулся я. – Куда мы едем вообще? Какое рабство? С ума сошли, что ли?

Сидящий в углу Саша горько хмыкнул и уронил голову на колени.

– Никто не знает, куда мы едем, – ответил Садыков. – Рабство самое настоящее. Тебя какие шайтаны дёрнули на Бикашева работать?

– Откуда знаешь, что я на Азамата Бикашева работаю? – спросил я, пытаясь осмыслить всё услышанное.

– Слушай, это не секрет же, – хмыкнул Касым. – И я на него работать согласился, и Сашка, и Рамзан…

– Рамазан, – спокойно поправил его мужчина.

– Так мы тут все на это купились. Много же монет предлагал да?

– Вы что, тоже из Уральска все?

– Нет, я из Аксая. Сашка из-под Соль-Илецка. Зарипыч вообще не пойми откуда взялся. Он тут дольше всех…

– Дольше всех? А сколько времени вы тут?

– Я с весны. Сашка чуть позже, – Касым кивнул на Рамазана, – а этот вообще не отвечает. Тебе куда столько монет надо было? Нужда заставила или вон как это щегол хотел наконец-то мужчиной стать? Присунуть уже хоть за монеты?

– Касым, я же не… – замялся Заречный, подбирая слова.

– Да ясно всё с тобой же, – продолжил улыбаться Садыков. – Правильно всё делал. Такому дрищу только за монеты и дадут. И то какая-нибудь уродина кривая и одноглазая.

– Да пошёл ты, – тихо буркнул Александр.

– Как сказал? Я что-то не расслышал…

– Ничего я не сказал, – громче отозвался парень и, отвернувшись к стене, стал скрести грязным ногтем деревяшку стены.

– Так тебе зачем монет столько? – Касым выжидающе не меня посмотрел.

– Очки стрелковые хотел купить, – протянул я, касаясь почти затянувшихся корост от мелких царапин, оставленных осколками бетона.

Касым засмеялся. Я ничего не ответил, погружённый в собственные мысли. Пришедшее в себя сознание стало собирать всю полученную информацию воедино. Я вспомнил о Заре и о том, что у нас с ней был план по тому, как выкупить её братика Дияра.

«И что теперь? – как-то на удивление спокойно начал рассуждать внутренний голос. – Как теперь я смогу ей помочь? И что вообще это за бредовая ситуация с рабством? Я про такое ни разу не слышал. Бандиты, нападение на караваны – ладно, это понятно. Тут логика ясна. Одни перевозят ценности, другие хотят их забрать. Слышал, что женщин наложницами делают, тут тоже всё понятно. Но рабство? Что за бред? Так, в любом случае надо понять, куда мы едем, как долго, и на сколько я удалился от Уральска…»

– А сколько я тут пролежал и как вообще здесь оказался? – спросил я.

– Да так же, как и все, – продолжил Касым, видимо, больше всех соскучившийся по разговорам. – Мы остановились, дверь открылась, тебя затащили сюда, и мы дальше поехали.

– А где это было?

– Тууууу, – протянул Садыков. – Если бы я знал. Перед нами никто не отчитывается, а в окно только небо видно.

С этими словами он ткнул пальцем в решётку на потолке.

– Когда дверь открывалась, степь была, – продолжил он. – И рельсы.

– И сколько я так пролежал?

– Весь вечер и ночь. И сегодня. Причём, заметь, ты даже не обоссался за это время. А знаешь почему?

Я помотал головой, думая о том, какое расстояние могла проделать за это время телега и в какую сторону мы двигались. Было бы здорово, если бы повозка так и шла вдоль железной дороги, тогда я бы смог вернуться вдоль полотна до того состава. А там бы уже сообразил, как добраться до Уральска.

– Бикашев же воды тебя дал попить, правильно?

Я ещё раз кивнул.

– Он какой-то сок редкого кактуса туда добавляет. Не знаю, где берёт, – задумчиво протянул Садыков. – Говорят, растёт теперь такой где-то в сторону Китая. Этот сок как-то мышцы блокирует, что не хочется по нужде. Но ничего, тебя ещё не до конца отпустило. Скоро побежишь. Если что, ведро вон там стоит. Его Сашка обычно выносит, но раз ты новенький, будет твоя очередь. Только не плескай тут.

– Откуда ты про сок знаешь? – спросил я, почувствовав, как в сердце что-то ёкнуло при слове Китай.

В памяти тут же всплыли перепалка между логистом и Уджаевым и слова о том, что этим нельзя заниматься. И что Уджаев никогда не позволит Бикашеву иди по стопам его отца. Неужели речь шла именно об этом?

– Подслушал у охранников как-то раз.

– И много их?

– Кого?

– Охранников?

– А… – Садыков хитро улыбнулся. – Бежать думаешь? Это хорошо. Попробуй, пока ещё силы есть.

– А вы втроём не пробовали?

– Нас четверо же раньше было. Один попробовал…

– Получилось?

– Застрелили его, не успел и на сто метров в степь отбежать.

– Ерунда какая-то! – не смог больше сдерживать я нарастающее раздражение и беспокойство. – Какое, к чёрту, рабство? Кто им вообще право дал меня в этой коробке запереть? Я охранник каравана, меня Уджаев нанял. Меня же искать будут. Как он пропажу объяснит?

– А перед кем он должен её объяснять? – тут же поинтересовался Касым.

«Перед Зарой! – мысленно огрызнулся я, но вслух решил не говорить. – Он же видел нас вместе во время выступления тех музыкантов!».

– Ты же не местный, правильно я понял? – продолжил тем временем Садыков. – Наверняка издалека. Очень издалека. Тут никого не знаешь, и тебя никто не знает. Тем более охранник караванов. Пришёл, ушёл, кто тебя искать будет?

Я недовольно кивнул. Про то, что где-то в Уральске находилась Зара, которая сейчас даже понятия не имела о том, в какие неприятности я вляпался, я решил умолчать. Не к чему было этим людям знать об истинных мотивах моих действий, пока я толком не разберусь, что за ерунда здесь происходит.

– И что, Бикашев всех, кто на него работает, вот так вот? – спросил я.

– Нет. Говорю же, только тех, кого точно искать не будут. И кто особо не примелькался нигде.

– Но я-то примелькался! Я в Уральске работу брал, сопровождал тамошнего погонщика и ещё пару людей…

– Да? – наигранно удивился Касым. – И что, хорошо сдружился с ними? Будут тебя искать?

Как бы мне не хотелось признавать, но звучало действительно не убедительно. Семён был мёртв, Лидия в местной тюрьме, а Жангир, скорее всего, отлёживался в здравнице или проводил время с семьёй. Никому я в этом поселении нахрен был не нужен. Кроме Зары.

Словно уловив ход моих мыслей, Рамазан, так и не открывая глаз, спросил:

– Толик, а совершенно случайно тебя не девка на эту авантюру подбила?

Я постарался скрыть своё удивление и посмотрел в его сторону.

– Нет, – недовольно ответил я. – А что должна была?

– Ну, Сашу вот и нашего Касыма девчонки уболтали. Дескать, быстрая работа. Тяжёлая, правда, но и монет много будет.

К пробуждающемуся чувству тревоги и смятению добавилось предчувствие чего-то недоброго. Я вопросительно посмотрел на казаха, так и стоящего, прислонившись спиной к стене.

– Да, есть такое, – хмыкнул он. – Сашку вообще просто развели. Типа, хочешь женской ласки – заработай много, тогда дам. Он же ни разу ещё даже сисек не трогал…

– Касым, но я же просил не говорить так… – как-то болезненно протянул парень.

– А что такого? Правда же. Чего стесняться. Нас, что ли? Рамзан вон вообще голым сидит и никого не стесняется.

– Рамазан, – спокойно поправил его мужчина.

– Это разные вещи, – буркнул парень, продолжая скрести ногтем доску.

– А с тобой как вышло? – вернул я разговор в нужное русло.

– Да тоже по-глупому. Познакомился с девкой. Молодая, красивая, всё при ней. Скачет по заборам, как коза. Посидели, покушали, я её чпокнул, а она давай историю про брата своего мелкого рассказывать. Там мутно как-то всё. Какие-то люди в плену его держат, монет надо. А тут как раз заработать можно…

От всего услышанного в моей голове что-то лопнуло. И без того беспокойное сердце внезапно словно подскочило в груди, ударившись прямиком об мозги и рухнуло куда-то в область живота. Тело пробрал нервный спазм, и я с трудом смог замаскировать его за растиранием отпечатков досок на своём лице. В ушах повис какой-то звон, подобный тому, когда я первый раз в жизни застрелил человека. Дальнейшие слова Касыма пробивались сквозь него словно через толстую подушку.

– Ну и я вызвался помочь, – тем временем продолжал Садыков. – Только честно тебе скажу, плевать я на неё хотел. Думал расчёт получить, да на себя потратить.

– Почему? – спросил я, проверяя, не дрогнет ли голос.

– Потому что к чёрту девок этих. Себя любить надо. А она там сама разберётся, пусть других дурачков ищет. А по итогу видишь, как вышло? Дураком я оказался же.

– И что, даже имя этой козы не запомнил? – стараясь говорить как можно спокойней, спросил я, хватаясь за тоненькую соломинку надежды, что услышу что угодно, только не…

– Зара, – хмыкнул Касым.

– Ой, дурак… – протянул я, поднимаясь с пола и не находя себе места в этой тесной камере.

– Да, не самый умный мой поступок. Согласен.

В глазах потемнело, а сердце пронзила такая боль, словно в него вогнали нож. Мне вдруг захотелось разбежаться и со всей силы врезаться в стену повозки, выбив её на улицу к чёртовой матери. Но вместо этого я лишь подпрыгнул и вцепился в нагретые солнцем прутья решётки, подтянувшись к ним.

Я так хотел ощутить порыв холодного ветра, который остудит пылающее лицо и чувства. У меня не было оснований сомневаться в услышанных словах. И вряд ли это было простым совпадением. Я часто и усиленно пыхтел, надеясь на то, что горячий степной воздух приведёт мои чувства в порядок и натолкнёт на мысль, которая бы всё объяснила и расставила на свои места. Ведь не могла же это быть та самая Зара! Девушка, которую я хотел позвать с собой. Девушка, у которой был маленький брат Дияр и которого надо было выкупить у плохих людей!

Та самая Зара, которую я встретил буквально на следующий день после истории старика Коновальцева и был уверен, что это всё не может быть простым совпадением. Все эти чувства и мысли вцепились в моё сердце и душу, подобно своре диких собак, и стали с остервенением рвать их на куски. Но больше всего глухим эхом в ушах звенело мерзкое слово «чпокнул».

– Не, решётка крепкая, не сорвёшь, – раздался голос Касыма. – Мы пробовали уже.

– Точно тебя не девка на это всё подбила? – словно безучастно спросил Рамазан.

– Точно, – прохрипел я, радуясь тому, что дрожь в голосе можно оправдать напряжением подтянутого к решётке тела.

– Значит, я ошибся.

– В чём? – спросил я, чувствуя, как начинаю задыхаться от эмоций, напряжения и горячего воздуха.

– Я думал, у Бикашева этого нечто вроде агентурной сети, – практически безучастно отозвался мужчина, словно его это и не касалось вовсе. – В основном женщины симпатичные. Которые под разным предлогом дурачков всяких подбивают на эту работу. Уж слишком на схему похоже. Потом вода с соком кактуса и рабство.

– Так ты, Рамзан, выходит, тоже дурачок, раз здесь оказался, – хихикнул Касым. – Тебя тоже девка одурачила? А не староват ты для этих дел?

– Пожалуй, и дурачок, раз с тобой в одном помещении нахожусь, – спокойно ответил Рамазан. – А девка тут не при чём.

– Ну да, у тебя своя история, и ты её нам не расскажешь.

– Именно так.

Я был больше не в силах держать себя на согнутых руках, прижимаясь лицом к горячим стальным прутьям. Мне было мерзко и противно. Мысли бешеным вихрем неслись в голове, наскакивая одна на другую. Теперь было понятно, почему все события произошли так быстро. А я уже поверил в какую-то свою уникальность, благодаря которой Зара готова была к продолжению знакомства уже не следующий день, если бы не вся эта история с нападением и моей работой. И жилья постоянного, обустроенного у неё не было. Да и с чего я вообще взял, что она местная, если она даже практически ни с кем не разговаривала? Чёртова история старика…

В уголках глаз невольно выступили предательские слезинки. На моё счастье, вид безоблачного неба заслонила высокая тень охранника, находящегося на крыше телеги.

– Руки убери, – рявкнул он.

В эту же секунду по пальцам левой руки пришёлся резкий удар тяжёлым прикладом дробовика, и я, вскрикнув от боли, повалился на пол камеры.

– А, забыл предупредить, – хихикнул Касым. – Они там не любят, когда мы пальцы в решётку суём.

– Сука, – протянул я так, чтоб было непонятно, кому именно это адресовано.

Внезапно произошло то, о чём и говорил Садыков. Я ощутил острый позыв воспользоваться вонючим ведром в углу помещения.

– Сука, больно-то как… – промычал я, поспешно расстёгивая ширинку дрожащими разбитыми пальцами и откидывая с ведра фанеру.

Оказывается, до этого в передвижной камере пахло не так уж страшно. Стоило только струе ударить в наполовину заполненное ведро, как снизу тут же поднялась резкая вонь тухнущих на жаре продуктов жизнедеятельности.

– Постарайся побыстрее, – сказал Касым, наигранно зажимая нос.

– Стараюсь, – отозвался я, борясь с рвотным рефлексом.

Мысли решили сыграть со мной какую-ту злую и неуместную шутку. Перед внутренним взором абсолютно ни к месту предстал образ стройной Зары в красивом белом белье на смуглой коже. Я буквально чувствовал нежное прикосновение её губ к своим, и всё это теперь сопровождалось булькающими звуками мочи и отвратительной вонью нечистот.

«Неужели меня развели, как дурака последнего? – с горечью подумал я. – А как же крыша, небо, звёзды? Всё было так прекрасно! А на самом деле я просто одинокий пришлый дурачок, которого можно вот так просто сдать в какое-то рабство? А как же все эти слова: „ты добрый, Толик“? Видимо, поэтому тут и оказался, потому что добрый».

Я закончил своё дело и накрыл зловонное ведро фанеркой. Разум и чувства находились в полном смятении. Я остался без всего и даже не знал, где именно я нахожусь. Всё это походило на какой-то дурацкий сон или злую шутку. Но внешний вид моих товарищей по несчастью, расположившихся в этой камере, точно давал понять, что это не так.

– Ладно, разберёмся… – злобно протянул я, отходя к противоположной стене и застёгивая пуговицы ширинки.

В это время телега стала замедляться и остановилась. Через окно в крыше долетели приглушенные оклики людей и фырчанье мулов. Касым стал нетерпеливо растирать ладони, а Александр так и продолжил сидеть в углу. Рамазан открыл глаза и, бросив на меня быстрый взгляд, стал одеваться.

– Приехали, – протянул он. – Посмотрим, что теперь для нас уготовили.

Я хотел было спросить, а что было до этого и как вообще всё устроено, но тут за стенкой нашей камеры раздался характерный грохот массивной цепи, протаскиваемой через стальные петли, и в помещение ворвался яркий солнечный свет через открывшуюся наружу дверь. Спустя пару секунд послышался грубый оклик на казахском языке.

– Тут почти все по-нашему не понимают! – крикнул Касым. – По-русски говори!

– Выходите медленно и по одному! – раздалось с улицы.

Рамазан спокойно застегнул свои штаны и направился к открывшемуся проёму. Несмотря на свой возраст, у него была на удивление крепкая и широкая спина. Наверное, даже атлетично сложенный Столяров смог бы позавидовать таким пропорциям и рельефу мышц. При этом руки и ноги выглядели весьма обычно. Не такими тонкими, как у Саши, но и не так хорошо развитыми на фоне проработанной спины. Вообще, для своих пятидесяти лет Файзулин выглядел весьма крепким мужчиной. Единственное, что портило его весьма статную фигуру, так это лёгкая сутулость и небольшой шрам на левой лопатке, подозрительно похожий на след от удара ножом.

Постояв пару секунд на пороге и осмотрев вид за пределами камеры, он спрыгнул на землю. Следом нетерпеливо последовал Садыков. Я посмотрел на Александра. Тот с отсутствующим взглядом продолжал скрести стену.

– Эй! – послышалось с улицы. – Всем выходить, сказал!

Заречный быстро поднялся и проскользнул мимо меня. Он действительно был очень худым. Пока он сидел, обняв колени, это не так сильно бросалось в глаза, но сейчас стало хорошо заметно. Сутулые плечи, на которых, подобно спинке стула, висела замызганная рубашка с засаленным воротником, были безвольно опущены вниз. Тонкие, словно спички, руки и ноги казались буквально вставленными в тело, как в игрушечную заготовку.

Я невольно помотал головой, подумав, что если и планировать какие-то действия, то на этого паренька явно рассчитывать не придётся, в отличие от жилистого Касыма и подозрительно спокойного Рамазана. Александр быстро выпрыгнул из камеры, и я последовал за ним.

Перед нами раскинулся пологий берег какой-то практически пересохшей речушки, больше напоминающей грязный ручей. Мы прибыли сюда небольшой колонной, состоящей из двух тюремных телег и обычной транспортной повозки, чем-то напоминающей ту, что была у Жангира. Сейчас из них под прицелом стволов дробовиков и автоматов выводили незнакомых мне людей. Они тоже были босыми и лишёнными какой-либо одежды, кроме штанов.

Вооружённые охранники выглядели весьма обыденно, какими я и привык их видеть. Лёгкие брюки светлых цветов или армейские штаны. Рубашки, футболки. У кого-то на голове национальная тюбетейка, у кого-то панама с небольшими полями. Ножи, пистолеты, перекинутые патронташи или подсумок для магазинов и фляжки с водой. Если бы не абсурдность происходящего, то они ни чем не отличались от моих коллег по ремеслу. И мне вообще казалось, что стоит приглядеться повнимательней, и я узнаю кого-нибудь из каравана купца Уджаева.

Горячий воздух заполнился лаем нескольких больших лохматых шестилапых псов. Двое из них рвались с поводков стоящих на удалении охранников, а ещё один вторил своим собратьям, будучи привязанным к вбитому в землю лому рядом с бытовками.

Сердце бешено колотилось. Меня терзало мерзкое ощущение своей беспомощности. В голове никак не укладывалось то, что какой-то гад посмел что-то сделать со мной помимо моей воли. Опоить чёртовым кактусом и увезти в неизвестном направлении. И самое главное, что всё это было не без помощи близкой мне девушки…

«Предательство это называется, – мелькнула мысль в воспалённом мозгу. – Самое настоящее предательство. И ради чего? Зачем? И сколько таких приезжих дурачков уже было облапошено Зарой? И что, каждый её перед этим чпокал?»

От этих мыслей стало ещё хуже, и я начал быстро крутить головой в поисках хоть чего-нибудь, что могло помочь выкрутиться из этой дурацкой ситуации.

Никаких намёков на дорогу или прокатанный путь здесь не было. Но примятая серебристая полынь и бурые колючки говорили о том, что телеги ходили здесь достаточно часто. Пологий глинистый берег, тянувшийся десяток метров до поблёскивающей на солнце воды, был покрыт множеством следов босых ног. Рядом было брошено несколько досок, образующих некое подобие мостков и направляющихся под небольшой самодельный навес из тонких жердей и растянутого тента.

Всё это очень походило на ту же контракцию, под которой ещё вчера группа очистки отскребала вытаскиваемые из вагонов полки. Судя по большому количеству чёрной сажи, осевшей вокруг навеса, здесь занимались тем же самым.

Вдалеке, сквозь марево горячего воздуха виднелись тёмные очертания небольшого города. Неподалёку от ручья стояла пара старых бытовок дорожных рабочих, вокруг которых был обустроен небольшой лагерь. Между ними находился огороженный загон для мулов с навесом от солнца и половиной разрезанной железной бочки, служащей поилкой. С другой стороны примостилось несколько старых, выгоревших на солнце палаток, вокруг которых лежали рюкзаки и обрывки кошмы. Костровище, разбросанные мелкие предметы, небольшая поленница – всё это говорило о том, что люди здесь находятся уже давно. Неподалёку виднелась небольшая куча разрытой земли, рядом с которой валялась куча мелкого мусора. Скорее всего, это была яма для отходов и нечистот. Воздух заполнился резкими криками вооружённых людей, подгоняющих других бедолаг. Называть их рабами у меня язык не поворачивался. Это дурацкое слово никак не хотело уживаться с моим сознанием.

– Давай быстрей, шевелись, – услышал я всё тот же голос, который выгонял нас из камеры, и получил неприятный тычок стволом дробовика в спину.

Ступать босыми ногами по жёсткой полыни и колючкам было очень больно. Я невольно замедлял шаг, пытаясь ставить ногу как можно осторожней, чем явно вызывал недовольство охранника с ружьём за своей спиной.

– Быстрей, я сказал, – и он стал настойчиво давить стволом оружия мне спину, отчего я вынужден был начать быстрее перебирать ногами.

Я ничего не понимал. Мысли и чувства путались, воспринимая всё это как дурацкий сон. Боль от уколов колючками пробирала от ступней до самых мозгов. Я боролся с желанием развернуться и со всей силы заехать охраннику по лицу, но понимание того, что его палец на спусковом крючке всё равно окажется быстрее, останавливали меня от этого.

Из соседней телеги показалась здоровая фигура Столярова. Двое охранников, держась на удалении в несколько метров, на всякий случай направили в него стволы своих автоматов.

– Илюха! – вырвалось у меня, и я, повинуясь привычке, вытянул вверх руку.

– Ах ты! – только и услышал я за спиной, и в эту же секунду мне в лопатку пришёлся сильный удар прикладом дробовика.

Тупая боль пробрала только пришедшее в себя тело, и я невольно повалился на землю. Со всех сторон послышались крики вооружённых людей на казахском языке. Шестилапые псы стали рваться ещё сильнее. Их злобный лай перерос в хриплое пыхтение, передавленное ошейниками.

– Нельзя говорить! Руки при себе держи! – кричал ударивший меня охранник.

– Пошёл к чёрту! – крикнул я и.

Похоже, этот удар прикладом окончательно выключил какой-то протрудившийся механизм, отвечающий за попытку всё осмыслить и расставить по своим местам. А самое главное, отключил он и страх за собственную жизнь и здоровье. Ощущение горечи и тяжелой обиды усилилось стократно, и мне внезапно стало всё равно, что будет в следующую секунду.