Читать книгу: «Свенельд. Комплект из двух книг Елизаветы Дворецкой», страница 15

Девушка почти не слушала ее, потрясенная тем, что сейчас узнала. Оставив свою работу, Илетай подошла к матери и обняла ее, стараясь успокоить. Что Кастан за дело до каких-то русов, когда ей осталось жить только одно лето!

Кастан обняла ее в ответ, принимая ласки дочери как знак покорности и согласия с ее волей.

Если бы она сейчас могла заглянуть в глаза дочери, прижавшейся лицом к ее плечу, то усомнилась бы в ее покорности. Илетай и впрямь была охвачена страхом скорой потери. Но это ничуть не поколебало ее замыслов. Наоборот: если ей предстояло навек расстаться с матерью, так или иначе, то лучше следовать своей дорогой, чем чужой.

И нужно решаться, приступать к делу. Волю отца она еще могла бы исподволь растопить, сделать его сердце мягким, как нагретые восковые нити. Но воля Кастан была тверда, как литая бронза, и дочь знала: даже семьдесят семь богов на весеннем гадании в божьей роще не посмеют противиться мудрой аве Кастан.

Глава 6

Наименее разочарованным из всех выглядел Арнор. Свен, вернувшись домой, ругал «упрямую каргу», будто невесту не дали ему самому, сочтя недостойным; Даг был огорчен, но говорил, что нельзя из-за этого ссориться с уважаемым родом и что, возможно, весной боги еще будут на их стороне.

– Ты разве не слышал, что говорит Фьялар? – отвечал раздосадованный Свен. – Если мы не заберем эту невесту, она достанется Аталыку или еще кому из наших здешних врагов! И тогда я не знаю, удастся ли Олаву собрать здесь дань на следующую зиму!

– И не явятся ли эти люди сами собирать дань со словенов на Мологе! – подхватил сурово нахмуренный Гунни. – А войска не будет в Хольмгарде, да и на Мологе мужчин останется меньше обычного.

– Вот если бы до весны тролли унесли эту старую хюльдру, – отвечал проницательный Боргар, – то дела наши могли бы и наладиться. Но она, как видно, крепко держит старика за его седые яйца, и при ней он своей воли не имеет.

– Ава Кастан – очень мудрая женщина, – ответил Арнор, когда Велерад, испытывая смутное чувство разочарования и удовольствия, попытался его утешить в неудаче. – Боги говорят с ней. Если она уверена, что из дела не выйдет ничего хорошего, то глупо с ней спорить и искать беды себе на голову. Если она не желает этого брака, стало быть, мы затеяли что-то неразумное.

– Да будь ты ее родным сыном, и то не мог бы быть послушнее! – Велерад в изумлении хлопнул себя по коленям. – Раньше ты говорил другое!

– Разве? – Арнор удивился. – Когда это я говорил другое?

– Да у вас в Силверволле, когда мы заговорили о твоем сватовстве в первый раз! Тогда ты только и думал, как бы заполучить эту девушку, все вздыхал, и расписывал ее красоту, и здесь все вертел головой, лишь бы увидеть хотя бы кончик ее косы!

– Не помню такого. Зачем бы я стал высматривать девушку, не зная, захотят ли ее родители нам ее отдать. Это было бы неучтиво и глупо.

– Тьфу! А если эта ава предложит тебе в жены хромую козу, ты и тогда согласишься?

– Козу? Вальдрад, ты в своем уме?

Велерад только развел руками, не видя смысла спорить, кто из них двоих не в своем уме. Взглянул на брата: Свенельд сидел на скамье, сцепив руки перед собой, и напряженно о чем-то думал.

Мысли свои Свен недолго таил про себя. Еще через день, вернувшись с объезда, он выждал, пока присланные Кастан женщины напекут лепешек, сварят похлебку из рыбы – они ее называли «колян щюр» – и уйдут, а потом отозвал парней в сторону от старших.

– Вот что, парни! Если мы так уедем, это будет срам перед мерен и перед своими. Мне вот стыдно будет отцу и Олаву на глаза показаться. А Годо нас и вовсе живьем съест.

– Ты про невесту? – догадался Велерад.

– Нет, про цесаря Леона и брата его Александра! Даг нас звал с собой, чтобы мы его поддержали, мы пошли с ним и даже цесарев рукав им подарили! Выходит, зря? Если дело не сладится, то мы сами выйдем рохли и раззявы, которым каждый барсук может в глаза наплевать. А потом Тойсар не даст нам войска и сам еще словен на рубежах придет разорять. Я этого не допущу! – Свен положил руки на бедра и обвел лица товарищей пристальным взглядом. – Деву нужно заполучить во что бы то ни стало, понимаете, парни?

Добившись успеха в деле собственной женитьбы, он не мог принять поражение от какого-то меренского князька из самого дальнего угла Мидгарда, откуда уже Утгард видать, как сказала Арнэйд. К тому же было ясно, что его главный противник – не Тойсар, а Кастан, и Свен никак не мог позволить, чтобы над ним взяла верх какая-то старая барсучиха.

– Все как Фьялар говорил, – напомнил Тьяльвар. – Тойсар не желает ни похода, ни союза, вот и не отдает дочку.

– Тойсар, я бы сказал, в колебаниях, – поправил его Пожит, пожилой опытный купец-словенин. – Жена и ее род его в одну сторону тянут, иные – в другую. Есть ведь и такие, кто нашу руку держит, – Умай и его родня. Тут кто старика перетянет, тот и взял.

– Но что ты хочешь сделать? – с беспокойством спросил Арнор. – Тойсар ведь обещал весной…

– Не верю я старику! – оборвал его Свен и глянул на Тьяльвара; тот кивнул в знак поддержки. – Он сделает так, как ему велит его старуха. Увидит тот сон, какой ей угоден. А она, как видно, решила всех своих сыновей и прочих парней держать у своего ветхого подола, пока они сами не облысеют.

– Уж могла бы, казалось, понять, что если парни возьмут у сарацин добычу, то и ей перепадет! – засмеялся Дружинка. – У нее так мало осталось красоты, могла бы догадаться, что если ее приодеть в шелка и обвесить серебром, то никто не заметит, что трех-четырех зубов не хватает!

Парни зафыркали от смеха, только Арнор нахмурился:

– Не стоит вам так говорить. Ава Кастан – уважаемая и мудрая женщина. Все мерен ее слушаются, как родную мать!

– Это мы заметили! – хмыкнул Гунни. – В том и беда. Эта ваша ава-пава власти желает больше, чем красоты, и не хочет, чтобы ее парней уводили на край света.

– А потом, вернувшись, они уже не будут очень-то ее слушаться! – подхватил Велерад. – Потому что станут мужчинами и узнают другие страны!

– Ясно! – Свен хлопнул по колену. – Деву надо увозить. Мы на днях отсюда тронемся – нам тукыма три-четыре осталось объехать, да пир напоследок, а потом – в Южные Долины. Сюда уже не вернемся. После пира нужно забрать ее с собой. Надо придумать, как это сделать и как на первую ночь сбить со следа. Ты подумай, Арни! – он взглянул на Арнора. – Ты их здешние порядки хорошо знаешь. Где ее можно подхватить? Прямо из дома нельзя, здесь уж слишком людно. Куда она ходит? Когда? Много ли с ней людей бывает или ее одну отпускают? Можно ли ее куда-то выманить?

– Ты не шутишь? – Арнор взглянул на него в изумлении. – Украсть? Такую девушку? Дочь Тойсара – украсть, будто рабыню! Да как ты только подумал…

Боргар, Даг и прочие, сидевшие у стола ближе к очагу, обернулись на голос.

– А ты что думаешь? – успокоительно махнув им, сердитым шепотом ответил Свен. – Нам в рожу плюнули, сказали, нам-де не по пути, а ты и утерся? Жених, называется! Уйдем, поджав хвост? Да какие нам сарацины, если простой меренской девки добыть не сумели! Нас в Хольмгарде засмеют!

– Она не простая! Она – дочь Тойсара, а он…

– А он платит нам дань! Олаву то есть! И поэтому должен быть посговорчивее.

– Мы не можем так его оскорбить! И Тойсара, и весь род мере! Из этого выйдут одни беды! Мерен возмутятся, и Олав тебя не похвалит, если из-за девушки здесь начнется война и он потеряет дань! Тебе легко говорить – ты приехал и уехал! А мы здесь живем! Мы не позволим вам поссорить нас с мере!

– Какие ссоры? – Велерад протянул руки вперед, пытаясь успокоить спорщиков. – Увезти невесту – обычное дело, так у всех водится, и у словен, и у мере тоже. Ты сам говорил – у них бывает «краденая свадьба». Сам этот их… который древний отец, он украл ту деву, которая на небе пасла коров с серебряными ногами!

– Рогами. Кугырак и Пиамбар, – напомнил Вигнир и хмыкнул: – А мы чем хуже?

– Для «краденой свадьбы» нужно, чтобы невеста согласилась! Но все равно мы не должны так поступать! – твердил Арнор. – Ава Кастан не даст благословения. А без ее благословения не выйдет добра!

– Если Тойсарова дочь будет у нас, ему придется смириться! – убеждал Тьяльвар. – Он не допустит, чтобы она осталась обесчещенной, и согласится принять выкуп и выдать ее приданое! А тогда уж, когда он будет нашим… то есть твоим родичем, ему придется увидеть хороший сон!

– Слушай, Арни! – Свен придвинулся к хмурому парню и взял за плечо. – Помнишь, я тебя спрашивал, собираешься ли ты на сарацин?

– Ну… – Арнор нахмурился, смутно вспоминая такой разговор еще у него дома, в Силверволле.

– И ты тогда сказал, что пойдешь с нами, потому что ты не дерьмо заячье? Помнишь? Говорил ты это?

– Ну, говорил…

– А теперь чего мямлишь? Девка разонравилась?

– Давайте я на ней женюсь! – хмыкнул Вигнир. – Мне нравится!

– Вот, хоть младшего постыдись! – указал на него Свен.

– Похоже, тут все хотят жениться, кроме Арни! – засмеялся Велерад.

– Да я бы сам женился, кабы не… – бросил Свен.

Ему полагалось подумать о Витиславе, но на ум почему-то пришла Арнэйд, наверное, потому, что перед ним сидели два ее родных брата. «Кабы не» Вито, он, по правде сказать, предпочел бы Арнэйд.

Арнор хмурился. Казалось бы, ему стоило обрадоваться – уже не первый год он мечтал об Илетай, которую видел несколько раз в год на больших пирах в Арки-вареже и на гуляньях середины лета – мерен называли его Кокуй. Но от ее образа сейчас в мыслях осталась лишь тень. Зато он очень ясно видел Кастан – ее строгое загорелое лицо, пронзительные светло-голубые глаза, глубоко сидящие в глазницах и оттого еще более непреклонные. Немыслимым казалось противиться ее воле – все равно что пытаться опрокинуть небесный свод.

– Пойдешь на сарацин? – настаивал Свен, не убирая руку с его плеча, и ясно слышалось несказанное «Или ты дерьмо заячье?»

«Когда люди хорошо живут у себя дома, им хватает еды и одежды, им ни к чему чужие страны! – строго сказала Кастан в его мыслях. – Лучше всего им жить спокойно, своим укладом, делать свое дело и почитать старших, чем сгинуть в дальних краях, не оставив даже могилы!»

Будто камень в основании дома, она прочно держала на себе старинный уклад и не желала, чтобы парни мере и местной руси ушли на край мира и погибли там либо вернулись, нахватавшись чужих обычаев и позабыв свои. Она была безусловно права, но, сидя в окружении пяти-шести русов со Свенельдом во главе, Арнор не мог вымолвить это вслух.

– На сарацин… пойду, – все же сказал он.

Стремление обрести славу в дальнем походе было слишком глубоко в нем заложено поколениями предков из Северных Стран.

– Но если мы так и уедем и ты останешься без невесты, мы лишимся удачи. И тогда к сарацинам идти – только напрасной гибели искать. Понимаешь ты?

Арнор вздохнул, силясь одолеть туман в мыслях.

– Теня⁵⁰, тебя не сглазили? – с жалостью спросил Вигнир. – Его будто подменили! Девятнадцать лет был парень как парень, а вдруг стал какой-то… пурса кушал⁵¹!

– Да вот я и смотрю – это какой-то не тот парень! – Свен похлопал Арнора по плечу. – Дивное дело: тролли обычно новорожденных из колыбели воруют, а чтоб в девятнадцать лет…

– Можно при нем вскипятить воду в яичной скорлупке! – предложил Тьяльвар⁵².

– Или побить его дубиной! – просипел рядом Боргар; оказывается, он подошел послушать, о чем так горячо спорят дренги, а они и не заметили, как подкрался Черный Лис. – Может, тогда прибежит та старая хюльдра и заберет его. Я и сам замечаю – мой Арни стал какой-то скучный!

– Мы что-нибудь придумаем! – пообещал Свен. – Но пусть уж он постарается найти себя, которого потерял. Под лавками смотрели?

Под лавками… потерял… Велерад нахмурился: в памяти мелькала смутная мысль о какой-то недавней потере… важной… связанной с Арнором и с семьей Тойсара…

– И ты подумай! – сказал Свен Вигниру. – Надо выяснить, куда эта дева ходит и где ее можно перехватить в ближайшие дни.

– В ближайшие… – Вигнир с сомнением поджал губы. – Кастан ведь не глупа. Пока вы здесь, она будет держать дочь дома. В ларь запрет для верности!

– Мы уедем. Старуха успокоится и выпустит девку из ларя. А мы вернемся. Только надо знать, когда и куда. Подумай, Виги! Если этот лосось так и не опомнится, мы украдем ее для тебя!

– Идет! – Вигнир ухмыльнулся и покосился на брата.

Младший сын Дага был не так хорош собой, как старший: широкое скуластое лицо, почти белые волосы и темные широкие брови. Однако вид у него был приветливый, нрав веселый, благодаря чему они хорошо сошлись с Велерадом и стали почти неразлучны.

Арнор все так же сидел, глядя куда-то перед собой, и на лице его с закушенной губой отражалось напряженное раздумье.

* * *

– Свен! – шепнул Велерад, когда все угомонились и улеглись спать.

– Чего тебе? – Свен наполовину обернулся.

– Арни ведь правду сказал. Для хорошей «краденой свадьбы» невеста должна быть сама согласна. А если силой увозить – это бесчестье и повод для кровной вражды. Олав и правда будет не рад, если мы поссорим его со здешними. Да и она… – Велерад помедлил и вздохнул. – Она хорошая девушка. Приветливая. Нехорошо будет ее принуждать. Тут и до беды недалеко. Помнишь, Рознегов парень с Купалий силой Вторакову девку умыкнул, и вон что вышло!

Свен вздохнул, переворачиваясь на спину. Он и сам понимал, что насильственное похищение к добру не приведет, но не мог смириться с поражением.

– Я понимаю, с Витяшей у тебя ловко получилось, – снова зашептал Велерад, – но она ведь была совсем чужого племени…

Свен опять вздохнул. Он не спрашивал согласия Вито – ни когда увозил ее с берегов Травы, ни когда готовил свадьбу. Но с ободритами у русов Хольмгарда никаких договоров и союзов нет, дочь Драговита он захватил как военную добычу. А с мере все иначе. Их, русов, приняли как гостей и призывали на них благословение семидесяти семи богов. Нанести им такое оскорбление – это будет бесчестно. И тогда он, может быть, больше никогда не увидит Арнэйд…

– Но я бы все же спросил ее согласия, – добавил Велерад. – Она… Я видел – мы ей нравимся.

«Ты ей нравишься», – мысленно ответил Свен, слышавший по голосу, что брат произносит эти слова, улыбаясь в полутьме.

Ведь Илетай передала им совет просить нового гадания! На вражду это не похоже. А скорее похоже, что она желает им успеха. Но как это выяснить?

– Не делай пока ничего, – попросил Велерад, видя, что брат прислушивается. – Еще есть несколько дней – может, мы и сумеем с ней словом перемолвиться.

Не ответив, Свен лег на другой бок и закрыл глаза.

Назавтра русы собирались в очередной объезд – во владения тукыма Пира-ерге. Одевшись раньше всех, Велерад вышел пройтись перед воротами, посмотреть, глубок ли снег, и в утренних сумерках ему бросилась в глаза знакомая щуплая, шустрая, как мышь, фигурка, спешащая мимо. Он свистнул, и Алдыви обернулась.

– Альвинн! – окликнул он, не вспомнив ее меренское имя.

– Поро! – от неожиданности она приветствовала его по-меренски, но потом поправилась: – Хейль ду!

– Поро! – улыбнувшись, повторил Велерад: он уловил в этом слове сходство с именем главного меренского бога, а значит, оно не может быть плохим. – Куда несешься? В Тойсаровы закрома?

– Да уж мы знаем такие щели и дыры, куда важные и отважные воины никогда в жизни не проникнут! – Девчонка хитро прищурилась.

– Это-то нам и нужно! – Велерад приблизился к ней.

Она осталась на месте, так что теперь их разделяла пара шагов. У Велерада было чувство, что она, как пугливый лесной зверь, умчится, если он сделает резкое движение.

– Послушай! – понизив голос, он мягко сделал еще шаг, и теперь они стояли рядом у высокого тына Русского двора. – Ты часто бываешь у Кастан, ты ведь дружна с ее дочерью?

– С какой? – Девчонка выпучила глаза. – У нее есть дочь Илчиви, есть дочь Илика…

– Илетай. Старшая дочь, которая на выданье.

– Да уж конечно, знаю, – Алдыви скосила глаза. – Она учит меня разным полезным вещам.

– А ты переносишь от нее разные послания… да?

– Что она скажет, я то и сделаю. Потому что умнее и красивее ее только сама небесная дева Пиамбар!

– Это ты так думаешь? – Велераду было приятно услышать эту хвалу, совпадавшую с его собственным мнением об Илетай.

– Это все так думают! Дочери Лебедя славятся в Мерямаа, но Илетай превзошла прочих! Ее любят боги, и говорят, что ее муж станет новым князем после Тойсара. Поэтому все знатные мужи теперь сватают ее за сыновей – и Мантур, и Умай, и Кудык, и даже старуха Еласа, хотя сохрани меня Юмалан-Ава от такой свекрови! Да только для нее трудно сыскать достойного!

– Согласен! – Велерад выставил ладони перед грудью, будто сдаваясь. – А можешь ты перенести к ней на небо кое-что от меня?

– Что же? – Алдыви склонила голову и подбоченилась.

– Узнай у нее – хотела бы она выйти за руса? Мы успели спросить отца и мать, но не сумели задать вопрос самой девушке. А у нас, у русов, невесту всегда спрашивают, и без ее согласия свадьба не может сладиться. Если ты сделаешь это и принесешь мне ответ, – добавил он, видя, что Алдыви медлит, – я подарю тебе премиленькое шильце с рукоятью из рыбьего зуба.

– А что вам за дело – хочет ли Илетай за вашего парня? Здесь всем правит ава Кастан – пока она не захочет, желания остальных не стоят кучки мышиного… мышиной шкурки!

Велерад фыркнул от смеха, поняв, что она поначалу хотела сказать.

– Жить с мужем придется не аве Кастан – она уже выбрала себе достойного старика! Девушка тоже имеет право сделать выбор – ведь это ее судьба на всю жизнь. Илетай достойна всего самого лучшего. Если она выберет нашего жениха, то… – Велерад значительно помолчал. – Мы знаем, что такое «краденая свадьба», и у нас достаточно смелых парней, чтобы не бояться погони.

Алдыви молчала, перекатывая голову от плеча к плечу, будто в мучительных раздумьях. Велерад ждал ее ответа, и сердце билось от волнения, будто не для кого-то другого он пытался его добыть, а для себя. Выросший в Хольмгарде и знающий в свои шестнадцать лет, как делаются дела, он развязал огнивицу на поясе и вынул половинку разрубленного шеляга. Подбросил на ладони, поймал, следя, как глаза девчонки провожают в воздухе кусочек сарацинского серебра. Плата за одно переданное послание была бы слишком велика, но намек она уловила.

– А… а рукоять у шильца резная? – спросила Алдыви, снова взглянув в лицо Велераду.

– Еще какая! Самый лучший готландский узор «змеиная спинка», который могут вырезать руки смертного! – Велерад выразительно показал собственные руки.

– Ну, тогда… – Алдыви еще раз осмотрела снег перед собой, потом подняла на него глаза. – Тогда я сейчас передам твоему брату одно послание. Самое важное.

Алдыви придвинулась к Велераду вплотную, будто собиралась его обнять, и он слегка вздрогнул. А она потянулась к самому его уху и зашептала:

– Пусть он не принимает пищи и питья из рук женщины, если будут давать ему одному. Пусть ест только с общего блюда и пьет только из общего ковша, иначе душа его попадет в плен, а воля будет скована железными цепями.

Едва закончив, Алдыви метнулась в сторону и пропала у Тойсаровых ворот. Не попрощалась даже. Велерад, с изумлением на лице, смотрел ей вслед. Да не померещилось ли ему? Уверенный, твердый голос, казалось, не мог принадлежать девчонке-служанке, похожей на ушастую мышь; ее устами будто говорил кто-то другой.

Но сказала она нечто очень важное. Велерад колебался, верить ли ей, но если верить, то требуется двойная осторожность: опасность от еды и питья означала, что кто-то хочет навести на них порчу. «Скажи своему брату…» Так порча предназначена Свенельду? Но почему? Чем тот не угодил хозяевам?

А ведь Алдыви уже однажды принесла им совет – требовать нового гадания насчет сарацинского похода. Да кто же она такая? Уже наслушавшись о помощниках-вестниках здешних богов, Велерад начинал и в дочери Хравна видеть такую посланницу, приносящую им волю и советы с небес. Но от кого? Не иначе, от той девушки, что пасла небесных коров, а потом исчезла, оставив лишь платочек на березе.

* * *

Прощальный пир для сборщиков дани устраивался почти так же пышно, как первый, но гостей было поменьше: мерен уже вызнали новости и купили нужные товары, поэтому большинство кугыжей спокойно остались дома. Пришли те, кто жил неподалеку и хорошо относился к русам, считая полезным дружить с ними. Конечно, Тойсар явился со всем своим родом, кроме дочерей. Снова он и Кастан возносили молитвы, зажегши большую свечу, прикрепленную к бочонку с пивом, и клали в очаг угощения для богов.

– Поро кугу Юмо! Доброму великому богу кладем мы этот круглый непочатый хлеб! Доброму великому богу зажигаем мы большую серебряную свечу! Просим мы доброго великого бога, чтобы послал нам здоровья, прибыли роду мере, прибыли скота, прибыли хлеба, всему роду мере согласия и здоровья, чтобы, услышавши наши мольбы, нами просимые блага дал нам бог!

Потом Тойсар и Кастан обходили гостей, каждому вручая лепешку, от которой полагалось откусить один раз, и ковш пива, который полагалось выпить до дна и перевернуть. Помня предостережение, переданное через Велерада, Свен внимательно следил, не предложат ли ему какую-то особую лепешку, но Тойсар взял угощение для него с общего блюда, которое держала возле него одна из пожилых женщин, а Кастан подала ему тот же ковш, что и всем, наливая черпаком из того же освященного ленгежа.

Угроза порчи Свенельда не удивила.

– Старуха знает, что я опасен ей, – сказал он брату в то же утро, когда, едва выехав из Арки-варежа, Велерад рассказал ему о быстролетной, но важной встрече с Алдыви. – Это я склоняю здешних отроков идти с нами на сарацин и я хочу женить Арни больше, чем, похоже, он сам! – Свен хмыкнул. – Понятное дело, если старуха хочет испортить меня и сделать беспомощным, как младенца.

– Но она сможет! – воскликнул встревоженный Велерад. – Такая сможет! По ее змеиным глазам видно – у нее есть сила! Даже странно, что у такой вредной бабки родилась такая красивая и во всем приятная дочь!

Свен помолчал.