Читать книгу: «Дочь алхимика. Том 1. Дочь алхимика», страница 4

– Преступника? – не выдержала Нэкоми, – Широ – не преступник! Какие у вас основания утверждать подобное? Я так и не услышала ни официального обвинения, ни того, как ваш департамент пришёл к подобному выводу.

– Рэнзи Итиндо, принадлежащий к младшей ветви Тисовго клана, вам известен? – вопросом на вопрос ответил следователь.

– Известен, – подтвердила девушка, – господин Итиндо числился в наших клиентах.

– Конечно, он числился, – недобро скривился Дэва, – мы обнаружили у убитого коробочку с порошками из вашей лавки. Именно ЭТОТ порошок, вернее, один из них, дал очен-но неожиданный результат: сердце господина Итиндо обратилось в камень. Да, да. И не надо делать такие удивлённые глаза. Все эти ваши тигли, реторты, затёртые чертежи на полу, – он презрительно пошоркал носком сапога по небрежно стёртой пентаграмме в углу, – указуют, что проживающие тут граждане практикуют алхимию. Собственно, не нужно быть каким-то особым специалистом, чтобы понять: просто так сердце человека камнем не оборачиваются. Без магии или алхимии никак не обошлось. На магию наш коронер сразу проверил, ею там и не пахнет, следовательно, алхимия вырисовывается сама собой.

– Но почему мы? – спросила ошарашенная травница, – наши снадобья никак не могли дать такого результата.

– Вы в курсе дела, какие именно порошки пользовал убитый?

– Нет, – покачала головой Нэко, – боюсь, я даже лица его не припомню. У нас бывали клиенты, которые предпочитали избирательно покупать снадобья. Одних обслуживала я, других – дед Широ. Например, чай от менструальных болей в подавляющем большинстве случаев продавала я.

– Итиндо приобретал у вас средство от похмелья, особенное, легендарное, которое известно многим жителям Аратаку.

– Но почему-то ни у одного другого жителя Аратаку сердце от него камнем не сделалось, – словно бы невзначай заметил Хотару, – может Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя ищет не там, где следует? Вы выяснили, что ещё принимал погибший, с кем общался, какие ритуалы проводил сам? Банальная мысль, что в городе не один дядька Широ пробавляется алхимическими опытами, тебе в голову не приходила?

– Только из-за того, что я на службе, и у меня нет времени вышвыривать мерзкое насекомое вон, – Дэйв умудрился свысока поглядеть на бывшего приятеля, хотя был заметно ниже ростом, – отвечу, а девица, что предпочитает либо грубить безо всякого повода, либо стоять с потерянным видом, подтвердит мои слова. Алхимия тоже оставляет следы, следы иного рода, нежели магия, но вполне себе материальные, уловимые следы. Так вот, господа хорошие, такие вот следы наш эксперт и обнаружил на коробочке порошков, – он победно поглядел сначала на артиста, потом на травницу, – и, предвосхищая возможный вопрос, скажу, что все остальные порошки также несли на себе отпечаток алхимии.

– Не мудрено, – подала голос Нэко, – для увеличения эффективности наших препаратов мы применяем некоторые алхимические технологии, это не запрещено. Их следы и показала экспертиза. Работаем мы с природным сырьём, опираясь на знания свойств лекарственных растений и минералов. В создании снадобий огромную роль играют знания о работе человеческого организма и опыт предшествующих поколений. Всем известно, что после обильных возлияний человек может выпить рассола от маринованной редьки или заварить себе ромашкового чаю. И это без сомнений поможет. Наше же средство значительно более эффективно. Однако добиться подобной эффективности нам помогает сублимация травяных смесей. А кремний, который используется в нашем препарате в качестве вещества, поглощающего вредные продукты распада спирта из желудка, получить без растворения и последующего разделения вообще невозможно. Что вы инкриминируете Широ? Новаторское применение известных методов?

– Я не знаю, да и знать не хочу, вашей тарабарщины про растворение, поглощение и всё остальное, – отрезал следователь, – человек, причём не простой, а древесно-рождённый, принимал порошки, приготовленные в этой вот самой лаборатории с применением алхимии. Конечно – конечно, – он взмахнул руками, как бы демонстрируя полное согласие, которое совсем не вязалось с издевательскими нотками в голосе, – всё чинно-благородно, только капельку, исключительно на благо общества. Но вот незадаченька нарисовалась: эта самая капелька то ли сработала как-то кривобоко, то ли господин травник не доглядел в чём – человек в почтенном возрасте, память подвела, внимания не достало. Но результат у нас в прозекторской: сердце мужика каменным сделалось. Я видал, теперь не знаю, когда сей жутенький объект мне в страшных снах видеться перестанет. Только представьте себе: лежит на мраморном столе сердце. Хорошее такое сердце, правильное. Но не из плоти человеческой, а из камня: холодное, блестящее, гладкое. И места, в которых артерии и сосуды всякие из обыкновенных в каменные оборотились, словно пеплом припорошены. А так всё на месте: человеческое сердце в натуральную величину со всеми мельчайшими подробностями. Впору как учебное пособие для студиозусов медицинского факультета использовать.

– А как и кто обнаружил это? – включился Хотару.

– Обнаружил сие наш коронер при вскрытии, – с невинным видом ответил Дэва, – как разрезал, распилил грудину, так сразу и увидал камня кусок с артериями и венами, что пепел трасмутировавших тканей усыпал.

– Не о сердце речь, а о пострадавшем, – скривился Хотару, – а ты, Дэва, как и прежде любишь дурачком прикидываться.

– Я-то хоть прикидываюсь, а некоторым по жизни таковскими быть выпало, – огрызнулся следователь, снявший с головы картуз, – убиенного нашла его супруга. Люди они в годах, спальни раздельные. Господин Итиндо накануне выходил, вернулся поздно. В котором часу и в каком виде, жена не ведает. К завтраку не вышел. Слуга постучался в спальню, не получил ответа, отворил дверь и увидал, как хозяин лицом вниз на кровати одетый лежит. Сперва он и не испугался даже. Видать, всяко бывало. Подошёл, потряс за плечо. У того голова откинулась, лицо синее, перекошенное, будто от сильнейшей боли, и был он совершенно бездыханен. Кисти рук, а точнее пальцы, тоже посинели, особливо ногти. Слуга в крик, вызвали нас.

– Сам видел? – поинтересовался Светлячок.

– Делать мне больше нечего, как ездить на покойников смотреть! Дежурная группа выезжала.

– Какой я забывчивый! – драматично воскликнул Хотару, выразительно ударив себя рукой по лбу, – совсем запамятовал. Наш господин старший следователь Саядо до страсти боится покойников, – он преобразился, словно на сцене делится секретом с несуществующим собеседником, – да и чему тут удивляться! На Игосиме до сих пор верят, будто душа усопшего завладеет твоим телом, если ты станешь смотреть в глаза покойнику. Не повезло тебе, Дэвчик, надо же, насколько не повезло в выборе профессии. Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя частенько приходится с трупами сталкиваться, – артист в притворном сочувствии покачал головой.

– Смешно, – процедил Дэва, – очень смешно. Но, боюсь, не свезло ТЕБЕ, Светляк. Не свезло в том, что мы с тобой тут пересеклись. И предупреждаю, один раз предупреждаю. Ты меня знаешь, – он прищурился недобрым прищуром, – не вздумай перейти мне дорогу.

– А то что? – испуганным театральным шёпотом вопросил Хотару, – не пугай меня так, а то от испуга моё симпатичное лицо тоже синюшным сделается. Как тогда выступать, ума не приложу!

– Пугать не собираюсь, но предупреждаю. Полезешь своими грязными лапами в расследование, я тебя уничтожу, раздавлю, словно мелкое, мерзкое, надоедливое насекомое.

– Ой, страх какой!

– Страх, не страх, а с Ассоциацией своей можешь распрощаться. Это и ничего. Ты – мужик здоровый, видный, работу себе всегда найдёшь. Например, у дамочек средних лет такие, как ты, в цене.

– Понимаю, чувствуется опыт и глубокое разочарование. Что делать! – пожал плечами Хотару, – дамочки, как средних лет, так, впрочем, и молодые, не особо жалуют плюгавых, чернявых в нечищенных сапогах и позавчерашней рубахе.

– Я сказал, – злобно зыркнул чёрными глазами Дэва, – попадёшься мне под руку, и всё. Карьеру я твою прикрою раз и навсегда. Так что пораскинь мозгами, сделай правильные выводы и благоразумно уйди в сторону. В дела Королевской службы не лезь.

– Понял я, понял, – смиренно проговорил Светлячок, – расслышал с первого раза и повторять не нужно. Отлично понял, что ты, Дэвчик, жутко скучаешь в этой провинциальной глуши. Его величество Элиас знал, куда сослать тебя, преотлично знал и просчитал всё до последней мелочи, – он улыбнулся, словно от всего сердца восхищался прозорливостью артанского монарха, – в Аратаку уже полтысячи лет Храмовая стража планомерно изничтожает организованную преступность. Вроде бы в те стародавние времена ещё император выдал нашим жрецам особые полномочия. Так что с организованной преступностью у нас туго. Точнее, её нет вовсе. У господина старшего следователя Саядо имеются свои методы, – он замялся, словно затрудняется подобрать нужное слово, – работы с контингентом. И злые языки совершенно напрасно используют для их определения такие грубые слова, как «коррупция» или «связи с баракуда́ном». Кто лучше всех знает своих людей? Естественно, тот, кто имеет с ними дело постоянно, то бишь, начальник. Поскольку данная доктрина не может вызвать возражений, Дэйв Саядо двинулся дальше. Заимел приятельские отношения с главами преступных группировок, именуемых в просторечье бандами, и предложил им держаться в неких рамках, чтобы не иметь проблем.

– Из твоих уст звучит оскорбительно, похоже, будто бы я – коррупционер какой!

– Только похоже?

– Естественно! Да, я считаю контакты с представителями организованной части преступного мира полезными.

– Для кармана?

– Ты, сволочь, меня за руку не ловил! – рассвирепел Дэва, – да при мне в Кленфилде уличная преступность сошла на нет!

– Возможно, твои приятели из «уважаемых граждан» и поприжали мелких карманников, форточников, торговцев дурью в разнос и уличных же девок, – согласился Хотару.

И согласился он как-то слишком уж легко, что позволило предположить, что он выложил далеко ещё не все свои козырные доводы.

– Женщины могли спокойно ходить по темноте, не боясь при этом быть ограбленными или изнасилованными, – горячо начал перечислять его оппонент, – в карете можно было оставить золотой портсигар, и найти его по возвращении в целости и сохранности. Даже в доках сократилось число драк и поножовщин.

– Зато порасплодились подпольные игорные дома, проституточные, бои без правил и заказные убийства. Конечно, мне можно возразить, мол, одни преступные элементы избавляются от других преступных элементов, и всё это идёт на благо обществу. Дэва называл это «контролируемым неизбежным злом». Однако его величество рассудил иначе. Когда всплыли связи этого насупленного брюнета с Расписным башмаком (есть у нас в Кленфилде такая фигура, весьма примечательных достоинств), король был вне себя.

– Скромно сказано: «вне себя», – почесал бритую до синевы щёку следователь, – разозлился он, даже разгневался.

– Возможно, тебе лучше знать. Но в газетах писали про «вне себя», и господин бывший заместитель коррехидора, подполковник Саядо очутился тут. Вот такая печальная история. Посчастливилось, что звания не лишили.

Саядо прошёлся по комнате, задал пару вопросов о пустующих полках, усмехнулся объяснению Нэкоми о «генеральной уборке и выбрасывании прошлогоднего сырья», после чего изъял всю партию порошков от похмелья, запретил всяческую деятельность по изготовлению лекарств при помощи алхимии, опечатал лабораторию и к вящей радости всех присутствующих отбыл восвояси.

– Каков гусь! – воскликнул Хотару, едва успела закрыться дверь за незваным гостем, – с чего это вы вдруг, господин старший следователь, решили, будто можете мне указывать, что я могу делать, а чего не могу? Зарубите себе на носу, я всегда делал и делаю то, что сочту нужным, и ни в чьих советах не нуждаюсь!

– Похоже, ваш приятель настроен серьёзно, – заметила Нэкоми.

Её обуревали противоречивые чувства: облегчение от того, что раздражающий Саядо ушёл, и обыск закончился простым предупреждением; и возрастающее беспокойство за деда. Обвинение прозвучало более чем угрожающе. Конечно, девушка ни на секунду не допускала мысли, будто бы её дед мог специально или по халатности создать эликсир, превращающий сердце человека в камень, но следователь был убеждён в противном.

– Я поставлю тебя на место, чванливый ублюдок, – бормотал артист, – ты всегда был слабоват по части дедукции. Пришла пора встретиться лицом к лицу в честной схватке двух интеллектов. Кошечка, – обратился он к травнице, – будь спокойна. Мы не позволим отправить на виселицу твоего деда.

– Хорошо бы, коли так, – вздохнула Нэкоми, пропустив мимо ушей прозвище, на возражения сил просто не осталось, – только вот каким образом? Связей, по крайней мере таких, чтобы вывести его из-под удара, у меня нет. Боюсь, дядя Ито просто уйдёт в сторону вкупе со всей вашей Ассоциацией. В лучшем случае посочувствует, посетовав на несправедливость судьбы, а в худшем, – она снова вздохнула, – в худшем заявит, что не имеет дел с преступным элементом. Не думаю, что и у вас в Аратаку найдутся влиятельные друзья.

– Влиятельные друзья – это, конечно, чертовски здорово. Но в нашем случае они – не выход.

– Вы говорите так, будто у вас в запасе множество вариантов «выхода», – сыронизировала Нэко.

– Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы выстроить эффективную линию поведения, которая приведёт к оправданию дядьки Широ и позору Дэвы, – широко улыбнулся Светлячок.

– Как я понимаю, ваша артистическая пауза сделана, дабы предоставить восхищённым слушателям возможность задать вопрос, как именно?

– Кошечка, – дёрнул бровью артист, – мне не ведома причина, породившая такую стойкую неприязнь по моему адресу, ведь мы знакомы-то меньше суток, только давай договоримся, что на время нашей совместной деятельности ты убираешь в дальний ящик все свои реальные и вымышленные претензии к моей скромной персоне, ибо когда в отсутствуют согласие и лад, любое дело движется назад!

– При условии, что вы отбросите раз и навсегда привычку называть меня кошечкой.

– Впервые в жизни встречаю женщину, которая недовольна, когда мужчина обращается к ней ласковым прозваньем!

– Вы – не мой мужчина, – отрезала Нэко, а в душе кольнуло острое сожаление об утраченной любви, – но сие неважно, давайте к делу. Что вы предлагаете?

– Не догадалась? – блеснул зубами артист, – ладно, спишем это на эмоциональную незрелость, растрёпанность чувств и недавние переживания из-за ареста близкого родственника.

Травница дёрнула плечом, но смолчала. Хотару продолжил:

– Чтобы доказать невиновность твоего деда, мы должны найти настоящего убийцу.

– Так просто?

– Да, просто и так сложно. Или у тебя на примете есть иной вариант?

– И кто из нас двоих эмоционально незрелый? – воскликнула Нэкоми, – услышать от взрослого мужчины предложение поиграть в детективов по меньшей мере несерьёзно! Я бы с удовольствием поддержала такую инициативу лет в четырнадцать, а в двенадцать была бы в полнейшем восторге. Однако, теперь, когда я преотлично понимаю, что у ни у меня, ни у вас нет полномочий проводить какие-либо расследования, что люди не обязаны отвечать на наши вопросы, все попытки отыскать настоящего убийцу, сумевшего столь ловко подставить невиновного человека, обречены на провал.

Хотару прошёлся, провёл пальцем по висящему над прилавком пучку сушёной полыни и сказал:

– Ты про частных детективов когда-нибудь читала?

– В детективных романах эта братия на каждом шагу, – с ядовитой улыбочкой ответила девушка, – они все такие умные, прозорливые, изворотливые. Но вот в реальной жизни пересекаться с этой кастой граждан мне как-то не доводилось, извините. Ах, – она сделала вид, будто её осенила неожиданная мысль, – неужели передо мной один из этих легендарных сыщиков, которые щёлкают самые сложные и запутанные преступления, что орешки? Не знала, что ракугоко в свободное от выступлений время промышляют расследованиями.

– Напрасно ты тратишь свою иронию, – усмехнулся артист, – если вдруг возомнила, будто бы я берусь за расследование ради твоих прекрасных золотистых глаз, не льсти себе! Во-первых, я очень хочу поставить на место этого зазнавшегося чванливого идиота – Дэву, а, во-вторых, не дело оставаться в стороне, когда Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя собирается тихо-мирно отправить на виселицу невиновного человека. Да ещё и я сам при этом рискую остаться без квартиры. На мой взгляд каждого из перечисленных факторов довольно, чтобы взяться за дело, а уж все три являются отличным стимулом. А теперь давай-ка для начала поедим. На голодный желудок и думается, и работается плохо. Ты как по части готовки?

– Никто не жаловался.

– Здорово. Пошли, время уже обеденное, а я даже позавтракать не успел. Ваши замечательные печенья не в счёт.

Травница собиралась уже возразить, что ей в подобной ситуации кусок в горло не полезет, но смолчала и отправилась на кухню.

Когда приготовленный на скорую руку обед был съеден (Нэко, к своему удивлению, прекрасно справилась со своей порцией риса с куриными крылышками), а чай разлит по чашкам, Хотару вытащил трубку и начал «обсуждение стратегии».

– Я помню, что во всех книгах частным сыщикам требовалась специальная лицензия, – проговорила травница, – и именно отъёмом этой самой лицензии полиция им всегда угрожает в случае конфликта интересов. Боюсь, лицензии на проведение расследований у нас с вами нет.

– Артанское законодательство запрещает проводить частные расследования, как услугу, за которую берётся оплата в деньгах, товарах либо иных материальных ценностях, – преподавательским голосом проговорил Хотару, – но ведь мы не оказываем услуг за деньги. Посему мы чисты перед законом, ибо действуем из любопытства и обострённого чувства справедливости.

Травница кивнула.

– Раз правовые вопросы нас не беспокоят более, – он выдохнул струйку дыма, – тогда к делу. Начать я думаю с личности убитого.

– Рэнзи Итиндо, младшая ветвь Тисового клана, – отчеканила девушка, у которой была отличная память, тренированная годами травничества и тайных занятий алхимией, – он покупал в нашей лавке средство от похмелья.

– Отличная память, – похвалил Светлячок, – средство от похмелья нам говорит о том, что либо этот человек страдает алкоголической зависимостью и тихо пьянствует дома, либо, – артист поглядел на собеседницу, – он пьёт в компании. А это значит, имеются люди, которым найдётся, что рассказать о нём. Образ жизни человека, привычки, странности поведения – всё сгодится нам для расследования. Но прежде о способе убийства. Превращения сердца в камень говорит о применении алхимии. При этом убийце самому вовсе необязательно быть сведущим по этой части. Алхимические препараты продают и изготавливают на заказ.

– Конечно, – встряла Нэкоми, – продают и делают, только не такие, чтобы трасмутировать внутренние органы человека.

– Да, – кивнул Светлячок, – с этим возможны сложности. Нельзя ли приобрести безобидное средство, а затем путём обогащения его какими-либо реактивами или иным способам превратить его в смертоносное оружие.

– Вообще-то подобная возможность имеется не только в алхимии, – заметила Нэкоми, – известно не мало растений, которые по отдельности никакой опасности в себе не несут, но стоит собрать их вместе, и получишь смертельную комбинацию. Кстати, если бы мой дедушка задумал уморить кого-нибудь из своих клиентов, он точно не стал бы задействовать алхимию, да ещё такую явную, – она горько усмехнулась, – чтобы убить человека, вовсе незачем обращать его сердце в камень. Довольно лавинообразно увеличить частоту сердечных сокращений, и как только ритм превысит определённую величину, сердце не выдержит, и получишь инфаркт. Сделать сие можно при помощи самой обычной наперстянки. Изготовь качественную вытяжку, отмерь необходимую дозу – и готово. Ни один эксперт, даже столичный, не заподозрит неладного, он посчитает причину смерти самой банальной и естественной. Особенно в случае, когда жертва прежде жаловалась на сердце. Чтобы действовать наверняка, отличнейшим образом подойдёт бледная поганка. Знаете, в наших лесах встречается такой гриб отвратительного, мертвенно-белого оттенка.

– Знаю, слыхал. Хотя в живую встречать не доводилось, – подтвердил артист.

– Так вот, отыщите в лесу бледную поганку, а ещё лучше несколько, но не вздумайте сушить её, своеобразный вкус может насторожить вашу предполагаемую жертву. Я советую декокт: измельчение, растворение, фиксация. Хотя для бледного призрака – так называют яд этого гриба, кипячение нипочём. Стойкий, его можно безбоязненно в кислоте растворять. Для верности я бы озаботилась сублимацией. Процесс усиливает заданные наперёд свойства при значительном уменьшении объёма. А вот уже сублимированным призраком можете смело угощать своих врагов. У него масса достоинств: отравление смертельно, противоядия нет, первые симптомы появляются на вторые сутки, когда тело человека успевает уже полностью всосать и переварить яд. От трёх до семи дней, и человек отправляется к праотцам. Не могу не отметить, что желтуха, расстройства пищеварения в компании нарушений свёртываемости крови нередко приписываются самым обычным заболеваниям, как инфекционным, так и хроническим.

– А ты опасная женщина! – воскликнул Хотару, и было непонятно, восхищён он или же совсем наоборот, – непременно посоветую твоему будущему мужу быть поосторожнее и не выводить тебя из себя. Не то угостишься за ужином вкуснейшей грибной похлёбкой, а через неделю – погребальная церемония с паучьими лилиями, грустными речами и поминальным обедом.

– Я говорила чисто теоретически, – оправдываясь, покраснела травница, – не думаю, что у меня поднимется рука отравить неверного супруга.

– Ладно, ладно, я неудачно пошутил, а ты всё за чистую монету принимаешь! – усмехнулся артист, – над тобой даже подтрунивать неинтересно. В целом ты меня убедила, я понял, что травнику для убийства алхимия не нужна. Тогда, получается, убийца был в курсе дела, что Итиндо отоваривался у Широ, и осознанно навёл на него подозрения. Более того, он либо знал, либо подозревал, что твой дед балуется алхимией.

– Да Широ этого особо скрывал, – в сердцах воскликнула девушка, – дед ведь какой? Как выпьет, так язык сразу развязывается, болтает без разбору, хвастается тем, чем надо и не надо!

– И ещё вопрос, – артист почесал кончик носа, – вы свои лекарства каким образом расфасовываете?

– По-разному. Микстуры и эликсиры разливаем в пузырьки и бутылочки, мази в баночках, пилюли, капсулы в самый обыкновенный бумажный пакет кладём. Бывает, и просто порошки продаём.

– Это в таких маленьких бумажных пакетиках? Как те, что Дэва забрал?

– Ага, – кивнула девушка, – мы сначала порошок россыпью продавали, только это оказалось не особо удобным. Один ровно ложку отмерил, другой с горкой, у третьего вообще ложка большая оказалась. И что потом? – она строго посмотрела на Хотару.

– Не знаю, – развёл он руками, – где густо, где пусто получается.

– Именно. После того, как одна ретивая бабуля приняла столовую ложку лекарства от поноса вместо чайной, а потом заявилась с претензиями, что не может в туалет сходить, мы с Широ решили сами порошки развешивать и в бумажные пакетики складывать.

– Пакетики из какой бумаги делали?

– Из самой обычной, дешёвой, которую для упаковки товаров используют.

– Заклеивали? Запечатывали?

– Нет, а зачем? – удивилась травница, – я с детства оригами увлекаюсь, пакетиков наделать для меня не составляет ни малейшего труда. К тому же дозировка точная, просто всыпь в рот и водой запей.

– Ага, – словно бы, отвечая своим собственным мыслям, проговорил Хотару, – выходит, любой, кто видел, каким образом вы расфасовываете свою продукцию, мог купить обёрточную бумагу, свернуть такой же пакетик, положить внутрь алхимический порошок и поместить пакетик в коробку или банку с купленным в вашей лавке лекарством?

– Теоретически, да. Но убийца мог и сам купить у нас какое-нибудь лекарство в порошках, – рассуждала Нэко, – затем высыпать содержимое пакетика, заменив его своим собственным. После чего подкинуть жертве. Жертва в какой-то раз выпивает заряженный пакетик, и готово дело. Ведь лекарство не требовало растворения в воде, а значит, подмену увидеть сложно. Большинство людей предпочитают всыпать порошки на корень языка, дабы уменьшить неприятный вкус снадобий. Вкусовых рецепторов там нет, поэтому и отличить похмельное средство от смертоносного порошка убиенный не мог.

– В таком случае, мы смело можем не принимать в расчёт посторонних лиц, – победно заключил Светлячок, – потому что только родственники и близкие знакомые знали, что, как, когда принимал убитый, и имели возможность подбросить смертельное снадобье.

– Родственники? Друзья? – засомневалась Нэко.

– В Кленфилде бывший коррехидор давал развёрнутое интервью одной столичной газете. Опираясь на многолетний опыт работы, он со всей ответственностью заявлял, что три четверти убитых и убийц не просто были знакомы, а хорошо знали друг друга. А половина из них ещё и сидела в момент убийства за одним столом. Оставшиеся тридцать семь процентов приходятся на родных и знакомых.

– Неужто так много родственников и приятелей рискнули убить ближнего своего? – не поверила своим ушам девушка, – и по какой причине? Разве нельзя решить вопросы каким-нибудь способом без кровопролития! Я думала, это только в детективных романах убивают родных, что это всё для пущей драматизации выдумали.

– Не знаю, – пожал плечами Хотару, я могу лишь судить со слов служителя закона, – хотя, никто не отменял ревность, жадность, смертельную и смертоносную обиду. Посему для нашего расследования я усматриваю два направления: одно – нам нужно узнать у кого из ближнего круга Итиндо могли быть мотив и возможность для подмены порошка; второй – алхимический след. Хорошо бы выяснить, что использовал убийца, и где он мог этим самым веществом разжиться. Я беру на себя первое, ты – второе.

– Вам, значит, достаётся всё самое интересное, а мне – скука? – усмехнулась травница, – вы в Аратаку сколько лет не были?

– Лет семь или шесть с половиной, не считал.

– Какая самоуверенность! – Нэкоми покачала головой, – не жили, не приезжали и полагаете, будто вам с лёгкостью удастся разузнать необходимые сведения? Надеетесь на статус бывшей звезды?

– Рассчитываю на старые знакомства, связи и личное обаяние, – огрызнулся Светлячок, – природная общительность и умение слушать дорогого стоят. Тебе же карты в руки с алхимией, по этой части я полный профан. Приведи меня в библиотеку, полную нужных книг, я не буду знать с какой стороны подступиться и, что смотреть. Помниться, кто-то мне проболтался про отцовскую лабораторию?

– Да, была вынуждена и очень надеюсь на вашу скромность и рассудительность.

– Можешь быть спокойна, – заверил Светлячок, – могила. Твоя задача выяснить, каким образом можно провернуть фокус с окаменением сердца, что для этого требуется, и насколько сложно осуществить такое, – он задумался, – я к тому, нужна ли спецподготовка. Хотя, о чём я! Человеческий орган – в камень, это не рис отварить.

– А можно мне вместе с вами? – спросила травница, – у меня тоже имеются знакомые, одноклассники, подружки. К тому же женщинам будет легче общаться со мной, нежели в вами.

– Ты серьёзно предлагаешь такое? – картинно удивился артист.

– А что не так? Или только мужчинам можно вести расследование?

– Отчего ж, не только мужчинам. Я в целом не против. Но прежде подумай о том, какой непоправимый урон понесёт репутация незамужней девицы в случае, если она станет везде и всюду появляться в обществе постороннего мужчины. Как правило, с жильцами вместе не болтаются по городу. Все решат, что мы – любовники.

– Ещё чего! – вскинулась Нэкоми под искренний смех артиста, – я лучше поработаю в лаборатории.

– Вот и отлично. А я постараюсь разузнать, каким человеком был Рэнзи Итиндо, чем занимался, были ли у него враги, и каким образом он провёл день накануне собственной смерти.