Читать книгу: «Предвестники. Сборник рассказов», страница 3

Я предположил верно – его путь лежал по направлению к алтарю. С трудом дойдя до него, он упал перед ним на колени. Не присел на колени, а именно грузно упал всем телом, как будто не в силах был стоять. Думаю, что именно так и было.

А потом я услышал его голос. Он, кажется, молился. В холодной тишине церкви, погруженной во мрак ночи, после глухого шарканья его шагов и его "падения" перед алтарем, звук голоса незнакомца казался каким-то неестественным, не соответствующим ситуации и его состоянию. Он был негромким, абсолютно спокойным, приятным во всех отношениях. Это обстоятельство меня несколько упокоило и привело в чувство – я нашел в себе силы сдвинуться с места и подойти ближе к незнакомцу.

Как я и предполагал, незнакомец молился. Он возносил Небесному Отцу молитву о всепрощении грехов. На последних словах молитвы его голос дрогнул – он прервался, но через несколько мгновений нашел в себе силы закончить молитву. Затем он вознес свое лицо вверх, чтобы посмотреть на Священный Символ над алтарем, и с его головы упал капюшон.

Мои предчувствия меня не обманули. В церковь вошел один из неживых – слуг смерти в этом мире, несущих ее волю через деяния свои. Но что он делал – молился! Молился Небесному Отцу!

Мой дорогой Альбрус, можешь ли ты в это поверить?

В неровном свете, исходящим от лампад у алтаря, я смог разглядеть его лицо. Наверное, когда-то он был таким же молодым, как и я, а может и еще моложе. Но теперь, даже не смотря на свежевыпитую кровь, святая сила дома Небес вытягивала из него последние силы. Его лицо с каждым мигом все более походило на маску трупа. Оно было искажено гримасой боли и невообразимого страдания, но в его глазах, которые должны были отражать всю его нечестивую сущность, я увидел умиротворение и покой.

Еще несколько мгновений он смотрел на Священный Символ, затем начал склонять голову в поклоне, его губы зашевелились, и я услышал его последние слова, произносимые все слабеющим голосом:

«Прости меня, Отче, я не смог служить Тебе как должен был. Мою душу поглотили тьма и смерть. Я смог сокрушить зло, терзавшее эти земли, но сам принял его обличье и занял его место. Я не смог сокрушить тьму внутри самого себя, потеряв Твой свет, я, совершив грех смертный, предаю себя в объятья Твои».

На насколько мгновений он замер, а, может быть, и не мгновений, я точно не знаю, сколько времени он так стоял на коленях, с взором полным надежды, устремленным в недосягаемые Небеса. Из этого противоестественного наваждения меня вывел звук падающих, из разжатых пальцев, на каменный пол четок. Затем его тело медленно накренилось вперед и рухнуло к основанию алтаря.

Я подошел к незнакомцу, хотя на тот момент он для меня уже не был незнакомцем. Как ты мог догадаться, мой дорогой друг, это был отец Игнатиус, который прослужив в этой церкви около полугода, пропал без малого пятнадцать лет назад. От его тела практически ничего не осталось, кажется, оно истлело изнутри. Среди грязных тряпок, которые некогда были его рясой, я нашел лишь пепел, Святой Символ на цепочке, четки и небольшую записку, написанную на истрепанной бумаге. Я пробежал этот листок глазами, и поначалу просто не поверил тому, что там было написано. Но, как это ни странно, все изложенное в этой записке, было чистейшей правдой, ибо она окончательно раскрывала все тайны позабытой долины Норек.

Потом я присел на колени рядом с останками и, вознеся молитву Небу и Небесному Отцу, помолился за упокой светлой, все-таки не потерявший Его Свет, души моего брата Игнатиуса. Как ты поймешь впоследствии, хоть его путь и был, полон тьмы и смерти, он смог преодолеть их разрушающую силу.

Сколько я просидел у его останков я точно не могу сказать, но, по всей видимости, достаточно долго, если к тому времени, как я очнулся, за витражными окнами начало светать. Начинался новый день, и мне предстояло решить, как следует поступить, учитывая все, что я узнал за эту ночь.

На удивление, а ты знаешь мою мнительность, решение было принято быстро.

Я, взяв первую попавшуюся урну, аккуратно собрал прах отца Игнатиуса, также положив внутрь урны его Святой Символ. Урну с прахом и тем, что некогда было его одеждой, я помести в одну из свободных ячеек колумбария и закрыл временной плитой. Четки я решил сохранить.

Итак, как ты понимаешь, мне оставалось лишь рассказать судье такую историю, которая объясняла все произошедшее, но не раскрывала тайны отца Игнатиуса. Это оказалось достаточно просто сделать.

Староста был очень удивлен, моему предложению не рассказывать судье все то чем он поделился со мной прошлым днём, а сказать лишь о том, что мы нашли нашего убийцу мёртвым и полагаем, что это сделал какой-то вампир. Так мы и поступили. Хоть судья и был крайне удивлен увиденному, но он не смог заподозрить, что эта история не так очевидна, как кажется.

Через несколько дней, сделав вердикт, что убийцей и правда был неизвестный вампир, найти которого не представляется возможным, судья покинул деревню.

После отъезда судьи мы, как обычно, всей деревней проводили в последний путь жертв этой страной трагедии – жену и убившего ее мужа. В своей поминальной речи я, хоть не на прямую, но дал жителям деревни понять, что деревне больше не угрожают темные силы.

Моему верному Имерию пришлось делать три таблички для колумбария. Смышленый мальчик не задавал вопросов, я думаю он все понимал.

Вот, кажется, и вся история тайны долины Норек. Остальное, друг мой, ты поймешь из записки отца Игнатиуса, которую я прилагаю с этим письмом. Прости за столь длинный и сумбурный рассказ, но я решил написать тебе до того, как уеду отсюда. Мне совершенно неожиданно пришло письмо от епископа, в котором он сообщает, что хочет вернуть меня в столицу, для того чтобы я продолжил свое служение там. Так что я рассчитываю на скорое возвращение домой, и на то, что смогу увидеть тебя и все обсудить при встрече, как это бывало в наши старые добрые времена.

С надеждой на скорую встречу,

вечно твой друг,

верный служитель Неба,

отец Мердик.

***

Документ II. Записка

Собрат, я не знаю того имени, поэтому обращаюсь к тебе именно так. Когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет, и, надеюсь, что я отправлюсь к Небесному Отцу. Хотя, наверное, не стоит тешить себя столь несбыточной мечтой.

Как я вижу, ты о многом догадался, но по-прежнему не ведаешь всей правды. Я поведаю тебе ее, ибо хоть кто-то должен знать о случившемся.

Как и ты, я был очень сильно удивлен, происходящему в деревне. И когда я случайно открыл, что жителями этой деревни многие десятилетия питается вампир, я, конечно же, решил положить этому конец.

Место обитания вампира было очевидно, и следующим днём я отправился в руины замка на поиски монстра. Но, как можно предположить, мне не повезло, и вампир застиг меня врасплох. Мне совершенно нечего было ему противопоставить. Но, к моему удивлению, он меня не убил. Хуже. Он обратил меня. Сделал таким же чудовищем, как и он сам.

Когда я спустя некоторое время пришел в себя, он раскрыл мне причину своего поступка. Ему нужен был компаньон, который бы его понимал, и был бы "близок ему по духу", как он заметил. Меня удивили его слова, как служитель Неба может быть близок по духу отродью тьмы? Тогда он рассказал, кем был при жизни более полутора сотен лет назад. Во времена расцвета Пресвятой Инквизиции, когда по всей Империи шла активная борьба с нежитью, он был Великим инквизитором и возглавлял эту борьбу против исчадий тьмы. И проиграл. Но его не убили, в назидание, он был обращен. Но неживые его не приняли и изгнали. Также не приняли его и бывшие собратья-инквизиторы. Но памятуя о его заслугах, они не сделали того, что должно сделать – не убили его, а, взяв с него клятву не убивать людей, отправили в дальний конец Империи – в эту самую долину. Так питаясь год от года кровью жителей этой деревни, он существовал в руинах замка над долиной. Одинокий и забытый всеми, как сам это место.

Обратив меня, он надеялся, что я смогу принять свою судьбу и скрасить его существование, но он ошибся. Я не мог допустить подобного. В ту же ночь я убил его и сжег останки. Я после этого я хотел убить и себя. Но не смог. Сколько я не пытался, но какая-то сила останавливала меня.

Так, сам того не желая, я занял его место. Но я не мог пить кровь живых существ, как дел это он. Первое время я прятался в тени и со стороны наблюдал за жизнью деревни. Но это продолжалось недолго. Жажда крови, все чаще затмевала мой разум, и лишь остатки веры удерживали меня от непоправимого.

Я был вынужден уничтожить одну из церковных книг, чтобы никто не смог установить причину моего исчезновения. Войти в церковь в моем состоянии было крайне непростым делом, но я смог справиться с этим. Затем, я скрылся в руинах замка, подобно ночной твари, которой я по-сути и являлся. Год от года я чувствовал, как тьма и безумие вкрадываются в мое иссушенное временем тело и разум. Я слишком долго ходил по грани. Сам не знаю, почему, но твое появление, брат, ненадолго пробудило меня от этого бесконечного кошмарного сна. Я увидел в тебе тот свет, которого мне так не хватало все эти годы полные тьмы, безумия и одиночества. Я не знал, что мне делать, но чувствовал, что смогу найти выход. Но я ошибался.

Потом случилось это бессмысленное убийство. Именно оно и привело к этой развязке, которая предстала перед твоим взором. Я видел это убийство. Оно что-то надломило в остатках моей души. Жажда крови затмила все вокруг. Я так и не смог вспомнить несколько последних дней. Очнулся от забытья только когда в человеке, убившим свою неверную жену, не осталось ни капли крови.

Сознание вновь вернулось ко мне, но я этому был не рад. Тьма и смерть окончательно поглотили меня – я стал хуже, чем тот бывший инквизитор, которого я убил. Я переступил грань. За это может быть только одна кара, и я, надеюсь, что смогу принять ее достойно. Смогу предстать пред Светом Его.

Когда солнце спуститься за скалы, и долину укроет покров тьмы, я спущусь в деревню и попытаюсь войти во врата Света. Надеюсь, Он услышит меня и примет останки темной души моей.

Бывший служитель Неба,

Игнатиус.

***

Архив Пресвятой Инквизиции,

Закрытый отдел, раздел «3Б»,

Дело 1563

Строго секретно, уровень доступа «А»,

Документы запрещается выносить за пределы закрытого отдела.

2015

Сноходец

…Иллюзия – это единственная Реальность,

а Плоть – Великий Обманщик.

Г. Ф. Лавкрафт

28.07.2011

Сны. Я всегда их ненавидел. А вы? Вам никогда не казалось, что с мирами, в которые вы проникаете, погрузившись в сон, что-то не так? У вас никогда не возникало подобных мыслей? Я заметил это довольно давно. И знаете, кажется, теперь я понимаю, что меня смущало все это время. В мире снов все не так. У миров, в которые мы проникаем благодаря сну, нет никаких границ и правил, в них возможно абсолютно все. И это, на мой взгляд, главное качество, отличающее мир грез от нашей жизни. Наш мир, в котором мы живем, четко очерчен, здесь все имеет свои границы и рамки, правила и законы: от законов физики до правил поведения в обществе, которые, по сути, и определяют человеческое бытие. В жизни людям катастрофически не хватает той самой безграничности и свободы, с которой они могут соприкоснуться лишь во сне. Почему так? Не знаю. Конечно, можно найти не один десяток теорий и размышлений по этому вопросу, и еще, наверное, можно найти несколько таких теорий, которые вообще отвергают подобные суждения, но дело не в этом. На мой взгляд, важно иное – что мы можем (если можем вообще) подчерпнуть из этих миров сна, и какой прок в подобном опыте для нашей жизни?

Именно с этой целью я начинаю вести эти записи, дабы попытаться ответить на этот вопрос. Кто я и откуда – совершенно не имеет никакого значения, напротив, ничего не зная обо мне, проще сложить определенное впечатление о самих мирах сна, описываемых в этих записях.

Может, так удастся приоткрыть завесу мира грез?

30.07.2011

Сон I. Лес

В моих ладонях – сон застывшей тайной,

Из сказок и серебряных ветров,

Такой знакомый и непостоянный

Среди давно родившихся миров.

Тэм Гринхилл

Шелест. Я слышал шелест листвы; впрочем, звук больше походил на шуршание. И правда, открыв глаза, я увидел, как легкий ветерок, скользящий меж деревьев, играет опавшими листьями и, закружив их в хороводе, уносит за собой. Я был в осеннем лесу. Серый предрассветный свет пробивался меж изрядно поредевшей разноцветной листвы. Рассвет был уже близок.

Что я делал в этом лесу? Я не знал. И кажется, это и не имело существенного значения. Не задумываясь над направлением, я просто пошел вперед.

Несмотря на слои опавших листьев, устилающих все вокруг, идти было невероятно легко. Казалось, что деревья расступались, открывая дорогу, ведомую только им. Сильное шуршание, издаваемое при ходьбе, услаждало слух, и этот звук сливался с остальными звуками осеннего леса. Иногда потоки холодного воздуха резко сменялись теплыми, словно я входил в невидимую дверь. Сине-серое небо становилось все светлее.

Неожиданно мой путь пересекла тропинка. В какую сторону стоило пойти? Это было совершенно неважно, любой из ее концов точно привел бы куда-нибудь. Солнце все еще не встало, но в лесу с каждым мгновением становилось все светлее. Тропинка игриво петляла среди деревьев, выпавшая роса приятно холодила ноги. Сколько я шел по этой тропинке? Не могу сказать. Время совершенно не ощущалось.

Но вскоре мой путь подошел к концу (или это было только начало?). Вдалеке меж деревьев показался какой-то огонек. Подойдя ближе, я понял, что это маленький костер на небольшой полянке, находящейся в нескольких шагах от тропинки. Я решил передохнуть у него.

Не знаю, сколько я любовался тем, как пляшет рыжий огонек костерка, но роса сошла, и первые лучи солнца уже пробивались сквозь золотисто-красную листву, наполняя лес непостоянным осенним теплом. В какой-то момент я ощутил чье-то присутствие. Совсем рядом со мной сидел человек. Его фигура была закутана в длинные одежды с капюшоном, а лицо было сокрыто под маской. Я сразу понял, что это не лицо, а именно маска. Она ярким пятном выделялась из общей обстановки. Казалось, что маска сплетена из воздуха и лунного света. Хоть она и повторяла контуры лица, скрытого под ней, но из-за того, что маска постоянно переливалась слабым серебристым светом, невозможно было сказать мужчина это или женщина. Лишь темные провалы внимательных глаз выделялись на серебристой поверхности маски.

– Кто вы? – спросил я.

– А это важно? – кажется маска скрывала не только внешность, но и голос незнакомца, возможно он был женским, но каким именно, сложно сказать.

– Не знаю. Это ваш костер?

– Мой.

– Так вы ждали меня?

– Да.

– И что теперь?

– А чего ты хочешь?

– Ну, я не знаю. А что вы можете предложить?

– Ничего.

– Не понимаю.

– А и не надо понимать. Просто иди за мной и смотри, – незнакомец встал, костер медленно стал гаснуть.

– Вы что-то хотите мне показать?

– Да.

– Что?

– Этого знать не могу, все зависит лишь от тебя. Ты увидишь лишь то, что можешь увидеть, – ответил он и пошел к тропинке. Костер окончательно погас, а угли за одно мгновение обратились в пепел, как будто на этой поляне никогда и не было костра.

Я поспешил за удаляющейся фигурой. Не знаю точно, сколько мы шли через залитый золотым светом осенний желто-красный лес, но в какой-то момент мы вышли на огромную поляну. На ней почти не росли большие деревья, так как большая часть поляны была усеяна руинами какого-то древнего строения. Части круглых башен, винтовых лестниц и некогда неприступных стен высились между невысокими деревьями и кустарниками, теснившихся между остатками стен.

– Что это за место? – спросил я.

– Каждый, пришедший к руинам этих стен, находит что-то свое, нужное только ему. Понимаешь?

Я, кажется, понимал, о чем он. И я кивнул.