Читать книгу: «Этот день…», страница 3

Елена Владимировна Шевич

Шрифт:

Родственники

– Серёжа, смотри, мяч! У тебя сачок есть?

– Зачем сачок, я и так достану, – он уже спустился по ступеням от парапета на прибрежные камни.

Когда живёшь у воды, в один прекрасный день что-нибудь приплывёт к твоему дому…

– Может, это чей-то?

– Мы здесь утопили уже четыре мяча.

По его тону можно было понять – им уже полагается некоторая компенсация.

Уже неделя прошла со дня моего приезда, но я с завидным постоянством продолжала просыпаться по московскому времени – на два часа раньше всех. Но я нисколько не жалела об этом – рассветы были просто великолепны: озеро голубое, а дома на противоположном берегу – золотые от восходящего солнца. Красота! Ноги сами спешат к воде. Обычно в этот час приплывает компания попрошаек – пара лебедей и их друг селезень. Я уже приготовила им кусок вчерашнего хлеба, но сегодня их нет, видимо, изменили маршрут. Я уселась на прохладный после ночи парапет, отделяющий лужайку от озера… и меня передёрнуло от страха: на прибрежных камнях шевелилось что-то синее… Однажды в Приморье, в Амурском заливе, я видела огромную синюю медузу. Но потом до меня дошло – откуда в озере в центре Европы медуза? Наклонилась, чтобы разглядеть получше – это одежда… связанная в узел рубашка, рукав колыхался в волнах и словно звал меня куда-то. Жуть какая. Узел потерян или выброшен? Может, с одной из яхт, которые как заводные бороздят озеро с утра до ночи, а может, из домов, облепивших озёрный берег. Что стоит отплыть подальше, что-то бросить, и при хорошем ветре это унесёт Бог знает куда…

…В первое после прибытия утро я побежала купаться. Вода показалась ледяной и надолго меня не хватило. Отплыла от берега буквально метра три-четыре и повернула обратно. У соседней виллы на купальных мостках стоял совершенно голый человек и, воздев руки к небу, то ли загорал, то ли молился богу солнца… В мой открывшийся рот тут же плеснула волна. Я отвернула голову от нудиста и поплыла к дому. Вот гад, опошлил такое утро!

Ира и Серёжа долго смеялись, слушая мой рассказ.

– Знаешь, кто он? Глава банка…

– А это не тот, который в драных носках… по телевизору? Может, ему и на трусы не хватает?

– Нет, не он.

Это я к тому, что жить в доме у озера может позволить себе далеко не каждый, а только очень обеспеченный человек. В европейских странах, в отличие от России, это законопослушные и благонадёжные граждане.

…Что делать? Разбудить Сергея? Но стучаться в супружескую спальню как-то неприлично… Пока я мучилась сомнениями, он появился собственной персоной – купается каждое утро в любую погоду.

– Привет, чего в такую рань?

– Да… – я не успела и слова проронить, как Серёга уже разбежался и нырнул с причала в озеро. Ну вот, теперь ждать придётся. Я в нетерпении стучала пальцами по серой тверди парапета. Наконец-то плывёт обратно.

– Привет. – Ира пришла полюбоваться на супруга.

Я тронула её за руку.

– Ира, смотри, что там.

– Ты уронила рубашку? Серёжа сейчас достанет…

– Это не моя одежда…

– А чья?

– Принесло… оттуда…

– И куда теперь это девать?

Сергей уже подплыл к мосткам. Увидев нас, перебрался на камни и забросил узел на парапет. Из него потекла ручьями вода. Сергей пошёл переодеваться.

– Давай посмотрим, что там внутри.

Мы в четыре руки начали развязывать полы рубахи… и молча уставились на содержимое. Внутри была свёрнутая джинсовая юбка – полы испачканы чем-то тёмным, а ещё – пучки белых длинных волос, некоторые – с кусочками кожи на концах. В волосах были запутаны обрывки цепочки из белого металла. Мы враз взвизгнули от ужаса и отскочили прочь.

– Ой, меня сейчас вырвет…

– Господи, кошмар какой! Там что, скальп?

– Не знаю…

Любопытство взяло верх и мы опять подошли поближе.

– А юбкой-то… как бы не кровь затирали…

– Кого-то за волосы таскали конкретно… Да тут явный криминал.

– Лена… а цепочка… из магазина «Т…», смотри – логотип на застёжке…

Уж в чём, а в этом она разбирается.

– Мы же вчера там были… и эта белобрысая там была. Ты ещё сказала, что у нас волосы одного цвета. И одежда её… точно.

– Я на её одежду не обратила внимания.

Вернулся Серёжа в белом махровом халате.

– Это что ещё за мерзость? Это твоё?

– Нет. Это приплыло из озера.

Он посмотрел на меня, как на больную, – с сожалением.

– Если это ничьё, не надо было трогать даже, а просто выкинуть в мусор.

Меня осенило:

– Точно. Тот, кто издевался над бедной женщиной, рассуждал так же – никто не будет трогать чужое, а просто выкинет… Значит, это местный!

Ира взглянула на мужа:

– Надо вызывать полицию. Как всё не вовремя… Даша сегодня прилетает…

Не хотелось бы втягивать их в неприятности.

– Серый, если мы что-то нарушили… Скажи, что это я нашла и по глупости развязала… Если меня визы лишат, я переживу, а вам тут работать и жить…

Он махнул на меня рукой и, бормоча что-то ругательное, отправился звонить.

* * *

– Я подчёркиваю, это не допрос. Вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Вы свободный человек в свободной стране.

– Если я в силах помочь следствию, то считаю это своим долгом.

– Вы бывали в Литве?

– Да.

– Вы знакомы с бизнесменом из Клайпеды Андреем Мирошником?

– Нет.

– Вы знакомы с жительницей Клайпеды Юрате Катилюте?

– Нет.

– У вас есть сестра?

– Двоюродная сестра Лариса в Иркутске, троюродная сестра Лена в Кривом Роге.

– Вы шутите?

– Нет.

– А родные?

– Нет, я в семье одна.

– А внебрачные дети отца, матери?

– Отца в живых нет, а маме… можно позвонить, если желаете.

– Вам ничего не известно о наличии у вас сестры?

– Мне – нет, а вам, видимо, известно…

Вместо ответа инспектор включил запись видеонаблюдения из ювелирного магазина «Т…». Вот ходим мы с Ирой… Боже, какая я толстая и сутулая! Вот я поворачиваюсь к камере. Инспектор щёлкает мышью, «хватает» моё изображение и «тащит» его в угол монитора. Снова просматривает запись. Мужчина и женщина выбирают что-то. Продавец убирает одну коробку, достаёт другую. У женщины густые светлые волосы ниже плеч, одета она в рубашку и короткую джинсовую юбку… Вот они расплачиваются, продавец упаковывает коробочку… Идут к выходу. Инспектор увеличивает изображение… От удивления я впала в ступор. У женщины – моё лицо. Ну просто совершенно моё. Он разместил рядом оба изображения, максимально увеличив. Ну зачем же так-то? Конечно, я знаю, что я не красавица. Но что настолько… Слава Богу, сидящих вокруг мужчин интересует только моё сходство с ней… А их тут много: полицейский инспектор, представитель российского консульства, переводчик, адвокат и ещё кто-то…

– Вы знаете эту женщину?

– Нет. И в магазине видела её только со спины. А её личность установлена?

– Да, установлена. Она проходила паспортный контроль на границе. Это и есть Юрате Катилюте,1972 года рождения, гражданка Литвы, проживает в Клайпеде. Здесь по гостевой визе. По приглашению Виолы Мирошник. Вы знакомы с ней?

– Нет, впервые слышу. Виола Мирошник, что, не знает, где она?

– Она утверждает, что госпожа Катилюте даже не появлялась в её доме.

– Зачем же она выслала ей приглашение?

– По просьбе брата – Андрея Мирошника.

– Может, она что-то скрывает?

– Виола Мирошник – гражданка нашей страны, имеет свой бизнес – магазин «Русские продукты»… Пока нет веских доказательств её причастности к незаконным деяниям… мы не можем её беспокоить…

Ах, ну да, ну да…

– Когда вы посещали Литву в последний раз?

– Первый и последний – в конце восьмидесятых по туристической путёвке. А эта женщина – она жива? Что с ней?

– Мы её ищем. Отвечайте на вопросы, пожалуйста. Вы бывали в Клайпеде?

– Наверное, мы почти везде были.

– У вас есть знакомые в Клайпеде?

– Нет… Мужчина, который покупал украшения для Юрате – это Андрей Мирошник?

– Нет. Андрей Мирошник не пересекал нашу границу.

– По кредитной карте нельзя личность установить?

Инспектор удивлённо вскинул брови:

– Он платил наличными.

Знай наших! Мы тоже не лыком шиты. Смотрим сериал про Анну Ковальчук, то есть, как её – Марью Сергеевну Швецову.

– Я могу задать вопрос?

– Можете.

– Какая у неё группа крови?

– Вторая положительная…

– У меня тоже вторая положительная…

Вот это да!

– Я спрашиваю вас ещё раз: вы с ней родственницы?

– Не знаю.

– А почему вы поехали в Литву?

Действительно, почему? Я всегда мечтала побывать в Риге. Тогда считалось, что в Латвии к русским относятся хорошо, а в Литве и Эстонии – не очень. Вот в Латвию мне путёвки и не досталось. И поехала я в Литву по линии молодёжного туризма «Спутник». И не пожалела об этом. Моим восторгам не было предела. Средневековье! Улочки мощёные, стены крепостные, янтарь… А пиво, а пивбары! В магазинах этикетки двуязычные – «Торт – тортас», «Батон – батонас» – вызывали у меня лингвистическое умиление. А хлеб какой! Чёрный, круглый, душистый, вкусный до невозможности, «дуона», я помню… Сколько лет-то прошло…

Эта беседа отняла у меня столько сил, я была такая голодная… Салат, плов из курицы – я даже вкуса не чувствовала. Серёжа уже уехал в аэропорт встречать дочку. Ира терпеливо меня ждала. Мы уселись на веранде возле тазика с черешней и наконец-то смогли всё спокойно обсудить. Странные, просто невероятные события и совпадения… Ира сказала:

– Давай только Даше не будем ничего говорить…

Ужинали уже вчетвером. Прилетела из России их супер-умная дочь Дарья – получила диплом в одном университете, собирается в следующий… Свободно говорит на трёх языках… Устроили барбекю. Глава семейства жарил мясо, мы накрывали на стол.

– Ну, за тебя, Дашенька!

– Выпей хоть глоточек шампанского…

– Спасибо, я – сок…

Ира повернулась ко мне:

– Мы в её возрасте уже пить бросили, а она ещё и не начинала… Вот молодёжь!

Мне они тоже кажутся непостижимыми. На первый взгляд – ну дети и дети, а как послушаешь, о чём говорят, чем занимаются – инопланетяне. Наверное, это правильно… Но мы, конечно, не удержались и после пары бокалов вина всё ей разболтали – о сегодняшней находке, о визите полиции, о беседах, которые с нами провели… Когда разговор зашёл о Виоле Мирошник, Даша сказала:

– Мама, а ты что, не помнишь её? В том году она была на дне рождения у Кобышей…

– Имя знакомое, а вот как выглядит…

– Она мне потом звонила, предлагала поработать на каникулах в магазине.

– Почему ты нам ничего не сказала?

– Я отказалась сразу. О чём говорить…

– А где, где, говоришь, её магазин? – во мне проснулось нездоровое любопытство.

– На …штрассе.

– Это от вас далеко?

– Из центра… на трамвае… минут сорок.

– Давайте, я завтра туда поеду, посмотрю, что и как… Вы там бываете, вас узнают…

– А раз вы с Юрате похожи, она тебя вычислит!

– Вот и посмотрим! Виола сказала полиции, что Юрате не появлялась у неё. Приглашение выслала по просьбе брата, но ни разу её не видела… А если она обратит на меня внимание – значит, врёт!

* * *

До магазина «Русские продукты» я добиралась ну очень долго. Сначала на автобусе до центра. Дорога идёт по заводскому району, пейзаж не больно радостный… Я опять задумалась об этих странных событиях. Неужели у меня есть сестра? Аж в Литве наследил мой непутёвый папа, если это он… С мамой они расстались ещё до моего появления на свет. Он успешно пропил деньги, накопленные к моему рождению, это стало последней каплей… Вопросы, вопросы… Бедная девушка, попала в какую-то историю… Жива ли она? А фигура у неё совсем не такая, как у меня. Я похожа на сестёр отца. Они все склонны к полноте и после родов раздаются книзу, как груши. Ох, одна я знаю, чего мне стоит пожизненная борьба с генетикой. К сожалению, она вовсе не «продажная девка капитализма», как её, кажется, называл академик Лысенко. Ни за какие деньги не остановишь мою лезущую напролом грушевидность. А Юрате высокая, стройная, широкоплечая – юбки носит короткие. А бывает, что человек лицом похож на одного родителя, телом на другого… Чего только не бывает на белом свете.

Вдали показался главный городской собор. Здесь пересадка на трамвай. В руках у меня бумажка с подробным планом, составленным Сергеем. Ежеминутно сверяю названия остановок по дисплею над кабиной водителя. Вот наконец нужная. Теперь направо до сквера. Потом налево по узкой улочке в гору. Теперь… какая тут штрассе? Наклонилась к плану и… тут же ударилась головой в грудь незнакомца. Высокий человек в клетчатой рубашке смотрел на меня с удивлением. Я пробормотала извинения, не помню, на каком языке и попыталась обойти его. Я его знаю? Откуда? А не он ли был в магазине с Юрате? Кого он тут ищет, Виолу? Вот бы поговорить с ним. Что же делать? Бежать за ним или всё-таки дойти до магазина? Хоть разорвись… Пока я раздумывала, он уже скрылся за поворотом. А я, оказывается, уже пришла.

Небольшой универсамчик самообслуживания.

– Здравствуйте, – улыбнулась мне черноглазая женщина редкой красоты.

– Гутен морген, – серьёзно ответила я и начала осмотр. Помещение отделано со вкусом, всё в русском стиле, торговля, видимо, идёт успешно. Почему бы и нет? Русскую душу потешить можно всем – чего только за границей не напробуешься – все кухни мира: и ризотто, и фондю, и карпаччо с трюфелями… Вкусно, не спорю. А вот утешит только своё, родное – селёдочка пряного посола, икра баклажанная, сушки, грибы и огурцы маринованные, сайра… Да, выбор что надо. И выпить и закусить… Тут же матрёшки, тельняшки, фуражки, советские фильмы на дивиди. Этакое сельпо, лубочное, конечно… С настоящим это сравнить нельзя. Когда я была маленькой, мама-географ каждое лето брала меня с собой в экспедиции, мы столько деревень проехали… Магазин в деревне – обычный домик с неизменной невысыхающей лужей перед крыльцом. Внутри, после солнца, – темновато. На полках – хлеб, пачки соли, сахара, бутылки с растительным маслом. На витрине – мыло: белое – банное, розовое – земляничное, тёмное – хозяйственное. На стене – ситцевые платья на вешалках вперемешку с мужскими рубашками в цветочек… Унылые деревянные короба с крупой, подушечками, карамельками – в каждом торчит совочек. Лихо сворачивают на твоих глазах кулёк из коричневой бумаги. Насыпают совочком, но не до конца, а по велению стрелки на весах – добавят или наоборот…

– Держи, девочка, свои сто грамм подушечек…

А за мной уже очередь – женщины в светлых платочках с большими нитяными авоськами в руках.

Зато там иногда попадались удивительные вещи – керамика, редкие книги… Из забытья меня вывел голос:

– Вам помочь? – спросила белозубая, белокурая девушка.

– Данке шён, – отрицательно покачала головой, погрузившись в изучение этикетки «Сайра тихоокеанская натуральная без добавления масла».

Белокурая встала поодаль. Час ранний, я – единственная посетительница, от нечего делать к ней подошла черноглазая.

– Юратку-то полиция ищет, и хахаля её… Вчера вечером в криминальных новостях показывали, мой всегда смотрит…

– Кто же теперь вместо неё вкалывать будет?

– Тебе Виола ещё не предлагала в горничные перейти?

– Я как приехала, сдуру согласилась, два дня выдержала. У ней муж… – белокурая выругалась на непонятном языке.

– Гляди, как эта немчура на неё похожа…

– Неужто Виола теперь прислугу из местных наймёт?

– Да ты что, местным платить надо как положено, не то, что нам… Она за еврик удавится.

– Хорошо они с братцем устроились – она ему тряпки с распродаж, он ей – продукты и дармовую рабсилу…

– Ну и ты так устройся, кто тебе не даёт…

Зазвонил мобильник. Совсем другим голосом черноглазая заворковала:

– Здравствуйте, Виола Сергеевна! Как ваше самочувствие? Прошла тахикардия? Уже едете? Не жалеете вы себя, вам бы отлежаться…

Не договорив, она со звоном закрыла «ракушку».

Надо бежать отсюда. Я метнулась к кассе, шмякнула на прилавок банку «Сайры» и купюру в пять евро.

– Девочки, милые, быстрее…

Ох, и глазищи у них были… Я вылетела оттуда пулей, в дверях опять столкнувшись с мужчиной в клетчатой рубашке. Похоже, он ждал именно меня – схватил за плечи, развернул в сторону и буквально силком потащил по улице. Через несколько шагов я не выдержала и оглянулась. Из припаркованного малюсенького «Смарта» выбиралась здоровенная бабища. Господи, да как же она в него влезла?

– Виола? – почему-то шёпотом спросила я.

Он кивнул. Мы всё шли и шли. Если бы он не оттащил меня от двери, я бы столкнулась с ней лицом к лицу. Я опять оглянулась. Виола нажала на брелок автосигнализации – «Смарт» жалобно квакнул в ответ, и она вошла в магазин.

* * *

Мы перевели дух и оглянулись. Крохотная площадь на стыке нескольких улиц с миниатюрным фонтанчиком. Слава Богу – пара лавок под большим платаном.

Мы враз начали говорить на ломаном английском:

– Юрате жива?

– Ты её сестра?

Рассмеялись и опять заговорили вместе:

– Жива, жива…

– Не знаю…

Жива… Какое счастье! Слёзы навернулись от радости. Ну надо же – даже говорить не могу… Мой спутник смотрел на меня с изумлением:

– Ты ей кто?

– Никто, я думаю…

Когда-то мой английский был ничего, но без разговорной практики пришёл в полный упадок. Он в школе учил, видимо, давным-давно. Но я убеждена, что когда люди хотят понять друг друга, включаются ещё какие-то механизмы в голове, может, телепатические…

– А где она?

– У моих родителей. Она сбежала ночью из дома Виолы, позвонила мне…

– Её полиция ищет, и тебя тоже…

– Я знаю.

– А кто волосы ей… – я всё не могла подобрать нужного слова – повредил?

– Муж Виолы. Откуда ты знаешь?

– Мы нашли её одежду на берегу озера. А внутри были волосы… много волос и цепочка от «Т…», вернее, кусочки от неё…

– «Мы» – это кто?

– Мои друзья и я… Я в гостях, у них дом на берегу… А почему она не идет в полицию?

– Юрате боится… Думает, что убила мужа Виолы, когда он пытался её… – он покачал головой и вздохнул. Добавил по-немецки, что-товроде:

– Моя бедная маленькая девочка…

Я поняла только одно слово – «маленькая». Память услужливо подбросила – «Айне кляйне нахтмузик» Моцарта с диска классической попсы, который валяется у меня в машине…

– Она защищалась?

– Да… утюгом.

Теперь всё встало на свои места. Я вспомнила вызывающий красно-белый наряд Виолы.

– Ты знаешь, Виола не похожа на вдову…

– Узнать бы точно… У них остался паспорт Юрате… Я утром был там, мне никто не открыл. Я поехал в магазин – Виолы ещё не было, смотрю – ты. Вы с ней очень похожи – лицо, волосы… – он кивнул на мои филированные «перья».

Тоже сравнил – у Юрате грива так грива.

– Правда, фигуры у вас разные.

Милый, да когда ж ты успел? Хотя – мужик он мужик и есть, хоть в Европе, хоть в Азии…

– А ты как здесь оказалась?

– Мы были в полиции. Смотрели запись из магазина «Т…» Оказывается, мы все были там одновременно. Инспектор обнаружил, что мы с Юрате похожи. А мои друзья знакомы с Виолой… Мы хотели узнать, что случилось.

– Чудеса Господни… – он перекрестился на католический манер.

О чём-то ещё я хотела его спросить…

– Почему ты платил наличными? Здесь вроде не принято…

Он пожал плечами.

– Обычное дело. Ставят новую защиту от хакеров. Утром позвонили из банка, попросили пару дней не пользоваться кредитками.

– Юрате и Андрей Мирошник как-то связаны?

– Он хозяин магазина в Клайпеде, где Юрате работала. Одежда… обувь… Уговорил её ехать в Европу поработать горничной.

– Юрате жила и работала в доме у Виолы, правильно?

– Да, с утра до ночи, без выходных.

– Ты с Виолой тоже знаком?

– Виола – клиент моей фирмы. Мы обслуживаем системы отопления в коттеджах, особняках… Ремонт, техническое обслуживание. Очень важно настроить экономичный режим…

Чувствуется, сел на любимого конька. Вдруг замолчал.

– Непонятно?

– Понятно.

Наш человек! Инженер! Ещё бы мне не понятно. А как же моя «политехническая» юность? А милые сердцу технические переводы с английского?

Он продолжил:

– Примерно месяц назад… Я был в доме Виолы… и вдруг услышал родную речь. Заглянул на кухню – Юрате готовила кофе хозяевам и разговаривала с мамой по мобильному…

– Так ты – литовец?

– Да, моя семья – эмигранты, ещё со времён войны. Кстати – Юозас.

– Очень приятно, Лена.

Я-то думала, кого он мне напоминает? Он похож на одного литовского актёра, который всегда фашистов играл. Не эти красавчики – Адомайтис с Будрайтисом, а ещё один… Масюлис… или нет? Лицо грубоватое, но приятное. Внешность такая… крестьянская. Руки большие, основательные – которые всё умеют – и дров нарубить, и нож наточить, и коня запрячь, а уж как обнимут – мало не покажется… Стоп, куда меня понесло… Неженатый брат-близнец у него вряд ли есть.

– Мужа Виолы ты видел?

– Видел. Он странный. Я сначала подумал, что это садовник, а оказалось, что он владелец дома. По-моему, он немного сумасшедший.

– А почему она не ушла от них? Ну… когда вы познакомились?

– Я ей предлагал. Но она сказала, что не хочет быть им должна… за билет… за визу. У неё в Литве остались мать, дочка… Она боится этих Мирошников… русская мафия.

* * *

Дарья договорилась с Виолой Мирошник о встрече, якобы с целью трудоустройства. В назначенный час Ира с Дашей прибыли к ней домой. Через пять минут Юозас, одетый в униформу компании, звонил в калитку… Я осталась сидеть в его машине, сгорая от нетерпения и разглядывая белый особняк, утопающий в зелени. Живая изгородь из розовых кустов отделяла дом от дороги. Немного пожухшие от жары, но всё равно очень красивые. Розы – это моя слабость. И вдруг, на моих глазах, цветки стали исчезать… У меня что, галлюцинации? Обнажились тощие веточки, а за ними – чьё-то сосредоточенное лицо с щёточкой седых усов и белёсыми глазами. В руках человека – широкий раструб садового пылесоса. Вот балбес, зачем он розы пылесосит? Он сделал шаг в сторону… у него на лбу пластырь! Да это же Виолин муж-садовник! Жив! Ах, ты – тихий омут с чертями!

Позади припарковалась машина… что, тоже сюда? Двое полицейских остановились у калитки. Муж-садовник открыл им. Ну и видок у него был – прокисшее молоко, обиженное на весь мир…

Дело о нелегальной прислуге получило широкую огласку. Против Виолы и её мужа выдвинули целую гору обвинений. Оказывается, за ними давно был установлен негласный надзор. В криминальной хронике показали репортаж о задержании. Их по одному выводили из дому под белые ручки, усаживали в разные машины. Необъятная Виола в обтягивающем бирюзовом костюме с золотыми нашивками устроила шоу – крыла чистым русским матом своего мужа:

– Дурак… я же тебе сказала – сожги её барахло! Идиот!..

Глава ювелирной фирмы «Т…», узнав, что несчастная жертва капиталистической эксплуатации и попытки изнасилования лишилась подарка возлюбленного, пригласил Юрате в магазин и в присутствии репортёров вручил ей шикарный гарнитур из белого металла и сертификат на свадебное платье.

Продажи в магазине резко выросли, пришлось установить лимит – не больше одного изделия в руки, и то – по предварительной записи…

Вся страна рыдала у телевизоров, глядя на разлучающихся влюблённых в аэропорту. Журналисты выжали из этой истории всё и даже больше… Сеть популярных кондитерских «Л…» тут же выпустила новые изделия – женская фигурка из белого шоколада – «Юрате» и треснувшее сердце, облитое горьким шоколадом – «Прощальный поцелуй». Жаль, что я на диете, не попробовала.

А мы с Юрате… так и не встретились. Не успели выяснить, сёстры мы или нет. Честно говоря, какая разница? Юозас прислал мне письмо по электронной почте. Он и его родители собираются ехать в Литву – знакомиться с будущими родственниками и посетить историческую родину. Я пожелала им счастья и всего наилучшего. Хотела написать – если встретит в Литве своего двойника, пусть передаёт от меня привет… но передумала.

Зато со мной пожелал встретиться… полицейский инспектор. От такого свидания не откажешься при всём желании. Переводчик из консульства глядел на меня с нескрываемым раздражением – понаехали тут, лезут во все дыры…

Меня немного трясло от волнения. Ну всё. Чувствую, что страны Шенгенского соглашения больше никогда не согласятся на моё присутствие. Мы пили кофе и беседовали… о местных достопримечательностях.

– Вы там-то были?

– Была.

– А то-то и то-то видели?

– Видела.

– А как вам наш музей изобразительных искусств?

– О-о!

– А в опере нашей были?

– Завтра идём с друзьями.

– Уезжаете когда?

– Первого числа.

– Скоро уже. Счастливого пути!

– Спасибо.