Три косточки тамаринда

Нет ничего хуже неблагодарности. И при этом невозможно быть благодарным сверх меры.

Такова уж человеческая природа – в чужой тарелке всегда вкуснее, чужая жена всегда добрее, кошелек полнее, а ноша легче. Дай нам волю, мы бы и чужой гроб посчитали просторнее…

За чужим забором ведь всегда счастье.

Все как в жизни… Лучше повернуться лицом к волне и в последний момент поднырнуть прямо под нее, чем тянуть до последнего, а потом зализывать раны и вытряхивать щебень из трусов…

фруктами упакована, – отрапортовала дама. – Пора домой. Я соскучилась по нашей зиме. Созванивалась

Жертвы жалуются и хотят, чтобы их пожалели. Сочувствие, сострадание, возможность пожаловаться… Чтобы порезанный пальчик поцеловали, и все прошло. Я могу поцеловать пальчик. Тебе будет приятно, что я поцеловал пальчик. Но рана заживет только тогда, когда свернется кровь, а потом регенерируются ткани, слой за слоем. Не раньше – но и не позже.

Мне кажется, на свете нет историй с хорошим концом.

Такова уж человеческая природа – в чужой тарелке всегда вкуснее, чужая жена всегда добрее, кошелек полнее, а ноша легче. Дай нам волю, мы бы и чужой гроб посчитали просторнее… А ведь стоит только остановиться, всмотреться хорошенько – и мельчайшие детали начнут складываться в бесконечный узор. Как калейдоскоп. Мне нравится думать, что наш мир похож на калейдоскоп. Это красиво.

"Вырастая "- рассуждала Марина," дети оказываются не готовы ко взрослой жизни. Причем каждый из них не готов к чему-то своему."

- Только для начала, Марина, у меня есть для вас одно полукриминальное дельце. Будете соучастницей?

- Кажется, за убийство тут полагается смертная казнь.

- Да-да, скукота , и не говорите!