Читать книгу: «Легенда о золотых драконах. Часть 1», страница 4

Глава 4. Вечер в Предгорье

– Я решилась на эту поездку только ради того, чтобы мы с тобой до свадьбы успели привыкнуть друг к другу. Дала тебе лошадей, предлагала воинов, всю дорогу слушала пошлые шуточки твоих дружков, но ни разу не пожаловалась на неудобства и ни о чём не просила. Да, мне не нравится идея в самом начале зимы переправляться через эти проклятые горы, потому что там опасно. В реке ледяная вода, камни на тропе наверняка скользкие, а в конце пути нас с распростёртыми объятиями ждут сотня лучников и сорок колдунов. Первые утыкают и тебя, и меня стрелами с ног до головы, а вторые обрушат сверху камни и приправят всё это какой-нибудь жуткой магией. Я не хочу идти туда, но иду, чтобы ты понял, что женишься не на трусливой пустышке. Чем из перечисленного я заслужила недоверие и обвинения в предательстве? Не трогала я твоего дракона. Даже не приближалась к нему, потому что от него тухлятиной воняет. С мальчишки обгорелого спрашивай, который постоянно возле клетки вертится, а меня обвинять не смей, понял? Ещё одно такое обвинение, и я разорву помолвку!

Маркус спокойно выслушал гневную речь невесты и счёл своим долгом напомнить:

– Ты не можешь разорвать помолвку, и прекрасно об этом знаешь. Решение об этом браке принято королём, и мне придётся жениться на тебе даже в том случае, если сейчас я услышал только ложь. А ты солгала, и я в этом уверен.

– Убирайся вон из моего шатра, Маркус Колехорт! Видеть тебя больше не хочу! Помолвку я, возможно, и не могу разорвать, но вернуться домой могу точно!

– Ты останешься. На рассвете мы двинемся к переправе, а потом вверх по реке в Акильфадию.

– Ещё чего! Ты мне пока ещё не муж, чтобы командовать! Я уезжаю немедленно!

– Не муж, – согласился Маркус. – Но ты останешься, потому что за пределами этого шатра тебя ждёт смерть.

Таирия гневно сузила глаза и окатила жениха презрительным взглядом.

– Что, прикажешь своим уродам меня убить?

– Зачем? Ты уже сама себя убила, только, кажется, даже не подозреваешь об этом.

– Да не делала я ничего! – яростно топнула тёплым сапожком по ковру девушка.

– Нет? – недоверчиво приподнял одну бровь Маркус и скрестил руки на груди.

– Сказала же, что нет! Что ещё ты хочешь от меня услышать?

– Во-первых, я хочу, чтобы ты перестала кричать, потому что твой визг меня раздражает. Во-вторых, услышать я хочу правду, но ты её говорить не желаешь, поэтому мы поступим следующим образом: ты сейчас меня внимательно выслушаешь, а потом я отпущу тебя на все четыре стороны.

– И в чём подвох? – криво усмехнулась Таирия.

– Подвоха нет, – пожал плечами Колехорт, прошёл через шатёр к горе мягких перин, служивших его невесте постелью, и бесцеремонно улёгся на них, закинув руки за голову. – Ты уже слушаешь, да? Можно начинать? Ну так вот… В юности ваш будущий супруг, леди Таирия, очень много времени проводил в горах в компании старшего наставника, потому что тем, кто тренирует и приручает боевых чёрных драконов, нужно знать всё о повадках и образе жизни этих существ в дикой природе. Пока не научишься понимать их, они не начнут понимать тебя, и всё такое. Однажды на закате дня я нашёл себе надёжное укрытие и наблюдал оттуда за тем, как самка учила своего детёныша правильно использовать цветы подгорника для создания проводников, которые помогают охотиться.

– Я же сказала…

– Заткнись и слушай дальше, – сменил Маркус интонацию с беззаботной на предупреждающую. – Самка показала детёнышу цветущий кустик подгорника, а когда юный дракончик разинул пасть, чтобы слопать цветы, она отвесила ему оплеуху. Потом мамаша вырвала растение вместе с корнем, сунула его себе между зубов, изогнулась дугой и закричала так, что мне этот крик потом полгода в кошмарах снился. Дракончик тоже испугался, но он сразу понял, что означал этот крик, а мне пришлось искать ответ у наставника. Оказалось, что таким образом самка показывала детёнышу, что если он съест весь куст целиком, то ему будет очень и очень больно. Всего один крошечный цветок этого растения вызывает у дракона выпадение одновременно от десяти до пятнадцати поражённых проводниками чешуек в зависимости от возраста особи. И это болезненный процесс, Тая. Тот, кто надоумил тебя накормить моего дракона подгорником, либо не знал, либо намеренно не объяснил, чем это чревато. Драконы-проводники – это вообще не драконы. Представь себе крошечного червячка, который не длиннее пшеничного зерна и не толще твоего волоса. Представила? Вот это и есть проводник. Эти червячки одним концом прикрепляются изнутри к чешуйке, а другим прорастают в драконью кожу так глубоко, что поражённая чешуя при линьке не выпадает – её можно только с мясом вырвать, как ноготь из пальца. А сок подгорника стимулирует процесс отторжения заражённой чешуи с точно такими же ощущениями. Чем больше цветков попадёт в пасть дракона, тем больше чешуи он потеряет, и тем сильнее будет боль, которую он при этом испытает. Представляешь, да, каково было Ветру? А я всё понять не мог, почему он в последние дни всё время ворчит, стонет и постепенно звереет. Я очень долго учился разводить зелье так, чтобы в получившемся растворе сока было ровно столько, сколько содержится в определённом количестве цветков, поэтому ошибиться не мог, а сейчас вдруг обнаружил, что мой дракон облысел больше, чем наполовину, хотя потерять за последние дни он должен был не больше тридцати маленьких чешуек. Исходя из этого, у меня к тебе всего три вопроса. Первый – кто надоумил тебя это сделать и дал зелье? Сама бы ты до такого точно не додумалась. Второй – где остатки этой отравы? И третий – кто поил зельем дракона и выбрасывал из клетки чешую?

Пыла у Таирии после этого монолога заметно поубавилось – видимо, всё-таки поняла, что совершила какую-то невероятную глупость. Но упрямства, увы, меньше не стало. Вместо того, чтобы ответить на вопросы жениха, леди Эгри гордо вздёрнула подбородок и заявила:

– Я тебя выслушала. Прощай, Маркус. Я еду домой.

Он вздохнул, отвернулся и устало посмотрел на покачивающийся от ветра купол шатра.

– Хорошо. Уезжай. Только учти, что у драконов очень хорошая память на запахи, и Ветерок наверняка помнит, как пахнет человек, причинивший ему столько боли. Мы выпустили бедолагу поохотиться, и в клетку я его, пожалуй, больше запирать не буду. Если ты ни в чём не виновата, значит, утром мы будем складывать погребальный костёр для останков кого-то другого. Хотелось бы, конечно, обойтись без жертв, но… Ладно, забыли. Извини, если я не прав. И не выходи на улицу, если всё-таки прав.

Маркус встал с тюфяков и направился к выходу. Ему хватило всего одного короткого взгляда на побледневшую и застывшую невесту, чтобы понять, что это именно она напоила дракона зельем. Когда Колехорт проходил мимо, Таирии всё же хватило ума схватить его за рукав и виновато признаться в содеянном – жить-то хочется.

– Не злись, – попросила девушка и нежно провела рукой по щеке Маркуса, заметив, как на виске жениха нервно подёргивается тонкая жилка. – Я же хотела как лучше.

– Лучше? – вскинул чёрные брови Колехорт, заглянул в её красивые карие глаза своими холодными серыми и не слишком вежливо отстранил невесту подальше от себя. – Ты ведь понимаешь, зачем я сейчас лежал на твоих подушках, да?

– Чтобы позлить меня тем, что завалился на них в грязной одежде и сапогах? – кокетливо улыбнулась Таирия.

«Круглая, беспросветная дура», – подумал Маркус и вздохнул. Он не обязан был объяснять невесте последствия её глупой и жестокой выходки, но она должна была знать о его дальнейших намерениях, поэтому Колехорт вернулся к постели девушки, взял одно из одеял и вытащил из лежавшего рядом маленького ридикюля пузырёк с её духами.

– Ты проведёшь эту ночь в компании Микенора, но сначала вымоешься и сменишь одежду, – сообщил Колехорт девушке, хмуро наблюдавшей за его действиями. – Мик принесёт ведро конского навоза и будет подбрасывать его в жаровню до тех пор, пока вонь не пропитает здесь всё, включая твои вещи, волосы и кожу. Пахнуть будет очень неприятно, но если хочешь жить, потерпишь. А я проведу эту ночь в клетке Ветра, буду пахнуть тобой и постараюсь убедить его, что человека с твоим запахом разрывать на куски не надо. Если к утру ты окажешься вдовой невестой, это будет только на твоей совести, поняла?

Таирия перестала глупо улыбаться, снова побледнела и уверенно кивнула.

– Хорошо, леди Эгри. Я рад, что у моей будущей жены при полном отсутствии здравого смысла есть хотя бы инстинкт самосохранения, – холодно ухмыльнулся Маркус. – Если мне удастся дожить до утра и помириться с драконом, на рассвете мы выдвинемся в Акильфадию. Судя по состоянию шкуры Ветерка, ты позволила улететь в горы сотням тысяч проводников. Полагаю, ты ничего не знаешь об этих созданиях, поэтому немного проясню последствия. У проводников есть внутренняя природная магия, направленная исключительно на сохранение вида. Когда заражённая чешуйка дракона выпадает и начинает подсыхать, эта магия запускает процесс размножения. Проводник увеличивается в размерах и принимает облик того чешуйчатого существа, на котором он жил. Крошечный червячок превращается в маленького дракона и летит искать пищу. Он наедается до отвала, поднимается высоко в небо, на лету высыхает, а потом рассыпается на бессчётное количество личинок, которые ветер разносит по округе. Проводниками они называются потому, что драконы намеренно вызывают у себя выпадение чешуек перед охотой, а потом просто летят по следу этой маленькой заразы. Им так добычу искать и выслеживать не надо.

– Удобно, – криво и как-то нервно улыбнулась Таирия.

– Удобно, – согласился Маркус. – Но у проводников разума ещё меньше, чем у тебя. Ими движут только инстинкты, а самая любимая пища для этих тварей – человеческая плоть. Помнишь, ты спрашивала, зачем мы проделываем десятидневный путь к северному берегу озера, если переправа находится южнее, и до неё напрямик всего четыре дня?

– Ты сказал что так проводники сразу же полетят в горы, а оттуда – в Акильфадию, потому что до селений магов путь напрямую по воздуху получится в три раза короче, чем до ближайших деревень по эту сторону хребта.

– Угу. И я добавляю в состав зелья ещё кое-какие ингредиенты, которые не позволяют драконам-проводникам жить дольше нескольких часов. Они просто дохнут и не разносят заразу. Сколько раз ты давала Ветру своё зелье?

– Два. Сразу же после того, как ты давал своё, – честно призналась Таирия, присела на низкий трёхногий табурет и испуганно посмотрела на Маркуса. – Если в моём зелье не было того, что добавляешь ты…

– Акильфадия усеяна обглоданными костями колдунов и обычных людей, которые там жили, а в горах не осталось ни одного живого существа, кроме спящих в это время года чешуйчатых змей и схашивий, – закончил за неё фразу Колехорт. – Весной гады проснутся, выберутся на поверхность и заразятся разлетевшимися повсюду личинками, которые получились из первой партии созданных тобой проводников. Змеям это вряд ли чем-то грозит, а травоядные схашивии будут активно питаться растущим здесь в изобилии подгорником, кричать от боли и плодить полчища кровожадных тварей размером с половину ладони. Второй раз ты дала дракону зелье вчера вечером. Способность передвигаться получившиеся в результате этого проводники обрели ближе к рассвету. Живут они два дня, в горах еды для них не осталось, мы их возвращения не видели, поэтому очень велика вероятность, что ближайшие селения по эту сторону гор уже прекратили своё существование, и прожорливые малютки летят вглубь королевства, уничтожая всё живое на своём пути. К завтрашнему вечеру это закончится, но в землях Предгорья не останется ни одной живой крысы, не говоря уже о людях. Чёрный Ветер повторит маршрут проводников, не найдёт добычи и вернётся сюда очень голодным и злым, а от меня будет пахнуть твоими духами, и я, вполне вероятно, стану его ужином.

– Ты специально так говоришь, чтобы меня напугать, – недоверчиво сощурилась девушка.

– Нет, – возразил Маркус. – Я специально так говорю, чтобы ты понимала, за какое количество загубленных жизней король прикажет тебя повесить, когда мы вернёмся в столицу. Но перед этим, если мне удастся дожить до утра, я провезу тебя по всем уничтоженным твоей глупостью землям и заставлю собственноручно добить каждого, кого уже нельзя будет спасти. Если я правильно помню, твой план расправиться с акильфами выглядел именно так – сначала скормить всех проводникам, а потом прикончить оставшихся. Поздравляю, половину этого плана ты уже реализовала, а теперь получишь возможность своими нежными, холёными руками завершить начатое. Советую помыться и переодеться побыстрее, потому что Ветер может вернуться в любой момент.

Он бросил на притихшую невесту презрительный взгляд, вышел из тёплого шатра, вдохнул полной грудью морозный вечерний воздух и наконец-то позволил себе громко и очень неприлично выругаться. Хьюдрик, который всё это время нервно мерил шагами пространство перед входом в шатёр леди Эгри, остановился и вопросительно посмотрел на молодого лорда.

– Что? – рыкнул на полуслепого старика Колехорт. – Не трогал я её, мы просто немного побеседовали.

– Я слепой, а не глухой, – напомнил ему Хью. – Ты сейчас сказал леди Эгри в три раза больше слов, чем я слышал от тебя за все годы нашего знакомства. Всё выяснил, что хотел?

– Да. Я женюсь на отвратительно лживой, непроходимо глупой, невероятно доверчивой, катастрофически недальновидной и самовлюблённой истеричке. А зелье ей дал наш мудрый и справедливый король Эгдан.

Маркус брезгливо сплюнул, перекинул через плечо одеяло Таирии и зашагал обратно в сторону драконьей клетки, не забыв перед этим распорядиться, чтобы Хьюдрик отправил Микенора за конским навозом. В зловонии, которое он намеревался устроить в шатре невесты, не было никакой нужды – Маркус просто хотел хоть как-то наказать маленькую идиотку за то, что она натворила. Во-первых от леди Таирии к утру будет вонять так, что она сама себя возненавидит. Во-вторых, она не выносит вида изуродованного лица Микена, в компании которого проведёт всю ночь. И в-третьих, после всего этого у неё точно не возникнет желания повторять содеянное, хотя зелье мерзавка так и не отдала.

Не всё из того, что Маркус наговорил своей будущей супруге, было правдой. Дикие чёрные драконы не пользуются помощью проводников в охоте постоянно – они делают это только в том случае, если больны, слабы, ленивы или от старости утратили нюх, как это уже давно случилось с Чёрным Ветром. В первом месяце лета, когда первый раз зацветает подгорник, такие драконы порождают проводников, а потом просто движутся по особому магическому следу, который оставляет за собой стайка маленьких прожорливых чудовищ. След очень быстро исчезает, поэтому слабые драконы стремятся поскорее наесться от пуза и залечь в спячку до осеннего цветения горных трав.

Да, Колехорт хотел напугать Таирию, потому что прямо отвечать на вопросы она отказывалась, а ему нужно было получить от неё ответы. Чёрный Ветер её не тронет – он винит в невыносимой боли Маркуса, потому что за долгие годы службы в гарнизоне научился распознавать вкус того, что получает из рук людей. В зелье добавляется много ингредиентов, но большинство из них не имеют ни запаха, ни вкуса. Особенную горечь даёт только дикий лук, который немного уменьшает боль, испытываемую драконами при отторжении чешуек, и сокращает продолжительность неприятных ощущений. Приходит человек, даёт горькое снадобье, и после этого немножко больно, но не настолько, чтобы нервничать – так это выглядит для прирученных драконов. А с Ветром получилось иначе. К нему приходил Маркус и давал горькое зелье. После этого приходил ещё кто-то и тоже что-то давал, но ведь больно-то после горького, а болело сильно. Вывод – тому, кто давал горькое, доверять нельзя. Вот и причина, почему дракон наотрез отказывался идти с новым хозяином на контакт.

Чёрный Ветер мог разорвать ничего не подозревающего Маркуса на куски сразу же, как только выбрался из клетки, но не сделал этого и даже подпустил к себе – значит, можно не опасаться, что преданное людям существо кому-то навредит. Таирии об этом знать необязательно – пусть трясётся за свою жизнь, она это заслужила.

Колехорт очень внимательно наблюдал за девушкой, когда разговаривал с ней, чтобы понять – она действительно непроходимая тупица или только притворяется. Выяснилось, что глупости леди Эгри не занимать. Она даже бровью не повела, когда жених упомянул о том, что за гибель людей ей предстоит отвечать перед королём. Могла хотя бы изобразить ужас, но ума не хватило, чем девчонка и выдала зачинщика произошедшего. Неприятно, конечно, что король повёл себя подобным образом, но его мотивы были понятны – владыка побаивался колдунов и не доверял Колехорту. Эгдан подарил молодому лорду только земли и титул, но не власть над опасными акильфами. Он просто использовал Маркуса в своих целях, как часто поступают правители. Успокаивало только то, что королю вряд ли было выгодно уничтожение населения Предгорья драконами-проводниками, поэтому в состав зелья Таирии наверняка входили ингредиенты, которые не позволили бы этому случиться. И первая, и вторая партия проводников наверняка издохли точно так же, как и те, которых отправлял Маркус. Дичи в горах достаточно, и Ветер вернётся сытым, но о том, что после всего этого выжил хотя бы один подданный первого лорда Акильфадии, можно было забыть. Поистине королевская подлость, иначе и не скажешь.

Колехорт действительно намеревался ночевать в клетке дракона, но не для того, чтобы этим поддержать ложь, скормленную недалёкой невесте – он знал, что юный Олаф будет сидеть там и ждать возвращения Ветра. И одеяло он прихватил не потому, что оно пахло Таирией, а для мальчика, обгоревшая кожа которого была очень чувствительной к холоду. Духи… Остановившись возле повозки, Маркус вынул пузырёк с духами из кармана и зашвырнул его подальше в кусты. Он и забрал-то их только ради того, чтобы выбросить – его все десять дней пути раздражал приторно-сладкий запах, который леди Эгри почему-то считала сногсшибательным.

Олаф действительно сидел в открытой клетке – прислонился спиной к холодным стальным прутьям и понуро уткнулся носом в согнутые колени. Услышав, что подошёл Маркус, юноша завозился, чтобы встать, но сразу же утонул под невесть откуда взявшимся мягким пуховым одеялом.

– Держи, это тебе, – сообщил лорд Колехорт, забрался в клетку и уселся рядом.

– Спасибо. Не надо было, мне не холодно, – пробурчал Олаф, стянув с головы край одеяла.

– Сейчас не холодно, а ночью подморозит сильнее, – невозмутимо сообщил ему Маркус. – Признайся честно, это ведь ты выбрасывал чешую из клетки, да?

– Я думал, что дракон просто линяет, – честно признался парнишка. – Они всегда линяют зимой. Ты давал Ветру зелье, потом забирал выпавшие чешуйки и уносил их, чтобы вырастить проводников, а про остальные даже не спрашивал.

– Логично, – поморщился Маркус. – Вырастают проводники за несколько часов, летают практически бесшумно, всё это происходило ночью, когда все спали, и поэтому никто ничего не заметил. М-да… Расслабься, я тебя ни в чём не виню, но впредь мне хотелось бы знать обо всём, что происходит с этим драконом. Он твой, но отвечаю за него всё-таки я.

– Мой? – снова переспросил Олаф недоверчиво.

– Твой, – кивнул Колехорт. – Меня он признавать не хочет, но даже если бы и признал, мне довольно долго пришлось бы добиваться от него доверия и понимания, каких ты добился всего за десять дней. Я научу тебя всему, что сам знаю о драконах, но сначала мне очень хотелось бы узнать, откуда ты такой талантливый взялся. Ты знаешь своих предков?

– Знаю, конечно, только они все умерли, – пожал плечами юноша. – Мы жили в Кенерии. Это остров недалеко от южного побережья.

– Я знаю, где находится Кенерия. Расскажи о родителях, – попросил Колехорт.

Олаф всё же набросил на плечи одеяло, устроился поудобнее и печально вздохнул.

– Их убили кьорвиги. Они часто заходили на наш остров, забирали продукты, уводили скот, но никого не трогали, а в тот раз один начал лапать маму, отец вступился, ну и… Я спрятался и всё видел. Мне пять лет тогда было. Потом приплыли люди из вашего гарнизона и увезли из Кенерии всех людей, домашних животных и птицу, чтобы остров не подкармливал врагов. Я не знаю, что конкретно ты хочешь услышать. Спрашивай, мне скрывать нечего.

– Имена, откуда родом, бабушки, дедушки…

– А, понял, – кивнул юноша. – Мать звали Ильзой, а отца Шен. Они на остров жить сразу после свадьбы приехали, а до этого жили где-то на северо-востоке от столицы. Там ещё башня Юш находится.

– Кеолкот, – улыбнулся Маркус. – Это большой торговый город на восточной границе. Издалека выглядит красиво, но чем ближе подъезжаешь, тем ужаснее воняет тухлой рыбой.

– Не в самом городе, – замотал Олаф головой. – В городе они только познакомились. Там южнее есть большие фермы с полями. На одной из этих ферм вырос отец. Он из семьи Троу, они пасечники. А мама из семьи Фарнидак, они…

– Твой дед Робби Фарнидак? Бродячий циркач? – сощурился Колехорт.

– Ну да. Мама на канате танцевала и яблоками жонглировала, когда отец её первый раз увидел. А что?

– Ничего, – пожал плечами Маркус и заставил себя подавить радость, видеть которую мальчику не следовало.

Кузен. Олаф Троу – его кузен. Бабка Маркуса Эмери Дон и прабабка Олафа Руда Фарнидак были родными сёстрами, которые не знали о существовании друг друга, как это происходило со всеми Колехортами. Но Колехортам вёлся строгий учёт, имелись документы по родословной, а при наличии денег заполучить копию этих бумаг большого труда не составляло. До этого момента Маркус был уверен, что эта ветвь рода Колехорт оборвалась на Робби Фарнидаке, который в двадцатилетнем возрасте после серьёзного ранения, полученного в пьяной драке, навсегда потерял возможность иметь детей. Мать Олафа Ильза Кьюни была записана в документах как приёмная дочь Фарнидака. Подкидыш, которого спустя полгода после травмы Робби нашла в своём шатре цирковая гадалка Олидия Кьюди, вскоре скончавшаяся от лихорадки. На этом записи о ветви Фарнидак заканчивались.

Полгода… Ильза вполне могла быть родной дочерью Фарнидака, а не приёмной. Гадалка могла быть родной матерью и провидицей, которая заранее знала и о своей скорой кончине, и о том, что дочери не позволят остаться с отцом. Сговор это был или нет, но в том, что Олаф не Троу, а Колехорт, Маркус не сомневался – такого сильного дара, как у этого мальчика, ни в какой другой семье быть не могло. Чёрный Ветер принял Олафа всего за десять дней, и этот дракон был далеко не из покладистых. Даже у Маркуса на то, чтобы заслужить хотя бы минимум доверия этого чудовища, ушло бы месяца два, не меньше.

– Давно Ветер начал облизывать тебе руки? – на всякий случай уточнил Колехорт у вероятного родственника.

– С первого дня, как ты разрешил его кормить, – невозмутимо отозвался мальчик. – У него коготь между прутьями клетки неловко провернулся и застрял, а я помог вытащить. Он меня после этого обслюнявил. Это плохо?

Что и требовалось доказать. Мальчик, которому дракон лижет руки в первый день знакомства, просто не может не быть Колехортом.

– Нет, Олаф, это хорошо, – тепло улыбнулся Маркус, надеясь, что в опустившейся на Предгорье ночной тьме юноша не увидит эту улыбку.