Читать книгу: «Поворотная точка. Магический роман», страница 2

Селена с состраданием смотрела на мага.

– Незачем, Теодор. Справедливость точно заключается не в этом. Немудрено, что Виолу не хотели принимать на работу. Такой человек опасен. И многие это хорошо понимали.

– Мадам, – Теодор вдруг пытливо посмотрел в глаза Селена, – как не разочароваться в людях после таких событий?!

Волшебница изящно пожала плечами.

– Может, это лишнее? Может, как раз и стоит разочароваться? – слегка улыбнулась она. – И смотреть на людей без попыток видеть их хорошими. Видеть их обычными. Естественными.

– Мадам, я всё ещё надеюсь на любовь, – рассмеялся маг.

– А ваш патрон, Теодор? – хитро склонила голову к плечу Селена. – Он разве идеализирует кого-то? И вместе с тем, в его жизни любовь есть. Просто она – редкость.

– Я… понимаю… – он склонил голову. – Похоже, мне и правда придётся прожить ещё лет 15 одному, чтобы окончательно понять людей и быть готовым к отношениям.

– Теодор, – Селена мягко улыбнулась, – не зарекайтесь. И не рисуйте будущее в мрачных тонах. Вы – маг, вам нельзя. Ваша бывшая жена – не показатель, что все женщины – такие. Помните, мы обсуждали, что она была выбрана вами как реализация потребности быть формально успешным, состоявшимся мужчиной? Как доказательство вашей дееспособности. Женитьба как необходимый пункт для статуса. И, вместе с тем, внутреннее обесценивание, из-за которого вы выбирали девушку не вашего уровня. Если эти уроки освоены, вы будете распознавать неподходящих вам девушек, и они не будут вызывать в вас тяги. К тому же, если вы будете ощущать свои успехи и победы, вам не придётся создавать мнимую победу, как в случае с Виолой.

Теодор вздохнул.

– Да, я чувствовал себя победителем, когда постепенно менял её восприятие себя. Я думал, что сумел изменить её. Что с моей помощью она пересмотрела свои взгляды. Она – столь ярая противница знати – вышла за меня замуж, – он горько покачал головой. – Я считал это успехом. Никто не мог усмирить Виолу, а мне – удалось. Смешно…

– Грустно, Теодор. Грустно. Вы в тот период не видели или не считали значимыми другие свои победы, поэтому пытались найти другое поприще, на котором вы бы смогли показать себя. Показать свои исключительные черты и способности.

– Благодаря вам и мистеру Морелю я вижу их в результатах, отчётах и доходах, – он слегка поклонился. – И всё же, мадам, я чувствую себя утомительно-скучным человеком, – он опустил взгляд. – Мне нечем будет удивить женщину… Быть интересным собеседником…

– Вот как? – усмехнулась Селена. – Как ловко вы себя обесцениваете, Теодор. А что, если вы уже интересный человек? Что будет, если для кого-то вы окажетесь таковым? Что с вами будет? Что потеряете?

Маг шокированно посмотрел на неё.

– А вот теперь успокаиваем сознанием, закрываем глаза и начинаем размышлять… – негромко рассмеялась волшебница. – Пора разбираться с этим принижением себя. Что-то вы с этого имеете, Теодор.

– Свободу. Уединение – его не будет… А ещё…

Селена внимательно слушала молодого мага, отвечала, диалог шёл необычно и витиевато, находя ошибки и создавая новые стратегии, исцеляя боль и открывая новые горизонты…

***

Откачали. Они его откачали. Дают какое-то зелье. Ему всё равно. Он – опасный псих. И он мертвец. Он в гробу. А все они – черти из Преисподней. Он – грешник. Не хватает только котлов с кипящим маслом. Наверное, это на другом круге ада. Или просто надо подождать.

Сны путаются с явью. Точнее, явь со снами. Или это не точно? Какая разница? Он – псих. Он сумасшедший. Чёртовы зелья делают из него овоща.

Да и ладно. Свихнуться или сдохнуть – пойдёт и то, и другое. Он всё равно в гробу. И он отсюда не выйдет…

Ужас снова захлестнул. Ужас осознания конца. Его конец – вот он. Мучительный, растянутый во времени. У него нет шанса. Он приговорён.

А они – те, кто остался на свободе – они живут.

И чёртов Арьени живёт. Его выпустили. И Хелиус с Эстией. И Ирвин. И Кортэры.

И Агния с Фебосом.

Все живы. А он – нет. Он заживо похоронен.

А, ещё Гринфор мертва. Он узнал об этом из письма Агнии. Повесилась. Что ж, закономерно. Хотя бы быстро. Он бы тоже с удовольствием повесился, но не на чем. Он будет разлагаться заживо. Медленно…

Паника вновь наполнила всё его существо. Каменный потолок медленно опускался на него… Одно из двух – или махина раздавит его, или придёт ворчащий маго-медик и вколет зелье. И он опять будет ничего не соображающим овощем.

Так проще. Проще, чем понимать, что ты тут навечно.

…Он унижался, правда недолго. Писал прошения. Просил отправить его в любой ад пушечным мясом. Просил Адское Пламя. Просил что угодно кроме этого кошмара. Но нет. Ему отказали. Бешеных собак не берут на службу.

Он сгниёт на этом острове заживо…

***

Как же это странно… Впрочем, в моей жизни странно абсолютно всё.

И то, что я сейчас беременна – странно вдвойне. Я, которая была уверена, что такое развитие событий точно не про меня – скоро стану матерью.

Жизнь выкинула ещё один кульбит. Покушение на убийство, суды, семейный скандал… Отрёкшаяся мать, вбившая себе в голову, что мы с Хелиусом оболгали Эстена Арьени… Растворяющийся дом, в котором я провела всё детство…

Я – отрезанный ломоть. Чужая в своей семье. Впрочем, это взаимно. Особенно с матерью. Я её почти не помню, в детской памяти осталось очень мало картин. А во взрослой и вспоминать нечего. Нас связывает только кровь. Увы. Потому что придётся тщательно контролировать то, что в этой крови.

Мне не привыкать. Когда этот большой тёплый Дух волка был не снаружи, грея мне ноги, а внутри – сдерживать такую мощь было куда сложнее, чем сдержать всего-то импульсивность и поверхностность моей матери. Я сильнее. Я справлюсь.

Я смогу то, чего не смогла моя родня – что по одной, что по другой линии.

Я буду счастлива.

И я буду счастлива в своей семье. Собственноручно созданной. А это то, что для вас, дорогие родственники, запредельно и невозможно. Что ж, может, мой опыт вас чему-то научит.

Правда, я в этом сомневаюсь. Чтобы измениться, нужно приложить усилия. Нужно понимать смысл этих усилий. А вы этого смысла не видите. Вам хорошо и так – в ваших бедах, несправедливости мира к вам, в презрении к окружающим. Всё то, что вы вменяли всю жизнь моему мужу – ваше, дорогие родственники.

А каков он – вам не узнать никогда. И я даже рада этому. Не люблю зависть. А мне непременно позавидуют, если узнают, какой мужчина является моим спутником жизни…

И отцом моих детей.

Уже скоро. Скоро мы встретимся. И – нет – я не боюсь. Моя судьба создана мной. Злоба, которой захлёбываются мои враги, поглотит лишь их самих…

А я по гнилым болотам не гуляю.

***

– Вот так вот… – маго-медик поставил укол. – Так-то лучше. Это зелье полегче. В первый год-два всем колем. Чтоб не свихнулись.

– Лучше б я свихнулся…

– Ну, это ваше мнение, Блэр, – светловолосый доктор убирал медицинские приспособления. – А вот по мнению работников этого учреждения, психопаты – страшнее. А нам с вами работать. Вы нам нужны в своём уме. Так что свихнуться не выйдет. Самоубийство совершить – тоже. Сказано – сидеть, значит, сидеть. И думать о своём поведении. И поблагодарить тех, кто сейчас с вами возится, заботясь о вашем умственном порядке. Тогда как вы бы на нашем месте вряд ли были бы так внимательны.

– Испытывать благодарность к надзирателям? – фыркнул Дрейк.

– Лично я, Блэр, не надзиратель, – маго-медик закрыл чемоданчик. – Я – доктор. Увы, я помогаю не самым добрым людям. Скажем даже, я помогаю отъявленным подонкам. И в эти моменты напоминаю себе, что в этом – моё отличие от вас и вам подобным. Что я отношусь по-человечески к тем, кто был бесчеловечен к другим.

– Лучше б яду дали.

– Э, нет, – рассмеялся маго-медик. – Нет, Блэр, яда вы не дождётесь. Вам знакомо понятие эвтаназия? Конечно, вы же из знатных, вы образованы. Вы знаете об одной из причин, почему её отменили? Многие пациенты, подписав весь пакет документов об эвтаназии, ознакомившись подробно с сутью процедуры, с тем, что они будут ощущать и тому подобное, в момент, когда убивающее вещество уже было введено им в кровь, начинали паниковать и требовать антидот. Они кричали, что хотят жить. Пару раз родственники таких пациентов даже подавали в суды на тех врачей, которые эту эвтаназию осуществили. Так что ваши требования о яде беспочвенны.

– Я так не думаю… – процедил Дрейк.

– Знаете, Блэр, – усмехнулся доктор, уже стоя около двери камеры, – я расскажу вам ещё одну забавную историю. Когда люди скидываются с мостов, чтобы утонуть, они очень часто выживают. Знаете, почему? Их тело начинает барахтаться. Само. Автоматически. Тело перестаёт слушать дурной разум, толкнувший человека в воду, тело начинает бить руками и ногами по воде. Поднимать переполох. Сопротивляться решению о смерти, принятому глупым сознанием. И очень часто спасается. Или его спасают, приходя на шум. Подводит, порой, только холод, – заметил с сожалением он. – Мышцы коченеют. Или судорогой их стягивает. И тогда всё – утопленник. Но, повторюсь, сопротивлялся он до последнего – любой утопленник. Так что это ваше нежелание жить, Блэр – это просто запоздало очнувшееся сознание бьётся в истерике. А тело ваше очень хочет жить. Это нормально. Ненормально совершать глупости, которые этой жизни мешают. Ненормально покушаться на чужую жизнь. Так что будьте здоровы, Блэр. Даже в тюрьме здоровье – это не лишнее. Страдать болячками, сидя на Херсе – это куда хуже. Берите себя в руки, Блэр. Зарядкой занимайтесь. Пишите дневники. Молитесь, в конце концов. Помнится, в бреду вы повторяли, что не будете, как некий «он» и вытравите из себя всё, что похоже на этого «него». Полагаю, это какой-то ваш знакомый. Вам явно есть, чем заняться.

– Вы издеваетесь, да? – зло усмехнулся Дрейк. – Над беззащитным легко потешаться, да?

– Так же легко, как и вам – готовить убийство бывшей жены. И оставлять без ухода и без соответствующей медицинской помощи новорождённого ребёнка, угрожая тем самым его жизни. А ещё доводить до магического и психического истощения собственную жену. И, кстати, обстоятельства смерти вашей матери тоже есть в вашем деле. Неквалифицированно разрушать наложенные серьёзные чары, убивая наложившего, вместо того, чтобы обратиться к специалистам и провести процедуру с сохранением двух жизней – это, думаю, тоже было для вас нормально, Блэр?

– Ещё и это пришили? – он скривился. – Хелиус показания дал?

– Мне неизвестны подробности. Знаю только, что из-за этого дело и шло долго. Вскрывались новые и новые преступления и отягчающие обстоятельства. Включая вашу службу в ОСО с применением различного вида негуманной магии. Подразделение получило выговор, а руководство снято. Так что не вам говорить мне о потехе над беззащитными. Вы – сильный взрослый маг, почему-то так своими жертвами выбирали женщин и детей. Не ждите сострадания к своей персоне и облегчения участи. Вы – не тот человек, который это заслужил. Перестаньте уже жаловаться на тяготы жизни в заключении – подумайте о тех, кто теперь всю жизнь будет просыпаться в кошмарах, вспоминая вас. Подумайте, каково тем людям, на жизнь которых вы покушались. И выработайте хотя бы подобие совести. Пригодится, поверьте моему опыту… Будьте здоровы, Блэр.

Дверь камеры бесшумно закрылась и вновь, как и раньше, как будто стала частью стены. Дрейк мрачно смотрел вслед ушедшему.

– А я и не задумывался… И правда. Женщины и дети. Один ребёнок – мой собственный, если уж начистоту… Слабые. Все они – слабые. А я ведь презирал слабых… Ещё в Академии. Эти святоши слабых берегут, а я считал, что слабые не имеют права на жизнь… И вот теперь я, сильный, сижу взаперти. А они, слабые, свободны. Мать так окончательно свободна… Забавное правосудие, – криво улыбнулся он, – я виноват в смерти матери, а то, что она виновата, прокляв меня жизнью, уже виной не считается?! Впрочем, они бы сказали, что это уже другой вопрос, что надо было аккуратно снимать проклятие, и уже тогда решать, кто кому и что должен… Так что, по их меркам, я кругом виновен. Черти… Хорошо устроились… Ещё Агния всё пишет и пишет свои дурацкие письма. Когда уже угомонится?!

Он завалился на койку. Апатия и опустошённость растекались по жилам вместе в вколотым зельем. Дрейку становилось всё равно. Кто он, где он, зачем… И зачем Агния рассказывает всё новые и новые гадкие истории про то, как у них всё хорошо, какие слова научился говорить Фебос, и что у Кадини родилась уже вторая дочка… Какое ему до этого дело? Он – смертник. Он – мертвец.

Осталось только подождать лет 70…

Увы, маги живут долго. Куда дольше обычных людей.

Хорошо, что на мерзком острове есть это мерзкое зелье. Под ним – легче…

***

Хелиус Морель с усмешкой смотрел на Гобелен. Гобелен усмехался в ответ. За полсотни лет общения он проникся к этому человеку – первому, кто уделял ему столько внимания. Первому, кто пытался прочитать послания в переплетениях ветвей и листьев. Первому, кто дал ему так много. Первому, кто освободил его от паразитов, отбирающих его силу, и полил свежей энергией, которой ему так не хватало. Полил, приведя в дом новую силу – мощную, страстную. Любящую…

…И потому Гобелен перестал быть просто изображением на стене. Странным образом в лучах проникающего в окна света солнца – и ещё больше – в неверном свете луны – он проецировался в зал, становясь огромным, чуть мерцающим Древом… А его собеседник с уважением и интересом рассматривал его, обходя по кругу.

Потому что то, что было на изнанке Гобелена, доселе не видел никто.

Отгадка достаётся тому, кто её добился. И потому мерцающие ветви и листья Древа чуть колыхались, как будто живые. Чуть дрожал и плющ, обвивший эти ветви. А лица магов… Они, казалось, выражали эмоции. Кто-то хмурился, кто-то усмехался, кто-то был печален…

Хелиус Морель приблизился к портрету своей первой жены. Черноволосая красавица с глазами цвета синего стекла – которые когда-то казались ему драгоценными сапфирами – смотрела в сторону, стыдливо опустив взгляд. Туда, где когда-то был ещё один портрет – портрет её сына.

Её сына. Но не его.

Её сына от другого мужчины. От Эстена Арьени.

Этого портрета здесь больше не было – с тех пор, как вмешавшийся в жизнь семьи Морель человек переехал жить на один угрюмый остров. Остров Херс… Пусть и не так надолго, как заслуживал. И всё же, этого хватило.

Как и того ценного, что тот потерял, а Морель – приобрёл. Взгляд Хелиуса потеплел. Сероглазая осень лукаво улыбалась с одной из ветвей ожившего Гобелена. Тёплая, щедрая осень… И её плоды уже отражались на родовом Древе – два бутона наливались соком. Скоро, скоро время сбора урожая. Скоро он увидит плоды их союза.

Своих детей. Своих.

Гобелен насмешливо шевельнул ветвями. Не зря он, Хелиус, так много времени проводил перед ним. Он ощущал. Ощущал ошибку. Вторжение. Намёк. Подсказку. И нашёл её. Нашёл чужаков. И освободил Древо от тех, кто отбирал не предназначенные для них силы. Поэтому, двое детей – это самое малое, что могло дать родовое Древо, высвободившее питательные соки.

Хелиус прикоснулся к мерцающему, несуществующему стволу. Рука ощутила приятное тепло и вибрацию. Древо было живым. Сила мощно струилась внутри, питая тех, кто был жив…

Взгляд Мореля коснулся ещё одного портрета. Неприятная усмешка на сухих губах – так похожих на его собственные. Михаэль Морель. Его отец. Человек, который недооценил его. Человек, который проиграл ему. Хелиус усмехнулся ему в ответ.

– Дурная традиция нашей семьи – межпоколенческая ненависть. Увы, придётся с ней распрощаться. Род Морель ожидает блестящее будущее. А для этого придётся выкинуть ещё пару-тройку замшелых догм.

Портрет, казалось, презрительно усмехнулся в ответ. Хелиус же отвернулся от него, вновь глядя на девушку с медными локонами и тёплыми серыми глазами. Листва родового древа беззвучно шелестела в незримом магическом ветерке.

– Хм…

Взгляд мага зацепился за фамилию его жены. Буквы казались странно-размытыми. Новый взгляд – на портрет Летиции Блэр… На чёткие, ровно прочерченные буквы.

– Любопытно… – Хелиус вновь прищурился. – Валькирии наследуют по женской линии – неужто скоро на Гобелене появится фамилия Бьёрк? Это лучше, чем Арьени, безусловно, но… Но что-то здесь нечисто…

Листва зашелестела сильнее. Хелиус внимательно посмотрел на магическое Древо. Губы мага сжались.

– Кажется, у меня намечается новая игра? Хм, любопытно.

…Уже около двери он обернулся. Надпись на портрете жены была прекрасно видна. Особенно имя. Из фамилии же в глаза бросались лишь пара букв.

– Случайность? Сомневаюсь… Что ж, понаблюдаем…

Глава 1. Линии жизни

– Мама, смотри!

В детской было солнечно и просторно. Комната находилась в южной башне – необычная, шестигранная, с огромными окнами, она как нельзя лучше подходила для подрастающего поколения семейства Морель.

– Лаура, как красиво, – Эстия погладила по голове светловолосую малышку с вьющимися волосами.

– Я тоже нарисовал! – раздался ещё один голос.

– Мне очень нравится, Аарон! – она улыбнулась мальчику, который смотрел на Эстию несколько напряжённо.

– Правда, мам?

– Конечно!

– А мой рисунок нравится? – подала голос Лаура.

– Мне нравятся оба ваших рисунка. У тебя такие яркие цвета, Лаура, такая радостная картинка. А у тебя, Аарон, такой большой город, его очень интересно рассматривать. Можно я возьму эти рисунки себе? Или оставить вам в коллекцию?

Дети, казалось, задумались. Эстия с улыбкой смотрела на детей. А потом окинула взглядом комнату. Здесь было уютно. На полу лежал мягкий ковёр, на котором были раскиданы игрушки. У стены стояли два невысоких столика. Там лежали листы бумаги и стояли карандаши. Впрочем, стояли они на одном – на другом же они были высыпаны.

Счастливое детство желанных детей было совсем не таким, как детство их матери.

Закрытый тыл, уверенность, лёгкость общения.

И никаких скандалов. И никаких зелий.

– Я подарю папе, – уверенно заявила девочка.

– А я тебе, мама, – мальчик пристально посмотрел в глаза Эстии.

– Спасибо, дорогой, – улыбнулась валькирия. – Папа скоро придёт, – она взглянула на дочь. – Уверена, ему тоже очень понравится твоё творение.

Маленькая Лаура разулыбалась. Казалось, она нисколько не сомневается в сказанном. Аарон же подошёл поближе к Эстии. Ведьма обняла мальчика, и он как будто расслабился, хотя и бросал на сестру недовольные взгляды. Но она этого не видела, уже переключившись на огромного волка, щурящегося на яркое солнце.

– Гаааарм, – протянула Лаура, зарываясь в тёплую шерсть.

Эстия слегка усмехнулась. А потом повернулась к двери.

– Папаааа!!!

– Леди Эстия… – вошедший маг церемонно поклонился, и лишь затем взглянул на подбежавшую к нему девочку. – Лаура, Аарон…

Мгновение, и он подхватил девочку на руки. Та смотрела на отца сияющими глазами.

– Папа, я рисунок для тебя нарисовала! Очень красивый!

– О, это очень приятно. Ты позволишь взглянуть на него? – Хелиус серьёзно посмотрел в глаза дочери.

– Да!

Он опустил её на пол, и девочка кинулась к своему столу с рассыпанными карандашами. Хелиус же подошёл к жене и сыну.

– Аарон, – он протянул ему руку для пожатия.

Мальчик с серьёзным видом пожал руку отца, насколько это было возможно в его 5 лет.

– Мистер Морель, посмотрите, что Аарон нарисовал для меня, – Эстия показала Хелиусу детский рисунок.

– Хм, масштабно! – маг внимательно смотрел на изображение, как будто этот был финансовый отчёт его предприятия. – Расскажи, пожалуйста, что это за здание?

– Это завод. А тут банк. А здесь дорога.

Хелиус серьёзно кивал, рассматривая рисунок.

– Папа, а вот мой рисунок! – Лаура уже стояла рядом.

– Ммм, какая прекрасная погода изображена. Лето, море, цветы.

– Это как у тёти Селены около дома! – девочка гордо улыбалась.

– Я так и подумал, милая. Очень напоминает Испанию.

– Мам, а мы поедем к тёте?

– Возможно…

– Я очень хочу. Если тётя Селена разрешит… – девочка посмотрела на мать чуть более покладисто и с просьбой во взгляде.

– Я узнаю у неё, – улыбнулась Эстия. – Аарон, ты тоже хочешь к Селене?

Мальчик выглядел задумчивым.

– Тебе не обязательно давать ответ сразу, – негромко заметил Хелиус. – Оставляй себе время на размышления. Торопиться нет смысла.

– А Лаура сразу всё решила.

– Лаура решила это давно. Это её желание. У тебя могут быть другие желания, отличные от сестры. Ты свободен в выборе. Тебе нет необходимости выбирать то же, что и Лаура.

– Тогда я не хочу, – как будто с облегчением сказал Аарон. – Я дома буду. Или у мамы в Малаге.

– Это несложно устроить, – улыбнулся Хелиус. – Что ж, дорогие мои, пока у вас есть свободное время на игры и занятия. А мы удалимся – у нас дела, – он подал руку всё ещё сидящей на ковре Эстии.

Ведьма приобняла сына, а дочь уже стояла около стола и, закусив губу, сосредоточенно рисовала что-то новое. Аарон остался в задумчивости посреди комнаты, а потом отошёл к шкафу с детскими книгами.

Около двери Эстия обернулась. Сын уже сидел на ковре, погружённый в книгу.

– Я тоже рано начал читать, – негромко заметил Хелиус. – Пожалуй, надо добавить книг. Его интересы растут.

– Интересно, Лаура присоединится к этому книжному увлечению? – слегка обеспокоенно спросила Эстия.

– Безусловно. Дайте ей немного времени, леди Эстия. Дайте ей напитаться этой детской свободой и лёгкостью.

– Не стала бы она очаровательной дурочкой…

– Леди Эстия, что вы! Наша дочь не станет дурочкой. Лаура наблюдательна, она много замечает, умеет вести себя на людях. Она смелая, безусловно. И она уверена, что за ней стоит серьёзная сила. Она знает, что любима и защищена. Поверьте, очень скоро она пойдёт дальше. Она – умная девочка. И прелестная. К тому же, её невероятная тяга к Селене не может не оказать благотворного влияния на её разум. В прошлый раз, вернувшись от вашей тёти, он поделилась со мной открытием, что у неё Луна во Льве. И пообещала выяснить, где Луна в моей карте, и об этом мне рассказать, – он улыбнулся. – Думаю, это одна из причин, почему она так рвётся в Севилью. Ей очень интересно то, чем занимается ваша тётя.

Эстия мягко улыбалась.

– Ради вас, мистер Морель, Лаура изучит всю астрологию, химию и физику – если решит, что вас это обрадует.

Маг усмехнулся.

– Признаться, это приятно. Меня окружают очень преданные и любящие женщины, – он поднёс к губам её руку.

– Меня волнует Аарон, мистер Морель, – Эстия взглянула ему в глаза. – Он такой серьёзный… И, мне кажется, ранимый. Он не выдерживает конкуренции с Лаурой. И, мне кажется, стесняется вас.

– Возможно… – Хелиус был задумчив. – Я стараюсь аккуратно общаться с ним, чтобы не повторить прошлых ошибок. С дочерью мне легче – этот опыт впервые, с чистого листа. Сын же для меня непрост. А что до строгости и ранимости… Я вижу в нём вас, леди Эстия. У него ваш взгляд. Он погружён внутрь. Это будет очень разумный мужчина, уверенный и серьёзный. Я надеюсь, что со временем мы с ним станем ближе. Думаю, если мадам Селена заберёт Лауру на день, я могу провести этот день с Аароном.

– Это было бы прекрасно, мистер Морель! Ему было бы приятно, я уверена. Не прошу вас взять его с собой в поездки по каким-то рабочим вопросам – это, скорее всего, будет неудобно, но понимаю, что рано или поздно он начнёт интересоваться этим. Ему очень нравится бывать у вас в кабинете – он буквально замирает от восторга…

Хелиус задумчиво слушал её.

– Что ж, думаю, я буду забирать его к себе пару-тройку раз в неделю. Заниматься арифметикой в моём кабинете будет весьма комфортно. И, пожалуй, пора учить его игре в шахматы. Я вижу, вы рады, леди Эстия?

– Очень, мистер Морель!

– Мне ценны ваши волнения за судьбу и за отношения наши и наших детей. Я сделаю всё необходимое.

– Спасибо вам, мистер Морель…

– И всё же вас что-то тревожит, леди Эстия…

– От вас ничего не скроешь, – рассмеялась она. – Я задумалась… Задумалась о своём отце… Не передался ли его странный дар кому-то из наших детей. И Лаура… Не ждёт ли её судьба валькирии… Увы, моё наследие может сослужить плохую службу нашим детям… – она опустила взгляд.

– Леди Эстия, наследие – это лишь задатки. К тому же, у перечисленных вами людей каким-то удивительным образом получились вы. А это говорит о том, что не всё даёт кровь…

– Вы правы, мистер Морель. К тому же, я знаю так мало представителей моей семьи, что судить обо всём родовом древе было бы некорректно, – улыбнулась она через силу.

Хелиус слегка усмехнулся.

– О, так дело лишь в этом, леди Эстия? Хм, мне нравится эта мысль…

– Какая, мистер Морель? – заинтересовалась ведьма.

– Идея моего подарка для вас.

– Вы меня интригуете…

– Что бы вы сказали, леди Эстия, если бы я помог вам воссоздать генеалогическое древо вашей семьи? Чтобы вы были спокойны и не ассоциировали свой род всего лишь с личностями вашей матери и отца? Вы хотели бы заглянуть глубже?

Глаза Эстии расширились.

– А это… Возможно?

Хелиус рассмеялся.

– Леди Эстия, имея ум, связи и деньги – возможно практически всё. Да, наше законодательство и документооборот несовершенны – за магическим обществом сложно уследить. Отсюда и утерянные данные, и фальшивые документы или просто их отсутствие… Маги хитры, и умеют скрывать тайны. И раскрывать их – тоже… Что ж, леди Эстия, вы примете от меня такой подарок?

– Да! Мистер Морель, я о таком даже и не мечтала! Я пыталась забыть всё, что связано с моим прошлым, моим детством… А сейчас, глядя уже на своих детей, понимаю, что не убежишь… Я боюсь одного – узнать что-то ещё более постыдное, чем мне известно сейчас…

– Леди Эстия, любой древний род насыщен всякого рода грязными тайнами. Пусть вас это не тревожит. Я сегодня же отдам все необходимые распоряжения на этот счёт. Нас с вами ждёт увлекательное изучение старых архивов…

– Это лучший подарок, мистер Морель, – рассмеялась Эстия. – Давно я не сидела за книгами и не искала ответы на свои нескромные вопросы…

– Пора это исправить… А сейчас, леди Эстия, я приглашаю вас на небольшую прогулку…

– Рада принять это приглашение…

Тёплая осень улыбалась серыми глазами, а Хелиус Морель слегка усмехался. Эта необычная женщина радовалась необычным вещам. Украшения и путешествия её не прельщали. А вот древние тайны – другое дело.

Весьма полезное. Потому что и ему самому было интересно узнать, что за крови текут в жилах его наследников – и какую пользу для семьи это может дать. И почему на портрете его жены фамилия Арьени выглядит смазанной и тусклой, и лишь буквы «А» и «Е» видны ярко… А для этого придётся изрядно распотрошить несколько старых архивов в разных странах и городах.

Сущие мелочи для такого, как он.

***

Привычный день. Всё, как обычно. И вся эта чехарда рабочих моментов, способная свести с ума кого угодно, кроме, пожалуй, лишь его самого – такая же привычная.

Руководить семейным делом Нортоном было задачей ответственной. Но привычной.

Теодор отложил подписанный документ. Всё шло, как полагается. Он справлялся. Дело жило. Дело развивалось. Набирало обороты. Как и его личная жизнь.

Личная – то есть принадлежащая ему одному.

Вопрос женитьбы он закрыл для себя. Его задача – заниматься собой, своим делом. И этого достаточно.

К повторению кошмара под названием «брак» он готов не был. А для того, чтобы этот проект не стал кошмаром, у него, Теодора Нортона, пока не хватало компетенций.

Когда-нибудь, годам к пятидесяти, он, возможно, и задумается об этом. А пока стоит изучить ещё несколько отчётов…

***

Маго-медик внимательно смотрел на него.

– Что могу сказать – без зелий вы выглядите куда лучше. Рад, что вы совладали с собой. Да и ваша личная магическая аномалия, этот магический вампиризм, погашена аномалией острова. Поэтому в этом смысле вы здоровы, Блэр.

– Какая досада, – процедил Дрейк.

– Злитесь? – хмыкнул маг, отходя к раковине. – Правильно, здесь все злятся. И усиливают магическое поле острова. Сами себя держат взаперти. Понятно, что радоваться тут нечему. Да и контингент не святой тут проживает. Поводов для злости достаточно. Мемуары хоть начните писать, чтоб с ума не сойти… Письма пишите. Вам же пишут? Впрочем, можете не отвечать…

– Пишут, – как будто через усилие ответил тот.

– А вы в ответ? – он включил воду.

– Незачем.

Маго-медик фыркнул.

– Вот в этом корень ваших бед. Думаете о себе только. А о родных подумали? Они как в могилу пишут, а вы гордо молчите. Каково им, а? Впрочем, выкиньте из головы. Я не священник, душеспасением не занимаюсь. Да и жителям Херса и спасать-то нечего…

Дрейк зло скривился.

– Может, я как раз о них и думаю, – он говорил через напряжение. – Зачем им мои ответы? Пусть уже привыкнут, что меня нет. Как будто я сдох. И живут дальше спокойно.

– Воля ваша, Блэр, – маг закончил мыть руки. – Вы можете выдумать для себя любое оправдание своей жестокости. Вы же и своему преступлению объяснение имели. Все, кто здесь, – он обвёл рукой пространство, – все, не поверите, свято уверены, что их дело было справедливо. Каждый был несчастен и хотел восстановить справедливость, наказав обидчика. Все как один – оскорблённые невинности. Так и с письмами – пожалуйста, ни в чём себе не отказывайте, придумывайте. Можете даже выдумать, – он доверительно понизил голос, – что ваши родные над вами издеваются, когда пишут вам. Насмехаются. Я такую версию от кого-то из заключённых слышал. Берите, если нравится. Хорошая версия. Помогает утвердиться в своей правоте. Ну и в ненависти к окружающим тоже. Что вы смеётесь, Блэр?

– Как я могу к вам обращаться, доктор?

– Блэр? Вы решили познакомиться? Вот так дела. Вроде, несколько лет общаемся…

Дрейк выжидательно на него смотрел.

– Во что решили поиграть, Блэр? На кой вам моё имя?

Маг усмехнулся.

– Понимаете ли, доктор, раз уж я не могу сдохнуть в этой прекрасной тюрьме, приходится чем-то себя занимать. Например, тренироваться в том, что не удалось на свободе. Я, если вам угодно узнать, всегда был наимерзейшим собеседником. Презирал всех, никем не интересовался, был надменен и высокомерен…

– Вы верны себе, Блэр! – хмыкнул маго-медик. – Именно таким я вас и вижу.

Дрейк усмехнулся.

– Поверьте, доктор, сейчас я намного приятнее, чем был раньше. Так вот, мне хотелось бы узнать ваше имя. Понимаю, что навыки общения мне уже не пригодятся… Но, хотя бы для себя… Тьфу, мерзость, – рассмеялся Дрейк. – Вежливость – отвратительная штука. Но я попробую привыкнуть. Так как мне к вам обращаться, доктор?

Маго-медик хмыкнул.

– Доктор Дэскел.

Дрейк склонил голову.

– Благодарю.

– Не стоит благодарности, Блэр. Увы, я слишком давно работаю здесь. И в чудесные изменения не верю, – он развёл руками. – Но если вам хочется надеяться – пожалуйста, занимайтесь. Только знайте, за хорошее поведение срок не сокращают.

– Вы думаете, я на это рассчитываю?

– Уверен в этом.