Читать книгу: «Презумпция невиновности», страница 3

Глава 6

Ирина

– Влад с Настей на выходных едут к ее родителям, – говорит Витя, пока мы петляем среди машин по дороге к парку аттракционов. – А Макар Ильич в командировке, вернется только в понедельник.

– Не страшно, – отвечаю ему, касаясь пальцами коротких волосков на его висках.

– Можем сами шашлыки пожарить, – предлагает Витя, въезжая на парковку.

– Пожарим, конечно.

Если вечер пятницы не будет занят твоими шлюхами, и ты не испортишь мне настроение очередным букетом роз, которые я люто ненавижу.

Я в курсе, что у моего мужа есть любовница. Или любовницы. Ни разу не пыталась выяснить, сколько их и кто они. Когда я узнала о том, что никогда не смогу подарить Вите ребенка… Да, я винила во всем себя. Уверена, сперматозоиды Вити достаточно пробивные, как и он сам, чтобы зачать малыша. Только не со мной. Когда я впала в депрессивное состояние, мне казалось, что весь мир черный. Даже светившее в ту весну солнце казалось мне графитового цвета. Я видела, как из глаз мужа понемногу уходила жизнь. Как он смотрел на меня и паниковал, потому что не знал, что со мной делать.

А потом Витя внезапно снова начал улыбаться. Он старался вытянуть меня из трясины, которая все сильнее затягивала. Поначалу я не понимала, откуда он черпает это настроение, откуда берет силы, чтобы пережить очередной черный день.

Впервые я поняла, что у него появилась другая женщина, когда Богомолов вернулся домой с букетом. Букетом гребаных роз… Он обнял меня, и я просто почувствовала. Витя пах, как обычно, своей туалетной водой и свежим костюмом. Его волосы были уложены, как обычно. На руке было обручальное кольцо. Ничего не изменилось. Ничего, кроме его взгляда. Он выглядел, как довольный котяра, слопавший целую пачку сметаны. Я помнила этот взгляд. Знала его досконально. Так он смотрел на меня после секса. Так он улыбался, когда впервые заполучил меня в свою постель. Так Витя выглядел, когда был удовлетворен.

Когда мы легли спать, и Витя уснул, я тихонько выскользнула из кровати, спустилась на первый этаж, закрылась в бильярдной и прорыдала почти до утра. Страшно сказать, но тогда я плакала не от боли, а от облегчения. Благодаря тому, что Витя нашел ресурс настроения извне, для меня отпала необходимость быть прежней веселой, беззаботной женой. Более того, его собственное настроение немного передавалось и мне, помогая пережить этот черный период.

Сейчас я понимаю, насколько были повернуты мои мозги, если я восприняла измену мужа с облегчением, но тогда это и правда ощущалось как спасение. Потому что в те дни я цеплялась за любую крохотную возможность улыбнуться и почувствовать себя живой вопреки обстоятельствам. Когда прошел мрачный период и наступило принятие, Витя уже настолько погряз в своих изменах, что мы вряд ли смогли бы что-то изменить. По крайней мере, я не  чувствовала себя вправе требовать от него прекратить отношения на стороне. Как будто была обязана им своим спокойствием и тем, что наша семья пережила эту бурю. Как ни странно, мы с Витей не отдалились друг от друга, а как будто даже сблизились. Я об одном только молила Бога: чтобы ни одна женщина от него не забеременела. Это бы точно добило меня. Я не знала – и до сих пор не знаю, – пережила бы я такое или нет.

Я безумно люблю своего мужа. Как и в первый день, когда студент Витя Богомолов сел рядом со мной на осеннем балу, назвав это мероприятие скучным говном, и предложил целоваться, чтобы скрасить унылые танцы. Конечно, я не повелась на его дешевый пикап, но повеселилась тогда знатно. Потом он начал буквально преследовать меня в университете, появляясь в тех же коридорах, что и я. Он словно из-под земли вырастал в тех корпусах, где его не должно было быть. Очаровательный старшекурсник с грустинкой в глазах. Позже я узнала, что его мама смертельно больна, и он тяжело переживал этот период. Но все равно находил в себе силы, чтобы каждый день смешить меня своими выходками, покорять обаянием и преследовать, несмотря на занятость.

Разве можно было отказать такому парню? Настойчивому и – если верить ему – чертовски влюбленному. Конечно, я не устояла. Мы поженились, когда его мама была уже в критическом состоянии. Витя хотел, чтобы она увидела его невесту в свадебном платье. Я еще тогда переживала, что мы торопимся со свадьбой только ради того, чтобы Витя потешил маму. Может, он и отношения затеял не ради нас, а ради нее? Чтобы показать, что не останется один после ее смерти. Но Богомолов умел закружить так, что я забывала обо всем на свете. Что уж говорить о беспочвенных сомнениях?

Мои родители отговаривали меня от столь поспешного шага. Тем более, папа, думаю, был уверен, что я выйду замуж за успешного бизнесмена или прокурора постарше Богомолова. Несмотря на достаток, в  котором рос Витя, отцу всегда казалось, что он недостаточно хорош для меня. Моя семья тогда не поддержала наш брак. Но, боже, мне было девятнадцать, я была чертовски влюблена. Я света белого не видела. Ничего и никого, кроме Вити. Конечно я согласилась, отбросив всякие сомнения. Я просто не хотела верить в то, что он мог быть неискренен.

Сейчас я могу сказать, что не зря тогда доверилась ему. Мы влюблены по сей день. В целом мире у меня нет ближе человека, чем Витя.

А что касается его измен… Витя всегда был дамским угодником. Мы могли прийти в компанию, и ни одна женщина не чувствовала себя обделенной вниманием, потому что очарования Богомолова хватало на каждую. Странно, но меня это как-то не смущало. Даже наоборот, хотелось гордо задрать подбородок и сказать: «Видели все? Это мой муж!» Потому что он, расточая елей на окружающих, при этом крепко держал меня за талию. Успевал улыбнуться всем, при этом шепнув мне на ухо, как хочет трахнуть меня, когда мы вернемся домой. Витя умеет зажечь мою кровь. Даже если по возвращении домой между нами ничего не случится, это не остановит его от того, чтобы целый вечер держать меня в подогретом состоянии. Поразительное свойство, которое я всегда в нем любила.

Когда очередной врач огласил вердикт о нашем бездетном будущем, чувство вины затопило меня. Страх потерять Витю усилился в разы, и вместе с чувством облегчения, что он нашел источник питания для своего настроения, я испытала чувство благодарности. Он ведь мог расстаться со мной и найти себе женщину, которая родит ему ребенка. Для Богомолова семья очень важна. А с тех пор, как он потерял маму, это превратилось для него в нечто, что поддерживает в нем жизнь. Дом для Вити – это место, где он отдыхает, напитывается энергией. На людях он абсолютно собран, но дома спокоен и расслаблен.

Со временем измены Вити стали его второй натурой. Я даже начала привыкать к тому, что ощущала незримое присутствие посторонних женщин в нашей семье. Никогда Витя не опускался до того, чтобы обманывать меня открыто. Например, не закрывался с телефоном в туалете, не шептался там с любовницами. Он никогда не приносил на себе следов другой женщины: ни запаха, ни помады на воротнике, ни трусиков в кармане. Никто из них – кроме одной – не связывались со мной, чтобы «открыть глаза на похождения мужа». Практически все “наши” любовницы были, судя по всему, адекватными женщинами, понимающими, что наш союз разорвать будет сложно. Или Витя их так воспитывал. Только уже позже одна прорвалась, но мне в тот момент уже было все понятно, и я приняла похождения мужа, так что не восприняла ее слова как оскорбление.

В период моей депрессии я не могла дать Вите столько секса и удовольствия, сколько он привык получать. Я придумывала самые идиотские отговорки, только бы не подпускать его к своему телу. Думаю, это и послужило толчком к тому, что Витя пошел налево. Со временем мое либидо сильно снизилось, и график наших интимных игр кардинально изменился. Если раньше мы могли заниматься сексом практически каждый день, а то и по два раза, то теперь два раза, но в неделю. Для Богомолова это все равно что два раза в месяц. Да, чертовски редко. Тогда для меня это было нормально, а потом я просто привыкла, и сейчас мы живем в таком ритме, лишь иногда позволяя себе более частые занятия сексом.

Анализируя все, что мы пережили, я могу сказать, что мы оба виноваты в его изменах. Только вот насколько мы готовы это исправить? Мне кажется, я бы уже только обрадовалась, если бы он бросил любовниц и вернулся ко мне полноценно. Я даже готова заниматься сексом каждый день. Но по какой-то причине не инициирую изменения. Как будто что-то удерживает меня. Словно, если наша жизнь изменится, то это навсегда, и мы не сможем уже ничего починить. Странно так думать, когда еще ничего не поломано, но за годы работы в прокуратуре и жизни с Богомоловым я научилась просчитывать наперед. Но семейную жизнь, увы, не просчитаешь.

Могу сказать только одно: в последнее время мне становится все тяжелее делить мужа с другими женщинами.

– Мышка, какой аттракцион посетим первым? – спрашивает Витя, когда глушит мотор машины.

Я растерянно моргаю и понимаю, что мы уже припарковались, а я так задумалась, что продолжала гладить его висок и смотреть на него.

– Сначала я хочу сладкую вату.

– Чтобы было, чем стошнить на башне падения?

От одной мысли о дурацком экстремальном аттракционе желудок уже подскакивает к горлу, и мне приходится сглотнуть.

– Я уже не уверена, что хочу туда.

Витя со смехом покидает салон машины, а потом открывает мою дверцу.

– Ну, нет, Мышка, раз уж мы сюда выбрались, то непременно должны покататься на каком-нибудь чертовски опасном аттракционе, после которого нас будет тошнить от одной мысли о нем. Давайте, моя королева, время веселиться.

Он протягивает мне руку, и я вкладываю в его ладонь в свою. Доверяю ему, как всегда, несмотря ни на что.

Глава 7

Виктор

Я слежу за очаровательной попкой, обтянутой синими джинсами, и плавно прослеживаю путь по красиво изогнутой спине к длинным светлым волосам. Девочка замечает мое внимание и, присев за свой столик, бросает заинтересованный взгляд. Подзываю официанта и заказываю ей какой-то очень девчачий кофе. Уверен, в нем дохрена сиропа и молока, и от кофе там только название. Но юные девочки пищат от таких напитков, фотографируют их для соцсетей и хвастаются подружкам, что взрослый мужчина побаловал ее им. Девочкам кажется, что это забавно. А взрослые мужчины смотрят на это со снисхождением. И да, покупают эти напитки. И колечки, и цветочки. Потому что в конце концов за все это она будет расплачиваться своим юным телом. Это как выгодная сделка, в которой никогда нет проигравших. Девочки используют то, чем их одарила природа, ради материальных благ, а мужчины… используют то, что подарила природа этим девочкам, для получения удовольствия. Ресурс один, цели разные.

Дальше все идет по обычному сценарию. Она делет вид, что удивлена, когда официант приносит ей кофе. Снова бросает на меня заинтересованный взгляд, а потом резко его отводит, якобы смутившись. Я не обманываюсь, потому что знаю их стратегию и тактику наизусть. Кого она во мне видит? Папика, который будет забрасывать ее подарками и возить на самые шикарные курорты мира, чтобы без страха быть пойманным тискать ее на виду у отдыхающих? Или, может, она видит во мне долгосрочную перспективу? Типа, этот мужик бросит свою старую грымзу и женится на мне. Еще ни одна девушка, попавшая в мою постель, не узнала правду заранее. Я не ищу отношений. Вообще никаких. Самая длительная любовница у меня продержалась неделю.

Мне не нужны осложнения в жизни. Я люблю свою жену и на других женщин в плане с перспективы долгосрочных отношений даже не смотрю. Ни одна из них никогда не будет, как моя Мышка. Ни в одной из них нет столько ума, хитрости и такого крепкого стержня. Ира идеальная во всем. За исключением темперамента, который мы даже за столько лет не смогли подправить,чтобы обоим было одинаково хорошо.

Девочка все чаще бросает на меня взгляды, и я понимаю, что время пришло. Прошу у официанта счет, а блондинка с некоторой долей растерянности и непонимания смотрит на то, как я расплачиваюсь.

– Обед этой девушки, – киваю в ее сторону, – запиши на мой счет. Расплачусь завтра.

– Как скажете, Виктор Александрович.

– Имя мое ей не говори. Скажи только, что я постоянный посетитель, который обедает здесь каждый день в час.

– Без проблем, – усмехается он, но я бросаю на него такой взгляд, что улыбка стекает с его лица.

Встаю, застегиваю пиджак и, подмигнув девушке, выхожу из ресторана. Чувствую спиной ее прожигающий взгляд и улыбаюсь. Мне нравится эта игра, она будоражит и заставляет сердце биться чаще. Предвкушение того, что случится дальше, всегда заводит не меньше предварительных ласк в постели.

Медленно подхожу к своей машине и мысленно обращаюсь к девушке, прося ее не бежать за мной. Если побежит – трахну прямо в машине и выброшу на обочину. Это одноразовые тупые сучки, которые больше ни на что не годятся. Если же она останется внутри, а завтра появится в ресторане во время моего обеда, тогда можно поиграться немного.

Вообще я стараюсь не заводить знакомств там, где обычно обедаю, ужинаю, покупаю кофе перед работой или заправляю машину. Это места, отмеченные мной на карте, как практически святые. Туда может прийти моя жена, туда я наведываюсь каждый день и не хотел бы созерцать в них обиженных мной девушек, считающих, что я им что-то должен. Еще стараюсь не связываться со слишком юными девочками, потому что от них одни проблемы. Такие возлагают излишне большие надежды на наши отношения, считая, что у тех должно быть логическое развитие в сторону ЗАГСа. А мой безымянный палец уже давно занят.

А вот девочки, которые уже закончили ВУЗ и сейчас потихоньку становятся на ноги, – это самое то. Они еще достаточно чисты, чтобы отдаваться целиком, но уже не настолько наивны, чтобы верить, что наша история непременно закончится свадьбой. Еще лучше – женщины после тридцати. Они уже точно знают, чего хотят. И, как правило, твердо стоят на ногах, чтобы полагаться на мужчину. При них не надо снимать обручальное кольцо, потому что в номер отеля или в мою квартиру они приходят с той же целью, что и я. Зачастую такие женщины тоже состоят в браке, и они совершенно не заинтересованы в разглашении нашего грязного секрета.

Или вот взять, к примеру, Марину, которая вчера сделала аборт. Ей двадцать два, и она – невеста бизнесмена. Парень в целом неплохой, лично его знаю, но ужасный задрот. Нудный, как профессор философии в универе. Толковый, но без огонька. А Маринке нужен огонек, она сама очень энергичная и любит приключения. Как-то так мы и сошлись. И, как бы Маринка ни делала вид, что сожалеет об аборте, мы с ней оба понимаем, что сделала она это не ради меня. Если бы она оставила ребенка, о браке с Камоловым можно было бы забыть.

Так что я стараюсь правильно выбирать женщин. И за эти годы научился читать их как открытую книгу. Девочка, что сегодня попала под мой прицел в ресторане, скорее всего, будет питать напрасные надежды. Именно поэтому я должен сразу прояснить ей формат наших будущих коротких отношений. И по ее реакции пойму, стоит ли вообще с ней играть. Если она совсем непробиваемый романтик, тогда мимо. Как я уже сказал, сложности мне совершенно ни к чему.

Сажусь за руль и завожу машину, выдохнув. Улыбаюсь, выруливая с парковки. Не побежала за мной, значит, дала нам зеленый свет на игры.

По дороге в суд раздается звонок телефона, и я нажимаю кнопку на руле, чтобы принять его.

– Да, моя Мышка? – спрашиваю ласково.

– Вить, а я уже свободна на сегодня, – слышу в ее голосе улыбку.

– Так рано? – бросаю взгляд на часы на консоли. Без пятнадцати два.

– Да, у нас завтра начинается проверка, так Попов отпустил всех, у кого нет заседаний и встреч на сегодня. А я, как чувствовала, вчера максимально дела подтянула.

– Ну, это отличные новости. Но у меня еще половина дня впереди.

– Я в курсе. Но решила, что пока останусь в городе. Проедусь по магазинам, пообедаю с Дашей, а там уже и ты освободишься.

– Дать тебе машину, чтобы передвигаться по городу?

– Я, собственно, ради этого и позвонила.

Улыбаюсь, перестраиваясь под дружный звон клаксонов через две полосы, чтобы свернуть к прокуратуре.

– Я сейчас заеду за тобой.

– У тебя же обед заканчивается. Я могла бы приехать на такси.

– Ира, – осаживаю ее строго. Она знает, как сильно я не люблю, когда она катается в такси без меня, а ее машину сегодня утром мы завезли в автосервис на диагностику.

– Поняла-поняла, мой господин, – хихикая, отвечает она, а я смеюсь.

– То-то же, – киваю довольно. – И только так. Буду через десять минут.

Отключаю звонок и еду за женой. Снова задаю себе тот же самый вопрос: чего мне не хватает? Ну, помимо секса. У меня же есть все и даже больше. Ира любит меня не меньше, чем я – ее, и постоянно мне это демонстрирует. Она могла бы не звонить, а сесть в такси и поехать на встречу с Дашей, но, зная мое к этому отношение, позвонила. И не потребовала, не попросила, чтобы я дал ей машину, а позволила почувствовать себя мужчиной, который заботится о своей женщине. Позволила проявить инициативу. Это дорогого стоит. Не каждая женщина способна на такое.

Так… чего! Блядь! Мне! Не хватает?!

Мышка впархивает в машину, тут же заполняя пространство ароматом изысканных духов и своей особой аурой. Практически каждый раз, когда она рядом, я ощущаю некий трепет, похожий на предвкушение праздника. Так было не всегда. Понятное дело, я чувствовал это в начале отношений. Бабочки там в животе, все дела. Потом начался период серой пресности, пока мы не решили завести ребенка. Тогда, в очередной раз наблюдая, как моя жена рассыпается у меня на глазах, я впервые осознал ее хрупкость. И потом каждая ее улыбка, каждый миг радостного настроения стали для меня равносильны празднику.

– Привет, – Ира тянется через консоль и целует меня в улыбающиеся губы. – Ты в хорошем настроении.

Я слежу за тем, как она пристегивается, а потом по привычке опускает козырек, чтобы взглянуть в зеркало и поправить помаду. Каждое такое рутинное действие снова окутывает меня уютом и теплом.

Завожу машину и еду к суду.

– Ты сегодня задержишься? – спрашивает жена, когда мы выруливаем на проспект.

– Не должен, – отвечаю ей, а сам думаю о той девушке в ресторане. Но она у меня запланирована на завтра, так что сегодня я вполне могу провести вечер с женой.

– Тогда я заберу тебя в конце рабочего дня. Поужинаем где-нибудь в городе?

– С радостью.

Возле суда Ира пересаживается за руль, а я склоняюсь около водительской двери, чтобы поцеловать жену. Завожусь за секунду. И так каждый раз. Ира чертовски сильно возбуждает, но с ней я теперь все время продавливаю вопрос секса с опаской, потому что жду, что меня в очередной раз отвергнут. Это охренительно неприятное чувство, заставляющее задаваться вопросом, что со мной не так. Понимаю, что дело не во мне, и все же настороженность никуда не девается.

– Будь готова вечером после ужина, – намекаю ей на секс, а она подмигивает.

– То есть к ужину не готовиться? – игривым тоном спрашивает она, поправляя и без того безупречно сидящий на мне галстук.

– К ужину ты уже готова.

– Я бы хотела сменить форму на нормальную одежду.

– Тогда, как будешь в магазине, ни в чем себе не отказывай, – подмигиваю ей и не отказываю себе в том, чтобы сожрать помаду с ее губ. Помада невкусная, а вот Мышка – очень даже.

Когда отрываюсь от губ жены, с удовольствием отмечаю, как поплыл ее взгляд. Ира стирает помаду с моих губ и широко улыбается.

– До вечера.

– Жду в шесть, – сжав ее коленку, захлопываю дверцу и иду к суду.

Мысли о девушке из ресторана испаряются из моей головы, потому что я предвкушаю свидание с женой.

Глава 8

Виктор

– Ир, что такое? – спрашиваю, когда официант отходит от столика, приняв заказ.

– Ничего, – она пытается храбриться и казаться расслабленной.

Но я чувствую ее настроение не меньше, чем свое собственное. Оно вибрирует между нами, перетекая из Мышки в меня, и обратно. Сколько женаты, столько мы так и резонируем, и ее настроение сейчас отдается болью в грудной клетке. Я хочу понять, что с ней происходит, но она словно схлопнулась в своей ракушке и не готова допускать меня в свое царство страданий, как бы я туда ни стучался.

– Мышка, – беру ее за руку, сплетая наши пальцы, и заглядываю в глаза. – Я же вижу, что-то не так. Когда я забрал тебя с работы днем, в тебе бурлила энергия, а сейчас тебя словно выжали.

– Шопинг, Витя, довольно изнурительное занятие, – слабо улыбается она и благодарит официанта, который ставит перед ней бокал вина. Ира предпочитает пить в ресторане шампанское или просекко, но сегодня почему-то отказалась от игристых вин.

Шопинг – это отговорка, Ира любит болтаться по магазинам с подругой. И эта ебанутая женская манера страдать, но на вопросы отвечать, мол, ничего не случилось… Если женщина так говорит, жди катастрофы, так что мне срочно нужно выудить из нее истинную причину ее настроения.

– Ир, наваливать будешь своим подозреваемым, – не выдерживаю я. – Выкладывай.

Она делает большой глоток белого вина и тяжело вздыхает. Я вижу, как начинает трястись ее нижняя губа, и хмурюсь. Мне хочется стереть это скорбное выражение с лица жены, но я пока даже не понимаю причину его возникновения, чтобы начать работать над следствием.

– Даша снова беременна, – говорит Ира тихо.

Эти слова ударяют в меня с такой силой, что я забываю как дышать. Мне больно смотреть на жену. На то, как она, словно склеенная хрупкая фарфоровая ваза, снова начинает рассыпаться на моих глазах. Я хочу ребенка, но мои мечты ничто по сравнению с тем, как сильно его хочет моя жена. Она грезит ребенком. И как бы Ира ни убеждала меня в том, что отпустила ситуацию, я прекрасно понимаю, что это не так. Она просто спрятала мечту поглубже, чтобы не разочаровываться каждый раз, когда та не воплощается в жизнь.

В голове снова вихрем проносятся все те моменты, когда Ира плакала в ванной, сжимая в кулаке тесты на беременность. Как она уходила в себя в первый день месячных. Как по ночам пряталась в гардеробной или кабинете, чтобы оплакать очередной провал. А когда я находил ее там, пыталась ругаться и отбиваться от меня. Спровоцировать скандал, чтобы я психанул и развелся с ней. Может, стоило тогда ее отпустить? Может, она не меня хотела освободить, а сама получить свободу? Отбрасываю мысли, с которыми уже давно попрощался, приняв решение оставаться со своей женой до конца, как было прописано в свадебной клятве.

Поднимаю руку Мышки и прижимаю ее к своим губам, глядя на жену. Я не знаю, что сказать ей. Как утешить ту, для которой беременность каждой ее подруги ощущается как собственное поражение? Никогда я не смогу дать Ире ощущение полноценной семьи, если у нас не будет ребенка. Как бы сильно ни старался заполнить собой пустующее пространство, я просто не в состоянии занять в ее сердце место, отведенное для детей.

Мы ужинаем практически в тишине. Все разговоры о каких-то незначительных мелочах, приглушенными голосами. Складывается впечатление, что, если заговорить громче, рухнет хрупкое равновесие, и Ира окончательно расклеится.

Конечно, по дороге домой ни о каком сексе и даже намеках на него речи быть не может. Моя жена в таком раздрае, что сейчас даже малейшее упоминание о плотских утехах наверняка вызовет в ней бурю негативных эмоций.

Я хочу ее утешить, отвлечь, но не знаю как. Все слова, которые приходят мне в голову, кажутся пустыми. Все аргументы – никчемными, а доводы – бестолковыми. Ничто не заменит ей ребенка. Ни отдых, ни работа, ни я сам.

Когда осознаю все это, становится жалко и себя самого. Как будто я теряю ценность в глазах жены. Словно становлюсь менее значимым для нее, потому что не могу дать самого главного. И снова вспоминаю свои размышления трехлетней давности. Может, стоило бы отпустить ее? Дать ей возможность найти мужчину, с которым она может построить полноценную семью? Но нет. Мое мнение с того времени не изменилось. От одной мысли, что какой-то мужик наложит лапу на мою Мышку, что будет тыкать в нее своим хреном, становится плохо. Одно дело –  тройничок, когда все под моим контролем, и совсем другое – когда я даже знать не буду, с кем она спит.

Снова беру руку Иры в свою и, сжав ее, кладу к себе на колено. Поглаживаю нежные пальцы с длинным маникюром, пока везу нас домой.

Войдя в дом, обнимаю Иру.

– Тебе хочется чего-нибудь?

– Принять ванну, – бормочет она мне в шею.

– Набрать?

– Я сама, – отзывается Ира.

– Я тогда приму душ во второй ванной.

Ира кивает и, оставив легкий поцелуй на моей шее, идет наверх в нашу спальню, а я – в душ на первом этаже. Пока моюсь, эгоистично раздражаюсь, что секс с женой сорвался. Сейчас я бы не отказался сбросить напряжение известным и понятным мне способом. Сжимаю твердеющий член и разочарованно стону. Насколько, по шкале от одного до десяти, я буду считать себя подонком, если подрочу в душе, пока моя жена, вероятно, рыдает в ванной?

Оставив гиблую затею, быстро моюсь и, обернув бедра полотенцем, иду в гостиную. Включаю камин и, налив себе виски на два пальца, усаживаюсь в кресло напротив искусственного огня. Он приятно потрескивает, но едва ли успокаивает.

Я все думаю, как так получилось, что Ира не знает о моих похождениях? Может, просто делает вид, что не знает? Получается, мы играем в игру: она типа не знает, я типа не изменяю. И как вообще дошло до того, что я практически заменил жену любовницами? Мне кажется, это произошло неосознанно. Сначала я искал забытья в других женщинах, а потом настолько привык успокаивать нервы сексом, что каждый раз теперь, чувствуя разочарование от жизни, иду за утешением в теплые объятия чужих женщин. Самое интересное, что мою нервную систему будоражит и игра, предшествующая сексу. Та самая, которая напоминает погоню охотника за добычей. Мне интересно кружить вокруг девушки, загонять ее в свои сети, а потом, когда она оказывается подо мной, а мой член загнан в нее по самое основание, единственной целью становится оргазм. Дальше я теряю интерес к ней. Откуда ему взяться, если высота взята, рубикон перейден, жертва пала от рук охотника?

Пока что в долгосрочной перспективе мне интересно только с моей Мышкой. Ира для меня, как минное поле. Никогда не знаешь, что она учудит в следующий момент. Как-то она расследовала очень громкое дело одного криминального авторитета, и я думал, нахрен, свихнусь, волнуясь о ней. Причем я видел, что и ей самой было страшно. Видел, что она, каждый раз, покидая дом, оглядывалась по сторонам в ожидании нападения, но при этом ни разу не показала своего страха. Шла к цели напролом, демонстрируя высшую степень отваги и безумия. Именно те черты, которые присущи сильным людям. Уже когда все закончилось, она напилась и рассказала мне, насколько ей было страшно, и что на плаву ее держала только моя поддержка и принятые мной меры безопасности. У меня тогда, кажется, член увеличился вдвое от осознания собственной важности.

Только даже все это не может поддерживать такое ощущение на постоянной основе. У меня нет возможности каждый день проявлять свою сверхмужественность – к счастью, опасные дела в ее практике скорее исключение, чем правило, – что иногда приводит к ощущению, что я недостаточно силен для нее. Может быть, эта некоторая неуверенность тоже приводит к потребности самоутверждаться.

А вообще похуй. Вот правда.

Пока мои «увлечения» не ломают мою семью, которой я дорожу больше своего «хобби», думаю, не стоит париться.

Допиваю виски одним большим глотком и, откинув голову на спинку кресла, прикрываю глаза. По телу разливается тепло от алкоголя, дополняемое тем, которое идет от камина. На улице ветер завывает между деревьями, а дома хорошо и уютно. Атмосфера расслабляет. Сейчас бы включить музыку, покружить жену в танце, а потом опрокинуть на ковер и…

Из мыслей меня вырывает цокот каблуков на ступеньках. Открываю глаза, перевожу туда взгляд и давлюсь воздухом. На самом верху стоит Ира, одетая в прозрачный черный кружевной корсет, трусики, которые едва ли что-то прикрывают, чулки с поясом и туфли на высоком каблуке. Я тяжело сглатываю и устраиваюсь в кресле поудобнее. Кажется, музыка бы сейчас действительно не помешала. Какой-нибудь чувственный блюз, в котором исполнитель тянет слова так, словно заело пластинку. Потому что ощущение того, что даже воздух стал тягучим, не покидает.

Смотрю, как Ира медленно спускается по ступенькам, грациозно переставляя стройные ноги, и снова тяжело сглатываю. Во рту пустыня, которую тут же заливает потоком слюны, когда я прослеживаю взглядом каждый сантиметр безупречной фигуры моей Мышки. А когда она останавливается около ковра в гостиной, я замечаю, как над корсетом мелькают твердые соски.

Бля-я-ядь!

Гребаная пытка сосками. Такое вообще возможно?

Да, если твоя жена выглядит как богиня, а ты голоден как волк. Есть ли сказка про волка, который сожрал богиню? Нет? Сейчас, нахрен, напишем!