Читать книгу: «Синдром пустоты», страница 2

– Проходи, все уже здесь.

В просторной гостиной было человек десять – мужчины в дорогих рубашках, женщины в коктейльных платьях. Музыка играла достаточно громко, чтобы создавать атмосферу, но не мешать разговорам. На низком столике в центре комнаты – бутылки элитного алкоголя, хрустальные бокалы и маленькие зеркальца с дорожками белого порошка.

Я узнал нескольких гостей – банкир, владелец модного ресторана, дизайнер интерьеров, модель из рекламы косметики. Московская тусовка «успешных людей» – красивая обертка, скрывающая пустоту внутри.

– Кирилл! – ко мне подошел Игорь, владелец сети бутиков дизайнерской одежды. – Давно не виделись. Как дела в PR-бизнесе?

– Все лучше, чем в ритейле, я полагаю, – ответил я с улыбкой. Игорь рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

– Туше! Действительно паршиво, но переживем. Выпьешь?

– Позже, – я кивнул в сторону столика с кокаином. – Сначала другое.

Игорь понимающе улыбнулся и отошел к другим гостям. Я направился к столику, где Лина уже раскладывала новые дорожки.

– Угощайся, – она протянула мне свернутую в трубочку купюру в 5000 рублей. – Потрясающий товар, прямо из Колумбии.

Я наклонился над зеркальцем и втянул белый порошок. Эффект был почти мгновенным – волна эйфории прокатилась по телу, мысли стали кристально ясными, а проблемы – далекими и незначительными. Вот оно – мгновенное счастье, упакованное в белый порошок.

Вечеринка потекла в привычном ритме – разговоры ни о чем, флирт без последствий, обсуждение последних сплетен. Я говорил остроумно, улыбался в нужных местах, поддерживал нужные темы. Идеальный гость, душа компании. Внешне – воплощение успеха и уверенности. Внутри – пустота, заполненная кокаином и дорогим алкоголем.

Около полуночи большинство гостей разошлись. Остались только самые близкие друзья Лины и я. Мы переместились в спальню, где на огромной кровати продолжили вечеринку в более интимной обстановке. Лина, ее подруга Вика и я. Секс без обязательств, без чувств, без смысла. Просто еще один способ заполнить пустоту.

После, лежа в полутьме и глядя в потолок, я почувствовал знакомое ощущение. Оно приходило всегда – после кокаина, после секса, после успешных проектов. Ощущение бессмысленности всего, что я делал. Мимолетное, но острое осознание пустоты своей жизни.

Я тихо встал с кровати, стараясь не разбудить девушек, и вышел на балкон. Москва раскинулась внизу – миллионы огней, миллионы жизней. Где-то там, в одной из квартир, возможно, сейчас не спал Алексей Соколов, работая над своим расследованием. Не подозревая, что уже завтра его репутация начнет рушиться.

Я затянулся сигаретой и выпустил дым в ночной воздух. «Ничего личного, приятель, – снова подумал я. – Просто бизнес».

Но почему-то эта мысль уже не приносила привычного облегчения.

Глава 3: По обе стороны зеркала

Утро наступило внезапно и безжалостно. Я открыл глаза в чужой кровати, в чужой квартире, с чужой женщиной рядом. Голова раскалывалась, во рту пересохло так, что язык, казалось, превратился в наждачную бумагу. Похмелье после кокаина всегда было особенно мерзким – не только физическая боль, но и моральное опустошение, граничащее с отвращением к самому себе.

Лина спала, свернувшись калачиком и прижавшись к своей подруге. Они выглядели умиротворенными, словно дети. Я осторожно встал, стараясь не разбудить их, и направился в ванную. Холодный душ, две таблетки аспирина и стакан воды – мой стандартный ритуал восстановления.

В зеркале отражалось лицо человека, которого я одновременно знал слишком хорошо и не знал совсем. Глаза, опухшие и покрасневшие, смотрели безжизненно. Щетина придавала виду неряшливость. Это был не тот Кирилл Белов, который выступал на пресс-конференциях и проводил успешные кампании. Это был настоящий я – усталый, опустошенный, потерянный.

Быстро одевшись, я написал Лине короткое сообщение, что уехал на работу, и вызвал такси. Не хотелось беспокоить Михаила в такую рань, да и разговаривать сейчас ни с кем не хотелось.

В машине я проверил почту. Несколько сообщений от команды – первая волна вбросов против Соколова запущена, реакция в сети уже есть. Люди начали обсуждать «некомпетентность» журналиста, делиться «разоблачениями». Машина пропаганды заработала.

Вместо офиса я попросил водителя отвезти меня на Таганку. Мне нужно было увидеть человека, который мог помочь с другой проблемой – моей зависимостью от кокаина, которая становилась все более очевидной.

Олег, мой дилер, жил в неприметной сталинке недалеко от метро. Я познакомился с ним три года назад через общих знакомых и с тех пор поддерживал этот странный симбиоз – я платил деньги, он поставлял качественный товар и никогда не задавал лишних вопросов.

Олег открыл дверь, будто ждал меня. Высокий, худой мужчина лет сорока с умными глазами и небрежной щетиной. В отличие от стереотипного образа наркодилера, Олег был интеллигентным, начитанным человеком с двумя высшими образованиями. Бывший научный сотрудник, ушедший в бизнес, когда наука перестала кормить.

– Кирилл Андреевич, – он приветливо кивнул. – Ранняя пташка сегодня. Заходи.

Квартира Олега была типичной холостяцкой берлогой – минимум мебели, максимум книг. На стенах – репродукции картин импрессионистов, на полках – труды по философии и психологии. Никто бы не подумал, что здесь живет человек, снабжающий половину московской элиты кокаином.

– Кофе? – предложил Олег, проходя на кухню.

– Да, пожалуйста, – я сел за стол. – И, знаешь, что-нибудь от головной боли.

Олег усмехнулся и достал из шкафчика упаковку каких-то таблеток.

– Сочетание кокаина и алкоголя? – спросил он, ставя передо мной стакан воды и две таблетки.

– И бессонная ночь, – добавил я, проглатывая лекарство.

Олег занялся приготовлением кофе.

– Знаешь, Кирилл, иногда мне кажется, что мы с тобой занимаемся одним и тем же бизнесом, – задумчиво произнес он, помешивая кофе в турке.

– В каком смысле? – я с интересом посмотрел на него.

– Мы оба продаем иллюзии, – он разлил кофе по чашкам и сел напротив меня. – Я – химическую эйфорию, ты – информационную. Мы оба создаем альтернативную реальность, в которой людям комфортнее существовать.

Я хмыкнул.

– Никогда не думал об этом в таком ключе. Но, пожалуй, ты прав. Только твой товар запрещен законом.

– А твой должен быть, – парировал Олег с улыбкой. – Ты же сам знаешь, что твои манипуляции общественным мнением наносят обществу не меньше вреда, чем мой кокаин.

Я отпил кофе, не зная, что ответить. Олег всегда умел попасть в больное место. Может быть, именно поэтому я продолжал приходить к нему, а не нашел другого поставщика.

– Я так понимаю, ты пришел не философствовать, – он поднялся и вышел из кухни, через минуту вернувшись с маленьким пакетиком. – Обычный заказ?

Я кивнул и достал бумажник.

– И еще… что-нибудь от бессонницы. Последнее время плохо сплю.

Олег посмотрел на меня с неожиданной серьезностью.

– Знаешь, Кирилл, я давно наблюдаю за тобой. Ты увеличиваешь дозы. Это опасный путь.

– Я контролирую ситуацию, – отмахнулся я.

– Все так говорят, – он покачал головой. – Но если ты действительно хочешь спать лучше, попробуй меньше врать. Себе в первую очередь.

Я расплатился, взял пакетики и встал, собираясь уходить. Но что-то заставило меня задержаться.

– Олег, ты когда-нибудь задумывался… о том, чтобы все изменить? Начать сначала?

Он посмотрел на меня с легкой улыбкой.

– Каждый день, Кирилл. Каждый божий день. Но, знаешь, менять что-то по-настоящему – это больно. Это как умирать и рождаться заново. Мало кто готов к такой боли, – он пожал плечами. – Большинство предпочитает знакомый дискомфорт неизвестности перемен.

Я кивнул, не зная, что сказать. В словах Олега была неприятная правда.

– Спасибо за кофе, – я направился к двери.

– Заходи еще, – сказал он. – И не только за товаром.

В офис я приехал около десяти. К этому времени действие таблеток и кофе помогло привести себя в относительный порядок. Я выглядел достаточно презентабельно, чтобы никто не заподозрил, как на самом деле я себя чувствую.

– Доброе утро, Кирилл Андреевич, – поприветствовала меня Алина. – У вас встреча с командой в 11:00, потом обед с представителями «РБК» в 13:30.

– Спасибо, – я взял у нее стопку документов и прошел в свой кабинет.

На столе лежала свежая пресса. Я пролистал газеты – пока ничего о Соколове, но это только начало. Включив компьютер, я просмотрел отчеты команды о первых результатах кампании. В социальных сетях уже активно обсуждали «промахи» журналиста, аккаунты-боты разгоняли нужные хештеги. К обеду должны были выйти первые статьи в онлайн-изданиях.

В 11:00 началось совещание с командой. Я внимательно выслушал отчеты каждого отдела, внес коррективы в стратегию, утвердил бюджеты на следующие этапы кампании. Все шло по плану.

– Есть какая-то реакция от самого Соколова? – спросил я Александра, нашего аналитика.

– Пока молчит, – ответил тот. – Но явно заметил активность. Его страницы в соцсетях наполнились комментариями с обвинениями.

– Хорошо, – кивнул я. – Пусть понервничает. Это только начало.

После совещания я посмотрел на часы. До обеда с журналистами оставалось еще полтора часа. Я решил использовать это время, чтобы лучше понять своего противника.

Открыв браузер, я начал искать статьи Алексея Соколова. Хотелось понять, с кем именно я имею дело, какой он журналист, какие темы его интересуют, какой у него стиль.

Результаты поиска выдали несколько десятков материалов за последние пару лет. Расследования о коррупции в госструктурах, анализ сомнительных сделок крупных корпораций, истории о рейдерских захватах и экологических преступлениях. Серьезные темы, глубокая проработка, множество источников.

Я выбрал несколько статей и начал читать. К своему удивлению, я обнаружил, что Соколов пишет хорошо – ясно, аргументированно, без лишнего пафоса. Его тексты отличались от типичной журналистской продукции тщательностью анализа и вниманием к деталям.

Одна статья особенно привлекла мое внимание – расследование о схемах вывода денег из бюджета через фармацевтические госзакупки. Соколов раскрыл схему, в которой фигурировали поддельные лекарства, завышенные цены и фиктивные поставки. Именно такие схемы использовал фармацевтический дивизион нашего холдинга.

Стало понятно, почему Рогов так обеспокоен. Соколов не просто случайно наткнулся на какие-то документы – он системно и методично расследовал коррупцию в фармацевтической отрасли. И рано или поздно должен был выйти на «Меркурий Групп».

Я закрыл браузер и откинулся в кресле. Странное чувство шевельнулось внутри. Соколов делал свою работу – и делал её хорошо. Он был тем, кем я когда-то мечтал стать, до того, как жизнь сделала из меня циничного манипулятора.

Мой телефон завибрировал, вырывая из задумчивости. Сообщение от Дениса: «Первая статья вышла. Смотри „Известия", онлайн-версия».

Я быстро открыл сайт газеты и нашел материал. «Независимая журналистика или работа на заказ? Кто стоит за расследованиями Алексея Соколова». Грамотно составленный заголовок – не прямое обвинение, а вопрос, заставляющий сомневаться. В статье умело смешивались факты и домыслы, создавая впечатление, что Соколов работает в интересах конкурентов расследуемых им компаний.

«Отличная работа, – написал я Денису. – Продолжаем в том же духе».

Через полчаса пришло сообщение от Рогова: «Видел статью. Хорошее начало. Жду продолжения».

Я посмотрел на время – пора было ехать на обед с журналистами «РБК». Эта встреча планировалась давно, задолго до истории с Соколовым, но теперь я собирался использовать её и для продвижения нужной нам информации.

Обед прошел гладко. Журналисты «РБК» были опытными игроками медиарынка и прекрасно понимали правила игры. Мы обсудили возможности «информационного сотрудничества», они намекнули на рекламные бюджеты, я – на эксклюзивные материалы. В конце беседы я как бы между делом упомянул о «некоторых непрофессиональных коллегах», которые в погоне за сенсацией забывают проверять факты.

– Вы имеете в виду кого-то конкретного? – спросил редактор экономического отдела.

– Ну, например, этот журналист из «Новой» – Соколов, – я небрежно махнул рукой. – Талантливый парень, но, говорят, не всегда объективен. Особенно когда дело касается фармацевтического рынка.

– А что с ним не так? – заинтересовался редактор.

– Ходят слухи, что у него есть личная заинтересованность. Какой-то конфликт с фармкомпаниями. Не знаю деталей, но если хотите – могу уточнить, – я сделал паузу. – Только это не для публикации, разумеется. Просто чтобы вы были в курсе, если вдруг он предложит вам какие-то «сенсационные расследования».

Редактор понимающе кивнул. Семя сомнения было посеяно. Даже если «РБК» не опубликует ничего негативного о Соколове, они теперь дважды подумают, прежде чем брать его материалы.

После обеда я вернулся в офис, чувствуя себя уставшим, но удовлетворенным. День складывался удачно, кампания против Соколова набирала обороты. Я собирался провести еще пару встреч, а потом поехать домой – нужно было выспаться после бессонной ночи.

Но у входа в бизнес-центр меня ждал сюрприз. Прямо у турникетов стоял человек, которого я сразу узнал по фотографиям из досье – Алексей Соколов.

– Кирилл Андреевич Белов? – он подошел ко мне, как только я вошел в холл.

– Да, – я остановился, стараясь не показать удивления. – Чем могу помочь?

– Алексей Соколов, журналист «Новой газеты», – он протянул руку.

Я пожал её, чувствуя себя странно. Этот человек, которого я планировал уничтожить, стоял передо мной – живой, реальный, а не просто имя в досье или цель в стратегии.

– Я знаю, кто вы, – сказал я. – Чем обязан?

– Я бы хотел задать вам несколько вопросов о фармацевтическом подразделении «Меркурий Групп», – прямо сказал Соколов. – Особенно о схемах госзакупок и сертификации лекарств.

Я улыбнулся, сохраняя внешнее спокойствие.

– Боюсь, вы ошиблись адресом. Я PR-директор, а не специалист по закупкам или сертификации. Для интервью вам следует обратиться в пресс-службу, – я сделал паузу. – И, кстати, насколько я знаю, «Меркурий Групп» не дает комментариев изданиям, публикующим непроверенную информацию.

Соколов не дрогнул.

– Вы имеете в виду сегодняшнюю статью в «Известиях»? – он улыбнулся. – Занятно, как быстро она появилась после того, как я начал задавать вопросы о вашей компании.

– Не понимаю, о чем вы, – я пожал плечами.

– Все вы понимаете, Кирилл Андреевич, – Соколов смотрел мне прямо в глаза. – Я давно в профессии и знаю, как работают такие, как вы. Сначала дискредитация источника, потом отрицание фактов, затем переключение внимания на что-то другое. Стандартная схема.

Я почувствовал неожиданное уважение к этому человеку. Он не боялся, не отступал.

– Если у вас есть конкретные вопросы, направьте их официально, – сказал я, делая шаг к турникетам. – А сейчас извините, у меня встреча.

Соколов не отступал.

– У меня есть документы, Белов. Настоящие документы о том, как ваша компания подделывает сертификаты, продает фальсифицированные лекарства и дает взятки чиновникам. И я их опубликую, что бы вы ни делали.

Я остановился и повернулся к нему.

– Будьте осторожны с обвинениями, Соколов. Клевета – уголовно наказуемое деяние.

– Это не клевета, если есть доказательства, – он достал из кармана флешку. – Все здесь. И не только у меня. Так что даже не думайте о каких-то… радикальных мерах.

Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. Ситуация выходила из-под контроля.

– Я не знаю, о чем вы говорите, и мне некогда это обсуждать, – резко сказал я. – Всего доброго.

Я быстро прошел через турникет, показав пропуск, и направился к лифтам. Но слова Соколова не выходили из головы. «У меня есть документы… И не только у меня». Если это правда, если у него действительно есть доказательства коррупционных схем холдинга, то простой дискредитацией не обойтись.

В кабинете я первым делом позвонил Рогову.

– Виктор Сергеевич, у нас проблема. Соколов только что подходил ко мне в холле бизнес-центра. Говорит, что у него есть документы о схемах в фармацевтическом подразделении.

– Что именно он сказал? – голос Рогова звучал напряженно.

Я пересказал разговор.

– Черт! – выругался Рогов. – Значит, инсайдер все-таки слил ему информацию. Нужно действовать быстрее. Удвой усилия по дискредитации. И… возможно, придется подключить другие методы.

– Какие именно? – осторожно спросил я.

– Узнаешь, когда понадобится, – отрезал Рогов. – Пока делай свою часть работы. И держи меня в курсе, если Соколов снова объявится.

Я положил трубку, чувствуя неприятный холодок внутри. «Другие методы» в лексиконе Рогова могли означать что угодно – от прямых угроз до физического воздействия. Раньше мы никогда не заходили так далеко, ограничиваясь информационными войнами.

Впервые я почувствовал, что эта ситуация может выйти далеко за рамки обычной PR-кампании. И мне это совсем не нравилось.

Вечером, вернувшись домой, я принял душ, выпил виски и достал пакетик, купленный у Олега. Мне нужно было отвлечься, забыться. Не думать о Соколове, о документах, о «других методах» Рогова.

Белая дорожка на стеклянном столике. Глубокий вдох. Знакомый прилив эйфории.

Но в этот раз кокаин не принес обычного облегчения. Перед глазами стояло лицо Соколова – открытое, решительное, бесстрашное. И его слова звучали в голове: «Я их опубликую, что бы вы ни делали».

Я включил телевизор, пытаясь заглушить голос в голове. На экране мелькали новости, реклама, развлекательные шоу – калейдоскоп искусственной реальности, которую такие, как я, создавали для одурманивания масс.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что завидую Соколову. Он знал, за что борется. Верил в то, что делает. Имел цель, смысл, стержень. Все, чего у меня давно не было.

Я посмотрел на свое отражение в выключенном экране телефона. По ту сторону зеркала на меня смотрел человек, которого я давно перестал уважать. Человек, превративший свой талант и образование в инструмент манипуляций и лжи. Человек, потерявший себя в погоне за успехом, деньгами, статусом.

Я открыл сейф и достал старую флешку. На ней хранились мои первые статьи, написанные еще в университете, когда я мечтал стать журналистом-расследователем. Когда верил, что слово может изменить мир к лучшему. До того, как понял, что на манипуляциях словом можно заработать гораздо больше.

Я вставил флешку в ноутбук и открыл файлы. Наивные, идеалистические тексты двадцатилетнего студента факультета журналистики. Расследования о коррупции в университете, анализ социальных проблем, интервью с бездомными. Тексты, полные веры в справедливость и лучшее будущее.

Что случилось с тем парнем? В какой момент он превратился в меня – циничного, опустошенного, зависимого от кокаина PR-директора, зарабатывающего миллионы на манипуляциях и лжи?

Я не находил ответа. Но впервые за долгое время чувствовал что-то похожее на стыд.

Телефон завибрировал. Сообщение от Дениса: «Смотрел вечерние новости? Первый канал упомянул Соколова в негативном контексте. Мы на верном пути».

Я выключил телефон, не ответив. Сегодня я не хотел быть частью этой машины. Хотя бы одну ночь я хотел провести наедине с призраком того, кем когда-то был.

Я достал таблетки от бессонницы, которые дал Олег, и запил их остатками виски. Может быть, сегодня мне удастся поспать без кошмаров.

Глава 4: Мишень

Следующее утро я встретил в офисе раньше обычного. Бессонная ночь, несмотря на таблетки, оставила после себя мутную пелену усталости, которую не мог рассеять даже двойной эспрессо. Но работа не ждала – кампания против Соколова набирала обороты, и мне нужно было контролировать каждый аспект.

К девяти часам я собрал команду на брифинг. Все были в приподнятом настроении – первые результаты превзошли ожидания. Статьи в «Известиях» и нескольких онлайн-изданиях создали нужный информационный фон, телеканалы подхватили тему, социальные сети гудели от обсуждений.

– Отлично сработано, – сказал я, просматривая отчеты. – Но нам нужно усилить давление. Соколов не сдается.

– Он опубликовал пост в Facebook, – сообщила Кристина. – Пишет, что стал объектом скоординированной атаки из-за своего расследования коррупции в фармацевтической отрасли.

– Предсказуемо, – кивнул я. – Какая реакция?

– Его поддерживают коллеги-журналисты и часть аудитории. Но мы успешно размываем эту поддержку. Боты и проплаченные комментаторы создают впечатление, что общественное мнение против него.

– Хорошо. Что у нас по традиционным медиа?

Олег поднял руку.

– Сегодня выходят статьи еще в трех изданиях. Более жесткие, с намеками на связи с иностранными фондами и личную заинтересованность в атаке на российские фармкомпании.

– Телевидение?

– Два федеральных канала согласились включить упоминание о «недобросовестных журналистах» в вечерние новости. Без прямого называния имен, но контекст будет понятен.

– Блогеры?

Полина улыбнулась.

– Четыре видео уже в сети, еще три выйдут сегодня. Общий охват – около трех миллионов просмотров.

Я кивнул, чувствуя удовлетворение от слаженной работы команды. Машина пропаганды работала как часы.

– Теперь самое важное, – я обвел взглядом присутствующих. – Соколов утверждает, что у него есть документы, компрометирующие «Меркурий Групп». Если он их опубликует, нам нужно быть готовыми немедленно реагировать. Александр, подготовь набор опровержений и альтернативных объяснений для любых возможных обвинений. Олег, держи наготове дружественные СМИ для оперативной публикации наших версий. Кристина, подготови армию ботов для массированной атаки в комментариях, если материал все же выйдет.

Все кивнули, записывая задачи.

– И еще одно, – добавил я. – Виктор Сергеевич лично следит за этой операцией. Результат важен для всех нас. Если мы справимся – будут премии. Если нет… – я не закончил фразу, но все поняли без слов.

После совещания я вернулся в кабинет и увидел на экране телефона пропущенный звонок от Рогова. Я немедленно перезвонил.

– Заходи ко мне, – коротко сказал он и повесил трубку.

Кабинет Рогова, как всегда, излучал холодную власть и деньги. Генеральный директор сидел за своим массивным столом, просматривая какие-то документы. Рядом с ним находился невысокий лысоватый мужчина в сером костюме, которого я раньше не видел.

– Кирилл, знакомься, – Рогов кивнул на незнакомца. – Это Игорь Павлович, начальник нашей службы безопасности.

Я пожал руку мужчине, отметив его цепкий, оценивающий взгляд. Такие люди обычно имеют непростое прошлое, связанное со спецслужбами или криминалом, а часто – и с тем, и с другим.

– Садись, – Рогов указал на кресло. – У нас проблема серьезнее, чем мы думали. Игорь Павлович, расскажите.

Начальник службы безопасности откашлялся.

– Мы выяснили, что у Соколова действительно есть документы. Служебные записки, внутренняя переписка, финансовые отчеты – все, что подтверждает схемы с фальсификацией лекарств и откатами при госзакупках. Он получил их от Ларионовой, начальника отдела сертификации фармацевтического подразделения.

– Елена Ларионова? – удивился я. – Она же работает в компании больше десяти лет!

– Именно, – кивнул Игорь Павлович. – Похоже, у нее был личный мотив. Её дочь заболела редким заболеванием, требующим дорогостоящего лечения. Она обратилась к руководству с просьбой о финансовой помощи, но получила отказ. После этого начала собирать документы.

Рогов стукнул кулаком по столу.

– Неблагодарная сука! Компания платила ей хорошую зарплату, премии, а она решила нас слить!

– Что с ней сейчас? – спросил я, чувствуя, как внутри все сжимается от нехорошего предчувствия.

– Она уволена, – сухо ответил Игорь Павлович. – И больше не представляет угрозы.

Что-то в его тоне заставило меня похолодеть. Я не хотел знать подробности того, как именно Ларионова перестала «представлять угрозу».

– А Соколов? – спросил я. – Что с документами?

– Вот здесь нам нужна ваша помощь, Кирилл Андреевич, – начальник службы безопасности слегка наклонился вперед. – Мы можем… нейтрализовать проблему физически, но Виктор Сергеевич считает, что ваш метод предпочтительнее. Меньше шума.

– Мой метод? – непонимающе переспросил я.

– Дискредитация, – пояснил Рогов. – Если к моменту публикации материалов Соколов будет полностью дискредитирован, никто не воспримет его разоблачения всерьез. Даже если документы подлинные.

– А они подлинные? – прямо спросил я.

Рогов и Игорь Павлович обменялись взглядами.

– Не имеет значения, – отрезал Рогов. – Твоя задача – сделать так, чтобы никто в них не поверил. Для этого нужно уничтожить репутацию Соколова раз и навсегда.

– Я понял, – кивнул я. – Мы уже запустили масштабную кампанию. Первые результаты обнадеживают.

– Этого недостаточно, – Рогов подался вперед. – Нам нужен сокрушительный удар. Что-то, что полностью уничтожит его как журналиста и как личность.

– У меня есть идея, – медленно произнес я. – Но для этого потребуются дополнительные ресурсы. И… определенная свобода действий.

– Все, что нужно, – Рогов махнул рукой. – Бюджет неограничен. Сделай это, Кирилл.

Я кивнул и встал, собираясь уходить.

– И еще, – добавил Рогов. – У тебя есть неделя. Не больше. По нашим данным, Соколов готовит публикацию на следующий четверг.

– Успеем, – уверенно сказал я, хотя внутри уверенности не было.

Выйдя из кабинета Рогова, я почувствовал, как меня бросает в жар. Ситуация становилась все более опасной. Речь шла уже не просто о рутинной PR-операции, а о чем-то, граничащем с криминалом. Фраза Игоря Павловича о «нейтрализации проблемы физически» не оставляла сомнений – эти люди готовы зайти очень далеко.

Но отступать было поздно. Я был частью системы, шестеренкой в машине. И если я сломаюсь или откажусь работать, меня просто заменят другой деталью. А потом, возможно, «нейтрализуют» как проблему.

В кабинете я вызвал Дениса. Мне нужен был человек, которому я мог доверять. Насколько вообще можно доверять кому-то в нашем бизнесе.

– Ситуация серьезнее, чем мы думали, – сказал я, когда Денис пришел. – У Соколова действительно есть документы. И они подлинные.

Денис присвистнул.

– Паршиво. Что будем делать?

– То, что умеем лучше всего, – я криво улыбнулся. – Лгать, манипулировать, разрушать. Только в этот раз нам нужно превзойти самих себя.

Я рассказал ему свой план – масштабную, многоуровневую кампанию дискредитации, которая должна была не просто посеять сомнения в компетентности Соколова, но полностью уничтожить его репутацию.

– Сфабрикованные доказательства плагиата в его статьях. «Свидетели», готовые подтвердить, что он брал взятки за сокрытие информации. Фальшивые банковские выписки, показывающие поступления от иностранных фондов. Грязные намеки на личную жизнь. Полный набор.

– Жестко, – Денис покачал головой. – Но выполнимо. Потребуется серьезный бюджет.

– Бюджет неограничен, – я повторил слова Рогова. – И у нас всего неделя.

– Успеем, – уверенно сказал Денис. – Не в первый раз.

Я посмотрел на него, пытаясь понять, чувствует ли он хоть каплю сомнения, укол совести. Но на лице Дениса отражалось только профессиональное воодушевление человека, получившего интересную задачу.

– Есть еще кое-что, – я понизил голос. – Рогов привлек службу безопасности. Они говорили о «физической нейтрализации проблемы». Если мы не справимся…

Денис нахмурился.

– Ты думаешь, они могут…?

– Я не знаю, – честно ответил я. – Но не хочу проверять. Поэтому мы должны сделать свою работу идеально.

– Понял, – Денис кивнул. – Я соберу команду и начнем немедленно.

Когда он ушел, я откинулся в кресле и закрыл глаза. Головная боль, преследовавшая меня с утра, усилилась. Мне нужно было собраться, сконцентрироваться, но мысли разбегались. Что-то внутри меня сопротивлялось, не хотело участвовать в этой грязной игре.

Я достал телефон и набрал номер Олега. Мне нужна была доза, чтобы продержаться этот день. Договорившись о встрече вечером, я вернулся к работе.

Следующие несколько часов прошли в непрерывных совещаниях, звонках, координации действий команды. Я функционировал как хорошо отлаженный механизм, выдавая идеи, принимая решения, раздавая указания. Но где-то глубоко внутри нарастало ощущение неправильности происходящего.

К вечеру пришли первые результаты усиленной кампании. Три крупных издания опубликовали статьи, ставящие под сомнение профессионализм и честность Соколова. В социальных сетях тема стала одной из самых обсуждаемых. Несколько популярных блогеров выпустили разгромные видео о «продажном журналисте».

Рогов был доволен.

– Отличная работа, Кирилл, – сказал он, позвонив мне. – Продолжай в том же духе. И подготовь что-нибудь особенное к выходным. Что-то, что попадет во все воскресные новостные выпуски.

– Сделаем, – коротко ответил я.

После работы я поехал не домой, а в ресторан «Пушкинъ». Мне хотелось побыть в людном месте, отвлечься от мыслей о Соколове и предстоящей кампании.

Устроившись за столиком в углу зала, я заказал водку и стейк. Алкоголь немного притупил головную боль и тревожные мысли. Я почти расслабился, когда заметил знакомую фигуру, входящую в ресторан.

Алексей Соколов.

Он был не один – с ним была молодая женщина, которую я не знал. Они сели за столик на противоположной стороне зала, не заметив меня.

Я почувствовал странный импульс – подойти к нему, поговорить. Не как PR-директор «Меркурий Групп», а как человек к человеку. Может быть, есть способ разрешить эту ситуацию без взаимного уничтожения?

Но я остался сидеть на месте, наблюдая за ними. Соколов что-то оживленно рассказывал своей спутнице, она улыбалась. Они выглядели нормальными, счастливыми людьми – полная противоположность того мрачного образа «врага», который рисовал Рогов.

В какой-то момент Соколов поднял голову и наши взгляды встретились. Секунду он выглядел удивленным, потом кивнул мне с легкой улыбкой. Я автоматически кивнул в ответ.

Он что-то сказал своей спутнице и встал из-за стола. Я напрягся, когда он направился в мою сторону.

– Какая неожиданная встреча, Кирилл Андреевич, – сказал он, подойдя к моему столику. – Не возражаете, если я присяду на минуту?

Я жестом предложил ему сесть.

– Вы преследуете меня? – спросил я, пытаясь сохранить иронический тон.

– Чистая случайность, – он улыбнулся. – Хотя, должен признать, встреча удачная. Я как раз хотел с вами поговорить.

– О чем? – я отпил водки.

– О том, что мы оба понимаем, – Соколов наклонился ближе. – О фармацевтическом подразделении «Меркурий Групп» и его методах ведения бизнеса. О поддельных лекарствах, поддельных сертификатах, поддельных тендерах.

– Я уже говорил вам – обратитесь в пресс-службу, – я сохранял невозмутимость.

– Брось, Белов, – он перешел на «ты», что странным образом сделало разговор более личным. – Мы оба знаем, что это ни к чему не приведет. Так же, как мы оба знаем, что это ты стоишь за кампанией против меня.