Читать книгу: «Хронократы», страница 2

Он повернулся к Северину.

– Никаких утечек информации. Официальная версия – переутомление на фоне стресса. Юноша готовился к экзаменам, недосыпал, не следил за здоровьем. Стандартный набор.

– А что насчёт его матери? – спросил Андрей. – Он сдавал время, чтобы оплатить её лечение.

– О ней позаботятся, – отмахнулся Хронов. – Полное покрытие всех медицинских расходов, компенсация морального ущерба. Наш юридический отдел уже готовит соответствующие документы.

Он подошёл ближе к Андрею, понизив голос:

– Доктор Соколов, я ценю вашу работу и ваш аналитический ум. Но позвольте дать совет – не задавайте лишних вопросов. Занимайтесь тем, что поручено, и оставьте остальное мне и службе безопасности. Так будет лучше для всех.

В его словах явственно слышалась угроза, хотя тон оставался безукоризненно вежливым.

– Я понимаю, – ответил Андрей.

– Отлично, – Хронов улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Тогда мы закончили здесь. Медики перевезут пациента в нашу клинику для дальнейшего лечения. А вас я жду завтра в обычное время. У нас запланировано несколько важных процедур.

Покинув общежитие, Андрей не поехал домой. Вместо этого он отправил сообщение Елене, прося её встретиться в круглосуточном кафе неподалеку от университета. Им нужно было поговорить вдали от стен «Темпуса» и их вездесущих систем наблюдения.

Кафе «Хронос» было популярным среди студентов местом – небольшое, уютное заведение с интерьером, стилизованным под ретро-футуризм пятидесятых годов. В поздний час оно было почти пусто – лишь несколько человек сидели за дальними столиками.

Елена пришла через двадцать минут, выглядя встревоженной. Она села напротив Андрея, отказавшись от предложенного официантом меню.

– Что произошло там? – спросила она без предисловий. – Хронов не сказал мне, зачем вызвал тебя.

– Дмитрий Карпов постарел на три года за одну ночь, – ответил Андрей, понизив голос. – Типичный темпоральный шок, но невероятной интенсивности. Никогда такого не видел.

Елена побледнела.

– Это невозможно. Процедуры рассчитаны так, чтобы обеспечивать плавное, контролируемое изменение темпоральной скорости. Даже при самых агрессивных схемах эффект не должен превышать нескольких месяцев за аналогичный период.

– Знаю. Но я видел его собственными глазами.

Андрей помедлил, решая, как много может рассказать Елене. Они работали вместе уже три года, и он считал её не просто коллегой, но и другом. Тем не менее, в «Темпусе» никогда нельзя было быть полностью уверенным ни в ком.

– Лена, – начал он осторожно, – ты замечала что-нибудь странное во время процедур в последнее время? Аномалии, необъяснимые эффекты?

Она напряглась, бросив быстрый взгляд по сторонам.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я заметил. И, судя по всему, не только я. Северин расспрашивал меня об «оптических искажениях» ещё до инцидента с Карповым.

Елена долго молчала, затем наклонилась ближе.

– Месяц назад, – произнесла она тихо, – во время процедуры с пожилой донором… она вдруг стала прозрачной, как призрак. Я могла видеть сквозь неё стену за креслом. Это длилось секунду, не больше. Я решила, что переутомилась.

– А потом?

– Потом это повторилось. Дважды на прошлой неделе. И… в последний раз я видела не только донора. Вся комната словно пошла рябью, как отражение в воде. Предметы меняли форму, теряли чёткость контуров.

Андрей кивнул, чувствуя одновременно тревогу и облегчение от того, что его наблюдения подтвердились.

– Я разговаривал с профессором Вершининым, – сказал он, понизив голос ещё больше. – Он предупреждал об этом ещё пятнадцать лет назад. Назвал это «темпоральной турбулентностью». Его теория заключается в том, что массовая передача временного ресурса нарушает стабильность темпорального поля.

– И что это значит на практике? – Елена выглядела встревоженной.

– В краткосрочной перспективе – увеличение числа и интенсивности аномалий. В долгосрочной… Вершинин предсказывает серьёзные нарушения причинно-следственных связей. Временные петли, локальные остановки времени, возможно даже полный коллапс темпорального поля в местах высокой активности.

– Боже, – выдохнула Елена. – И Хронов знает об этом?

– Уверен, что да. Но не думаю, что его это волнует. «Темпус» слишком много инвестировал в технологию, чтобы остановиться сейчас.

Он достал из кармана детектор, переданный Вершининым.

– Профессор дал мне это. Устройство регистрирует мельчайшие колебания в темпоральном поле. Я собираюсь носить его с собой во время процедур, собирать данные.

Елена смотрела на прибор со смесью страха и любопытства.

– Андрей, это опасно. Если Северин или кто-то из службы безопасности обнаружит…

– Знаю. Но что если альтернатива ещё хуже? Что если Вершинин прав, и мы приближаемся к точке, после которой процесс станет необратимым?

Елена задумалась, постукивая пальцами по столу.

– Мне нужен доступ к историческим данным всех процедур, – продолжил Андрей. – Хочу проверить, есть ли корреляция между количеством передач времени и частотой аномалий.

– Я могу помочь с этим, – решительно сказала Елена. – У меня есть административный доступ к базам данных аналитического отдела.

– Ты уверена? Это может быть опасно для твоей карьеры.

– А речь идёт только о карьере? – она невесело усмехнулась. – Если профессор прав, под угрозой гораздо больше.

Андрей благодарно кивнул. Иметь союзника внутри «Темпуса» было неоценимым преимуществом.

– Будем действовать осторожно, – сказал он. – Никаких подозрительных запросов, никаких обсуждений в стенах корпорации. Встречаемся здесь или в других публичных местах.

Елена согласно кивнула.

– И ещё кое-что, – добавил Андрей. – Мне нужно встретиться с реципиентом, получившим время от Карпова. С Томилиным. Проверить его состояние, узнать, не наблюдалось ли у него симптомов темпоральной нестабильности.

– Это будет непросто, – Елена нахмурилась. – Томилин – важный клиент, и он не любит, когда его беспокоят между запланированными визитами.

– Придумай что-нибудь. Скажи, что требуется дополнительное обследование для подтверждения стабильности его темпорального поля.

Они продолжили обсуждать детали своего импровизированного расследования, не подозревая, что за соседним столиком сидел мужчина в неприметной одежде, который, казалось, был погружен в свой планшет. Но за внешней незаинтересованностью скрывалась абсолютная концентрация – он не пропустил ни одного слова из их разговора.

Когда Андрей и Елена разошлись, мужчина подождал несколько минут, затем достал коммуникатор и набрал номер.

– Северин? Это Климов. Вы были правы насчёт Соколова. Он контактировал с Вершининым и планирует какое-то расследование. И Орлова с ним заодно.

На другом конце линии раздался тяжёлый вздох.

– Продолжай наблюдение, – приказал голос Северина. – Я доложу господину Хронову. Пока не вмешивайся, пусть думают, что их никто не подозревает. Мы хотим знать, как далеко они готовы зайти.

Тем временем Андрей вернулся в свою квартиру, чувствуя странное облегчение от разговора с Еленой. Он больше не был один в своих опасениях, и это давало надежду, что им удастся разобраться в происходящем.

Но одновременно его не покидало чувство тревоги. События развивались слишком стремительно – сначала участившиеся аномалии, затем разговор с Вершининым, теперь случай с Карповым. Словно время само ускорялось, сжимаясь до критической точки.

Перед сном он активировал детектор Вершинина и положил его на прикроватную тумбочку. Устройство тихо загудело, экран показал ровную зеленую линию – в его квартире темпоральное поле оставалось стабильным.

Но надолго ли?

Глава 3: Девушка с заёмным временем

Утро встретило Андрея безупречно ясным небом, словно природа решила компенсировать тревогу, поселившуюся в его душе. Он проснулся раньше обычного, с ощущением, что каждая минута теперь имеет особую ценность. Детектор Вершинина, проработавший всю ночь, не зафиксировал никаких аномалий – зелёная линия на экране оставалась ровной, без единого всплеска.

По дороге на работу Андрей замечал то, что раньше ускользало от его внимания. Москва дышала темпоральным неравенством. Элитные районы, где жили получатели времени, отличались неторопливым ритмом жизни. Люди двигались медленнее, говорили размеренно, словно каждое их слово имело бесконечную ценность. В их глазах читалась уверенность тех, кто знает, что впереди – десятилетия, если не столетия.

В контрасте с ними – суетливые, переполненные районы, где обитали доноры. Здесь всё было пронизано лихорадочной спешкой, будто каждый пытался вместить в сокращённую жизнь как можно больше. Яркие краски, громкая музыка, интенсивные ощущения – культура людей, живущих быстро, потому что им отмерено мало.

Войдя в атриум «Темпуса», Андрей машинально поднял голову к огромному маятнику, отбивающему секунды над головами сотрудников и посетителей. Сегодня его размеренное движение казалось не успокаивающим, а зловещим – словно гигантское лезвие, рассекающее время на неравные части.

В лаборатории его ждала Елена. Она выглядела усталой, но решительной.

– Я получила данные, – сказала она вполголоса, когда они остались одни. – Отправила на твой личный адрес, зашифрованным пакетом. Пароль – дата защиты твоей диссертации.

Андрей благодарно кивнул.

– Как прошла ночь? – спросил он, доставая детектор Вершинина и проверяя его показания.

– Плохо спала, – призналась Елена. – Всё думала о том, что мы обсуждали. Андрей, если профессор прав… если мы действительно разрушаем структуру времени…

– Сначала нужно проверить данные, – перебил её Андрей. – Не будем делать выводы раньше времени.

Он не договорил фразу, услышав шаги в коридоре. Дверь открылась, и вошёл Северин в сопровождении двух сотрудников службы безопасности.

– Доброе утро, доктор Соколов, доктор Орлова, – поприветствовал он их с холодной улыбкой. – Надеюсь, не помешал?

– Чем обязаны визиту? – спросил Андрей, стараясь, чтобы его голос звучал непринуждённо.

– Плановая проверка безопасности, – Северин обвёл взглядом лабораторию. – После вчерашнего инцидента господин Хронов распорядился усилить меры предосторожности. Мы проверяем все лаборатории на наличие несанкционированного оборудования.

Андрей почувствовал, как напряглись мышцы его спины. Детектор Вершинина лежал в кармане его халата, и хотя устройство было отключено, он не сомневался, что техники Северина смогут обнаружить его при тщательном сканировании.

– Разумеется, – он улыбнулся. – Мы всецело в вашем распоряжении.

Северин кивнул своим людям, и они приступили к работе, методично проверяя каждый уголок лаборатории специальными сканерами. Андрей заметил, что Елена побледнела, и мягко коснулся её руки, призывая сохранять спокойствие.

– Кстати, доктор Соколов, – продолжил Северин, наблюдая за работой своих подчинённых, – господин Хронов просил передать, что сегодня у вас изменение в графике. В одиннадцать вам нужно провести экстренную процедуру с особым пациентом.

– Мне ничего не сообщали об этом, – нахмурился Андрей.

– Информация только поступила, – Северин протянул ему планшет. – Все детали здесь. Пациент важный, и господин Хронов лично просил, чтобы процедуру проводили вы.

Андрей взял планшет и просмотрел данные. Реципиентом был Аркадий Томилин – тот самый бизнесмен, получивший время от Дмитрия Карпова.

– Но он проходил процедуру только вчера, – сказал Андрей. – По протоколу должно пройти минимум семь дней между сеансами.

– Особые обстоятельства, – пожал плечами Северин. – Господин Томилин настаивает. Что-то связанное с побочными эффектами после вчерашней процедуры.

Андрей и Елена обменялись быстрыми взглядами. Возможно, это был тот самый шанс, который они искали – возможность изучить последствия темпоральной аномалии у получателя времени.

– Разумеется, я проведу процедуру, – кивнул Андрей. – В какой процедурной?

– Шестой уровень, личная комната господина Томилина, – ответил Северин. – Он предпочитает… конфиденциальность.

Шестой уровень был зарезервирован для VIP-клиентов «Темпуса» – тех, кто платил миллионы за эксклюзивное обслуживание и повышенную приватность.

Проверка закончилась ничем – техники не обнаружили ничего подозрительного. Северин, казалось, был слегка разочарован этим фактом.

– Что ж, всё чисто, – констатировал он. – Продолжайте работу. И, доктор Соколов… господин Хронов ожидает от вас особого внимания к состоянию господина Томилина.

Когда дверь за Севериным закрылась, Елена тихо выдохнула:

– Они что-то подозревают.

– Возможно, – согласился Андрей. – Или просто проявляют обычную бдительность после инцидента с Карповым. В любом случае, нужно быть ещё осторожнее.

Он посмотрел на часы – до встречи с Томилиным оставалось два часа. Достаточно времени, чтобы подготовиться и продумать, как использовать эту возможность для своего расследования.

– Я посмотрю его историю процедур, – предложила Елена. – Возможно, найду какие-то отклонения, которые помогут понять, что произошло вчера.

Андрей кивнул и приступил к подготовке оборудования, которое понадобится ему для работы с Томилиным. Помимо стандартного набора инструментов, он незаметно подготовил и детектор Вершинина, настроив его на максимальную чувствительность.

В 10:45 Андрей уже был на шестом уровне, ожидая прибытия Томилина. VIP-процедурная разительно отличалась от стандартных комнат – роскошный интерьер, напоминающий скорее спа-салон высшего класса, чем медицинское учреждение. Вместо стерильно-белых стен – тёплые тона дерева и кожи, вместо яркого света – приглушённое, комфортное освещение, вместо стандартных кресел – эргономичные ложа с множеством регулировок.

Томилин появился точно в назначенное время, в сопровождении личного ассистента – молодого человека с безупречной осанкой и внимательным взглядом. Бизнесмен выглядел встревоженным, что контрастировало с его вчерашней самоуверенностью.

– Доктор Соколов, – он кивнул в знак приветствия. – Рад, что именно вас назначили на эту процедуру.

– Господин Томилин, – Андрей ответил профессиональным кивком. – Я ознакомился с вашим запросом. Вы испытываете некоторый дискомфорт после вчерашней процедуры?

Томилин жестом отпустил ассистента, и когда они остались наедине, его самообладание заметно ослабло.

– Дискомфорт? – он нервно усмехнулся. – Я не знаю, как это назвать, доктор. Вчера вечером… я видел себя. Но не в зеркале. Я видел себя, сидящего напротив, в кресле. Старого себя, понимаете? Такого, каким я был до начала процедур.

Андрей почувствовал, как участился его пульс. Это было именно то, что они с Вершининым обсуждали – темпоральные фантомы, проекции альтернативных состояний.

– Когда это произошло? – спросил он, стараясь сохранять профессиональный тон. – И как долго длилось видение?

– Около полуночи. Я работал в своём кабинете, и вдруг… он просто появился там. Сидел и смотрел на меня. Это длилось может быть секунд десять, не больше. Но я чётко видел каждую деталь – морщины, седину, старческие пятна на руках.

Томилин опустился в кресло, его руки слегка дрожали.

– Я решил, что переутомился или выпил лишнего. Но потом, под утро, это повторилось. На этот раз я был в спальне. Проснулся от ощущения, что в комнате кто-то есть. И снова увидел его… себя. Он стоял у окна, глядя на рассвет с таким… с таким сожалением в глазах.

Андрей медленно кивнул, обдумывая услышанное. Он незаметно активировал детектор в кармане халата – устройство должно было зафиксировать любые колебания темпорального поля вокруг Томилина.

– Вы рассказывали об этом кому-нибудь ещё? Врачам «Темпуса»? Господину Хронову?

– Нет, – Томилин покачал головой. – Я не хотел выглядеть… сумасшедшим. Просто запросил внеочередную процедуру, сославшись на субъективное ощущение ускорения старения. Я надеялся, что дополнительная инъекция времени стабилизирует моё состояние.

Андрей понимал, что должен сообщить о симптомах Томилина руководству «Темпуса». Но одновременно это был уникальный шанс получить данные о темпоральных аномалиях у реципиента.

– Я проведу полное сканирование вашего темпорального поля перед процедурой, – сказал он. – Это поможет выявить любые нестабильности. Но мне нужно знать – кроме этих видений, вы замечали другие необычные явления? Искажение восприятия времени, дежавю, чувство временного смещения?

Томилин задумался.

– Вчера вечером я уронил чашку кофе. Она разбилась о пол, но через мгновение… она снова была в моей руке, целая. Как будто время на секунду повернуло вспять.

Это уже не было просто фантомом – речь шла о локальной временной петле, явлении гораздо более серьёзном. Андрей почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Господин Томилин, я хотел бы отложить процедуру до получения результатов полного обследования, – сказал он. – Проведение хронорезонанса в вашем текущем состоянии может быть небезопасно.

Бизнесмен нахмурился.

– Нет, доктор. Я настаиваю на немедленной процедуре. Я не могу позволить себе ждать. У меня важные переговоры через два дня, и я должен быть в своей лучшей форме.

Андрей понимал, что не может отказать VIP-клиенту, особенно учитывая прямое распоряжение Хронова. Но у него появилась идея.

– Хорошо, – кивнул он. – Но с одним условием. Я проведу процедуру с минимальной интенсивностью – это снизит риск любых осложнений. И после неё вам потребуется остаться под наблюдением в течение нескольких часов.

Томилин неохотно согласился, и Андрей приступил к подготовке. Он настроил оборудование, тайно активировав детектор Вершинина, который должен был записать все параметры процедуры.

– Кто будет донором? – спросил он, проверяя настройки хронорезонатора.

– Девушка из стандартного пула, – ответил Томилин. – Ваша администрация уже подобрала подходящую.

Через несколько минут в комнату вошла молодая женщина в сопровождении ассистентки Андрея. Она была худой, почти изможденной, с тёмными кругами под глазами и преждевременными морщинами на лице. Но даже сквозь печать ускоренного старения проступала природная красота – правильные черты лица, выразительные глаза, гордая осанка.

– Мария Левина, – представила её ассистентка. – Регулярный донор категории А.

Андрей сверился с данными на планшете. Мария Левина, 28 лет, биологический возраст – 35 лет. Донор с трёхлетним стажем, всего провела 24 процедуры. Продаёт своё время для оплаты лечения младшего брата.

Ещё одна судьба, искалеченная системой, подумал Андрей. Он заметил, что Томилин даже не посмотрел в сторону девушки, словно она была лишь безликим источником драгоценного ресурса, а не живым человеком.

Мария села в кресло донора, её движения были механическими, словно она выполняла хорошо знакомый, но неприятный ритуал. Её взгляд был пуст, устремлён в никуда – типичная реакция регулярных доноров, научившихся ментально отстраняться от процесса отдачи своего времени.

– Вы знаете процедуру, – сказал Андрей, помогая закрепить датчики на её руках. – Сегодня сеанс будет короче обычного, с пониженной интенсивностью.

Мария слегка кивнула, но не произнесла ни слова. Андрей отметил признаки хронической усталости в её глазах – типичный симптом у доноров, проходящих многократные процедуры. Их тела просто не успевали восстанавливаться между сеансами.

Когда всё было готово, Андрей запустил процесс синхронизации биоритмов. На мониторах появились две кардиограммы – размеренная, ровная линия Томилина и слегка учащённый, но стабильный пульс Марии.

– Синхронизация завершена, – сообщил компьютер. – Готовность к хронорезонансу.

Андрей активировал основной механизм, и между креслами возникло характерное мерцание. Но в этот раз что-то было не так. Мерцание имело странный оттенок, словно через обычный серебристый свет проступали цветные всполохи.

Детектор в кармане Андрея завибрировал, сигнализируя о значительном отклонении в темпоральном поле. Он бросил быстрый взгляд на миниатюрный экран – вместо ровной зелёной линии там бушевала красная буря пиков и провалов.

А затем это произошло. Пространство между креслами словно пошло рябью, и на мгновение Андрей увидел не двух людей, а четверых. Рядом с настоящим Томилиным появилась его старая версия – изможденный старик с глубокими морщинами и тусклыми глазами. А рядом с Марией материализовался её образ, каким она была бы без донорства – молодая, цветущая женщина с ясным взглядом и здоровым цветом лица.

Видение длилось всего несколько секунд, но Андрей был уверен, что Томилин тоже его видел – бизнесмен резко вздрогнул и побледнел, его глаза расширились от ужаса.

Мария, казалось, не заметила ничего необычного, или, возможно, просто была слишком погружена в своё отстранённое состояние.

Андрей быстро стабилизировал процесс, скорректировав параметры хронорезонанса. Аномалия исчезла, но детектор продолжал показывать повышенную нестабильность темпорального поля.

Оставшаяся часть процедуры прошла без видимых происшествий, хотя Андрей не сводил глаз с мониторов и регулярно проверял показания детектора. Когда сеанс закончился, Томилин выглядел одновременно облегчённым и встревоженным.

– Вы это видели? – спросил он тихо, пока ассистентка помогала Марии отсоединить датчики. – Там были… двойники.

– Оптический эффект, вызванный преломлением света в поле хронорезонатора, – солгал Андрей, стараясь звучать убедительно. – Ничего необычного, просто редкое явление.

Томилин не выглядел убеждённым, но не стал настаивать.

– Я почувствовал себя… странно, когда увидел его. Своего старого двойника. Как будто это был настоящий я, а я нынешний – лишь временная аберрация.

Это было интересное наблюдение, и Андрей мысленно сделал заметку обсудить его с Вершининым. Возможно, при манипуляциях с временем человек не просто замедлял или ускорял своё старение, а фактически создавал альтернативную версию себя, которая в определённых условиях могла проявляться как фантом.

– Рекомендую вам отдохнуть сегодня, – сказал он Томилину. – Никаких стрессов, минимум физической активности. Если видения повторятся, немедленно свяжитесь со мной.

Когда бизнесмен, сопровождаемый своим ассистентом, покинул комнату, Андрей обратил внимание на Марию. Девушка выглядела истощённой после процедуры, её движения стали ещё более замедленными, а кожа приобрела нездоровую бледность.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, помогая ей подняться.

– Как обычно, – тихо ответила она. Её голос был мягким, с лёгкой хрипотцой. – Устала, но это пройдёт.

– Вы давно являетесь донором? – Андрей знал ответ из её файла, но хотел завязать разговор.

– Три года, – Мария слабо улыбнулась. – С тех пор, как у брата диагностировали лейкемию. Страховка покрывает только базовое лечение, а для полного курса нужны дополнительные средства.

– И как он сейчас?

– Лучше, – её глаза на мгновение оживились. – Врачи говорят, что есть хорошие шансы на полное выздоровление. Ещё год терапии, и он сможет вернуться к нормальной жизни.

Андрей не мог не заметить горькую иронию ситуации – брат Марии получал шанс на нормальную жизнь ценой сокращения её собственной.

– Вы… – он помедлил, не зная, насколько прямым может быть. – Вы никогда не замечали ничего странного во время процедур? Видения, искажения восприятия?

Мария внимательно посмотрела на него.

– Почему вы спрашиваете?

– Просто исследовательский интерес, – Андрей постарался, чтобы это прозвучало непринуждённо. – Мы собираем данные о субъективном опыте доноров для улучшения процедуры.

Она помолчала, словно решая, стоит ли доверять ему.

– Иногда, – наконец произнесла она, – я вижу себя. Другую себя. Молодую, здоровую. Такой, какой я была бы, если бы не… – она не закончила фразу, но и так было понятно.

– И как давно это началось?

– Несколько месяцев назад. Сначала я думала, что это просто галлюцинации от усталости. Но потом начала замечать, что другие доноры тоже это видят. Мы иногда обсуждаем это, когда ждём своей очереди.

Это было важное подтверждение – аномалии наблюдались не только операторами, но и самими участниками процесса.

– Что говорят об этом врачи «Темпуса»? – спросил Андрей.

Мария горько усмехнулась.

– Мы не говорим им. Они не любят… лишних вопросов. Особенно от доноров. Мы для них просто ресурс.

Её прямота была отрезвляющей. Андрей всегда знал о дегуманизирующем аспекте системы, созданной «Темпусом», но, работая в научном крыле, он мог дистанцироваться от этой реальности. Теперь она смотрела на него глазами Марии Левиной – женщины, отдававшей годы своей жизни, чтобы спасти брата, и при этом сталкивавшейся с безразличием тех, кто извлекал прибыль из её жертвы.

– Послушайте, – сказал он, понизив голос, – я думаю, эти видения не просто галлюцинации. Это может быть признаком серьёзных проблем с технологией передачи времени. Мне нужно больше информации о том, что происходит с донорами.

Мария настороженно посмотрела на него.

– Зачем вам это? Вы же работаете на них.

– Я работаю на науку, – ответил Андрей. – И если что-то идёт не так, я хочу это исправить.

Она изучала его лицо несколько долгих секунд, словно пытаясь определить, можно ли ему доверять.

– Завтра вечером, в кафе «Хронос» на Пушкинской, – наконец сказала она. – В семь. Там собираются некоторые доноры. Вы можете услышать их истории, если действительно хотите знать правду.

Андрей кивнул, понимая, что только что получил доступ к бесценному источнику информации – сообществу доноров, людей, находящихся на переднем крае темпоральных манипуляций.

– Я буду там, – пообещал он.

Когда Мария ушла, Андрей остался один в процедурной, анализируя собранные данные. Детектор Вершинина зафиксировал значительные колебания темпорального поля, особенно в момент появления фантомов. Это было неопровержимое доказательство того, что аномалии не были просто оптическими иллюзиями или психологическими феноменами – они представляли собой реальные искажения в структуре времени.

Он скопировал данные и удалил их из памяти устройства, опасаясь, что служба безопасности может провести проверку его вещей. Теперь ему нужно было встретиться с Еленой, чтобы сопоставить эти результаты с историческими данными процедур.

Выйдя из процедурной, Андрей столкнулся с Хроновым, который, казалось, ждал его в коридоре. Глава «Темпуса» выглядел безупречно как всегда – идеально сидящий костюм, прямая осанка, уверенная улыбка человека, привыкшего контролировать мир вокруг себя.

– Доктор Соколов, – поприветствовал он. – Как прошла процедура с нашим важным клиентом?

– В пределах нормы, – ответил Андрей, стараясь сохранять профессиональное спокойствие. – Минимальная интенсивность, как вы и рекомендовали.

– Отлично, – Хронов кивнул. – Господин Томилин – ценный клиент, его благополучие крайне важно для корпорации. Какие-нибудь необычные явления во время процедуры?

Вопрос был задан небрежно, но Андрей понимал его значимость. Хронов явно знал об аномалиях и проверял, насколько откровенным будет его сотрудник.

– Ничего существенного, – сказал Андрей. – Стандартные оптические эффекты, характерные для хронорезонанса.

Хронов внимательно посмотрел на него, словно пытаясь прочитать мысли.

– Знаете, доктор Соколов, – произнёс он задумчиво, – когда я только начинал «Темпус», многие говорили, что это невозможно. Что манипуляции с временем неизбежно приведут к катастрофе. Но вот мы здесь, пятнадцать лет спустя, изменяем судьбы миллионов людей.

Он сделал паузу, глядя в окно на панораму Москвы.

– Любой прогресс сопровождается… побочными эффектами. Когда люди начали летать, были аварии. Когда открыли электричество, были жертвы. Но мы не отказались от самолётов или лампочек из-за этого, не так ли?

– Верно, – согласился Андрей. – Но мы и не игнорировали проблемы. Мы совершенствовали технологии, делали их безопаснее.

Хронов улыбнулся, но его глаза остались холодными.

– Именно. И мы продолжим совершенствовать нашу технологию. Что бы ни происходило, мы не можем позволить себе остановиться. Слишком многое поставлено на карту.

Он положил руку на плечо Андрея, и этот жест, казалось, нёс в себе одновременно и одобрение, и предупреждение.

– Я ценю вашу работу, доктор. Ваши научные способности неоспоримы. Надеюсь, вы понимаете значимость нашего дела и… последствия любых действий, которые могли бы ему помешать.

С этими словами Хронов удалился, оставив Андрея наедине с ощущением, что только что получил завуалированную угрозу.

Вечером того же дня Андрей встретился с Еленой в её квартире – месте, которое они считали относительно безопасным для обсуждения своих находок. В отличие от минималистичного жилья Андрея, квартира Елены была уютной и обжитой – книги на полках, фотографии на стенах, мягкий свет ламп создавал атмосферу домашнего тепла.

– Я проанализировала исторические данные, – сказала Елена, разворачивая на голографическом экране серию графиков. – И результаты тревожные. За последние два года количество процедур выросло на 120%, но интенсивность передачи увеличилась на 300%.

– То есть не просто больше людей продают и покупают время, но и объёмы передачи для каждой пары выросли? – уточнил Андрей.

– Именно, – Елена вывела новый график. – «Темпус» постепенно увеличивал стандартные ставки. Три года назад средняя процедура передавала эквивалент одного месяца биологического времени. Сейчас это почти четыре месяца.

Андрей нахмурился, анализируя данные.

– А вот что ещё интереснее, – продолжила Елена. – Я сопоставила эти цифры с данными о «технических сбоях» во время процедур. Официально регистрируемых аномалий стало в семь раз больше за тот же период. И это только то, что попадает в отчёты.

Она вывела карту Москвы с наложенными на неё цветовыми индикаторами.

– Красные точки – места с высокой концентрацией процедур. Синие – зарегистрированные аномалии. Видишь корреляцию?

Андрей видел. Большинство аномалий концентрировалось именно в районах с наибольшей активностью передачи времени. Особенно выделялись VIP-районы, где проживали самые богатые получатели, и донорские кварталы, где селились профессиональные продавцы времени.

– А вот данные с детектора, – Андрей передал Елене накопитель с записями устройства Вершинина. – Сегодня во время процедуры с Томилиным было сильное искажение темпорального поля. Именно тогда появились фантомы.

Елена загрузила данные, и на экране возникла новая диаграмма – хаотичные всплески красной линии на фоне нормального зелёного спектра.

– Боже, – выдохнула она. – Это почти в десять раз превышает стандартные флуктуации. Неудивительно, что появились визуальные эффекты.

– И самое важное – Томилин видел подобные явления дома, вне процедурной, – добавил Андрей. – А донор, Мария Левина, сказала, что многие из них наблюдают фантомы регулярно. Это значит, что эффекты уже не ограничиваются моментом передачи – они проникают в повседневную реальность.