Читать книгу: «Опекуны», страница 3

Эти новости меня не сильно обрадовали. Мне хотелось побыстрее покинуть эту кунсткамеру. Осознание того, что придётся здесь провести ещё какое-то время, привело меня в ужас.

– Слушайте, давайте отдадим весь груз малому, – с энтузиазмом предложил Корыто. – Пусть вынесет. Его шмонать никто не будет, если что – скажет, живёт здесь и вышел погулять.

В уже одурманенных опием глазах появилась надежда побыстрее добраться домой. Перспектива залипнуть в мягких креслах привлекала больше, чем торчать здесь непонятно сколько.

– Сделаешь серьёзным голосом? – спросил Костыль.

Мне тоже хотелось побыстрее покинуть это место, поэтому я без каких-либо колебаний согласился всё вынести.

– Не бойся, иди спокойно, ты всегда будешь в поле нашего зрения, – продолжал он. – Если что, скажешь, что живёшь здесь и покажешь куда-то в сторону.

Спрятав содержимое пакета, я отправился на выход. Пробираясь через толпы зомби, стимул побыстрее уйти отсюда придавал мне больше храбрости. На пути образовалась какая-то толпа. Проходя мимо, я обратил внимание на лежащего без сознания молодого парня синего цвета. Вокруг него суетились наркоманы, по очереди проверяя ему пульс и делая свои заключения по поводу его состояния.

– Он готов.

Именно эту фразу они передавали друг другу. Смерть от передозировки в этом районе была не редким явлением. Эта картина ускорила меня ещё больше. На выходе действительно стояли менты и шмонали всех подряд. Я без каких-либо трудностей прошёл мимо – они не придали мне никакого значения и продолжали трясти наркоманов.

Опекунов остановили и тщательно обыскали. Не обнаружив у них ничего запрещённого, отправили их на все четыре стороны. Дождавшись своих д’Артаньянов, мне вручили очередной орден за заслуги, и мы в спешке покинули это злачное место. В дальнейшем я буду частым гостем на этом зомби-маскараде, так как моим дружочкам очень понравилось безопасно покидать этот праздник сатаны. Временами меня охватывало любопытство, что же там интересного менты нашли у наркоманов. И я на какое-то время задерживался в гуще происходящего шмона, чтобы как следует рассмотреть содержимое их карманов и в дальнейшем обсудить это с опекунами. При этом всём я был заряжен наркотой от носков до трусов, я всегда с интересом всё детально рассматривал до тех пор, пока меня не прогоняли ушлые менты.

– Малый, что там у них было? – подбегая ко мне, спрашивали опекуны, и мы весело это обсуждали.

Зомби уже не казались такими страшными и злыми, как в первые разы, а скорее смешными и немощными. Особенно весёлыми были просьбы помочь найти паховую вену. Видя, как опекуны умело справляются с этим заданием на себе, они жаждали перенять их опыт и навсегда избавиться от проблемы поиска подходящего места для уколов. Этот процесс требовал определённых знаний и навыков.

– Тяни хребет отсюда, Вася, а то я тебе сейчас найду вену, вырву её прямо с твоего паха и намотаю тебе на шею, чтобы ты её больше никогда не терял! – угрожал им Костыль.

Или дружочки, которые бегали с пустыми шприцами, унижаясь, умоляли слить пару точек.

– Малый, а ну объясни ему.

– Слышишь, ты, терпила, ты воровать не пробовал? Или на крайняк работать? Не стыдно тебе здесь попрошайничать? – прикалывался я с них.

Если нарик начинал возмущаться, Костыль, заканчивая процесс употребления, тихо говорил:

– Малый, сейчас будем отрабатывать удары.

Со словами:

– Чем ты недоволен и что тебе неправильного сказали? – хватал наркомана и говорил мне, какую именно серию сегодня тренируем.

Опекуны были в восторге от моих габаритов, при каждом удобном случае они засовывали меня во все подходящие по размеру отверстия: ларьки, магазины, гаражи, СТО – везде, где можно было чем-то поживиться. В очередной раз, вычислив квартиру, в которой никто не появлялся несколько дней, они отправили меня на очередное задание. Ничего не предвещало беды. Костыль, стоя на козырьке и держа меня одной рукой, не прилагая особых усилий, закинул моё лёгкое тело в очередную форточку второго этажа. Я, словно рысь, пробрался на кухню и начал искать проход к входной двери. Квартира была шикарна, невооружённым взглядом было видно, что здесь живут зажиточные люди. По всей видимости, они соединили вместе несколько квартир, потому что она была очень большая. К этому времени я уже достаточно хорошо ориентировался, в какой стороне нужная мне дверь, но в этот раз я пришёл в тупик. Я начал открывать одну дверь за другой, но всё время попадал не туда. Пройдя в очередную дверь в надежде найти выход, я услышал глухой лай псины. С чёткой уверенностью, что это у соседей, я продолжил свой путь. По мере приближения лай усиливался. Неизвестное количество соединённых квартир превратило всё это в настоящий лабиринт. В какой-то момент я понял, что псина находится именно в этой квартире. Приблизившись к двери, за которой она была, я решил, что собака передвигается именно в том пространстве, которое нужно мне. Я понял, что эту задачу мне не осуществить, и решил покинуть это злополучное место тем же путём, которым сюда попал, но в ту же секунду мне пришло осознание, что я не представляю, в какую сторону и в какую дверь мне нужно идти – я просто-напросто заблудился в кромешной темноте. У меня началась жуткая паника. Я начал открывать одну дверь за другой, но всё время оказывался не там. Одно единственное, что меня радовало, – лай собаки снова отдалялся от меня и становился более глухим. Я решил немного отдохнуть и постараться сконцентрироваться. Придя немного в себя, я продолжил поиски, делая всё максимально тихо, чтобы не будоражить мерзкую тварь, которая уже полностью затихла. Открыв очередную дверь, которая вначале чуть не убьёт меня, а впоследствии спасёт, я понял, что нахожусь в коридоре. Это меня обрадовало, так как до этого были сплошные комнаты, переходящие друг в друга. По всей видимости, я вышел с другой стороны, – подумал я, – и кухня находится в конце. Как пантера на охоте, я начал двигаться к цели, но в какой-то момент я слышу, как сзади бежит эта огромная тварь. Сбивая меня с ног, она скользит на паркете, пытаясь вернуться в мою сторону, чтобы однозначно прикончить. Паркет спас мне жизнь: пока эта огромная псина скользила, у меня появилась секунда, чтобы прыгнуть в первую попавшуюся дверь и быстро закрыть её за собой. На ощупь я понял, что оказался в ванной. По всей видимости, выключатель света был снаружи, так как внутри я его не нашёл. Чужая квартира, я в ванной, без света, и снаружи – огромная псина. Первая мысль, которая меня посетила: что я буду рассказывать маме, когда меня отсюда достанут хозяева? И когда вообще они придут? Может, я уже к этому времени умру от голода? Слава богу, есть вода и, самое главное, сигареты. В какой-то момент моя детская психика даёт сбой, и у меня начинается дикая истерика, которая продолжается достаточно долго, изрядно меня измотав. Выкурив одну сигарету, я немного успокоился. Псина затихла. Решив, что она ушла, я попытался очень тихо покинуть ванну. Как только я потянул ручку, чтобы открыть дверь, зверь активизировался и начал лаять. Я понял, что тварь не спит и сторожит меня возле двери. Меня вновь накрыла истерика. Она длилась до тех пор, пока окончательно не измотала меня до состояния, в котором я просто выключился. Разбудил меня звонок в дверь и дикий лай собаки. У меня появилась надежда на освобождение. Но ненадолго – вскоре она снова угасла. Окончательно осознав, в какую ситуацию я попал, я снова начал горько рыдать. В какой-то момент в звонок снова позвонили, но в этот раз псина молчала. Я не рискнул открывать дверь и затаился. Через какое-то время звонок повторился, но уже более продолжительно и настойчиво, и в этот раз тварь даже не пискнула. Приоткрыв дверь на маленькую щель, чтобы в случае опасности её быстро захлопнуть, я прислушался к тишине. Но в ней ничего не происходило. Очередной звонок в дверь указал мне направление пути и заставил меня всё-таки решиться и направиться к выходу. По пути я споткнулся о что-то мягкое. Осознав, что это собака, я чуть не умер от страха, пулей подлетел к двери и открыл её. На пороге стоял Джон с пальцем у рта, показывая, что нужно тихо себя вести. Моя психика снова даёт сбой, и я начинаю рыдать с новой силой. Он берёт меня на руки и выносит на улицу, в то время как остальные проникают в квартиру. Покрывая матами Джуса, Костыля и Джона, в то время как Корыто и Сухой выносили всё самое ценное, я никак не мог успокоиться.

– Как вы могли меня отправить в такую опасную квартиру?! – рыдая, наезжал я на опекунов.

Костыль в свою очередь всю вину переложил на Джона:

– Это твой косяк! Как можно было не позвонить в квартиру, ссылаясь только на маяки, расставленные вокруг двери?! Чем ты вообще думал?! А если бы эта тварь разорвала малого?!

– Та я не хотел привлекать внимание лишними звуками, – оправдывался Джон. – Я был точно уверен, что в квартире никого нет. Я три дня за ней следил! Мы сами жутко испугались…

Оказалось, что я провёл в квартире под бдительной охраной огроменной псины целый день, пока на опекунском совете решалась моя судьба. Истерика знатно сократила моё пребывание в заточении – в какой-то момент я окончательно измотался и просто вырубился. Сухой и Корыто услышали лай огромной твари, сразу смекнули, что я попал в западню. Никаких других звуков, подобных тем, когда собака разрывает человека, они не слышали и с большой вероятностью были уверены, что со мной всё хорошо. Та злополучная дверь, которая привела меня прямо в лапы огромного зверя, могла стать последней, которую я открыл в своей жизни, но по счастливой случайности она же стала и спасительной. Открыв её, я дал псу полный доступ ко всей квартире, и этим воспользовались опекуны. Они накидали в форточку отравленной колбасы, чтобы усыпить животное, что впоследствии поспособствовало моему спасению. Звонками они проверяли, жива ли ещё тварь и, надеясь на мою смекалку, давали знак, что можно беспрепятственно покинуть чужое жилище. Что только ни делали опекуны, какие только хороводы вокруг меня ни водили – им никак не удавалось вытащить меня из лап психологического стресса.

– А поехали покатаемся! – вдруг предложил Джус.

Сволочи знали мою страсть к ночным покатушкам на угнанных «Жигулях». Этой фразой они сразу отвлекли меня от травм, нанесённых огромным зверем, и на моём лице появилась улыбка. Опекуны были готовы на всё, чтобы меня развеселить. Ещё год назад мы систематически катались по ночам. Прежде чем вытащить магнитолу, грех было не прокатиться, а апогеем развлечения было зажать педаль газа и утопить машину в озере неподалёку от дома. Я чувствовал себя очень комфортно в этих развлечениях. Моего детского мозга было достаточно, чтобы понять: в шесть лет мне ничего за это не будет. Ну и опекуны доходчиво объясняли мне это каждый раз:

– Максимум, тебя к мамке отведут, – говорили они.

В какой-то момент очередная машина не ушла под воду – препятствием послужили предыдущие утопленные в озере транспортные средства. В тот день к озеру съехались всевозможные подразделения милиции с целью провести расследование. Осушив озеро, перед ними открылась впечатляющая картина: всё дно в несколько рядов было усеяно всевозможными автомобилями. Большая часть из них была не нашей заслугой, мы тоже любили эту парковку со спецэффектами, но не до такой степени. Чего там только не нашли: машины с трупами в багажниках, за рулём, с отверстиями от пуль, целый арсенал оружия. Мы с любопытством ходили и расспрашивали у зевак, что здесь случилось. Многообразие версий впечатляло. Это были девяностые – самый разгар бандитских разборок. Парк Дюковский часто становился эпицентром этих баталий. Местные жители прекрасно это помнят.

Джус легко открыл удачно стоявшую «шестёрку», и мы поехали развеивать мой стресс. Опекуны тоже любили толпой покататься. Это развлечение пришлось остановить, так как многочисленные заявления о кражах магнитол и последнее происшествие с озером вызвали постоянные засады. Менты специально расставляли по всему району заманчивые машины и устраивали за ними слежку, а в момент кражи выбегали со всех сторон в надежде поймать преступников. Опекуны чудом несколько раз избежали арестов, успев раствориться в тёмных дворах. Пик опасности был именно в момент вскрытия – в заведённом авто риски падали многократно. Зная каждый тёмный угол своего района, не составляло особого труда оторваться и, подъехав к нужному участку, которых было невероятно много, исчезнуть во мраке ночи. Я на погоню не попадал ни разу, но опекуны рассказывали, что это даже весело и придаёт дополнительный азарт. Выкатав весь бензин, предварительно вытащив магнитолу, мы бросили машину на обочине дороги и отправились к Костылю отдыхать от последних приключений.

Палаточный пионерлагерь «СЕЗОН»

В суете наркоманских будней незаметно наступило лето, а вслед за ним – самый долгожданный период наркоманов: сезон. Сезон известен и любим всеми наркоманами. У меня иногда складывалось впечатление, что мои опекуны жили от сезона до сезона. Они всегда с нетерпением ждали этот сладкий период – лета. С приближением этого счастливого момента они с каждым днём становились всё радостнее и радостнее.

– Скоро, – потирая руки с жадной улыбкой, говорили они.

Почему с жадной? Да потому что в этот период опий был бесплатным и в больших количествах. А для наркомана всё бесплатное – это самое родное и любимое, а тут ещё и опий. Заготавливались бинты, провизия, палатка, побольше шприцов и всё необходимое для недельного проживания за городом. Для меня это был летний лагерь на природе. Нормальные дети ездили в пионерлагерь, а я предпочитал маковый. Костры, вечерние посиделки с обдолбанными пионервожатыми. Их невероятные истории про тюрьму, погони, облавы, передозы. У нормальных детей истории возле костра начинались со слов:

– В тёмном-тёмном лесу…

А у меня:

– В чёрном-чёрном лагере…

Нормальные дети собирали под руководством пионервожатых мусор на пляже, заботясь об окружающей среде. А я собирал мак, заботясь о прекрасном самочувствии своих опекунов.

– Малый красавчик, собирает больше всех. Не то что Сухой и Корыто.

Начинали они включать свои грязные манипуляции, чтобы взбодрить мой энтузиазм, увеличив показатели по сбору чудо-средства. Я любил это время не меньше, чем покатушки на угнанных автомобилях. Это было воссоединение с природой и увлекательное приключение.

Процедура была несложная: нужно было подрезать созревшие уже к тому времени головки мака, и выступивший сок собирать на бинты. Ничего не предвещало беды. Всё начиналось как самый обычный сезон. Пионервожатые паковали вещи, я в предвкушении очередного приключения радостно путался у них под ногами, выполняя разные поручения: набрать воды, проверить наличие ложек, пластиковой посуды.

В какой-то момент в квартиру зашёл Сухой с каким-то непонятным телом, которого я первый раз видел, нарушив суету приготовлений.

– Пацаны, это Зеля, – начал он вещать. – Он тоже собирается на сезон и говорит, что знает место, где, по его словам, засеяны десятки гектаров отборного мака. Сам он не осилит эту поездку и просит его взять с собой. За это он покажет нам это прекрасное место.

У опекунов от услышанного загорелись глаза.

– Гектары мака? – взбудоражился Костыль. – Интересно, интересно…

– Да, огромные поля мака, – начал наш новый проводник в бесплатный мир опия.

У опекунов от этих слов начался внутривенный оргазм.

– Куда ехать? – продолжил Костыль.

– Поля надёжно спрятаны. Вначале нужно преодолеть путь до Николаева, затем на рейсовом автобусе до села Кирово и после пешком несколько часов. Нужно запастись как следует водой – поблизости нет никаких источников. Недели будет более чем достаточно, чтобы как следует запастись. В прошлом году мы неплохо поживились там с моими дружочками, но в этом они отправились в командировку – сейчас находятся под следствием, а самому ехать вообще не вариант, – продолжал Зеля.

Сухой познакомился с нашим новым другом на наркотической точке в момент приобретения утренней дозы лекарства. В атмосфере летала лишь только одна тема – сезон. Одни наркоманы рассказывали, как у них прошёл прошлый, другие усиленно пытались раздобыть хоть какую-то информацию о новых и неизведанных посевах мака. Энергетика созревшего на полях и огородах чудесного растения летала в атмосфере и будоражила слабые умы наркоманов, не давая сосредоточиться на насущных проблемах.

В этой обстановке Сухой познакомился с Зелей. У них завязался разговор, в котором выяснилось, что они необходимы друг другу как воздух. Собравшись, мы выдвинулись в путь. Со стороны мы выглядели как опытные любители кемпинга, которые собрались покорять необъятные просторы нашей страны.

Корыто и Сухой тащили китайскую палатку, ранее украденную вместе со всеми вещами у небдительных туристов на Хаджибеевском лимане в момент их весёлого плавания в состоянии алкогольного опьянения. У каждого был рюкзак. Нашему гиду нагрузили баклажки с водой и полный рюкзак двухлитровых бутылок, под весом которых он еле передвигал ноги.

– Этот Вася сам говорил, что нет источников поблизости. Пусть тащит, – злорадно усмехаясь, сказал Костыль.

Добравшись до места назначения, перед нами открылись необъятные посевы самого любимого растения моих пионервожатых. От экстаза повылазили даже те вены, которые давно спрятались вглубь тела, передав весь груз ответственности за моральное и физическое состояние опекунов – паховой. Побросав все вещи, в тот же миг мои пионервожатые принялись полосовать сочные головки мака, словно ниндзя в момент отражения вражеской атаки. Собрав нужное количество молочка, сразу началась варка и долгожданные уколы.

Поправив, как следует, здоровье и успокоив свои нервные окончания, Костыль пришёл к выводу, что этот мак чей-то, и следует собирать молочко в сумерках, чтобы не быть замеченными владельцами этого сокровища. Тут наш новый дружочек как завопит:

– Нечего терять драгоценное время! Нужно собирать с самого утра и до начала ночи. В прошлый сезон всё было ровно, про поле никто не знает. Мол, оно само здесь появилось в силу стечения природных обстоятельств. Мы нашли его чисто случайно, когда открывали новые месторождения. Место – верняк, безопасное. Хоть бери, открывай здесь опиумный фестиваль среди бела дня, с колонками и музыкой – никто не услышит! До ближайшей деревни, где живёт одна полумёртвая бабка, два часа ходу! – уверял он нас.

Долго уговаривать никого не пришлось, так и поступили – собирали с утра и до глубоких сумерек. Дружочек постоянно возмущался отсутствием фонариков. Мол, если бы они были, то процесс был бы налажен круглосуточно.

В какой-то момент Костыль не выдержал и говорит Джону, чтобы это слышал ненасытный гид:

– Давай хлопнем этого дурака и прикопаем где-то здесь. Зачем делиться с ним? Запас воды ограниченный, свою миссию он выполнил.

И начинает быстро к нему идти. Я сам на какой-то момент поверил Костылю. Беднягу перетрусило, и он как заорёт:

– Пожалуйста, не нужно!

Все начали смеяться, а Костыль предупредил, чтобы больше ни слова.

Днём все разбрелись по огромной территории. Я пошёл с Корытом – у него рот никогда не закрывался. Он объяснял мне понятия, какие слова что значат, рассказывал разные истории с периода пребывания его на малолетке и многое другое.

Спустя какое-то время издалека послышался глухой звук приближающегося автомобиля.

– Давай на всякий случай присядем в траву, – спокойным голосом сказал Корыто. – Мало ли кто здесь ездит.

Автомобиль по звуку был далеко. С полной уверенностью, что всё хорошо, мы сели и продолжали общение без каких-либо опасений. Двигатель заглох где-то вдалеке от нас. Подумав, что опасность миновала, если она вообще была, я встал и решил продолжить то, зачем мы сюда приехали, но Корыто остановил меня:

– Не спеши, давай ещё посидим.

Спустя минут десять нашего пребывания в траве я спросил:

– Ну что, так и будем продолжать сидеть?

Корыто чуток привстал, оценил обстановку вокруг – вроде всё тихо. И тут кто-то свистнул. Свист был не похож на свист кого-то из нас.

– Может, наш новый дружочек так свистит? – предположил он.

Не вставая в полный рост, он продолжал оценивать обстановку. Непонятный свист насторожил Корыто.

– Я вижу каких-то непонятных людей, похоже, они идут в нашу сторону. Сидим и не шевелимся. Возможно, они нас не заметили…

Но звуки приближающихся шагов говорили об обратном – они становились всё ближе и ближе. В какой-то момент над нашими головами нависли два цыгана. Один из них приставил двустволку к голове Корыто.

– Пристрелить вас прямо здесь? – поинтересовался он. – Вставайте и пошли. Сейчас придумаем, что с вами делать.

Мы отправились в направлении нашей палатки, где уже полным ходом рылись ещё два взрослых цыгана. У каждого без исключения был ствол.

– Где остальные? – спросил, по всей видимости, самый главный.

– Откуда я знаю? – ответил Корыто и тут же получил сильный удар в живот.

– Как вы меня достали, конченные наркоманы! – злостно прошипел цыган и продолжил бить Корыто.

Как всегда в критических ситуациях, моя психика сдалась, и я начал горько рыдать. Это значительно помогло Корыто – снизить интенсивность избиений.

– Дяденька, не бейте! – начал я причитать. – Мы больше не будем, отпустите нас домой!

– Домой? – переспросил самый мерзкий из цыган и рассмеялся. – Домой вы теперь не скоро попадёте. Придётся отработать весь украденный вами мак. И за ваших дружочков тоже. Грузите их в машину.

После этих слов внутри всё оборвалось. Куда грузите? Зачем грузите? Я думал, нас отпустят, как мелких воришек, залезших в чужой сад украсть немного черешни…

Подъехал УАЗик, и нас загрузили внутрь, замотав наши головы какой-то тканью с целью, чтобы мы не могли запомнить дорогу. Мы отправились в неизвестном направлении.

Всё это время меня убивала изнутри предательская обида на остальных опекунов. Каждую секунду я верил и ждал, что они выпрыгнут из кустов и отомстят противным цыганам за Корыто, а я буду с разгона наносить им в лица сокрушительные удары, в то время как остальные будут их держать. Но этого не произошло.

Ехали мы достаточно долго, в какой-то момент автомобиль остановился, и послышался грохот открывающихся железных ворот. Мы въехали во двор, и нам сняли повязки. – Выходите, – скомандовал самый старший цыган. Какое-то время мы стояли в ожидании непонятно чего. Картина, которая открылась моему взору, была, мягко сказать, неприятной. Это был большой дом, облицовки на нём никакой не было, свежий красный кирпич говорил о том, что его недавно построили. Два дружочка, подобных тем, кого я видел на Палермо и других точках сбыта опия, заливали двор цементом. Судя по их состоянию, им было очень хорошо. Периодически засыпая на месте, они делали свою работу крайне медленно. По двору бегала стая маленьких, замурзанных и грязных цыганчат. Цыганки в своих национальных нарядах занимались работой по дому: кто-то развешивал стирку, кто-то чистил картошку к предстоящему ужину. Всё это было окружено высоким забором, а в качестве дополнительной защиты сверху торчали разбитые стёкла. В больших вольерах бегали огромные доберманы. Из-за угла появился ещё один, очень печального вида наркоман, с полузакрытыми глазами и миской еды для собак. Назвав каждую по кличке, он принялся их кормить. Спустя минут сорок из дверей, ведущих в дом, вышел взрослый, весь седой цыган в сопровождении зверя, который жестоко избил Корыто. Подойдя к нам, он начал интересоваться, кто надоумил нас воровать его мак. В отличие от молодых, дерзких и жестоких цыган, он был спокоен и рассудителен. Длинная и седая борода делала его похожим на мудреца. Корыто, почти не искажая правды, всё ему рассказал. – Это мой мак, его нельзя воровать. Если я каждому, кто покушается на него, буду прощать, то от моего бизнеса ничего не останется. Согласен со мной? – спросил он. Корыто, еле стоявший от недавних избиений, не стал перечить и со всем согласился. – Я полностью поддерживаю вашу точку зрения и всё готов отработать. Одно единственное, что прошу, – отпустите малого. Он чисто случайно сюда попал, его мама уезжает и оставляет моей бабушке на время поездки. У него сейчас каникулы, и я его взял с собой. Он вообще не при делах. На днях приедет его мама и начнёт его искать. – Хорошо, его мы отпустим. Мои дети освободятся и отвезут его на трассу. После этого диалога он поинтересовался самочувствием Корыто, которое к этому времени уже было не очень – начали проявляться первые признаки ломки. Велел принести ему уколоться и обработать раны, оставленные, как позже выяснилось, его сыном. Корыто истекал кровью: бровь была рассечена, а всё лицо было в гулях. Я удивился такому обращению со стороны, как я всегда считал, дикарей, и моя психика немного пришла в норму. Энергетика старого цыгана меня успокоила, тем более он сказал, что меня отпустят, и это не могло не радовать. – Если вздумаешь убежать, то предупреждаю тебя сразу: ночью я выпускаю собак. Как только ты переступишь порог дома, они тебя в тот же миг разорвут, а потом тебе повторно объяснят мои дети, как плохо воровать чужой мак и что за всё нужно платить. Денег, как я понимаю, у тебя нет, поэтому отработаешь всё, что украл, и уйдёшь с миром. Понял? – объяснил спокойным голосом глава семейства. Корыто и в этот раз не стал возражать. В своё оправдание он не смог найти слов. В тот же момент цыган позвал полумёртвого местного раба и попросил показать ему, что нужно делать. Корыто поправил своё здоровье превосходного качества раствором. Ему стало гораздо легче, и моральный дух заметно поднялся. – Привет, пацаны, – начал диалог наш новый дружочек. – Хозяин на самом деле добрый. Вечером вас накормят, в доме ещё много свободных мест. Работа не тяжёлая. В прошлом году меня так же поймали на поле, но сейчас я не хочу отсюда уходить. Раньше я постоянно думал, где раздобыть деньги, что украсть, чтобы купить зелье и вылечить тело. Эти постоянные поиски изрядно изматывали меня и превращали мою жизнь в ад. А сейчас этой проблемы нет, за меня думает хозяин. От меня только требуется выполнять его поручения. Мне сразу врезалось в ухо, как он его называет – хозяин. На самом деле цель у цыган была совершенно другая, под отработкой долга они скрывали совершенно другие смыслы. Накинув на шеи несчастных опиумную петлю, им нужно было время, чтобы её как следует затянуть, давая им жизненно необходимый опий, тем самым порабощая их разумы и сковывая их волю. Они превращали несчастных в самых настоящих рабов. Опий был у них в таких количествах, что можно было иметь в своём подчинении сотни рабов, себестоимость для них была копеечная. Таким образом, практически за бесценок, они скупали дешёвую рабочую силу. Словно на невидимой цепи несчастные наркоманы сидели у них в подчинении, выполняя всевозможную работу, получая за неё лишь несколько кубов коричневой жидкости и скромную пайку. В девяностые цыгане от оборотов наркотиков получали безумные деньги, скупив за них всю власть вокруг, они творили что хотели. Именно в таком добровольном рабстве в середине восьмидесятых была Мама Костыля, когда он был ещё маленький, и про которое он так не любил рассказывать.

Вначале, избив Корыто, они дали ему понять, что лучше не пытаться показывать свой характер. Покусившись на цыганский мак, он тем самым попал в их капкан. Потом отношение резко изменилось, и с ним начали нормально обращаться, на контрасте показывая, что может быть по-другому, если он подчинится. В этот же момент они начали давать ему опий в надежде поработить его и присвоить себе его душу. Так они действовали: подчиняешься – получаешь опий, нет – избиения и унижения. Цыгане отличные психологи и очень проницательные люди ,по внешнему виду Корыта они прекрасно понимали ,что никто его искать не будет ,а родственники выдохнут если он где-то задержится. Дружочек восхвалял своего хозяина как мог, возвышая его до уровня бога. Мы спустились в подвал, и он завёл нас в огромную комнату, которую цыгане использовали как склад. Она была полностью забита сухим маком. Работа заключалась в том, чтобы целыми днями молоть его на мясорубке, превращая в маковую соломку, заниматься фасовкой ,разливать по банкам уже готовый наркотик и многое другое. Это была обычная нарколаборатория. Они торговали как уже готовым раствором, так и сухим маком. Готовое зелье они развозили по точкам сбыта. Такого количества готового наркотика я не видел никогда. Бутли чёрного концентрированного маляса, который разводился один к пяти, стояли повсюду. Оборот денег от этого был колоссальный. Дело близилось к вечеру. Нас накормили, но меня никто не спешил везти на обещанную трассу. Показав нам наши спальные места, я понял, что сегодня домой не попаду. Утром, когда мы проснулись, Корыте принесли утреннюю дозу лекарства и забрали на работу, а меня отправили гулять на улицу с грязными цыганскими детьми. Более мерзкого общества у меня давно не было. Про то, что меня должен кто-то куда-то отвезти, никакой речи не шло. Успокаивая себя тем, что с минуты на минуту меня позовут и я покину это мрачное место, я продолжал делать вид, что мне интересно в обществе этих детей. Спустя какое-то время меня всё-таки позвали. Внутри появилась невероятная радость, я бодро подбежал к взрослой цыганке в надежде, что она мне сейчас скажет: «Жди здесь, сейчас тебя заберут». Но слова были не те, которые я ожидал услышать. – Идём, поможешь, – грубым голосом приказала она мне. Это была жена главного цыгана, очень грубая, всегда с серьёзным и недовольным лицом. Из всех цыган только она не скрывала, что искренне презирает наркоманов, и брезгливо к ним относилась. Остальные этого не показывали, стараясь максимально создать дружелюбную обстановку. Меняли они свой облик только в том случае, если наркоман провинился, – в тот же миг вылезала наружу их мерзкая сущность. – Держи ножницы и марлю, и идём за мной, сейчас я скажу, что делать, – сказала она. В комнате, в которую мы зашли, стоял жуткий запах тухлого мяса . Пройдя вглубь, я увидел лежащую на кровати мумию. Все бинты были пропитаны красно-жёлтым гноем. Это был их самый старший сын. Размачивая повязки, она медленно их снимала, за ними тянулся тягучая жидкость . От этой картины к моему горлу подобралась вся недавно съеденная пища, я чудом сдержался, чтобы не выпустить её наружу. – Это никогда не заживёт, если ты будешь продолжать колоться, – снимая бинты, говорила она ему. – Мама, я всё прекрасно знаю, не нужно мне это рассказывать каждый раз. Всё его тело было покрыто глубокими язвами. В районе паховых вен с двух сторон были две огромные дырки. В какой-то момент у меня потемнело в глазах, и я чуть не потерял сознание. Цыганка позвала нашего нового дружочка со словами: – Уколи его, – показав на шприц, лежащий на подносе. Наркоман снял колпачок с иглы и вонзил её прямо в кровавую рану в районе паха. В глазах у меня снова потемнело. Цыганка, заметив моё состояние, начала орать: – Не смотри сюда! Нарезай бинты! В комнату зашёл старый цыган и начал проклинать своего отпрыска: – Когда ты уже сдохнешь? Каким нужно быть идиотом, чтобы колоть в себя эту дрянь? – Это твой сын, – вступилась старуха. – Как ты можешь так говорить? – Это уже не мой сын, – выходя из комнаты, ответил цыган. – Он умер для меня в тот момент, когда сделал первый укол. Это была их плата за бесчисленное количество погибших душ. В процессе перевязки я начал интересоваться, когда меня увезут, не раз напомнив, что на днях приезжает мама и сразу начнет меня искать . – Скоро, – жёстко ответила она, продолжая накладывать свежие бинты. В этот день меня не увезли. На следующий мне снова «посчастливилось» наблюдать ужасные перевязки. Только на четвёртый день мне сказали: – Собирайся, поехали. Все эти дни Корыто с закрытыми от кайфа глазами молол мак. – Я скоро буду, не переживай, – сказал он на прощание. И мы расстались. Снова замотав голову какой-то тряпкой, меня закинули в УАЗик и примерно через час оставили на трассе Николаев – Одесса. Я остановил фуру и благополучно добрался к Костылю.