Читать книгу: «Вечные сумерки», страница 4

– Уходить?– спросил он, отнимая руки от лица. – Но куда?

Лея обвела пещеру таким взглядом, будто могла видеть сквозь ее стены. Потом уставилась куда-то себе за левое плечо.

– Нужно уходить за солнцем. Мы, конечно, его не нагоним. Оно ушло из этого мира навсегда. Но выход там…

– Хорошо. Но получается, что я их бросаю.

– Да, – вздохнув и опустившись на лежанку, согласилась девушка. – Но ты ничем им не поможешь, если останешься. Разве что вскоре пополнишь их ряды.

Унсу молчал, уставившись на переплетенные пальцы рук.

– Я давно собиралась отправиться туда, – вновь заговорила она, поднимаясь, морщась от уже затихающей, но еще достаточно сильной боли. – Я надеюсь вернуть свою жизнь. Ты что-нибудь помнишь о себе кроме имени?

Унсу бросил взгляд на девушку, что-то силясь прочитать в ее глазах. Потом покачал головой. А ведь иногда ему сложно бывало вспомнить свое имя. А если однажды он этого не сможет совсем?

– И я не помню – продолжила Лея. – И я так боюсь. Я не справлюсь одна. Ты пойдешь со мной?

– Я пойду, – ответил Унсу, уставившись сквозь решетку, чтобы можно было видеть сумеречный лес, и усевшись удобнее. – Но это все равно предательство. Верность – вот что держало меня на плаву.

– Ты сам себя здесь держишь…

Унсу резко повернулся и глянул на собеседницу, но она уже легла обратно на свой плащ и отвернулась к стене.

*** 6 ***

Они шли на запад уже несколько дневных переходов. Лес остался далеко позади. Теперь перед ними простиралась каменистая равнина, испещренная трещинами настолько темными, что казалось, за ними пряталась сама пустота. Из одних трещин вырывался зеленоватый, дурманящий газ. Другие словно засасывали понемногу в себя весь этот мир.

Впереди дорогу преграждали узкие крутые насыпи крупного щебня, тянувшиеся на десятки метров.

И Унсу и Лея полностью оправились от полученных от хищника ран, разделенных незавершенным брачным ритуалом на двоих. Они шли быстро, будто сами были хищниками, устремившимися за добычей.

Вдруг Лея остановилась.

– Опять? – спросил Унсу, остановившись рядом с ней.

– Ш-ш-ш, – призвала она к тишине своего спутника, вскинув руку к уху.

Унсу прислушался. Было тихо. Слишком тихо. Даже постоянный в этих местах, чуть подвывающий в особенно широких расщелинах ветер затих. Где-то вдалеке, возможно в невидимой с их места низине, со звенящим шумом покатились мелкие камни.

А потом звуки подобия жизни вернулись. Вновь завыл ветер, зашелестела трава. Из-под засохшего куста послышались пощелкивания какого-то насекомого.

– Что это было? – спросил Унсу. – Эта тишина? Что она значила?

– Не знаю, – чуть помедлив, ответила Лея. – Возможно лишь то, что у меня паранойя.

– Не думаю.

– Лучше уж паранойя, – не согласилась с ним девушка. – Пойдем скорее. Не нравятся мне эти каменистые насыпи. Они выглядят так, будто кто-то их специально соорудил.

– Но зачем?

– Надеюсь, мы не узнаем.

Теперь они продвигались вперед куда медленнее. Каждый следующий каменистый вал казался западнёй. То и дело где-то за ними слышались осыпи, будто кто-то крался. Но больше никаких звуков не было.

А равнина казалась бесконечной. А они все шли и шли, опасаясь сделать привал, хотя давно уже валились с ног.

Ко времени, когда они уже продолжили бы свой путь, если бы сделали остановку, далеко впереди показалась темная полоска леса. Отчего-то лесная чаща, наверняка, как и та, что осталась далеко позади, глухая и иссушенная, казалась им сейчас территорией безопасности, хотя за долгий уже переход по равнине они так и не встретили ни единой живой души.

Последний километр они, совсем обессиленные, почти бежали, а потом скорее ползли, поддерживая друг друга, чем шли. Вот позади остались ненавистные неизвестно кем и зачем насыпанные валы щебня. И уже видны были почти живые стволы деревьев, плотной стеной преграждавшие путь. Видны щербины на старой коре, дупла и корявые сучья.

Тогда последние силы покинули их и, буквально в двадцати метрах от казавшегося спасительным леса они, все так же поддерживая друг друга, повалились на голую землю.

– Я больше не могу, – задыхаясь, прошептал Унсу и перевернулся на спину. – И шага не смогу сделать.

– Не говори так, – пробормотала в ответ Лея. – Даже и думать так не смей.

– Хорошо, – вздохнул он.

– Нужно идти дальше, – продолжала Лея, пытаясь подняться. – Зайдем поглубже в лес, найдем укрытие и там отдохнем.

– Хорошо…

– Так надо, Унсу. Понимаешь?

– Да.

После пары минут отдыха вставать жутко не хотелось. Казалось, сил стало даже еще меньше, чем до этой передышки. Унсу тяжело поднялся, помог Лее и пошел вперед.

Огромное чудище, похожее на червя, разворочав стальным рылом рыхлую на подступах к лесу землю, преградило дорогу, вскинув безглазую голову едва ли не на десять метров над ними. Покачиваясь из стороны в сторону, существо распустило по всему телу вибрирующие щупальца. Тонкие, особенно для такого гигантского тела, отростки одновременно вздрагивали, отмеряя какой-то ритм.

Унсу отступил на шаг, вскинув руку к плечу, к рукояти меча. Он даже и не надеялся, что оружие поможет, но он привык защищаться и защищать, а сейчас позади него была хрупкая девушка, да к тому же всего лишь обычный человек. Оказывается здесь, в этом мире безумия, быть нелюдем куда предпочтительнее.

Вибросы чудища вдруг замерли, парень отступил еще на шаг. Червь засвистел оглушительно и голова его, на изогнувшемся дугой теле обрушилась на них. Унсу едва успел отскочить прочь, повалив наземь стоявшую позади девушку. Тут же, позабыв об усталости, и, невзирая на ушибы и ссадины, оба вскочили. И голова монстра тоже уже поднималась, еще мгновение, и она будет готова к новому броску.

– Нужно идти назад, – воскликнул Унсу, отступая и утягивая Лею за собой.

– Мы не можем идти назад, – ответила она. – Опасности будут впереди в любом случае, куда бы мы ни пошли, так что нам одна дорога, через лес.

– Там мы не сможем скрыться от этого чудища, а здесь, среди скал…

Но червь прервал его речь. На этот раз он высунулся из земли еще больше, и теперь возвышался над ними вдвое выше прежнего. Вибросы, подрагивавшие, пока его добыча пятилась к каменной земле, вновь застыли и он обрушился всей массой, одновременно закручиваясь вокруг своей оси и выставляя острые кромки хитиновой брони, чтобы изрезать в лохмотья все, что подвернется.

На этот раз не увернуться, мелькнула мысль в голове Унсу, хотя сам он уже кубарем катился прочь, отброшенный неведомой силой. Затем последовала яркая вспышка, от которой зазвенело в ушах, рев чудовища, переходящий в хрип и истаивающий, и женский крик.

Когда Унсу очнулся, то очень удивился, что был без сознания. Не без усилий припомнив, где он и что случилось, он приподнялся и огляделся. Оказалось, что его отбросило от места, где чудище выбралось на поверхность, не меньше чем на полсотни метров. Врага не было, если не брать в расчет обуглившуюся гигантскую ленту, протянувшуюся до самого леса. Лея же без чувств лежала в луже крови. Из бока ее торчало что-то острое. Пересиливая боль в ноге, Унсу встал и поспешил к девушке. Приблизившись, он разглядел, что из ее правого бока торчит подобная мечу хитиновая пластина, какие покрывали червя.

Унсу, намереваясь вырвать ранивший Лею осколок брони, схватился за него и потянул. Девушка дернулась и открыла глаза. Взгляд был туманным, зрачки расширенными настолько, что ее светло-серые глаза казались черными.

– Больно, – прошептала она, безуспешно пытаясь перехватить руку Унсу.

Парень замер и рука его, держащая окровавленный край пластины, дрогнула, и из-под осколка засочилась уже было остановившаяся кровь. Девушка застонала, глаза ее закатились, и она вновь лишилась чувств.

Унсу сидел рядом с бесчувственной, бледной от потери крови девушкой, его руки тряслись. В душе из самых позабытых закоулков поднимался страх остаться одному. И впервые здесь он не знал, что делать, хотя все как никогда зависело только от него. Он смотрел на свои руки, то на одну, то на другую, заляпанные чужой кровью, и плакал. Взгляд его вдруг остановился на едва заметном, но скорее всего оставшемся на всю жизнь шраме на запястье левой руки.

Осторожно, даже задержав дыхание, он пропустил руки под коленями и шеей Леи, поднял ее и заспешил к лесу. Он знал, что делать, но прежде нужно было найти хоть какое-то укрытие.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем отыскалось такое место – естественная терраса на отвесной скале, которой в туманную синь обрывался лес, оказавшийся лишь узкой лентой на краю плато. Далеко внизу, у подножия, лес продолжался, и простирался до самого горизонта.

Спуская Лею на террасу, Унсу беспокойно проверял пульс. Он был слабым и редким, а рана на боку воспалилась и была болезненного красно-фиолетового цвета. Шагнув на уступ, он положил девушку поближе к скале, в том месте, где отвесная стена прогибалась, образуя небольшой грот.

– Потерпи еще немножко, – шептал он, выдирая с корнями ютившиеся на самом краю деревца, чтобы опирая их о скалу, сложить шалаш. – Еще совсем чуть-чуть.

Нагромождение ветвей и сухой травы он подпер камнями и, вынув нож из ножен, забрался внутрь. Приготовил тканевую ленту, отрезав край плаща, и чуть подрагивающей рукой разрезал приметный шрам на запястье левой руки. Алая кровь хлынула из разреза. То же самое проделал с рукой девушки, только ее кровь едва сочилась. Стараясь не задумываться, от чего так, он приложил свою рану к её, и туго забинтовал. Потом решительно выдернул хитиновую пластину. Кровь, темная и будто неживая, вяло потекла сквозь пальцы правой руки Унсу, которой он старался зажать рану девушки.