Читать книгу: «Код лихорадки», страница 3

Глава 8

Дата: 224.9.2 Время: 8.42

– О чем ты только думал? – Левитт повел Томаса к свободной койке. – У нас же протоколы, стерильные зоны, куча предосторожностей. Не знаешь разве?

Томас чуть не рассмеялся.

– Э-э нет, – ответил он совершенно искренне. Откуда ему было знать в девять-то лет?

– Тот мальчик после операции. Еще слабый. Повсюду микробы. Хоть про микробов-то ты слышал? – продолжал Левитт с мрачным спокойствием. – Про вирусы, как Вспышка, например?

– У меня иммунитет, – ответил Томас. – У нас ведь у всех иммунитет?

– У большинства. – Мозгоправ вздохнул и потер кончик носа. – Просто… не ходи туда больше. Ясно?

Томас кивнул.

– Ладно, начнем подготовку. – Левитт вытянул руки и оглядел комнату, будто пытаясь в ней сориентироваться. – Хирург придет через полчаса.

Неприятное чувство в животе переросло в панику.

– Так, значит, тот мальчик… Минхо… правду говорил? Вы сделаете что-то страшное с моей головой?

– Не страшное, – сказал Левитт с преувеличенным спокойствием, потом открыл ящик стола и достал оттуда белую больничную робу, – а жизненно необходимое. У Минхо просто реакция на лекарство – такое случается. Мы тщательно подберем дозу, обещаю. – Он замолчал. – Послушай, ты же знаешь, что стоит на кону. Что у тебя иммунитет к Вспышке. И что человечеству грозит гибель. Так?

– Да, – сказал Томас. А что еще он мог ответить?

– Значит, понимаешь, почему с нами нужно сотрудничать. – Левитт бросил ему робу. – Мы изучаем зону поражения, чтобы найти лекарство. Ты – иммунный. Мы вставим малюсенькое устройство тебе в голову – оно поможет узнать, чем ты отличаешься от остальных. Обещаю, поправишься быстро, еще и благодарить будешь, что за тобой станет проще наблюдать. Вену опять же не надо часто колоть! – Последнее утверждение он произнес нарочито весело. – Так что не все так плохо, правда?

Томас неуверенно кивнул. Левитт говорил так, будто нет ничего особенного в том, чтобы вскрыть ребенку череп. Томас уставился в пол, комкая в руках робу.

– Там душевая. – Левитт указал на дверь в углу. – Пойди переоденься, потом ложись. Все будет хорошо, обещаю. Ты уснешь и ничего не почувствуешь. Ну, может, голова поболит пару деньков. А от этого у нас есть таблетки. Договорились?

– Да. – Томас шагнул к душевой, но тут в коридоре раздался детский крик. Кричала девочка. Томас посмотрел на Левитта, тот – на него. На мгновение оба замерли, будто выжидая, кто сдвинется с места первым. Томас оказался проворнее.

Он бросился к двери, распахнул ее и выскочил из палаты, чувствуя, что Левитт почти наступает ему на пятки.

В коридоре разыгралась сцена, подобная той, что он уже видел – мужчина и женщина в белых халатах волокли за собой девочку с каштановыми волосами, а та упиралась, крича и пинаясь. Тереза. Девочка из «31 К».

В бессмысленном отчаянии Томас бросился к ней. На лице девочки отражалась такая боль, а в глазах – такой ужас, что паника, все это время копившаяся в душе Томаса, вырвалась наружу.

– Отпустите ее! – завопил он в одно время с Левиттом, который приказывал ему вернуться.

Санитары обернулись, уставившись на Томаса с любопытством и, пожалуй, даже насмешливо.

Это еще больше его разозлило. Он побежал что есть мочи, хотя понимал, что ничего у него не выйдет. Ну, хотя бы Тереза увидит, что он пытался.

Почти добежав до цели, он прыгнул, раскинув руки, будто супермен, готовый свалить обидчиков с ног.

Санитар выставил локоть. Удар пришелся Томасу в голову. Острая боль пронзила висок, дошла до щеки и уха. Мир перевернулся – Томас упал на пол и, ударившись носом о стену, перекатился на спину. Санитары смотрели на него сверху вниз, будто спрашивая: «Да что на тебя нашло?» Даже Тереза перестала пинаться, а лицо ее теперь выражало… восхищение? удивление? Она вот-вот ему улыбнется.

Томас почувствовал себя героем.

Над ним склонился Левитт со шприцем в руке.

– Я-то думал, мы договорились и до этого не дойдет. – Он опустился на колени, воткнул иглу в шею Томасу и ввел лекарство.

Перед тем как потерять сознание, Томас на драгоценные доли секунд встретился взглядом с Терезой. Когда ее потащили дальше, мир у него в глазах уже начал тускнеть, но он отчетливо услышал то, что она ему крикнула:

– Вот вырастем и всем им покажем!

* * *

Ему снились бредовые сны.

Он летит с каким-то устройством за спиной и смотрит на выжженный, опустошенный мир внизу. Бегущие по пустыне фигурки растут, приближаются. Он видит крылья, безобразные рожи – нелюди тянут к нему лапы.

К счастью, сон закончился, и чудовища не успели его растерзать. Дальше было гораздо лучше.

Томас с мамой и папой. Пикник у реки. То ли воспоминание, то ли несбыточная мечта. В груди защемило.

Еще ему снилась Тереза. Загадочная девочка, которая жила так близко – за соседней дверью, – а сказала ему всего лишь одну фразу.

Вот вырастем и всем им покажем.

В его снах она раз за разом повторяла эти слова. Дерзкие, смелые. Молодец какая! Они с Терезой сидели в его комнате, он на кровати, она – на стуле, и просто молчали. Главное, что вместе. Как же ему хотелось, чтобы у него был друг или подруга! Вот бы этот сон никогда не кончался…

Тереза позвала его по имени, потом еще и еще, только голос у нее был какой-то другой. Где-то в глубине сознания он понимал, что происходит, и сердце наполнила грусть. Чем сильнее он пытался удержать сон, тем быстрее тот ускользал. Наступила темнота, в которой кто-то непрестанно повторял его имя.

Придется проснуться.

* * *

Он открыл глаза и заморгал – в глаза ударил яркий свет больничных ламп. Над ним склонилась женщина. Доктор Пейдж.

– Доктор… – начал он, но она сделала ему знак молчать.

– Ничего не говори. – От ее улыбки стало легко и спокойно. Доктор Пейдж не сделала бы ему ничего плохого. Никогда.

– Лекарство еще действует. Какое-то время будет слабость. Просто лежи и отдыхай, смотри сны. – Она засмеялась – он теперь редко слышал смех.

В душе разлилось умиротворение. Вся эта сцена с Терезой в коридоре теперь казалась чуть ли не смешной. Что подумали санитары, когда маленький мальчик помчался на них по коридору и подпрыгнул в воздухе, как супермен? Ладно, Тереза хотя бы видела, что ему не все равно. Что он смелый.

– Ого! – Доктор Пейдж посмотрела на него из-за монитора, на котором что-то изучала. – Последовал моему совету, значит.

– Что мне сделали? – промямлил Томас.

– Ну вот, а теперь не слушаешься. Я же просила не разговаривать.

– Что… мне сделали? – повторил он.

Доктор Пейдж подошла к нему и села на кровать. Движение матраса отдалось глухой болью где-то в теле.

– Мозгоправ сказал тебе, зачем нужна операция? – спросила она. – Доктор Левитт. – Она оглядела палату, будто хотела убедиться, что его тут нет.

Томас кивнул:

– Сказал…

– Знаю. Звучит ужасно. Вживить в голову какую-то штуку. – Она снова улыбнулась. – Но ты ведь доверяешь мне немного, да?

Томас снова кивнул.

– Для всех и для тебя самого так будет лучше. Теперь мы сможем намного быстрее измерять активность в твоей зоне поражения. И кровь так часто брать не придется. Данные будут к нам поступать в реальном времени. Поверь, ты и сам порадуешься.

Томас ничего не сказал. И не сказал бы, если бы мог говорить нормально. Ее слова звучали разумно. Почти. Но почему Минхо и Тереза сопротивлялись? Может, у них операция не так гладко прошла?

Доктор Пейдж встала и похлопала Томаса по руке:

– А теперь, молодой человек, пора снова уплыть в сладкую дрему. Дня два ты будешь много спать. Так что отдыхай. – Она направилась к двери, но потом вернулась, наклонилась к Томасу и прошептала что-то ему на ухо. Он уже засыпал, поэтому различил только два слова: «сюрприз» и «особенный».

Затем он услышал ее шаги и звук мягко закрывшейся двери.

Глава 9

Дата: 224.10.07 Время: 12.43

Голова и впрямь зажила очень быстро. Вскоре Томас вернулся в свою комнату и снова ходил на занятия, будто ничего не изменилось. Ни Терезу, ни Минхо, ни мальчика по имени Ньют он больше не видел. Других детей тоже. Временами, идя на уроки, он слышал где-то вдалеке детские голоса. Значит, остальные дети общаются друг с другом, причем часто. А он-то почему все время один? Когда ему наконец разрешат пойти к ним?

Томас размышлял об этом каждый день. Может, это часть эксперимента? Просто кого-то держат поодиночке, а кого-то вместе? А потом поменяют местами?

Об операции напоминал только небольшой рубец над ухом, волосы на том месте уже отросли. Скоро и шрама не будет. Иногда глубоко в черепе возникала отдающая эхом боль, будто кто-то залез в голову и возится там. Каждый раз, когда он спрашивал доктора Пейдж или ее ассистентов об имплантате, они отвечали, что он анализирует процессы в организме, и сразу же переводили разговор на то, что теперь не надо так часто проходить тесты.

Доктор Пейдж постоянно уверяла его, что для изоляции пока что есть веские причины, о нем заботятся, его хотят обезопасить. Внешний мир – ужасное место. Там радиация и повсюду шизы. Еще она говорила, что им нужно получше изучить вирус до того, как Томас станет общаться с другими детьми, что у него особый случай – а какой, не объясняла. Зато она часто приносила ему книги и игровую приставку, так что сомневаться в ее доброте не приходилось, а значит, и насчет всего остального она не обманывала. Благодаря ей Томасу было легче мириться со странной жизнью, которую он вел.

Однажды утром он проснулся с мучительной головной болью, все вокруг плыло. Прежде такого не было. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя встать с кровати и заняться обычными утренними делами. В обед он вздремнул, но, наверное, совсем недолго – в дверь постучали. Томас вскочил, испугавшись, что проспал урок. От резкого движения голова снова разболелась.

За дверью, к его разочарованию, стоял доктор Левитт. Свет от коридорных ламп отражался в его лысине.

– Ой, – невольно вырвалось у Томаса.

– Привет, молодой человек, – ответил Левитт как всегда нарочито весело. – Сегодня тебя ждет большой сюрприз. Тебе понравится.

На Томаса внезапно накатила дурнота – у него возникло стойкое ощущение, что он уже слышал эти слова раньше. Может, сон еще не кончился?

– Хорошо, – ответил он, пытаясь скрыть замешательство. Все лучше, чем привычная скукотень. – А что за сюрприз?

Доктор Левитт нервно улыбнулся.

– Мы, мозгоправы, – начал он уклончиво, – решили, что тебе пора пообщаться с другими детьми. Начнем, э-э… с Терезы. Как тебе идея? Хочешь встретиться и поговорить с ней? Может, вторая встреча будет лучше первой, э-э, неофициальной? – Он улыбнулся еще шире, однако взгляд его от этого добрее не стал.

В душе Томаса всколыхнулось давно забытое ощущение. Хочет ли он встретиться с Терезой? Да больше всего на свете!

– Конечно, – ответил он. – Обязательно будет лучше.

* * *

Когда они шли по коридору, на него вновь нахлынуло странное чувство, будто такое уже было, и он точно так же шел туда, куда идет сейчас. Его провели в маленький кабинет, в котором из мебели были только пустой письменный стол и два стула. На одном из них сидела Тереза. При виде Томаса она робко улыбнулась.

Ощущение уже виденного усилилось – Томас чуть не запнулся на ровном месте. Комната, Тереза, свет – все было знакомо. Мысли путались.

– Садись. – Левитт нетерпеливо махнул рукой.

Томас взял себя в руки и сел на свободный стул. Мозгоправ шагнул обратно в коридор.

– Мы решили, что вам пора поболтать, – сказал он, потом, мельком улыбнувшись, добавил: – Приятной беседы.

И это тоже было.

Томас сидел и смотрел на закрытую дверь, чувствуя страшную неловкость. Еще несколько минут назад он радовался, а теперь готов был вскочить и убежать – столько разных чувств бурлило в душе. Он поерзал на стуле и наконец решился посмотреть на Терезу. Девочка неотрывно глядела на него.

– Привет, – только и смог выговорить он.

– Привет, – ответила Тереза и снова застенчиво улыбнулась. Томас совершенно точно видел раньше эту улыбку в этой самой комнате.

Не стоит сейчас гадать, что с ним такое, – потом вдоволь надумается.

– Зачем нас сюда привели?

– Ну-у, чтоб встретились и поболтали.

Она его не поняла, а может, шутила так.

– А давно ты вообще здесь?

– С пяти лет.

Томас попытался прикинуть, сколько ей сейчас. Не получилось.

– То есть сколько?

– Четыре года.

– Тебе девять?

– Да. А тебе?

Томас не знал точно. Наверное, они одного возраста.

– И мне. Почему-то думал, ты старше.

– Мне скоро десять стукнет. А ты здесь давно?

– Ага.

Тереза привстала, затем вновь села, подогнув под себя ногу. Хоть и неудобная, поза говорила о том, что стесняются его уже меньше. Томас тоже немного осмелел – разговор отвлекал от противного чувства дежавю.

– Почему нас к остальным не пускают? – спросила Тереза. – Другие дети где-то там кричат и смеются. Я слышала. И еще большую столовую видела.

– Тебе тоже еду в комнату носят?

Тереза кивнула:

– Три раза в день. По вкусу – так дерьмо натуральное.

– Ты знаешь, какое дерьмо на вкус? – Томас задержал дыхание: может, еще рано шутить.

Тереза за словом в карман не полезла:

– Да уж не хуже, чем здешняя еда.

Томас с облегчением рассмеялся:

– Ага, точно.

– Значит, мы особенные, да? – Серьезный тон Терезы снова сбил Томаса с толку.

Он кивнул, постаравшись придать своему лицу как можно более умное и серьезное выражение, – не хотелось признаваться, что он об этом не думал.

– Ага. Должна быть какая-то причина, почему нас держат отдельно от всех. Но какая? Мы ведь даже не знаем, почему вообще тут оказались. – Он рассердился на себя: «почему» да «почему», поумнее ответа придумать не мог?

Тереза, похоже, ничего не заметила.

– Ага. У тебя тоже уроки с утра до вечера?

– Ну да.

Тереза кивнула, потом сказала как-то рассеянно:

– Мне все время говорят, что я очень умная.

– И мне. Чего это они?

– Наверное, это как-то связано со Вспышкой. Твои родители заболели? Тебя поэтому ПОРОК забрал?

Вся радость, которую Томас разрешил себе чувствовать, неожиданно улетучилась.

Он вспомнил ошалелого от ярости отца, вспомнил прощание с мамой, а ведь ему тогда и пяти не было.

– Не хочу об этом говорить.

– Почему? – спросила Тереза.

– Не хочу, и все.

– Ладно. Я тоже не хочу. – Она вроде не рассердилась.

– Почему мы вообще здесь? – Он обвел рукой комнатушку. – Ну правда, что мы делать-то должны?

Тереза сложила руки на груди и опустила ногу.

– Разговаривать. Это какой-то тест, наверное. Не знаю. Извини, что я такая скучная.

– Ты обиделась, что ли?

– Не-а. Просто ты какой-то неразговорчивый.

А мне так хотелось, чтобы у меня был друг.

– Прости. И мне хотелось. – Томас ругал себя за то, что все испортил.

Тереза улыбнулась.

– Они, наверное, хотели посмотреть, поладим ли мы.

– Да пусть смотрят на что хотят. – Он тоже улыбнулся. – Чего гадать? Я уже давно это дело бросил.

Помолчав, она сказала:

– Ну что, дружба?

– Дружба.

Тереза протянула руку через стол.

– Руку давай.

– Ага. – Он потянулся к ней навстречу, и они пожали друг другу руки.

Тереза снова села на стул, выражение ее лица поменялось.

– А у тебя голова не болит иногда? Ну, не как обычно, а где-то глубоко в черепушке.

Наверное, по лицу Томаса было понятно, как он изумился.

– У тебя тоже? Правда? – Он уже собирался рассказать, что как раз утром у него ужасно болела голова, и еще, может, про ощущение, что все это с ним уже было, но Тереза вдруг приложила палец к губам.

– Тихо. Идут. Потом договорим.

Как она услышала? Чудеса какие-то. Томас ничего не слышал, однако через секунду к ним и правда постучали. В приоткрывшейся двери появилась лысина доктора Левитта.

– Ну что, ребятки, – весело сказал он, посмотрев сначала на Томаса, а потом на Терезу. – На сегодня хватит. По комнатам. Все прошло отлично, так что теперь вы будете видеться часто.

Томас и Тереза переглянулись. Что именно сказали ему ее глаза, он не понял, но, похоже, у него теперь и правда есть подруга. Они встали и пошли за Левиттом. Хорошо, что им разрешили встретиться, путь и ненадолго. Главное, надо правильно себя вести, и, может, тогда разрешат видеться чаще, как и обещали.

Уже у дверей Тереза остановилась и задала Левитту вопрос. Даже два. От которых у того напрочь испортилось настроение.

– А что такое Стерка? И правда, что семь детей умерли во время операции?

– Откуда… – начал было Левитт, потом осекся – понял, что Тереза узнала что-то такое, что не должна была узнать. – Где ты взяла эту чушь?

Об этом же думал и Томас – он-то ничего такого не слышал.

Тереза пожала плечами.

– Когда взрослые при детях разговаривают, то думают, что их не слышно.

Левитту ее ответ явно не понравился, но он все тем же твердым тоном сказал:

– А иногда слышишь звон, да не знаешь, где он. Так что давай не будем говорить о том, что вас не касается, договорились?

С этими словами он повернулся и зашагал по коридору с таким видом, будто не намерен никого ждать. Дети тут же его нагнали.

– Вот весело-то, – прошептала Тереза, – идти куда-то не одной, а с другом.

Томас уставился на нее в изумлении.

– Ничего себе! Только что говорила, что кто-то умер, а теперь ей уже весело. Странная ты. – Он сказал это шутливым тоном, чтобы Тереза не заметила, как его напугал второй вопрос, про детей.

Она неожиданно чмокнула его в щеку и припустила по коридору, мимо доктора Левитта.

Новообретенная дружба, конечно, радовала Томаса. Но, глядя на бегущую по коридору Терезу, он вдруг вновь ощутил страх: что с ним случилось утром? Сначала голова, а потом ощущение, что все уже было раньше… Томасу стало настолько не по себе, что даже пол под ногами закачался.

Лучше не думать о самом плохом. О Вспышке.

Глава 10

Дата: 224.10.14 Время: 11.37

Через неделю, после особенно трудного урока у мисс Дентон, Томас сидел напротив Терезы в той же маленькой комнате. К счастью, на этот раз странности с головой его не мучили.

Никогда прежде неделя не тянулась так долго – каждую минуту каждого дня он гадал, увидятся ли они с Терезой снова. Доктор Пейдж и учителя отвечали только, мол, да, скоро. Не неделя, а пытка. А еще он не переставал думать о том странном чувстве, но так и не решился никого спросить – вдруг сочтут, что с ним что-то не так.

– А вот и ты. Я рада, – начала первой Тереза.

Левитт только что вышел, так и не ответив Терезе, сколько у них времени на этот раз.

– Я тоже. Очень, – признал Томас, преодолев смущение. Наверное, будет глупо, если сразу спросить ее про ту ерунду с головой, лучше поговорить о чем-нибудь другом.

– Слушай, я все думаю о тех детях, ну, которые… умерли. Это правда? А еще доктор Пейдж заверяет, что нам не дают видеться с остальными ради нашего же блага. Да у меня миллион вопросов вообще.

– Ой, давай не все сразу, – ухмыльнулась Тереза. Потом обеспокоенно оглядела по очереди все углы потолка. – Надо поосторожнее со словами, на нас точно смотрят. Или слушают.

– И то, и другое, наверное, – громко и насмешливо сказал Томас. – Приве-е-ет! Есть там кто-нибудь? – Он помахал рукой, будто на параде, сам не зная, отчего ему так весело.

Тереза расхохоталась, и он вслед за ней. Смех продолжался минуты две – стоило одному перестать, как он снова прыскал от смеха другого. Конечно, Томас понимал, что смеются они, чтоб не думать о тех детях.

– А давай притворимся, что на нас не смотрят, – сказала Тереза, когда они окончательно просмеялись. – Будем говорить, о чем хотим, пусть себе тащатся.

– Пусть. – Томас хлопнул по столу так, что Тереза вздрогнула, потом снова рассмеялась.

– Про тех детей я не знаю. Может, так, слухи. Или что-то не то услышала. Может, это до нас было вообще. Просто Левитта хотелось позлить… Ну ладно, чего у тебя интересненького? – спросила Тереза.

– Мало чего, – ответил Томас. – Хм… ем, на уроки хожу. Тестов много всяких. А, сплю еще. Все, пожалуй.

– У меня то же самое!

– Да ну? Быть не может.

Оба заулыбались, потом замолчали. Тереза придвинулась ближе и облокотилась на стол.

– Я сейчас не про детей и не про секреты, но голова ведь уже должна совсем пройти, да?

Вопрос застал Томаса врасплох.

– Наверное. – Он нащупал под волосами шрам. – Вроде все зажило. Наши драгоценные мозги работают.

– «Зоны поражения», как говорят в ПОРОКе?

Томас кивнул:

– Ага, как в компьютерной игре. Доктор Пейдж сказала, что Вспышка там все разрушает.

– Прикольно, что у нас иммунитет, да? Ну, то есть радоваться же надо, что шизом не станешь.

– Ага, точно.

– А мы сидим в этом дурацком месте. Не ПОРОК, а СКУКОТА. Нет, серьезно, сдуреть же можно – целыми днями в четырех стенах.

Томас посмотрел на дверь.

– Снаружи совсем плохо? Поэтому нас взаперти держат?

– Наверное, да. Говорят, радиация ослабевает, но все равно пока сильная. Я помню только яркий-преяркий свет, а потом, что мы на берге. Мне еще пяти не было, а я уже через плоспер прошла и на берге покаталась, прикинь?

Томаса тоже привезли на огромной летающей махине. Как ни грустно ему было тогда, он все же отметил про себя, что махина крутая. Берги – для тех, у кого денег навалом. Но плоспер еще круче. Томас никогда не был в плоспере, а у ПОРОКа есть плосперы, значит, и денег куча.

– А когда ты проходила через плоспер?

Восхищение на лице Терезы сменилось грустью.

– Я мало что помню. Знаю только, что родилась где-то на востоке. Родителей не стало, а меня спасли… – Она уставилась в пол и замолчала. Наверное, не стоило сейчас ее об этом спрашивать. Томас сменил тему:

– Про ту боль в голове. У меня тоже бывает иногда.

Терезин взгляд снова скользнул к потолку. Ничего явного там не было, но оба понимали, что камеры могут быть где угодно. И микрофоны тоже. Даже сотня микрофонов, а еще в голову какая-то штука вживлена – кто знает, за чем именно она следит.

Тереза взяла свой стул и пересела к Томасу. Наклонившись к нему так, что их плечи соприкоснулись, она едва слышно прошептала ему на ухо несколько слов. Ее дыхание щекотало кожу до мурашек.

– Давай шепотом говорить, пока не запретят.

Томас кивнул и тоже шепнул ей на ухо:

– Ага, давай. – Ему нравилось сидеть к ней так близко.

– Это даже не боль, – прошептала Тереза, – а как будто чешется внутри. Иногда просто с ума сводит. Прямо вот в голову бы себе залезла и почесала, понимаешь?

Томас не понимал. Это, пожалуй, даже хуже, чем его дежавю.

– У меня тоже так бывает, – сказал он неуверенно.

Она засмеялась, на минутку отстранившись от него.

– О, классно! – громко сказала Тереза для тех, кто их слушал, потом снова зашептала: – По-моему, ту штуку у нас в голове пока не используют. Я слышала слово «переключатель», когда после операции просыпалась. По ощущениям и правда похоже. Будто там кнопка или тумблер какой. Понимаешь?

Томас медленно кивнул. Доктор Пейдж тоже что-то сказала, когда он засыпал. Кажется, слово «особенный», а может, ему приснилось. Эти имплантаты – сплошная загадка.

Тереза продолжала с каким-то страдальческим выражением лица:

– К мозгу будто что-то подключено. Я лежу перед сном и пытаюсь, пытаюсь, пока голова не заболит.

– Что пытаешься? – спросил Томас – его раздирало любопытство.

– Управлять этой штукой. Мысленно сделать такой инструмент, чтоб ее подцепить. Ну как крючком. Хоть немножко-то понятно?

– Нет, – ответил Томас.

Она отодвинулась, сложила руки на груди и огорченно выдохнула.

Томас коснулся ее руки.

– Поэтому мне и интересно.

Терезины брови поднялись.

– На ненормальную ты не похожа, – продолжил Томас, рассмешив ее. – По-моему, доктор Пейдж мне тоже что-то говорила. Я попробую вспомнить.

Тереза слушала его и кивала. Потом снова наклонилась к нему.

– Я буду еще пробовать. Спасибо, что не считаешь меня больной. Нет, правда. Посмотри, какие у этих людей технологии. Плосперы, бер-ги… – Она слегка покачала головой. – Знаешь, что я думаю? Что эти штуки в голове как-то с мыслями связаны.

Томас, слегка ошарашенный таким обилием пищи для размышлений, прошептал Терезе на ухо:

– Я тоже попробую. Хоть какое-то новое занятие.

Тереза встала и улыбнулась. Затем переставила стул и вновь села напротив Томаса.

– Вот бы нам чаще видеться разрешили.

– Хорошо бы. Надеюсь, за шепот не влетит.

– Да эти стариканы там уже позасыпали, наверное. – Она засмеялась. – Эй, кто там из ПОРОКа? Про вас говорим. Просыпайтесь и топайте сюда!

Томас хихикнул, но оба замерли, когда в дверь раздался стук.

– Ой-ой, – прошептал Томас.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошел Левитт. Нет, наказывать не будут – вид у Левитта был совсем не сердитый.

– Время вышло, – объявил он. – Однако, прежде чем вы вернетесь к привычным занятиям, мы хотим вам показать кое-что, от чего вы просто обалдеете.

Томас встал. Он не знал, что и думать, и все равно сомневался, что недавнее веселье и шушуканье сойдет им с рук. Может, их отведут прямо к советнику и там накажут?

Но Левитт, похоже, искренне чему-то радовался. Он распахнул дверь.

– Идемте. Сейчас вы увидите чудо!