Читать книгу: «Posthuman tales»

ПРОЛОГ

Старик был весь облеплен чёрными маслянистыми трубками систем жизнеобеспечения и походил на иссохшую мумию морского чудовища. Он чуть приоткрыл глаза и тихо усмехнулся. Стоящих перед ним по стойке смирно кадетов было столько, что бесконечные шеренги терялись в глубокой тьме десантного отсека. Старик еле ворочал языком, но все они прекрасно слышали его, как если бы его голос звучал прямо у них в голове.

– Ваше обучение подходит к концу. И перед тем как вы пройдёте боевое крещение и станете заступниками, я поведаю вам сказку, которая, собственно, и объяснит, зачем мы здесь… Сказку о Деметре Цветущей, где Отцы создали дом для всех Детей Небесных Слёз. О мире, будто воссозданном по древним произведениям искусства и застывшем в романтичной эпохе. С неспешной жизнью, с высокими замками и храбрыми рыцарями. С бескрайними благоухающими зелёными лугами, густыми лесами и суровыми пиками гор, тянущихся к тёмным небесам… С полноводными реками чистейшей воды. Сказку о людях, чья душа не была тронута губительным действием машин, уродующих душу.

Старик помедлил, а лицо его на миг просветлело. Тяжело закашлявшись, он продолжил:

– Вы прекрасно понимаете, что ничто, созданное простым человеком, не вечно. Вечен только круговорот жизни, где сильный пожирает слабого, а чья-то смерть лишь продлевает жизнь другим.

Так что моя история будет полна страданий и подвигов, она будет пугающей, мерзкой и, конечно же, прекрасной. Как и полагается хорошей сказке.

ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД

Разъел их души звёздный свет,

И правда их мертва.

Колыбель – столица ортодоксов¹.

Мирно шелестели золотистые листья…

Сквозь прикрытые веки Селеста видела их причудливый танец. Мимо медленно проплывали белые стволы деревьев.

Бледные, переливающиеся зелёным солнечные лучи играли на её истерзанном теле. Под мерный стук копыт и покачивание телеги она, не спавшая уже много дней, почти задремала…

Деревянная мостовая сменилась брусчаткой. Дрожь отдавалась в каждой сломанной кости. От корёжащей боли её замутило и наверняка вырвало бы. Если было бы чем. Вместо этого из пересохшего горла сипло вышел воздух с привкусом металла.

Деревья уступили место тёмным стенам городских фортификаций. Те заковали тонкую полоску неба в угнетающие, геометрически правильные объятья.

Телегу опять тряхнуло. Резкая боль пронзила позвоночник Сел. Стены окружающих домов начали вытягиваться ввысь. Полоска неба становилась всё дальше и дальше, а потом и вовсе взмыла вверх. И мир выцвел… растворился… исчез…

***

Остался только красный. Мерзкий, всепоглощающий красный. На полу. На стенах. На руках тощей твари, что за волосы тащила вопящего маленького царевича прямо по разрубленному телу его матери. Тварь была изящна и даже элегантна. Её чувственные и плавные движения парадоксально гармонировали с возникающими в них спазмами. Мерцающие, пропускающие свет крылья-плащ были будто расшиты рубиновыми бусинами. Бледное лицо с огромными золотыми глазами, лишёнными век, не выражало эмоций. Явственно ощущалось, что тварь была просто в экстазе от процесса.

Пронзительный тонкий визг принца вырвал разум Сел из оцепенения, он резал слух и разрывал сердце.

─ Мама-а…! Ааа…! Марк, Селестаааа?! ….

Сел попыталась пошевелиться, но тела у неё как будто бы не было.

Мальчик вдруг затих. Захлебнулся криком. Изящная рука твари медленно лезвием шла через хрупкое тельце. Внутренности выплеснулись на красный ковер. В давящей тишине они легонько хлюпали, когда существо шло по ним нетвёрдым парящим шагом.

Селеста, как ни пыталась, не смогла пошевелиться. Она всё видела и осознавала. Её просто разрывало изнутри. От гнева, от ужаса, от отчаяния. Но она как вкопанная стояла и смотрела.

Тварь плавно приближалась к ней, неотрывно глядя в глаза. Ухмыльнулась пустым чёрным ртом, а после издала что-то вроде смешка.

Бесконечно прекрасная тварь… Леденящая душу…

До омертвения.

***

Очередная вспышка боли заставила Селесту очнуться. Камень попал ровно под синеющую грудную клетку, где осколки раздробленных рёбер щекотали лёгкие. Сел сжала зубы. Уж лучше так, чем в воспоминаниях.

Вокруг неистовствовала толпа.

─ Свалили, быстро! Руки, сука! ─ один из стражников грубыми окриками и дубинкой по пальцам, тянущимся к Селесте, отгонял людей. – Я вам сейчас!

Телега двинулась дальше, а вслед всё летели камни и тухлые овощи, проклятья и брань:

─ Убийца!

«Это не я».

─ Ведьма! Проклятая! Тэкова шалава!

«Та тварь ещё на свободе».

─ Умри, гнида!! Сдохни!!!

Селеста сжалась в позе эмбриона.

«Это не я… Это не я, не я…»

Она снова закрыла глаза. А в следующий раз очнулась, когда её, обнажённую, волокли по лестнице к гильотине.

Площадь не смогла вместить чудовищ, пришедших поглазеть. Селеста различала светлые пятна людей, маячащих в окнах и на крышах самых отдалённых домов. А кто-то даже забрался по такому случаю в чашу выключенного фонтана. В дальнем конце площади возвышался ещё один помост, окружённый воинами и рыцарями с бело-серебряными знамёнами Колыбели. Селеста не хотела туда смотреть.

Палачи ухватили Сел за переломанные руки и подняли так, чтобы все могли видеть её. Шум толпы перерос в гвалт. Люди, которых она все эти годы защищала, буквально взревели. Начавшие уже срастаться кости вновь сломались. Селеста тоже сломалась. Она клялась себе не делать этого, но теперь горько заплакала. Её била крупная дрожь, слёзы жгли глаза и ручьями стекали по щекам.

Бесстрастные палачи медленно опустили Сел на дощатое отполированное ложе гильотины. Краем глаза она увидела, как Верховный Экклисиарх² Инквизиции, во всём чёрном с серебром, воздел увенчанную тяжёлыми перстнями руку.

Именно в его компании она провела последние дни. Она потеряла счёт времени. Зато наизусть выучила его руки. Каждым порезом на коже, каждым вывихом и переломом. Каждой частичкой своего измученного пытками тела.

Инквизитор ждал, ни одна мышца на его лице не двигалась, а усталый взгляд медленно скользил поверх толпы. Гул стал затихать и постепенно совсем смолк. Экклисиарх опустил руку, сделал патетический шаг вперёд и глубоким, привычным повелевать голосом заговорил:

─ Вот оно, лицо коварного вероломства! ─ его голос отражался от домов и разносился повсюду, уходя эхом по улицам. Он угнетал и подавлял. ─ Предатель и клятвопреступник! Тварь, сгубившая не просто жизни троих людей, а нашу веру в будущее. Саму нашу душу, – инквизитор опустил глаза и, выдержав паузу, поднял взор на толпу, полный гнева.

– Многие и многие годы она обманывала нас, притворялась лучшей из лучших. Вернейшей и преданной! Селеста Мирай! Дочь посла Западного Доминиона и царский заступник! В роковую ночь она впустила в священные царские покои предателей. Выродков, которые перебили всю стражу, а потом жестоко расправились со всем августейшим семейством, – инквизитор немного понизил голос и прискорбно добавил, – они не пощадили даже маленького царевича. Невинного и чистейшего, – он поднял руку, обозначая время молчания.

Народ запричитал и стих. Хотя отдельные шепотки всё ещё слышались то тут, то там.

Экклисиарх нахмурился, но промолчал, а спустя минуту продолжил:

– А что касается этой, – он указал перстом на Селесту, – так пусть Отцы не пощадят её мерзопакостную душу, пусть проклянут и низвергнут в тяжкую тьму на веки вечные! – прогремел инквизитор. Пока он говорил, в толпе началась какая-то неразбериха. В нарастающем гуле стали различимы молитвы, ругань, отдельные окрики.

─ Ложь! Она невиновна! ─ громко заорал кто-то совсем недалеко от эшафота. ─ Это очередной спектакль, чтобы выкинуть пришлых из города! Вы сами и убили царя! ─ по толпе неровной волной прокатились взволнованный ропот и ошеломлённый вздох.

Послышались команды и крики стражников.

─ Завалите хайло, смутьяны! Совсем одурели?! ─ крикнул один.

─ Взять их! ─ скомандовал другой.

И тут завертелось.

Один из кучки молодых людей, стоявших на возвышении у фонтана, протиснулся ближе и крикнул:

─ Эй, судья, не уважающий закона! Лови, раз свои оставил дома!

Об голову Экклисиарха разбилось яйцо. Кто-то начал гомерически хохотать, и тут толпа разом взревела. Начались толкотня и потасовки. Стражники кричали на людей, выдёргивали некоторых, валили на землю, били палками и ногами. Толпа была подобна бушующему морю из плоти и тряпок. Селесту, к её горькому сожалению, даже сейчас не подводили навыки заступника. Она фиксировала взглядом каждое значимое событие на площади, не укрылись от неё и карнавальные маски, растворяющиеся в образовавшемся хаосе.

Инквизитор сдержанно утёрся, медленно склонился к адъютанту и тихо отдал приказ.

─ Взять придурков и притащить ко мне. Всех, ─ потом повернулся к остолбеневшим палачам. Оглядев их тупые лица, он произнёс, – а вы чего стоите как парализованные? Кончайте уже эту тварь!

Палачи засуетились вокруг гильотины, подняли лезвие. Проволокли Селесту по доскам, как мешок, и закрыли дыбу. Сел было уже всё равно. Она вновь закрыла глаза…

Перед мысленным взором Селесты стояло суровое лицо её наставника, старого доброго Юбера ─ последнего, с кем она смогла поговорить в застенках. Она всегда восхищалась его лицом. Лицом героя. Усталым, прорубленным глубокими морщинами, твёрдым, как скала. В глазах старика всегда был какой-то огонёк. А ещё забота. Но в этот раз они были потухшими и полными слёз. Старик просил прощения. Со всей силы сжимая решётку руками и упираясь в неё седой растрёпанной головой, он плакал. А Сел уже не могла.

─ Милая, Селим… Я знаю, знаю, что ты невиновна.

Она попыталась встать перед наставником, но Юбер поспешно остановил её, мягко взяв за плечо. Вместо этого он сам, кряхтя, опустился на пол. Селеста взяла старика за шершавую ладонь. После долгой паузы Юбер прошептал.

─ Я говорил много раз, что ты невиновна, но им был нужен кто-то, чтобы замять панику, ─ он вновь ненадолго замолчал. ─ Я подал в отставку. Мы отдали Колыбели жизнь, и вот как она нам платит. Селим, малышка моя. Я похоронил слишком много вас, молодых. Но то было в боях с врагом, а не так… Прости…

***

Селеста медленно открыла глаза. В голове проплывали отстранённые мысли:

«Жаль, что солнце совсем скрылось. Похолодало сразу…»

Начало немного моросить.

«Жаль, что Юбер не пришёл на казнь…»

«И мама».

Сбоку вновь раздался голос Экклисиарха:

─ Чего вы опять ждёте?

─ Разрешите обратиться? ─ осторожно, но настойчиво поинтересовался старший из палачей.

─ Давай говори уже, ─ раздражённо бросил инквизитор.

─ Вы не зачитали приговор до конца, не закончили речь, ─ почти шёпотом ответил палач.

─ Законы не для чудовищ, ─ Экклисиарх жестом отстранил палачей и сам, взявшись за рычаг, даже не глядя на Селесту, выдавил, ─ ты, тварь, противная Свету Отцов, не заслуживаешь казни по полному протоколу.

Глухой щелчок. Мрачно сверкнув, прошелестело косое лезвие. Эшафот и площадь закружились в глазах Селесты. Она успела заметить рубиновые бусины в своих светлых локонах, пока те не оказались в хлипкой грязи.

Люди над ней расступились в немом оцепенении – Селеста не видела их потерянные животные рожи.

Она смотрела мимо. На причудливую, постепенно застывающую игру солнечных бликов в каплях дождя.