Читать книгу: «Лучший сценарий», страница 2

– Вот, что значит готовить с любовью.

– Может быть, половинку съешь со мной тогда? – предложил я.

– Ты же знаешь, я не ужинаю, – ответила она и посмотрела на френч-пресс. – А вот твой вкусный кофе – с удовольствием! Тем более, он уже заварился.

– Намёк понял, – сказал я, достал её кружку и налил кофе.

– Жаль, конечно, что так складывается. Но ты сам знал, что шансов у тебя мало.

– Наташ, у нас настолько непонятные отношения, что я сам не понимаю, были у меня вообще шансы или не было, – ответил я, пытаясь как-то оправдать своё безрассудство. – Когда мы познакомились с ней четыре года назад, то сначала был ураган страсти, а потом холодная рассудительность. И это в постоянном круговороте, постоянный переход из крайности в крайность. Но никогда за эти четыре года я не слышал чего-то вроде: «Давай прекратим это». Мне было не интересно, а ей. Наверное, просто не хотелось терять мужчину, который её любит.

– А она-то тебя любит? – резонно спросила Наташа.

– Любит.

– Уверен?

– Я по глазам вижу, что внутри что-то есть.

– Как всё запущено! – протянула она. – Димыч, а она об этом когда последний раз тебе говорила. Прямо текстом.

Я напрягся. Мне действительно было трудно с ходу вспомнить, когда последний раз я слышал «Люблю!» от замужней девушки, живущей в другом городе.

– Ты не обижайся, – продолжила Наташа. – Но, по-моему, человек просто пользуется тем, как ты к ней относишься. Слышал когда-нибудь выражение такое – «запасной аэродром»? Так вот, Димыч, ты с девяностодевятипроцентной точностью подпадаешь под это определение.

– Ты предвзята, – возразил я.

– Извини меня, ты тоже предвзят и сейчас пытаешься её оправдать. Так, она тебе говорила, что любит, или нет?

– Говорила, – робко ответил я. – Только это было давно. В самом начале. После того, как она призналась, я сказал, что этого будет вполне достаточно, я всё равно вижу по взгляду, по улыбке, по дыханию и биению сердца, что она чувствует.

Наташа развела руками, словно хотела сказать: «Ну, вот! Что и требовалось доказать».

– Ты понимаешь, что сам открыл ей запасную полосу? – спросила она вместо этого. – Это же чертовски удобно, потому что можно ни в чём не признаваться, строить глазки, но при этом говорить: «Я не такая!». А как только с мужем будут какие-то непонятные вещи, и захочется любви, то есть Дима. Он всегда примет. Чего бы так не жить, а? А эти твои отговорки, вроде того, что ты и так всё видишь и чувствуешь, Димыч, они не работают. Человек, если любит по-настоящему, всегда готов это озвучить, хоть в постели, хоть по телефону с работы, в любых обстоятельствах. Потому что, во-первых, жаждет сделать приятное любимому, а во-вторых, желает получить то же самое в ответ.

Я доел омлет и поставил тарелку в мойку.

– Одного не пойму, – ответил я. – Ты-то чего возбудилась? Ну, хорошо. Допустим, я дурак, совершаю сейчас, наверное, самую глупую ошибку в жизни. Но тебе какая разница?

– Да мне просто обидно, что с тобой поступают так, – ответила Наташа. – Это несправедливо. Ты достоин лучшего отношения, возможно, лучшей женщины.

– Ты меня любишь? – неожиданно спросил я. – Только честно?

– Люблю! – призналась она. – По-дружески. Димыч, я к тебе привязалась. И мне уже давно не всё равно, что с тобой происходит. Особенно, когда это касается твоего личного счастья.

Я встал со стула, подошёл к ней и обнял за плечи.

– Спасибо, Наташ! Это взаимно.

– Знаешь, я хоть и не знакома с этой твоей Тоней, но заочно она мне не нравится. Какая-то она непонятная.

– Какая есть, – заключил я.

III

Смешанный хор заочного отделения музыкально-педагогического факультета был не так многочислен, по сравнению с аналогичным хором на очном. Но в этом было преимущество, потому что у дирижёра все находились на виду, и каждый мог отчётливо видеть жесты руководителя. Мне, как коренастому, досталось место с краю в первом ряду. Если повернуть голову немного влево, то можно увидеть всех стоявших впереди – от мужских голосов до первых сопрано. На противоположном конце линии, ближе к краю, пела девушка в цветастом летнем платьице, слегка облегающем стройную фигуру.

Она сразу понравилась мне – светло-русые прямые длинные волосы, очень красивый высокий лоб, яркая улыбка и выразительный взгляд. В нашем репертуаре было одно интересное произведение – «Уральские страдания» Николая Голованова. Для него, насколько это было возможно, мы становились на сцене в полукруг, так, чтобы мужчинам в хоре было видно женщин и наоборот. Сделано это было для того, чтобы показать перед зрителем диалог, за которым он из зала будет наблюдать. Вот так мы первый раз встретились с ней взглядами.

После этого эпизода я уже не мог спокойно ходить на хор. Я с волнением ждал каждое занятие и очень расстраивался, если она пропускала его. Пользовался каждым удобным моментом, чтобы посмотреть на неё. Было за счастье встретиться с ней взглядом, поэтому каждый раз я ждал, когда мы дойдём до «Страданий». С момента первой репетиции я знал, к кому из женщин на противоположной стороне буду обращаться с репликой. Это была она, и, похоже, это было взаимно. Она отвечала мне.

Я не отваживался подойти и познакомиться, хотя, наверняка, между нами было много общего. Она училась на втором курсе заочного отделения, я же не без проблем сдал летнюю сессию третьего курса. Расписание очного и заочного отделений было разнесено так, что в обычное время мы не пересекались. Встретиться можно было только на репетициях студенческого хора заочников, куда мальчишек-очников привлекли по причине недобора мужских голосов.

Я ничего не знал о ней, и мне не у кого было спросить, не то, чтобы подговорить кого-то познакомить меня с этой девушкой. Вот так мы и жили, встречаясь два раза в неделю на репетициях и переговариваясь репликами из уральских частушек-страданий. К слову, реплики были о любви, а исполнялись они с такой честностью, что я на минуту даже подумал, что вызываю у этой девушки встречный интерес.

Как-то в один спокойный летний вечер я лежал на своей кровати в комнате общежития. Парни, соседи по комнате, занимались кто чем – смотрели телевизор, готовили ужин, общались. В какой-то момент в дверь постучали.

– Дим, откроешь? – попросил меня кто-то из сокурсников. – Я бы и сам, да с капустой для борща завозился.

– Ага, – ответил я, неохотно поднимаясь с кровати.

Дверь была закрыта изнутри на замок, я подошёл, повернул ключ. В помещение вошли, смеясь, двое: Николай – наш студент, учившийся курсом младше, и она, та самая девушка, с которой я уже долгое время играл в переглядки на репетициях хора.

– Димон, здорово! – протянул свою ладонь Коля.

– Привет, ребят! Какими судьбами? – удивлённо ответил я, не ожидая увидеть на пороге именно таких гостей. Николай жил с родителями в Ханты-Мансийске, а его спутница, насколько я был наслышан, имела отношение к колледжу искусств для одарённых детей Севера. То ли она там училась раньше, то ли подрабатывала концертмейстером, но после занятий она постоянно уходила в сторону центра города, где находился колледж.

– Мне на самом деле Лёха был нужен по делу. Он дома?

Я оглянулся в комнату, дополнительно желая убедиться, что кровать однокурсника моего гостя была пуста, а самого Лёхи не было дома.

– Как видишь, – сказал я. – Вы не стойте на пороге, разувайтесь, проходите. Чайку, кофейку? Сейчас мигом чайничек поставлю.

Гости приняли приглашение, но от чая отказались. На улице стояла тридцатиградусная жара, так что уместнее было предложить вошедшим холодной минералки, лимонада или пива, но как назло, ничего этого не было.

– Кстати, ты не знаком с Ольгой? – спросил меня Коля.

Я помотал головой.

– Мы только на хоре пересекаемся, – ответил я, а девушка кивнула, подтверждая мои слова.

– Значит, будем знакомы, – заигрывая, сказала она и протянула свою тоненькую ладошку с длинными пальчиками. – Оля.

– Дима, – ответил я рукопожатием. – Очень приятно!

Девушка мило улыбнулась. Коля ушёл, чтобы пообщаться с парнями в соседней комнате, и мы остались наедине.

– Как на заочке учится? – с волнением спросил я, чтобы с чего-то начать беседу.

– Так себе. Такое ощущение, что всё как-то бегом, знаешь, галопом по Европам. И очень сжато.

– На то и рассчитано, – сказал я. – Чтобы человек самостоятельно знания получал, в свободное от работы время.

– Как-то это не по мне, – ответила она, смешно сморщив свой маленький носик.

– Тогда давай к нам, – в шутку предложил я.

– Вот об этом я как раз и думаю. Загвоздка в том, что перевести-то меня могут, но обратно на второй курс. И это целый год потраченного времени. Жалко.

– Можно подумать, ты спешишь замуж выскочить после учёбы.

– Сейчас – нет. Но вдруг завтра позовут, – ответила Оля заигрывающим тоном и снова мило улыбнулась.

– Так это же проще простого. В конце концов, это же учёбе не мешает?

– Не скажи, – возразила она. – Когда сама по себе, это как-то проще. Учишься себе, и ничего тебя не отвлекает. Не то, что в семье, где надо ещё и бытом заниматься. Но я пока не тороплюсь.

В этом разговоре мы как-то забыли про Колю. Он уже вернулся и наблюдал за нашей беседой.

– Куда ты там не торопишься? – спросил он, вмешиваясь.

– Тебе всё расскажи, – ответила она. – Никуда не тороплюсь.

– Ладно, – Коля обратился ко мне. – Слушай, мы Лёху ждать не будем. Как придёт, передай ему, чтобы он мне позвонил, хорошо?

– Угу, – кивнул я. – Передам.

Ребята попрощались и пошли в прихожую обуваться. На прощание Оля одарила меня взглядом, в котором наверняка читалась заинтересованность, но лично я особых надежд не питал.

Николай как-то признался в одном из разговоров, что Ольга ему очень нравится, и он за ней ухаживает. Препятствовать другу в его попытке было не в моих правилах, да и сам я был в отношениях, которые переживали второе дыхание. Решив, что по возможности буду поддерживать общение с ней, я всё-таки соблюдал незримую дистанцию. Если у Коли что-то получится, я буду рад. Мне же на первых порах важно было понимать, что ей со мной интересно, что я привлекателен для неё как человек и как мужчина. Это значило, что я мог рассчитывать в перспективе как минимум на крепкую дружбу, опирающуюся на общие интересы, а они у нас были.

Последнее занятие хора пришлось на выступление на выпускном экзамене наших пятикурсников с заочного отделения. Мне было немного жаль, что после этого дня придётся ждать как минимум два месяца, это если учитывать, что Ольга надумает переводиться на очное отделение. В противном случае мы бы встретились через полгода. Похоже, она это тоже понимала, я заметил по её сосредоточенному лицу, что она была несколько взволнована. Мы вышли на сцену, переглянулись, улыбнулись друг другу и после концерта разошлись каждый в свою сторону.

Судьба перекрестила наши пути уже в конце августа, когда я приехал на учёбу после каникул. Сначала мы встретились мельком в холле общежития, но я не придал этому особого значения, просто поприветствовав её. Следующая встреча случилась уже в учебном корпусе факультета. Я неспешно прохаживался по коридору первого этажа и услышал, как в одном из кабинетов кто-то занимался. Мне стало интересно, кто это мог быть. Учебный год только начался, студенты едва успели получить техническую и академическую программы по музыкальному инструменту и пока ещё не особо торопились оккупировать учебные классы для самоподготовки.

Я заглянул в щель между двустворчатой дверью и заметил знакомый силуэт. Девушка сидела за фортепиано и вдохновенно играла второй ноктюрн Шопена. Такое эстетическое наслаждение прерывать было нельзя, и я остался стоять под дверью, чтобы дать ей доиграть до конца. Когда инструмент издал последний звук, и девушка плавно сняла тонкие пальцы с клавиатуры, я осторожно постучал в дверь кабинета.

– Кто там? – ответила она.

Я заглянул внутрь и заигрывающим тоном спросил:

– И кто тут у нас играет?

Ольга, увидев меня, оживилась, на сосредоточенном лице появилась улыбка.

– Привет! – ответила она, и глаза её блеснули от неожиданной встречи. Она была рада и не скрывала этого.

– Какими судьбами у нас?

– Как, ты до сих пор не знаешь? – спросила она в ответ, будто удивляясь моему вопросу. – Меня же перевели на очное отделение. На второй курс. Теперь мы будем часто видеться.

От такой хорошей новости настроение заметно улучшилось. Я никак не ожидал увидеть её сейчас, когда мысленно давно отпустил.

– Вот оно что, – сказал я, пытаясь сохранять спокойствие. – И поэтому ты решила не откладывать в долгий ящик, а сразу приступить к занятиям?

– Хотела попробовать инструмент. Я же до этого не играла тут, в колледже занималась. Пианино, кстати, неплохие. Но в Центре искусств лучше.

– Ещё бы, – согласился я. – Там на абы чём не играют.

Оля хмыкнула, будто хотела возразить: «Да тебе-то откуда знать?», но тактично промолчала. Я решил сменить тему.

– Это получается, тебя и в общагу нашу заселили?

– Ага, – кивнула она. – В четыреста тринадцатую.

– Здорово! – обрадовался я. – Ты живёшь напротив меня. Я в четыреста десятой.

– Это мы с тобой теперь соседи, значит?

– Выходит, так.

Я решил не терять времени и наладить общение сразу же, тем более, было видно, что Оля к этому расположена.

– Какие планы на вечер? – решительно спросил я.

– А что?

– Да вот, хочу предложить погулять, пока погода позволяет. Пройдёмся по улочкам, подышим воздухом, познакомимся поближе.

– А что? – недолго раздумывая ответила Ольга. – Давай.

– Тогда часиков в шесть встречаемся у корпуса?

– Здесь, так здесь. Даже лучше, – согласилась девушка. – У меня ещё дела до вечера. А после прогулки можно вместе и в общежитие вернуться.

– Рационально, – заметил я, подмечая для себя качество девушки и нащупывая для неё комплимент. – Сразу чувствуется, что ты умная.

– Спасибо! – смущённо ответила она.

Я поспешил попрощаться с ней до вечера, чтобы ненароком не смущать ещё больше. То, что между нами ещё летом возникла взаимная симпатия, было очевидно обоим, просто мы пока боялись в этом признаться.

IV

Во вторник я с трудом поднялся в половине восьмого, несколько раз откладывая будильник в смартфоне на десять минут. Не будь внезапно накатившего вдохновения, то я бы лёг пораньше и мог встать в шесть утра, как я и планировал. Сделать зарядку и небольшую пробежку, принять холодный душ. Однако приходилось выбирать что-то одно – или сон с приятным бодрым пробуждением, или ночной творческий порыв. Само собой, выбор склонился ко второму, потому что в противном случае я бы не простил себе подобное расточительство. Я старался фиксировать в тексте каждую мысль, возникшую в голове.

Поставив чайник и умывшись, я решил написать Тоне. Злость, таящаяся во мне после разговора два дня назад, окончательно прошла, сменившись смиренным принятием её выбора. В конце концов, ей виднее как поступать со своей жизнью. Возможно, для неё это был самый очевидный и наверняка лучший выбор – оставить всё, как есть. Со своей стороны, мне стоило попытаться сохранить дружеское общение между нами, чтобы человек был как минимум уверен, что мы расстались по-хорошему.

«Доброго утра и прекрасного начала дня!», – написал я в социальной сети и принялся заваривать крепкий кофе.

Тоня не спешила писать. Я не особо надеялся на скорый ответ, зная, что утром у неё обычно много работы с пациентами. Я переключил браузер на вкладку с видеохостингом, чтобы посмотреть что-нибудь научно-популярное. Интернет подкинул мне ролик о гипотезе симуляции. Неужели механизмы поисковой системы настолько усовершенствовались, что теперь они едва ли не читают мои мысли? Я кликнул на видео и принялся за завтрак.

Автор видео аргументированно доказывал, что материальный мир не является симуляцией с точки зрения современной науки. Для подтверждения гипотезы не хватало доказательств, выявленных экспериментальным путём, также она не сходилась с имеющейся математической картиной мира, квантовой механикой и многими другими теориями, открытыми и сформулированными в последние десятилетия. В общем, если бы Вселенная и была симуляцией, то пришлось бы уверовать в существование высшего разума, что официальная наука категорически отрицает.

– Доброе утро! – сонно сказала Наташа, выходя из своей комнаты.

– Привет, солнце! – ответил я, надеясь, что она улыбнётся.

Так и произошло. Ей всегда нравилось, с какой нежностью я называл её «солнцем». Было необычно видеть её растрёпанную, слегка опухшую и не выспавшуюся, но с улыбкой на лице.

– Выспалась? – вдогонку спросил я.

Наташа помотала головой.

– Спрашиваешь. Всю ночь ворочалась.

Я понимающе кивнул. У неё сейчас был довольно непростой период в жизни, и её беспокоило что-то личное, сокрытое от всех, даже от близких друзей, вроде меня. Я подозревал, что она живёт в ожидании скорейшего разрешения ситуации в своей жизни, но что там происходило в её душе, я не ведал. Чужая душа, говорят, потёмки. Мне же хотелось, чтобы Тоня поскорее ответила на моё сообщение, тем самым обозначив себя, свою готовность общаться дальше.

Ответ настиг меня уже по дороге на работу. Я вышел за час до начала служебного времени, чтобы добраться пешком. Прогулка по летнему Ханты-Мансийску – одно удовольствие, особенно, когда слегка поддувает свежий ветерок, а солнце на ясном небе ещё не набрало своего жара. При комфортной температуре градусов в пятнадцать и ясном небе гулялось очень легко.

«Привет, тебе тоже! Что новенького?», – писала Тоня в ответ. Она была явно в хорошем расположении духа.

«Надеюсь, ты на меня не сердишься насчёт позавчерашнего?», – спросил я.

«Нисколько. Я думала, ты на меня злиться будешь», – тут же ответила она.

Позавчерашний разговор получился, мягко говоря, не очень-то хорошим. Мы оба были настроены серьёзно и, как мне казалось, оба трезво оценивали возникшую ситуацию. Но каждый придерживался своего мнения.

Я встретил Тоню четыре года назад, когда жил в Пыть-Яхе. И чего меня принесло в родной город из окружной столицы? Но тогда, впрочем, как и сейчас, я был благодарен судьбе за это. Я сбежал из Ханты-Мансийска, как мне казалось, от своего прошлого, чтобы шагнуть навстречу новому настоящему, и оно не заставило себя долго ждать. Уже весной мы случайно встретились. Так случилось, что наши маршруты от дома до работы пересеклись.

Мне кажется, мы понравились друг другу сразу. После первой встречи мы пересекались каждое утро в одном и том же месте и неизменно улыбались друг другу. В те короткие моменты я был счастлив. Было совсем не важно, выспался я или нет, в каком настроении пребываю, как себя чувствую. Встретив по дороге на работу голубоглазую незнакомку с короткой стрижкой рыжевато-каштановых волос, я забывал обо всём.

Впрочем, знакомиться с ней я так и не торопился. Даже сейчас, спустя несколько лет, я бы не отважился подойти к незнакомой, пусть и улыбающейся мне, девушке и завязать общение. Но в тот момент в моей голове созрел план. Я куплю розу, привяжу к ней небольшую открытку с номером телефона, подарю ей, и будь, что будет. Если позвонит, то хорошо. Если нет – значит, не судьба. Не понравился. Показалось.

Однако этому плану не суждено было сбыться. Листая социальную сеть, я решил поискать её страничку. Девушка, из Пыть-Яха, лет двадцати трёх, может быть, чуть старше. Я сужал параметры поиска настолько, насколько это было возможно. Спустя несколько просмотренных страниц моё терпение было вознаграждено – я обнаружил её профиль. Открыв личные сообщения, я тут же написал и получил ответ. Знакомство состоялось, пусть и очень скромно.

Я понятия не имел, что она замужем, до тех пор, пока не решился спросить об этом сам. Ответ меня, естественно, не порадовал, но и не особо расстроил. В конце концов, я рассчитывал на дружеское общение, не более. Однако жизнь распорядилась несколько иначе. С каждым днём симпатии между нами всё больше углублялись, превращаясь в привязанность. Однажды она сама предложила мне: «Давай просто дружить?». Я согласился, а на следующий день жадно целовал её в губы, раскрасневшиеся и мокрые от слёз щёки, вдыхал запах её духов и думал, что поступить по-другому я бы не смог.

Мы начали встречаться тайком, а я уже придумывал план побега. Увезу её в Ханты-Мансийск. Она говорила, что училась там, и ей очень нравится город. Что ж, наверное, это судьба. Когда я выложил эту идею, она отказалась, сказав, что не сможет оставить семью, поддавшись мимолётному желанию. Это было в воскресенье, а в понедельник утром, мы снова целовали друг друга, будто пережив долгое расставание.

Наши отношения напоминали качели – серьёзные разговоры сменялись беспечными поцелуями и признаниями, сдержанные вечерние рукопожатия на прощание утром превращались в тёплые объятия, в личных сообщениях было то пусто, то не унимались потоки нашего сознания. Я принял решение переехать в Ханты-Мансийск один, чтобы подготовить почву для её переезда, нашёл работу, несколько позже уладил вопросы с жильём. Впрочем, Тоня переезжать не торопилась, хотя в шутку постоянно спрашивала меня о том, готов ли я принять её и смогу ли унести столько счастья. Раз в месяц я приезжал в Пыть-Ях, и мы виделись. Так и жили следующие три года.

В этом году моё терпение исчерпало себя окончательно. Я приехал на выходные в Пыть-Ях и назначил ей встречу.

– Хочу сделать тебе предложение, – робко начал я.

– Давай, – ответила она.

– Я очень хочу остаться жить в Хантах, но без тебя там – не то. Вот если бы ты переехала ко мне.

– Ты же понимаешь, что просишь от меня невозможного? – спросила Тоня. – Я думала, это уже давно решено, Дим. Я замужем, и не брошу семью.

– Но это же несправедливо, – возразил я. – Почему два любящих человека должны мучиться в разлуке на расстоянии. Давай попробуем?

– Нет, – так же твёрдо ответила она. – Я не готова.

– Тоня, ты меня любишь?

Она молчала, опустив глаза. Любит, но не признается. Знает, что этим откроет мне возможность переубедить себя. Я не был особо силён в дискуссиях, то Тоня умела дискутировать ещё меньше, и она боялась, что я этим непременно воспользуюсь. Сколько раз уже так делал.

Я надеялся получить в ответ хотя бы обещание подумать о предложении, но она, как назло, молчала, а потом и вовсе сменила тему:

– Какие планы на лето?

– Июнь работаю, а в июле отпуск, – без особого участия ответил я.

– Поедешь куда-то?

– В Пыть-Ях.

– А что так? Надо к морю, греться, загорать, купаться.

Не этой беседы я ждал в такой момент. Тут решается судьба, а мы про море с солнцем. Или она издевается?

– Тоня, так что насчёт моего предложения? – напомнил я.

– Дим, нет. Точка. Я в Пыть-Яхе, с мужем. А ты. Хочешь – в Хантах оставайся, а хочешь – переезжай обратно. Но не надейся, что это что-то изменит между нами.

– Но ты же меня любишь, я знаю.

– И что с того? Даже если и так, то это далеко не причина. Если бы решало только наличие чувства, то я бы сбежала в первый месяц. Как видишь, этого не случилось.

Я не знал, как ещё возразить, что противопоставить. Просто молча шёл рядом, провожая её домой. Внутри меня кипело чувство обиды. Почти четыре года коту под хвост. Каждый раз я отвоёвывал её по приезду и терял, как только садился в автобус до Ханты-Мансийска. Я вкладывал в эти отношения всего себя, всю душу, всю любовь, но в ответ почти всегда получал сдержанный отказ. Я устал от такой жизни, бесконечного ожидания, встреч тайком и поцелуев украдкой.

– Может быть, и правда всё? – спросил я.

– Что всё? – переспросила Тоня.

– Прошла любовь. Или ты меня и не любила никогда, раз позволяешь себе так издеваться.

– Можно подумать, ты этого со мной не делаешь?

Я наблюдал, как у Тони блеснули от подступившей влаги глаза.

– Зачем друг друга мучать?

– И правда, – согласилась она, пытаясь придать голосу твёрдости. – Давай просто расстанемся? Давай ты больше не будешь приезжать ко мне и взглядом вымаливать любовь? Давай больше не будем об этом? Никогда.

– Раз ты меня больше не любишь – давай, – согласился я, развернулся и через плечо бросил. – Доброй ночи! И счастья тебе!

– И тебе!

– Ну тебя! – махнул я рукой и без оглядки пошёл в сторону дома.

В тот момент мне хотелось уехать сразу же, перемахнуть через железнодорожный мост и на привокзальной площади сесть в любую попавшуюся маршрутку. Прочь отсюда, здесь теперь всё будет напоминать о ней! Я с трудом преодолел это желание и отправился на остановку городского автобуса. Сначала домой, собрать немногочисленный багаж и обязательно уделить ещё немного времени матери, ведь для неё каждый мой редкий приезд был словно праздник.

Злость на себя, на несправедливую судьбу и сложившиеся обстоятельства понемногу отступала, и на своей остановке я вышел уже с мыслью о том, что давно пора бы смириться со сложившейся ситуацией. Я и так приложил слишком много сил, чтобы иметь шансы на моменты минутного счастья. За эти три с лишним года накопилась эмоциональная усталость от всего этого, и хотелось поскорее достичь хоть какого-то результата в непонятных отношениях. Слезть с качелей. Вместе. Однако делать это пришлось поодиночке. Жаль. Но надо было жить дальше.

«Не злюсь. Это всё равно непродуктивно», – ответил я.

«Отходчивый, – заключила она и добавила, – Я и правда не готова к таким переменам. Честно».

«Забудь об этом», – написал я с неожиданной для себя лёгкостью. Раньше я мог удариться в спор, привести кучу аргументов в свою пользу, нажать на чувства, но сейчас я сомневался, нужно ли всё это и ради чего. Я просто добавил: «Если так будет легче, то давай просто дружить».

«Знаю я вас, Баянкин. Вы дружить не умеете, вы сегодня предлагаете дружбу, а завтра бросаетесь с поцелуями», – ответила она.

«Я больше не приеду к тебе. Теперь мы будем общаться только сообщениями. Я даже звонить не стану», – заверил я.

«Всё так серьёзно?».

«Да. Я тут подумал и сделал вывод, что ты всё-таки права».

«Хорошо. Спасибо за честность», – ответила она спустя несколько минут.

«Лучше так, чем каждый раз питать себя надеждами».

«И правда!», – согласилась Тоня и вышла из сети.

До вечера она мне не писала, и я мог сосредоточиться на работе. Меня снова закрутило в водоворот офисной суеты, оперативная память запоминала и тут же выдавала в редактор цифры идентификационных номеров, кодификаторов, наименования контрагентов, имена и фамилии должностных лиц, даты, сроки. День был насыщенным. Я вспоминал о Тоне только в перерывах, и то мельком. Отрицать тот факт, что я думал о ней, было бесполезно. Но работы было слишком много, чтобы занять ей все свои мысли.

Выходя из офиса вечером, я вспомнил, что так и не занялся ошибочными договорами, которые готовил вчера. Я сделал себе пометку в смартфоне, чтобы не забыть о них окончательно, и успокоился. Домой шёл пешком, решив попутно послушать музыку. Выбор пал на «Мьюз». Уж кого-кого, а этим ребятам можно внимать бесконечно с утра до вечера.

– Я дома, – сказал я, переступив порог и заметив Наташины кроссовки небольшого размера.

– Димыч, привет! – неизменно ответила соседка из своей комнаты.

Я заглянул к ней. Наташа сидела на диване в шортиках и домашней футболке и набирала на миниатюрном ноутбуке какой-то текст.

– Вдохновение снизошло? – спросил я, не скрывая интереса.

– Угу, – ответила она, не отрывая взгляда от текстового редактора.

– Хорошее дело, – сказал я. – А у меня тоже что-то новенькое наклёвывается.

– Что начал? – Наташа подняла голову.

– Небольшую повесть. Автобиографическую.

– Ударился в воспоминания? Завязывал бы ты с этим, Димыч.

– Да, почему нет? – возразил я. – Если есть, что хорошего вспомнить, почему бы не рассказать об этом?

– А то, что таким образом ты просто держишь прошлое рядом и не отпускаешь его. И если его постоянно при себе держать, ничего нового не произойдёт. Ты занимаешь в своей душе то место, которое мог бы заполнить новый человек, понимаешь?

– Возможно, ты права, – согласился я немного подумав. – Но теперь уже как-то некрасиво будет бросать. Раз начал – надо сделать до конца. И отпустить.

– Ты неисправим, Димыч, – заключила она и улыбнулась.

– Даю слово – напишу повесть и выкину всех из головы.

– Даже Тоню?

– И её тоже.

– Посмотрим, посмотрим, – сказала она. – Знаешь, что? Давай-ка я тебе погадаю? Я же не делала этого тебе ни разу?

– Нет.

В самом начале нашей дружбы Наташа призналась, что обладает некоторыми способностями, умеет читать людей по прикосновению. Ореол девушки-колдуньи и правда над ней витал, но скорее она казалась мне загадочной, чем экстраординарной. Наташа достала колоду карт Таро, зажгла свечу. Перетасовав колоду, она предложила мне сдвинуть её часть, потом ещё два раза, чтобы карты «настроились» на меня. Потом она стала постепенно прикидывать расклад.

– Впереди у тебя перемены, – начала она. – Потребуется внутренняя сила и терпение, но ты справишься. Работу вынужденно придётся сменить, но это к лучшему, потому что ты откроешь в себе новые способности и сможешь найти место, где их реализовать. Но учти, работать придётся много. По крайней мере, поначалу.

– А с личной жизнью что? – спросил я.

– Тоже постепенно наладится. Правда, придётся избавиться от иллюзий и пересмотреть своё отношение к противоположному полу. Твоя беда в том, что ты готов носить партнёршу на руках, едва ли не обожествляя её. Не многие такое любят и стараются избегать подобных мужчин, а некоторые не особо приличные вообще зачастую пользуются.

– Это точно, – согласился я.

– Мой тебе совет: отвлекись от вопросов личной жизни и сосредоточься на себе. Поработай над тем, как ты себя реализуешь. А любовь сама тебя найдёт, вот увидишь. Как раз в тот момент, когда произойдёт переоценка ценностей. Девушка появится, не отвертишься.

– Это хорошо, – довольно сказал я.

– Но не забывай, что сначала нужно заняться собой, – напомнила Наташа, возвращая меня с небес на землю.

– Знаешь, а я ведь и правда подумываю работу сменить. Не вывожу объём, да и зарплата скромная. А Тоне вообще сказал, что мы теперь только дружим.

– Тем лучше, – ответила Наташа, и при упоминании о другой девушке сморщила носик. – Но, если честно, не нравится мне эта Тоня. Я вижу, как ты по ней убиваешься, и мне тебя жалко. А она живёт себе, поди, хорошо устроившись.

– В какой-то момент мне показалось, что она и дальше будет так жить. Никогда не решится покинуть зону комфорта. Знаешь, мне в дороге сон приснился. Будто прошло лет пятнадцать, я стал состоявшимся писателем, даже сценаристом какой-то игры, и тут в Москве на концерте встречаю её. И она ничуть не изменилась, разве что стала чуть взрослее и ещё строже, но до сих пор замужем. Причём я отчётливо запомнил, что мы были в шаге от совместной жизни, я даже в Пыть-Ях переехал за ней, а потом что-то пошло не так.

– И чем сон закончился в итоге?