Читать книгу: «Русско-американское общество: первые шаги», страница 6

Регата

***

Смеркалось. Шумная компания вошла в залу. Хозяин дома сразу же распорядился, чтобы подали сигары и зажгли свечи.

– определенно свежий воздух отрезвляет. Тем более может ли пара бокалов шампанского затуманить наш разум?! (говоривший громко засмеялся) – Наш игрок выиграл, а зрелище оказалось на редкость впечатляющим и сулило еще немало интриг и на воде и в стихосложении.

Говорящий показал, как торжественно Семен вел своего коня, победно размахивая шелковым платком и присутствующие приветствовали пантомиму зычным хохотом.

Хозяин же дома понял эту тираду по-своему:

– а не выпить ли нам по такому случаю коньяку и теперь уже самим испытать фортуну?

Трое гостей снова загоготали выражая явное согласие.

Несколько мгновений и слуги подали спиртное и подготовили стол для азартной игры: принесли нераспечатанную колоду карт, раздали каждому из играющих корзину, которую наполнили круглыми, короткими и длинными фишками – у всех одинаково, по тысячи шестьсот номиналом. Сели играть. Сперва начались приготовления к раскладу: север снял двойку, запад – даму, восток – десятку. Георгий Алексеевич, хозяин дома, недолго думая, вскрыл бубнового туза.

– у вас наименьшая, вам сдавать. – сказал север.

Георгий Алексеевич, взяв колоду, смачно затянулся и подал последовательно западу, северу и востоку разрезать колоду. Снова затянулся и раздал каждому из игравших по четыре карты, затем еще по четыре и в конце по пять карт. А после докинул в общий пул короткую фишку, где уже лежали фишки начальной ставки от каждого игрока.

– а меж тем, господа, подводя итог сегодняшних скачек, вынужден выразить свое беспокойство. Пять в пиках.

– пас – сказал запад.

– пас – повторил север.

Восток сказал:

– шесть в бубнах.

«В таком случае – сказал Георгий Алексеевич, – шесть в пиках.

– пас – сказал восток.

– ну что ж, играем шесть пики. Я бы даже предложил вам, Кирилл Игоревич, быть мне партнером по игре.

– играю – ответил север.

Тут же откликнулся запад: «Чикане. Прошу всех вас предоставить мне по две фишки и я сыграю болваном.»

Все затянулись. Дым встал коромыслом. Повисло сосредоточенное молчание. Три первых взятки на больших козырях забрал Георгий Алексеевич в полной тишине, изредка нарушаемой смачными затяжками сигар.

Потом Георгий Алексеевич отвел взгляд от своих карт и нарушил молчание, вернув разговор, в интересное ему лоно:

– турнир…если так можно назвать действо между Казанцевым и Бежиным, весьма краток и от того непредсказуем, но интересен. Это интригует. (Георгий Алексеевич сгреб карты своей взятки со стола и положил рядом с собой рубашкой вниз, затем сходил и стал смотреть за ходами иных игроков) Мне никогда не приходилось полагаться на благоволение судьбы, я предпочитал во всем полагаться на себя и не играть вероятный малый шлем, а объявлять семь пики…

Снова повисла тишина. Шел розыгрыш. Север забрал свои три взятки. Георгий Алексеевич курил и молчал, подкидывая карты в свой ход и на десятой взятке вдруг продолжил:

– …перипетия, проводимого между молодыми людьми, пари, дабы она не переросла в немезис нашего игрока. Дабы его не допустить, предлагаю чуть-чуть подготовиться к завтрашней регате и…ну, скажем так, помочь фортуне выбрать молодого офицера, а не студента. В конце концов, две дисциплины из трех – это победа. Пусть Бежин победит в конкурсе изящной словесности и сохранит лицо, а мы, естественным образом, отпразднуем любую нашу победу.

Он снова затянулся, давая прочим игрокам осознать предлагаемое. Коньяк присушивал связки, восток пару раз кашлянул и произнес:

– занятно, для завтрашней регаты я предоставлю два ялика из своего хозяйства на Казанке. Один из них вполне мог бы оказаться тяжелее другого. Георгий Алексеевич, ваше.

– феноменально! – отозвался Георгий Алексеевич.

И вечер коньяка и азартных игр продолжился до поздней ночи.

***

Извозчик подгонял и без того резвых лошадей. Коляску трясло. И если с раздражением от заходящего солнца Андрей справился тем, что просто от него отвернулся, то от тряски головная боль только усиливалась.

– скоро будешь дома. Вон уже татарская слобода, впереди Марджани, а там и до твоей Большой Проломной рукой подать. Что-то ты бледен, дружище. «Укачало?» —спросил Павел, который вызвался помочь Андрею вернуться после досадной неприятности первого испытания.

«Вели извозчику ехать помедленней» – сквозь зубы процедил Бежин-младший.

– да как же, барин, почти приехали – ответил «ванька» на просьбу Андрея.

В четверть часа были у дома. Андрею понадобилась помощь, когда он попробовал выйти из коляски самостоятельно – головокружение, усиленное быстрой ездой, еще сохранялось.

– вечерять сели – махнул он на окна купца – лавку закрыл и пошел ужинать.

– самое время для ужина – отозвался Павел.

Обошли дом, поднялись по лестнице наверх, вошли. Павел оглядел Андреево жилище:

– добротная меблирашка: светлая, есть кровать с пологом, комод, сундук, половик на входе, стул венский и даже письменный стол со свечой в подсвечнике и чернильница меж твоих бумаг – восхитился друг Андрея – у папеньки тоже доходный дом имеется, по пятнадцати рублей в месяц за комнату, плюс залог. Здесь-то, чай, подешевле будет, по двенадцати или тринадцати (Андрей молча кивнул). А в договоре аренды небось написано «пьянства не чинить», «имущества не портить», «блуда не водить», «плату вносить исправно».

Андрей снова кивнул, но добавил:

– на улице только говорят, Гаврила Петрович имеет обыкновение бить жильцов кочергой из-за названных тобой проступков, но мне, слава Богу, такой оказии не представилось.

– вот что я тебе еще скажу, Андрей – произнес Павел, пристально посмотрев на платье друга – твой форменный университетский сюртук никуда не годиться, сходи к прачке, а затем отправь его к портному – швы у рукава разошлись, надо бы подлатать, не ровен час из университета в таком виде выгонят. И что же ты наденешь завтра?

– ты прав, схожу, когда мне станет лучше. Сегодняшнее падение с лошади повредило форму, но в сундуке у меня есть сменный сюртук, завтра для регаты я надену его.

– падение! (произнес Паша и задумался, как бы собираясь с мыслями) – Скажи, Андрей, а не было ли чего-нибудь такого, что могло показаться тебе странным в поведении лошади, оснастки или в ком-то среди присутствующих?

– да вроде бы нет. Мортире я, вероятно, понравился – она была первой, кого я увидел, когда пришел в себя и помогла мне встать. Хотя…Если подумать. Что-то случилось с подпругой и седло съехало набок, но она не была порванной, лишь разошлась. А в остальном…

Договорить Андрей не успел, Павел уточнил:

– а не мог ли кто-то намеренно ее ослабить или повредить?

Андрей присел, пытаясь вспомнить, погладил лицо круговым движением рукой и ответил:

– мы с Семеном осмотрели лошадей друг друга, а больше никого. Ну еще слуга, подведший Мортиру и вроде бы всё.

– в таком случае в отсутствии подозрений, дабы назавтра не было злого умысла или, упаси бог, пассажа, я обещаю внимательно следить за твоей лодкой и никого к ней не подпускать.

Андрей не спорил, лишь опустил голову и смотрел в пол.

– устал ты, друг. Рекомендуют сон и холодное питьё. Хотя злые языки говорят, что на нашем медицинском отделении правильный диагноз ставят лишь после вскрытия и руководит всем профессор Фукс. А вот еще…что там маменька говорит обычно? Отвар ромашки и мелиссы от головной боли и побольше спать. Схожу-ка я к хозяйке попрошу изготовить для тебя отвар травяной.

И он ушел до кухни, Андрей раздевшись, прилег на кровать. Мыслей не было, лишь какая-то пустота, порой перед глазами мелькали эпизоды прошедшего дня. Послышались шаги на лестнице, Павел вернулся.

– решено. Служанка принесет тебе отвар. Прими его и спи. И не вздумай ночью испустить дух, а не то твой скелет станет первым человеческим в нашем анатомическом театре в университете рядом со скелетом четырёхногого петуха, я даже упрошу Михаила Леонтьевича М. раскопать чаны, в которых ранее вываривали скелеты. Шучу я, конечно же, Андрей. Явлюсь поутру, проведаю тебя. Коли будешь неважно себя чувствовать, регату следует отменить или перенести на другой день.

Андрей и не думал протестовать и даже мысль назавтра претвориться здоровым, чтобы не переносить соревнование, улетучилась.

На улице зазвучала трещотка, Павел подошел к окну, отодвинул штоф, попытался разглядеть что-то во мраке ночи и сказал:

– стемнело. Слышишь полицейский караул вышел на улицу? Если сейчас поймают, заставят поутру мести улицу. Представляю, как маменька расстроиться, когда в «казанских известиях» на передовице в ехидной статье о происшествиях фамилию сынка предводителя дворянства прочитает или на эпиграмму в «записках казанского университета» наткнется. Надо идти, да дворами, чтобы не поймали. Прощай, Андрей.

***

Зрители прибывали. Большинство присутствующих были на том самом вечере, где исполнялись романсы, была поучительная речь и возник конфликт, приведший его главных героев сегодня на берег Казанки и просто не могли упустить случая лицезреть второй акт этого трехактного спектакля.

Но были и новые лица, правда немного, несколько студентов университета и один колоритнейший персонаж. Карл Федорович Фукс, декан медицинского отделения университета, и по совместительству ректор. Человек очень умный и вместе с тем веселый, пользующийся авторитетом у студентов, коллег и жителей города Казани. Пропустить скачки Карл Федорович был вынужден по причине своей недавней экспедиции для изучения татарской культуры в окрестных деревеньках. Студенты же шушукались, что Карл Федорович ездил есть чак-чак и пить чай с местным муллой, что, в общем, было недалеко от правды. Сегодня же он присутствовал здесь на ристалище. Профессор находился в превосходнейшем расположении духа, изредка прикладываясь к небольшой фляжке, где у него находился «татарский травяной балсам».

Андрей и Павел были на месте, Семен также прибыл заранее. Он находился чуть поодаль, ходил взад-вперед, по большей части молчал, видимо о чем-то размышляя, и смотрел в сторону правого берега реки.

Бежин-младший вместе со своим другом подошли поприветствовать профессора, которого, однако, знали не очень хорошо.

– Бежин Андрей Владимирович, студент Казанского университета.

– Евсеев Павел Александрович, также студент.

Профессор, решив пошутить и пародируя обоих юнцов, сказал на чистом русском языке с легким оттенком немецкого акцента, а затем улыбнулся широкой улыбкой:

– Фукс Карл Федорович, ректор Казанского университета.

И снова посерьезнев обратился к Андрею:

– давеча довелось мне слышать пересказ вчерашних скачек и был я опечален известием о вашем падении с лошади. Но теперь смотрю на вас и понимаю, что видимых повреждений не имеете, а что с душевным покоем? Мигрени? Головная боль? Головокружение? Может быть пиявок за ухо желаете?

– спасибо, не нужно – чуть-чуть слукавил Андрей.

– ну тогда, рекомендую для пробуждения ума и открытия духа сделать глоток моего отвара – и протянул свою фляжку Андрею.

Андрей нерешительно взял сосуд, попробовал, да и прыснул отваром на траву. Профессор засмеялся и изрек:

– красный перец, чеснок и полынь. Прочищают мозг, снимают головную боль и лечат от меланхолии. Хотя вам, Андрей, сегодня потребуется усилие мышц и выносливость тела. Как покровитель всех студентов нашего университета сегодня здесь желаю вам Виктории!

Надо сказать, что Андрей не выпил ни капли профессорской настойки, но ротовую полость по-прежнему обжигало. Хотя были и позитивные последствия принятия «лекарства»: остатки, скрываемой с самого утра головной боли, улетучились – кровь прилила ко рту вместо затылка; глаза заслезились, а когда высохли, зрение сделалось четче, мир перед глазами контрастнее, захотелось куда-то бежать, но бежать было некуда. Андрей спросил Павла:

– что мы ждем?

– устроителей. Зрители, участники, секунданты уже здесь. А организаторов нехитрого соревнования все нет. А ведь скоро уже полдень.

***

Легкая коляска с рессорами еле ехала по Арскому полю и если по обыкновению таких прогулок лошади неслись во весь опор, теперь извозчик вез Георгия Алексеевича и Кирилла Игоревича очень осторожно, стараясь не трясти. Получалось с трудом. Вскоре приехали. Вновь прибывшие вывались из экипажа, потоптались, поразминали, успевшие затечь члены, и, наконец, поприветствовали собравшихся. Слово взял Кирилл Игоревич.

– дамы и господа. Прошу простить меня за то, что мы устраиваем сегодняшнее соревнование не у кремлевских стен и всем нам пришлось уехать от города довольно далеко. Сей полой был выбран мной, дабы не мешать судоходству и ремеслу на Казанке, а кроме того, вода здесь стоячая и практически не имеет течения – уважаемые всеми нами соперники будут в равных условиях. У понтона стоят два рыбацких ялика: слева…слева от понтона для Андрея, а справа – для Семена. От понтона вверх по прямой в сорока саженях стоят два старых, почти сгнивших, кнехта. Проплыть на лодке следует до него, обернуть и вернуться назад к понтону. Целостность обеих яликов может проверить любой присутствующий, однако, не видя фарватера, ответственность за столкновение лодки с кнехтом оставляем на совести гребцов. Берегите себя, господа! Ширина между кнехтами достаточна для разворота ялика, ваши траектории никак не должны пересечься. К моему глубокому сожалению, завет Дмитрия Ивановича – «никакого оружия» – вынужден нарушить: начинать гонку следует по выстрелу пистолета – очередной девичий платок здесь неуместен, зато приготовлен канат, который держа рукой при звуке выстрела следует отпустить. И дабы мы, благодарные зрители, сумели определить победителя единственным образом: кто первым достигнет понтона, забирает канат себе. Присутствующим и противникам все понятно?

(Зрители ответили утвердительно нестройным хором)

– тогда прошу всех желающих спуститься к понтону и осмотреть лодки.

Андрей, Семен, Павел и еще несколько любопытствующих, в основном, из студентов спустились вниз к полою. Практически поровну разделившись, каждая группа облепила свой ялик: кто-то запрыгнул внутрь, раскачивая его из стороны в сторону, проверяя остойчивость, кто-то чуть-чуть попрыгал внутри, проверяя герметичность швов между обшивными досками, а кто-то осмотрел канат. Проверили даже уключины, исправность и изгиб весел, попрыгали на банках – все было в порядке.

Пространство за кормовым сиденьем ни одной из лодок никто не осмотрел – они были закрыты и у лодки слева от понтона в этом самом пространстве лежали два холщовых мешка с камнями. Во всем остальном это были две одинаковые лодки.

Пришедшие для осмотра яликов зрители уже собрались было подниматься обратно к остальным, но Семен якобы для завершающего осмотра вознамерился подойти к лодке, в которой должен был участвовать в регате Андрей, но на его пути встал Паша. Со стороны, должно быть, это выглядело глупо – Семен попытался посмотреть правее Паши, затем левее. Павел спросил:

– куда?

Семен нерешительно ответил:

– хотел осмотреть ялик, все ли с ним в порядке.

– лодка точно такая же, как и твоя.

Все ушли, остались только Семен и Андрей. Каждый залез в свой ялик, уселся на среднюю банку, вставил весла в уключины, отвязал швартовый канат и взял в руки канат, лежащий на понтоне. Немного притянулись друг к другу, хотя течения не было и волны не сносили лодок. Изготовились.

Кирилл Игоревич достал свой пистолет, поднял его вверх. Грянул выстрел, раскат которого напугал птиц, сидевших на деревьях Троицкого леса. Присутствующие барышни и Ольга ойкнули, студенты зааплодировали, а Карл Федорович поднял свою фляжку, сказал: «с Богом!» – и отхлебнул из нее.

Гребцы отпустили канат и схватились за весла. Одинаковая частота движений, одинаковая техника: корпус наклоняется вперед, колени сгибаются, руки выпрямляются – и так далее – много повторов.

По закону Ньютона, более массивное тело труднее разогнать – Семен начинал выходить вперед, Андрей отставать. Разрыв в половину ялика, потом целый ялик – половина пути, двадцать саженей.

Вены вздулись на руках, торс напрягся, в голове слышался только ритмичный счет «раз-два», «раз-два». Андрей провалился в воспоминания: перед глазами почему-то возникла юность, слобода, добрейший кузнец Федор и тяжелые камни, которые Андрей собирал, для того, чтобы помогать соорудить сыродутную печь, болотное железо в холщовых мешка, которые становились неприподъемные в конце охоты за самородками по полям, да болотцам.

Выносливости хватало, что-то механическое было в движениях Андрея, ритм не менялся. Вот уже и кнехт.

Приблизился к кнехту, остановил правое весло, левым подгребал (раз-раз, раз-раз). Развернулся и продолжил движение в сторону понтона, набирая скорость.

В этот момент Семен почувствовал усталость, да и еще сбил ритм при огибании кнехта, но сделал два вдоха, потерял несколько секунд и вернулся в ритм: два вдоха и выдоха за один гребок.

Гребли сидя спиной к носу, Семен не видел соперника – значит он впереди. Десять саженей. Пять. Андрей только-только добрался до понтона, стянул канат, а Семен причалил. Канат был в руках Андрея и победно подымался вверх.

Сверху слышались радостные восклики «ура».