Читать книгу: «Анатомия соблазнения, или Мачо тоже плачут. Роман», страница 4

Глава 4

Всех девушек, которые появлялись в моей жизни в процессе самостоятельного изучения русского языка, я находил в Интернете на сайтах знакомств. Одной из таких рыбок, которая попалась в мой невод, была 18-летняя Кристина из Минска. Хотя… ещё неизвестно, кто к кому попался. Скорее всего, это я загремел в большой капкан.

Всё началось с невинного флирта в Паутине, который быстро перерос в бурный виртуальный роман. Две недели интенсивной переписки, и я, движимый повышенным уровнем тестостерона в крови, засобирал чемодан на рейс в Минск.

Если кто-то подумает, что это, мягко говоря, ненормально после четырнадцати дней виртуального знакомства срываться в другую страну к неизвестному человеку, то спешу заверить, что для современного итальянца это очень даже в порядке вещей.

Как я уже упоминал, почти все мужики там перманентно пребывают в состоянии хронического недотраха. Зависимость от женской писи высокая. Вплоть до того, что ради секса человек готов отправиться за тысячи километров в другую страну. Я тому живой пример. Ну а когда речь идёт о красивой, стройной и томной 18-летней брюнетке, которая к тебе неровно дышит, то тут легко совсем потерять голову, не говоря уже о головке.

В реале Кристина оказалась ещё краше, чем на фото. Такое случается нечасто. Кто регулярно знакомится в Сети, тот знает, что чаще бывает наоборот. Мы провели вместе две сказочные недели, и я сильно влюбился в эту девушку.

Остановился у неё дома. Матери в это время в городе не было, поэтому имел честь познакомиться только с бабушкой, которая во мне души не чаяла и относилась практически как к без пяти минут зятю (подушку под бочок помягче, кусочек на обед побольше да пожирнее). Одним словом, принимали просто по-царски.

Кристина оказалась девственницей. Но охотно давала в попу и неплохо преуспевала в оральных ласках. Тогда в Минске я не взял на себя ответственность дефлорировать её, о чём впоследствии сильно пожалел.

Самое важное то, что чувство, которое я испытывал к Кристине, было взаимным. Несмотря на разницу в возрасте в десять лет, девчонка искренне полюбила меня просто за то, что я есть, и это сделало меня тогда самым счастливым мужчиной на свете. Я не жил, а просто парил на крыльях любви.

Однако полёту моему суждено было продлиться недолго.

Я вернулся в Италию весь на подъёме, переполненный через край чувствами, эмоциями, впечатлениями и начал готовиться к ответному визиту своей возлюбленной.

Во время телефонного разговора Кристина настояла на том, чтобы приехать ко мне с мамой и отчимом. Ничего не подозревая, я дал своё согласие, так как полагал, что знакомство с родителями девушки только укрепит наши отношения. В ходе подготовки к их приезду постепенно выяснилось, что отчим – ни много ни мало – итальянец. Вот те на! Вот так сюрпризик! Кто бы мог подумать?! Это было первым тревожным звоночком.

Смутно я понимал, что если мама регулярно бывает в стране и закадрила себе un italiano vero¹⁰, то она прекрасно осведомлена, что здесь мужики готовы на очень многое ради женщины. Однако тогда я не придал большого значения этому факту, так как был одним из таких мужиков. Плюс желание увидеть mio amore затмевало всё на свете.

И вот настал il grande giorno¹¹. Команда прилетела ко мне в полном составе, как и обещали. Они приехали в самый пик сезона – ferragosto. Это период с 1 по 15 августа, когда вся Италия «дружно» уходит в отпуск, и те, кто живут не у моря (полстраны), едут к побережью. Цены на жильё стоят просто атомные! Но люди всё равно едут и снимают, потому что копили на отдых весь год.

В таких непростых социально-погодных условиях мне пришлось снять уютную квартиру у моря для дорогих гостей. Скажу лишь, что аренда обошлась в приличную сумму. Залез даже в долги.

В день приезда, когда семейство расселялось в appartamento, я отвёл Кристину с вещами на второй этаж в одну из спален, которую приготовил специально для нас. Мамаша тут же устроила скандал и пресекла все мои гетеросексуальные планы на корню:

– Кристина будет спать одна! Вот когда вы будете мужем и женой, тогда и будете спать вместе.

Я не стал возражать и покорно смирился с вердиктом, постелив себе на диванчике в гостиной. Но, конечно же, под покровом ночи, когда из родительской опочивальни раздавался заливистый храп мамашкиного хахаля, я регулярно пробирался к Кристине и выклянчивал минетик либо на полшишечки в попу.

Уже в начале их пребывания прозвенел второй тревожный звоночек. Да это был даже и не звоночек, а неслабый удар в колокол.

Шоком для меня стало то, что Кристину как будто подменили! Это была не та милая и добрая девушка, с которой я общался в Минске несколько месяцев назад. Это был другой человек. С другими жизненными убеждениями, другим поведением, другими привычками, а главное, с неприкрытым потребительским интересом ко мне.

Вскоре картина начала проясняться. Оказывается, мама провела воспитательную работу и внушила дочке, что простое общение с иностранцем – это невыгодно, необходимо продать себя подороже, раскрутить мужчину на материальные ресурсы и взять по максимуму. Зная, что я влюблён и ради Кристины готов на многое, семейка воспользовалась этим, приехав на трёхнедельный отдых, и ни в чём себе не отказывала.

Я оформил для них абонемент на платный пляж, водил по ресторанам, сам готовил вкусные блюда (у меня диплом шеф-повара), возил в горы, на экскурсии в соседние города. Проявлял максимум гостеприимства и радушия, на которые только способен итальянец. Короче, выкладывался по полной.

В течение первых дней, если мы всей бригадой отправлялись по магазинам или смотреть платные достопримечательности, за всё и за всех всегда платил я. Входные билеты в музеи и на выставки, продукты из супермаркета, бензин для машины, проезд по платной автостраде – отсчитывать купюры приходилось мне. Никто из членов семьи не сказал ни разу: «Пьерпаоло, не беспокойся. Мы сами». Хотя бы просто из вежливости. Мало того, что я платил за маму, так ещё приходилось платить и за толстого упыря, который вообще был здесь никем.

Но всему есть предел. Поняв, что дальше так продолжаться не может, однажды вечером я сказал маме: «Ничего не имею против, чтобы платить за Кристину, но вы приехали сюда со своим мужчиной, и было бы вполне справедливым, если бы за вас и за себя платил он. Я уже устал всё время рассчитываться за всех».

Конечно, такие речи для неё стали шоком. Она не ожидала, что я вообще подыму тему денег. Но послание дошло до адресата, и с тех пор они платили за себя сами.

Когда Кристина и я тусовались где-то вдвоём, она просила, чтобы я покупал ей разные вещи: от понравившегося обруча для волос до какой-нибудь сумки или платья. Действовала так: «Ну, давай же, Пьер… Хочу покурить… Купи мне сигареты. А я тебе потом сделаю обалденный минет». При этом она смотрела на меня своим особым соблазнительным взглядом и нежно поглаживала по спине. Ну что ты будешь делать… Разумеется, я брал ей в табачной лавке пачку Marlboro, и все оставались довольны.

Хочу отметить, что «полировала ствол» она уже не так резво, как прежде. Я бы сказал, делала это как-то вяло, без былого задора, как будто отрабатывала барщину. Одним словом, не было уже той искры.

Как и предполагал, Кристинина мамашка оказалась ушлой бабой, прошаренной во всём, что касалось отношений, и понимала, как нужно обращаться с местными мужиками. Она прекрасно знала, когда поводок нужно натянуть потуже, а когда можно и ослабить.

Себе она нашла пузатого полуграмотного гопника с юга Италии, который не мог нормально связать двух слов (у нас таких называют feccia¹²). Он повёлся на её жирную задницу и был, наверное, безумно счастлив, если та давала ему рачком хотя бы раз в неделю.

Мамашина цель была не только отдохнуть на дармовщину, но заодно и продать подороже дочурку. От неё постоянно шло метасообщение¹³: «Хочешь получить мою дочу? Тогда покажи нам, какой ты кормилец и добытчик!» Мол, давай стелись тут ковриком да пляши скоморохом, а мы посмотрим да подумаем, сгодишься ли ты нам в зятья.

Обычно после ужина, приготовленного мной в дешёвом китайском переднике, который троица привезла в качестве подарка, мы все сидели за круглым столом, и мамаша пилила меня на одну и ту же тему:

– Ну хорошо, Пьерпаоло. Вы хотите быть с Кристиной. Тогда вы должны сказать мне, какие у вас планы, хватит ли у вас средств, чтобы содержать мою дочку, и каким образом вы думаете её здесь зарегистрировать. Я хочу быть уверена, что Кристина находится в хороших, надёжных и щедрых руках, и хочу, чтобы она жила, как принцесса.

Я приводил ей свои доводы и доказывал, что мне эта задача по силам. Хотя в душе у меня уже были сомнения, что мне нужен весь этот геморрой.

И вот их отдых начал постепенно подходить к концу. Конечно, к тому времени у меня уже накопился весьма неприятный осадок от общения с маманькой, да и дочурка основательно разочаровала своим поведением.

Признаюсь, я так и не отважился её дефлорировать. У меня было ощущение, что, если я это сделаю, живым меня уже не отпустят. В течение трёх недель я пытался перетянуть её обратно на свою сторону баррикад, хотел, чтобы она снова стала той простой, доброй и бескорыстной Кристинкой, с которой я когда-то познакомился. Но тщетно. Мамаша основательно промыла дочери мозги, вставив убеждение, что мужчина, а тем более иностранец – это хорошая дойная корова.

До их отъезда оставалось три дня. Далее они планировали ехать домой к толстяку в захолустный городишко Фоджяно в южном регионе Базиликата. Я хотел задержать Кристину у себя на пару дней, чтобы провести с ней время без чокнутой родительницы и ещё раз попробовать переманить девчонку на свою сторону. Тлела слабая надежда, что всё ещё можно вернуть.

Заручившись поддержкой Кристины, я заикнулся о своих намерениях маме. Надо было видеть выражение её лица, когда она услышала это. Её просто перекосило. Это было что-то вроде: «Холоп, ты это что о себе возомнил? Чтобы я оставила свою девочку с тобой? Да не бывать этому!»

После долгих уговоров и заверений с моей стороны, что всё будет в полном порядке, она неохотно согласилась, выдвинув условие:

– Пьерпаоло, ну вы же понимаете, что вам лично придётся привезти Кристину на машине в Фоджяно.

«Ma quanto sei puttana!»¹⁴ – мысленно негодовал я. До Фоджяно было примерно восемь часов езды на тачке, и, конечно же, мне не улыбалась перспектива пилить туда по сорокаградусной жаре, а потом возвращаться обратно. Самым простым и удобным вариантом было посадить Кристину на поезд. Когда я предложил маман эту облегчённую опцию, она разразилась тирадой:

– Да вы что! Какой поезд! Как она поедет сама?! Она же ещё неопытный ребёнок!

«Видела бы ты, дура, как этот „неопытный ребёнок“ бомбит минет», – подумал я, но вслух ничего не сказал. Хотя, прокручивая сейчас события тех дней, понимаю, что в тот момент, да даже на третий день после их приезда, надо было посылать всё это поганое семейство ко всем чертям: и дочурку, и мамашку, и их пузатого туебня. Гнать их надо было из моего города пинками и зуботычинами, поливая отборными матами. Но моё инженерно-интеллигентное воспитание не позволяло этого сделать, поэтому они вили из меня верёвки.

Я пошёл на поводу у матери и дал ей слово, что привезу дочку. Три дня, которые мы провели с Кристиной вместе, не принесли никаких плодов. Это была пустая трата времени. Я потерял её, просто никак не мог смириться с этим.

В конце концов я посадил «неопытного ребёнка» в машину и повёз в Фоджяно. В дороге она вела себя со мной холодно, потому что была обижена за то, что я возвращаю её матери. В то время я как раз размышлял над предложением поехать на Сахалин, куда меня пригласили для участия в долговременном международном нефтегазовом проекте. Передо мной стоял выбор: оставить Кристину в Пезаро у себя на содержании (платить за её еду, одежду, учёбу) или рвануть на несколько лет на Дальний Восток (зарплату обещали приличную, плюс это был реальный шанс наконец-то свалить из страны). На тот момент я был сыт Италией по горло. Вдобавок эта любовная неудача меня совсем добила. Мне хотелось уехать далеко-далеко и больше сюда никогда не возвращаться.

Я откровенно сказал Кристине, что недоволен её поведением и очень разочарован отношением и заявлениями матери, поэтому принял решение ехать на Сахалин. Добавил, что если она меня действительно любит, то пускай дождётся, а свои чувства и поддержку выражает на расстоянии.

Как и предполагал, дорога заняла около восьми часов. Мы приехали поздно вечером в условленное место на вокзал. Я был изрядно вымотанным, и единственное, чего мне хотелось, так это доползти до кровати и отрубиться. Когда попросился на ночлег, то услышал от мамаши следующее:

– Пьерпаоло, к сожалению, мы не можем оставить вас у себя. Вам лучше снять номер в гостинице. Понимаете, у нас городок маленький, все друг друга знают, и было б нежелательно, если б Кристину увидели вместе с вами. Это может плохо повлиять на её репутацию.

В принципе, идеальным вариантом тогда было плюнуть ей в морду и высказать всё, что наболело за последние три недели, не стесняясь в выражениях, но… я не сделал ничего. Скомканно попрощавшись, в сердцах хлопнул дверью машины и на всех скоростях погнал домой.

Больше наши пути не пересекались.

3. Часть третья
Воронка наслаждения, или
В поисках вечного кайфа

Глава 1

Не раз мне приходилось отправляться в дальние края в поисках новых ощущений. Я люблю путешествовать, потому что не могу усидеть на одном месте. Постоянно хочется передвигаться по планете, расширять собственные горизонты и совершать неожиданные открытия. Поэтому после девяти часов в хвосте «Боинга», трёх тупых американских фильмов, двух пластиковых обедов, бутылки коньяка с колой и всякого отсутствия сна я наконец-то приземлился в Южно-Сахалинске.

В здании небольшого провинциального аэропорта меня и ещё нескольких скандинавов с дебиловато-извиняющимися выражениями лиц встретил кореец в очках, представитель компании. После получения багажа он организованно отвёл всех к белой «Газели».

В машине я устало прислонился к окну и смотрел на проплывающий пейзаж острова. Небо, затянутое свинцовыми тучами, крупные чёрные вороны, перескакивающие по пашне в поисках съестного… Из-за многочисленных рытвин и колдобин в асфальте моя голова билась о стекло, поэтому я откинулся на подголовник и с ностальгией подумал об итальянских дорогах.

Мимо мелькали ветхие деревянные постройки, сараи, избы, огороды, поля и леса. Всё выглядело как-то грустно и тоскливо. То ли это осень придала окружающему миру налёт депрессивности, то ли он был депрессивен по своей сути, я пока не понимал. Для этого надо было увидеть место в разные времена года и в разном расположении духа. Это мне как раз и предстояло сделать.

Незаметно въехали в город. Я догадался об этом по тому, что среди многочисленных сараев и хат начали появляться многоэтажные дома. В основном изобиловали обшарпанные панельные пятиэтажки, или, как их ещё называют, хрущёвки, хотя попадались и «небоскрёбы» в девять этажей. На первых этажах зданий, как правило, размещались маленькие магазинчики с вывесками «Продукты» или «Аптека». И, кажется, аптек в этом городе было гораздо больше, чем продуктовых.

Зачастую магазин назывался каким-нибудь женским именем, типа «Татьяна» или «Светлана». В Италии тоже существует подобная практика. Но как там, так и здесь в бизнес вкладываются деньги мужа или любовника, а женщина лишь руководит процессом либо просто потребляет плоды труда.

Практически все машины вокруг были японского производства с правосторонним расположением руля. Сказывалась близость страны восходящего аниме. Ещё одним следствием бурной экономической деятельности соседнего государства были корейцы, потомки рабочих, привезённых в качестве рабсилы на Южный Сахалин из японской Кореи в период аннексии. Они составляли заметную часть местного населения.

В центральной части города дома, по-видимому, не знавали ремонта ещё с советских времён, если их вообще когда-нибудь ремонтировали. Современные торговые центры и офисные здания, которые всё же иногда показывались на глаза усталому путнику, были, пожалуй, единственным напоминанием того, что на дворе двухтысячные годы нового века, а не восьмидесятые прошлого.

Главный офис компании «Рабстрой», в которой мне предстояло работать, представлял собой четырёхэтажное здание кремового цвета. Некогда это был административный корпус рыбзавода. Теперь здесь размещался штаб подрядчика проекта «Сахалин-2».

Первым делом я прямиком направился к боссу. Нужно было сообщить о своём прибытии, а заодно и познакомиться. Кабинет Антонио Барьери находился на третьем этаже. После блуждания по незнакомым коридорам я наконец-то наткнулся на приёмную. Девушка с вульгарным make-up’ом, больше похожая на танцовщицу из ночного клуба, чем на секретаршу, сказала, что шеф на месте и я могу войти.

– Buongiorno! Я – Пьерпаоло Паретти. Прибыл из Пезаро.

Из кресла за просторным рабочим столом поднялся высокий и стройный итальянец лет сорока. Худое вытянутое лицо с выделяющимися скулами. Волнистые волосы с сединой зачёсаны назад и прилизаны гелем. Элегантный пиджак поверх стильной рубашки, дорогие джинсы (явно дизайнерские), красивые лакированные туфли чёрного цвета, швейцарские часы.

– Buongiorno! Рад видеть. Как долетели?

– Спасибо, нормально.

– Присаживайтесь, Пьерпаоло. Кофе?

– Спасибо, не откажусь.

Он поднял трубку телефона и сказал по-русски:

– Наташа, два кофе, пожалуйста.

После нескольких минут трёпа на общие темы главный инженер начал вводить меня в курс дела. Порывшись у себя в ноутбуке, Барьери открыл штатное расписание и стал искать моё место на запутанной иерархической лестнице проекта, параллельно рассказывая о цели последнего:

– …Нефтепровод и газопровод диаметром 24 и 48 дюймов соответственно протяжённостью 800 км строятся, чтобы соединить морское месторождение нефти на севере Охотского моря с заводом по сжижению природного газа и терминалом по экспорту нефти на юге острова. Вас наверняка уже проинформировали в Пезаро, что нефтегазопровод пересекает девятнадцать активных тектонических разломов в земной коре. Может, есть и ещё. Но мы пока выявили только эти. Как только возникла необходимость, было принято решение создать специальную группу по проектированию переходов через эти места. Возглавите её вы. В вашем подчинении будут…

Дверь кабинета открылась, и он не договорил. Покачивая бёдрами, обтянутыми чёрными леггинсами, в комнату с подносом вошла Наташа. Цок, цок, цок… Высокие каблуки продефилировали мимо меня. Её аппетитную задницу едва прикрывал чёрный топ с декольте достаточно глубоким, чтобы отвлечь мысли от сейсморазломов.

«Похоже, здесь мало чего слышали об офисном дресс-коде, – подумал я. – Хотя чего я удивляюсь, если сам шеф подаёт пример».

– Вы пьёте со сливками? – обратилась она ко мне с плотоядной улыбкой.

– Да, если можно, – я осознал, что уже пару месяцев у меня не было женщины.

Девушка добавила каждому в кофе сахар и сливки.

– Grazie, Наталья, – Барьери с нарочито безразличным видом принял из её рук горячий напиток. Хотя мне и так было ясно, чем они тут занимаются в обеденный перерыв…

Глазами мы проводили до дверей её элегантный круп. Он, перехватив мой похотливый взгляд, моментом посерьёзнел и, размешивая сахар, продолжил сухим деловым тоном:

– Так… На чём я остановился?

– Э-э-э… На сотрудниках, которые войдут в мою команду.

– Certo¹⁵. В вашем подчинении будут три оператора CAD, инженер из строительного отдела и геолог. Если для успешного и эффективного выполнения работы потребуются ещё какие-либо специалисты, сразу информируйте меня.

Хочу обратить ваше внимание, что наша деятельность в качестве подрядчика тесно связана с деятельностью заказчика – компанией Sakhalin Anergy, перед которой мы регулярно отчитываемся…

Я вышел из его кабинета полтора часа спустя с «опухшей» головой, доверху заполненной графиками, схемами, положениями, ГОСТами, СНИПами и прочей бумажной ахинеей. Честно говоря, он меня озадачил. Было стойкое ощущение, что предстоит напряг по самые бивни.

Время приблизилось к обеду. Переваривая полученную информацию, я перевёл взгляд на Наташу. Посматривая в маленькое зеркальце, она красила помадой рот.

Глава 2

Где бы я ни был, куда бы ни ехал, для меня, как для нормального здорового мужчины, в определённый момент вставал вопрос секса. В какой бы точке планеты я не оказывался, рано или поздно я ловил себя на мысли, что мне нужна женщина.

На сей раз я позаботился о своём гетеросексуальном досуге предварительно. Ещё находясь дома, познакомился в Глобальной паутине с девушкой из Южно-Сахалинска. По правде говоря, она не была красавицей, но я закрыл на это глаза, так как хотел просто потрахаться.

Была суббота. Моя первая трудовая неделя наконец-то подошла к концу. После работы я заглянул на центральный рынок, прошвырнулся по магазинам и с покупками направился в свою гостиницу, так как на вечер была назначена встреча с особой из Сети.

Я вошёл в номер, повесил на вешалку пальто, открыл холодильник, взял оттуда яблоко, откусил кусок, включил телек, разделся догола и уже было направился в душ, как вдруг заиграл сотовый. Звонил Барьери:

– Чао! Ты где?

– Я в гостинице.

– В гостинице???

– Я подумал, что могу уйти в субботу в три часа дня. Весь персонал проекта делает так.

– Пьерпаоло, к твоему сведению, мы все ещё в офисе. Пашем тут, как проклятые.

– Антонио, если это так необходимо, я приеду прямо сейчас.

– Нет, не нужно, – ответил он холодно и положил трубку.

– Блядь! Тоже мне пахарь нашёлся! Vaffanculo!¹⁶ – я с негодованием швырнул мобилу на кровать.

Марина приехала в семь часов, как и договорились. Мы выпили вина в баре на первом этаже, сыграли партию в бильярд и поднялись в номер. Далее по стандартной программе: петтинг, раздевание партнёров под медленную фоновую музыку и, собственно говоря, сам трах. Ничего нового или сверхъестественного. Простая биология. Однако для меня сам факт секса на первом свидании уже был событием! Я поставил ей две палочки, после чего она сказала:

– Пьер, мне нужны деньги, чтобы добраться до дома. Дай, пожалуйста, тысячу на такси.

Пребывая в состоянии эйфории, я протянул ей купюру.

В следующую встречу ситуация повторилась. Второй раз я дал ей только 100 рублей, так как уже знал, что обычная поездка стоит 70. В третий раз она снова попросила денег! После этого я перестал ей звонить. Как ни старался, я просто не мог заглушить в себе внутренний голос, который был против этой тупейшей традиции платить за женщину. А тем более за дурнушку.

Шли недели. Я окончательно втянулся в повседневную рутину и размеренный ритм жизни на проекте. Своим маленьким коллективом из пяти человек был доволен, а начальником не очень. Пил он мою кровушку время от времени, пил. Но я не унывал, понимая, что жизнь состоит не только из бесконечных технических процедур и планов производства работ.

Так как я бывал в России прежде, то знал, что и на Сахалине найти девушек не составит большого труда. В любом случае, ситуация будет получше, чем в Италии. Мне только нужно было найти компромисс с работой: заканчивать по вечерам не слишком поздно, чтобы успеть заскочить домой, перекусить, переодеться и отправиться по кафешкам в поисках знакомств. Однако на моём пути к вольной жизни после 18.00 обнаружились препятствия.

Дело в том, что все итальянцы, работающие на проекте в Южном¹⁷, держались вместе. Они часто собирались по вечерам, чтобы убить скуку и не чувствовать себя изолированными забором в виде языка, которого не знали. Соотечественники отправлялись всем скопом в ресторан или устраивали ужин на чьей-нибудь квартире. Земляки прознали, что я хорошо готовлю, и начали приглашать меня тоже. Из вежливости я, конечно же, соглашался. Но уже через месяц начал уставать от этих мальчишников и под разными предлогами старался избегать совместных посиделок. Мне было неинтересно слушать за тарелкой спагетти пустую болтовню о женщинах и бесконечное жужжание о работе. Иногда на холостяцкую пирушку кто-нибудь приводил девушку. Как правило, это была местная динамщица¹⁸, паразитирующая на теле одного из бедолаг.

Отношения с главным инженером не сложились с самого начала.

Все менеджеры жили в хороших квартирах и дорогих гостиничных номерах. Когда я только приехал, меня поселили в клоповнике. Это была какая-то примитивная гостиница советского типа с югославской мебелью восьмидесятых годов. Наутро я немедленно пожаловался. Не то чтобы я истерил, просто рассказал Барьери о всех «прелестях» того места, где ночевал, и спросил о возможности поменять комнату. На что тот процедил сквозь зубы:

– Ты только приехал, а уже крутишь мне яйца. Будешь продолжать в том же духе, мы отошлём тебя назад в Пезаро!

Барьери иногда реально был суров со мной безо всякой на то причины. Он мог позвонить в 8.30 – 8.40 утра, вопрошая, почему я ещё не на рабочем месте. Хотя прекрасно знал, что у меня нет авто (они-то все были на «колёсах»! ) и я не могу приехать раньше 9.00, так как завишу от служебного транспорта.

Наши командировки длились по три месяца, после чего следовал щедрый подарок системы в виде двухнедельного отпуска. По возвращению обратно на Сахалин у итальянцев была дебильная привычка приезжать в офис прямиком из аэропорта. Несмотря на утомительный ночной перелёт, человек являлся на работу даже в субботу. Обычно самолёт прилетал в три часа дня, и сотрудник припирался в контору, чтобы просто сказать «чао» проектной группе и директору проекта, а затем тусовался по кабинетам до шести-семи часов вечера, ничего не делая.

Я никак не мог взять в толк, зачем нужно насиловать свой организм. Преодолев расстояние в девять часовых поясов, ты испытываешь нарушение суточного ритма, вдобавок у тебя за плечами бессонная ночь, так как на сиденье в эконом-классе особо не поспишь. Одно дело, ты прилетел впервые и сразу приехал на рабочее место, чтобы со всеми познакомиться и оформить свои командировочные бумаги. Тут всё понятно. Но зачем это делать потом?! Какая и кому от этого польза? Сплошная показуха!

Когда я прилетел из своего первого двухнедельного отпуска (была суббота), то поехал из аэропорта прямо домой. В понедельник же мне устроили разбор полётов. Как только я нарисовался, Алессандро Манелла, геодезист-геолог из моего отдела, сказал, что меня искал Барьери. Я поднялся к нему.

В кабинете, помимо самого хозяина, был долговязый Никола Онани, руководитель полевых работ. Едва я переступил порог, Барьери набросился на меня:

– Паретти, какого хера ты не появился на работе в субботу? Мы все приезжаем после рейса в офис, а ты что, особенный?

Я не ожидал, что они поднимут из-за такого пустяка бучу.

– Антонио, если ты ставишь вопрос так, то сообщаю тебе, что я поехал домой, потому что был болен и плохо себя чувствую до сих пор.

Ему нечего было ответить на мой аргумент, поэтому он стал издеваться:

– Ой, бедненький! Наш малыш заболел! Ай-я-яй! Никола, у тебя есть таблетка от воспаления хитрости?

Не открывая рта, долговязый засмеялся тупым сдавленным смехом.

Скажу откровенно, я много настрадался из-за таких вот эпизодов в течение первых месяцев. Руководители-итальянцы просто хотели подчинить меня своей воле, манипулировать мной, заставляя уважать глупые правила.

В самом начале у меня не было служебной машины. Поэтому я мог рассчитывать только на автобус компании, на котором вместе с другими работниками приезжал к 9 утра в офис. Однажды я не успел на него и добрался на работу только ближе к 10. Тут же ко мне в отдел прибежал долговязый Онани, закрыл за собой дверь и прорычал:

– Не смей больше опаздывать! Ещё раз вытворишь подобное, у тебя будут проблемы!

В целом все они были какими-то грубыми, нервными, раздражёнными. То ли это отрицательно сказывался на них местный холодный климат, то ли долгое отсутствие секса? А может, то и другое. Хрен разберёшь. Но все мы были в одной упряжке на далёкой чужбине, оторванные от родины и своих семей. И вместо того, чтобы поддержать соотечественника добрым словом в трудную минуту, многие не гнушались погнобить человека.

Таким образом, мои отношения с италоязычными экспатами¹⁹ в принципе никогда не были хорошими. И постепенно общение с ними я сократил до минимума, касающегося только работы.

Другие иностранцы, работавшие на проекте, например, англичане или американцы, формировали своё community, поддерживали друг друга, помогали словом и делом. Итальянцы же собирались группой, в которой был свой король, а остальные – свита, которая лижет ему задницу и получает за это индульгенции. Если ты вне группы, ты пропал, они превращали тебя в «пажа для побоев», изводили и считали никем.

Во мне с самого начала бунтовал мятежный дух против дурацких правил и законов, установленных группой. Я хотел жить своей жизнью и не зависеть от этих ебланов.