Читать книгу: «Трое суток в аду», страница 3

5.

Но вот по рации поступил сигнал к началу боя. Мы оперативно сели по местам. Механик-водитель по имени Джордж Хилл завёл двигатель и неспешно сел за руль, как будто поднимая градус накала своей неторопливостью. В салон тот час же повалили клубы выхлопных газов. Не стоит этому удивляться. Двигатель располагался прямо вместе с экипажем, без какой-либо перегородки. Поэтому, несмотря на выхлопную трубу и систему водяного охлаждения, в салоне было, как в бане. Ситуацию усугубляла тряска. Ни о какой подвеске не было и речи, поэтому каждая кочка на пути отдавала в позвоночник. Я надел защитный шлем, но поднял кольчужные «шторки» на нём, призванные защитить мои глаза от осколков, попадающих в смотровую щель. Бронестекла не было, поэтому брызги свинца часто лишали танкистов зрения.

Примерно в 4 часа 40 минут мы проехали прямо над нашими окопами. Дональд видел, как за нами поднимаются пехотинцы, такие же солдаты, как и мы когда-то. Это усиливало чувство ответственности.

Пейзаж вокруг мог шокировать неподготовленного зрителя. Но для бывалого бойца он был уже обыденностью. По сторонам были воронки от снарядов, заполненные грязью до краёв, в этой же гнилой жиже лежали тела погибших здесь людей, а иногда можно было увидеть лошадей, отдавших жизнь ради человечества. Кое-где торчали обугленные стволы деревьев, чудом не срезанные осколками и пулями. Они были молчаливым напоминанием красоты здешних лесов до войны. Встречались искорёженные останки бронеавтомобилей. До принятия на вооружение гусеничных танков они должны были прикрывать пехоту, но в такой грязи колёса моментально застревали и автомобиль превращался в удобную мишень для артиллерии.

Мы двигались медленно. Я сидел за главным пулемётом, расположенным в носовой части машины. Рядом со мной сидел мехвод Джордж. Я видел всё перед танком, но что происходило с флангов, я не знал. Едва мы пересекли наши окопы, я надел «шторки» и прильнул к «Льюису».

Стоило нам проехать 50-60 метров, по нам открыли шквальный огонь. Пехота пряталась за танком. По нашей броне барабанной дробью стучали пули. Неподалёку от нас то и дело вздымаливзмывалив воздух столбы грязи и огня—взрывы вражеских снарядов. Естественно, мы стали мишенью номер один для артиллеристов кайзера.

–Фредерик, орудие противника на 2 часа! Оно замаскировано под дом фермера! – прокричал Дональд

–Вижу сэр, можете не уточнять, что делать,—ответил, усмехнувшись, он.

Я присмотрелся туда и действительно, оно было там. Выстрел. Снаряд попал метрах в пяти.

–Стоп, машина,– скомандовал Ричардсон, понимая, что на таких ухабах практически невозможно прицелиться.

Выстрел. Точно в цель. Командир велел продолжить наступление.

Я стрелял длинными очередями. Видны были вспышки винтовок противника. Я старался стрелять точно в них.

Конечно, целиться было практически невозможно, но процент, должно быть, был высоким.

Примерно в километре от нас шли другие танки. Я не знал, как у них дела. Я видел лишь позиции врага. До них оставалось около 150 метров.

–Мы ведем атаку за собой! – радостно крикнул Дональд, – будем первыми, кто пересечёт окопы немцев!

–Ура! – в один голос отозвались танкисты.

В азарте сражения мы уже не замечали ни страха, ни жары, достигшей уже 50 градусов, ни задымлённости помещения. Мы стали забывать об опасностях на поле боя, нам казалось, что мы были неуязвимы. Я с улыбкой собирал свой кровавый урожай.

Мы пересекли три линии траншей противника. Казалось, мы пробили панцирь и вошли в мягкое подбрюшье "черепахи" немецой обороны. Пехота отстала от нас, но это не заставило нас остановиться, ибо мы уже не встречали никакого сопротивления.

И вдруг всё резко изменилось. Из фермы "Галлиполи" по нам открыли пулемётный огонь. Танк остановился для выстрела, и мы почувствовали, как почва под нами проседает. Механник-водитель начал разворачивать машину, как вдруг в лобовой бронелист попал снаряд. Чудовищный грохот прозвучал перед моей головой, в смотровую щель полетели куски стали, но кольчуга спасла мои глаза. Что-то тяжёлое, но мягкое упало мне на колени.

Попадание было прямой наводкой. Из-за чудовищной энергии снаряда и взрыва броня треснула изнутри, и Джорджа ранило в шею осколком брони, он потерял сознание. Кроме него, осколки задели Перси и Уильяма, однако их ранения были не столь серьёзны. Механик-водитель упал мне на колени, надавив своей ногой на рычаг. Танк начал резко поворачивать. Дональд сел на его место и попытался выровнять танк. Но было уже поздно. Фрай Бентос накренился и съехал в воронку с грязью. Весь левый борт, включая спансон, оказались под водой. Поэтому орудие и пулемёт на нём вышли из строя. Несколько человек ушиблись при падениии и рассекли себе кожу о внутренности танка. Канистра с водой раскрылась и залила рацию. Мы остались без связи.

Я услышал:

–Небольшие технические трудности,– постарался пошутить Ричардсон. – Скоро мы выберемся отсюда и продолжим бой.

–Боюсь, но застряли мы тут намертво, – сказал я шутя.

Танки были тогда относительно новым изобретением, поэтому нельзя было дать врагу захватить его. Предстояла длительная осада. Более того, наша позиция оказалась костью в горле для немцев. Ни о каком наступлении с их стороны не могло быть и речи, пока мы находились здесь. Это значило, что немцы применят все силы, чтобы избавиться от нас.

Тут я почувствовал страх. Впервые за довольно долгое время меня сковывал суеверный ужас. Осознание безысходности и уязвимости, несбывшихся надежд и грядущих бед, всё это встало в одну картину у меня в голове. Я не могу сказать, что я был абсолютно бесстрашным всё время пребывания на фронте, однако, к настоящему моменту оно буквально атрофировалось по причине ненадобности. Человек боится, потому что не хочет выполнить действия, ведущие к неудаче, в нашем случае к смерти. Но на фронте большая часть твоей живучести заключается в везении. И поэтому мало что зависит от солдата. А значит, зачем бояться, ведь снаряд всё равно прилетит тебе под ноги или шальная пуля ударит в голову. Но сейчас я чувствовал страх, вытеснивший рациональную сторону мышления из моей головы. Я осознал, что я ещё чувствую, что я всё ещё жив.

6.

Мы наблюдали в бойницы и смотровые щели за действиями союзных сил. Танки вязли в болоте, немецкие артиллеристы подбивали их. Пехота ползла по грязи, как облако ядовитого тумана. Мы ждали, что сейчас англичане настигнут нас. Я волновался, наши боевые товарищи остались без поддержки. Из-за крена танка пушка правого спансона не могла ,навестись на противника. Лобовой пулемёт был уничтожен осколками. Мы не могли ничем помочь. Это чувство бессилия не давало мне покоя. Наша судьба была предоставлена пехоте. Но очереди немецких пулемётов заставляли их снова и снова прижиматься к земле.

Вдруг меня осенила идея. Я рассказал о ней другим членам экипажа. Они поддержали её. Мы сняли пулемёты с кармы и правого спансона и начали стрелять из них через бойницы для личного оружия. Это не принесло плоды. Очевидно, вражеский пулемёт находился в защищенной огневой точке и стрелковым оружием его было не достать. Более того, его поддерживали отступающие части ведя фронтальный огонь на подавление.

На крыше танка располагались балки для самовытаскивания. Роберт решил воспользоваться ими. Он начал вылазить из левой спансонной двери, но заметил немца, целевшегося в него. Он нырнул в танк и вылез через правую дверь, спрятанную в воронке. Тем временем Ернст решил помочь ему. Он вылез через левую и тут же был застрелен. Времени для скорби не было, а пулемётный огонь не позволял даже добраться до его тела. Пришлось оставить его там.

В одиночку, под огнём и по колено в грязи Роберт не смог установить балку и залез обратно в танк.

Примерно в 7 часов утра войска повернули назад и засели в занятых траншеях, оставив нас на произвол судьбы. Вероятно, потери были слишком велики. Многих убегающих догнали пули, несмотря на то, что мы продолжили стрелять по позициям немцев и по пулемётной точке.

Бой был окончен, но не для нас.

«Не стрелять, пусть думают, что мы подбиты», – скомандовал Дональд.

Мы так и сделали, стали ждать. Пошёл дождь, и вода сочилась изовсех щелей танка. Более того, ещё 31 июля 1917 года в результате 24-дневного обстрела была уничтожена Британская дренажная система. Ничто не боролось с обильными грунтовыми водами. Танк начал медленно тонуть.

Все занялись своим делом. Дональд и Бреди наблюдали за происходящим вокруг через смотровые щели. Перси и Джеймс сложили боекомплект от пушек в одно место, принесли туда горючее в канистре. Также они слили топливо с двигателя в пустую канистру из-под воды. Всё это лежало рядом, чтобы в случае чего поджечь снаряды и взорвать танк. Уильям решил подсчитать, что у нас есть. Того было 5 винтовок, 3 револьвера 8 штык-ножей, еды на 4-5 дней осады, воды на 3-4 дня. Я оказывал первую помощь Джорджу. Он не был серьёзно ранен, однако, парацарапин средней глубины имелась. Их необходимо было промыть, поэтому мы израсходовали много чистой воды. В таких условиях даже лёгкое ранение могло привести к гангрене и стать смертельным. Поэтому было не до экономии.

Внезапно Бреди поднял тревогу и открыл огонь из Льюиса. Выяснилось, что немцы решили окружить наш танк с целью захвата. Огонь открыла и наша пехота, поэтому попытка врага перекрыть нам отход к основным силам провылилась.