Крышник

1

Лето выдалось на редкость жарким для Петербурга. Ртутный столбик вот уже три недели не опускался ниже отметки плюс сорок градусов. Солнце каталось в небе над городом и напоминало сковороду, на которой жарилась яичница. Фонтаны, извергающие потоки воды, собирали перед собой толпы народа, будто популярный ансамбль, навязший на ушах непрерывными хитами, льющимися круглые сутки с экранов телевизоров, с радиостанций, с рыночных палаток и в помещениях магазинов и офисов. Извечные летние голуби, беда причесок бронзовых памятников и шляп прохожих, топорщили перья и не вылезали из луж, которых в городе становилось все меньше и меньше. Они оставались только у фонтанов, отключаемых в связи с экономией водных ресурсов и у аварий, как называли места стихийного прорыва водопровода, который в это лето рвался, будто перекаченные воздушные шары китайского производства.

Лето выдалось не только жарким, но и дымным. Дожди огибали стороной Россию, и вот уже четыре недели, как ни одна капля не выпала на сухую землю, и на вязкий, будто плавленый шоколад, асфальт городов.

Москву затянуло пожарами. Над городом навис смог. Полыхали торфяники, которые никто не мог потушить. Не миновала эта участь и Петербург. Под Выборгом горели торфяные осушенные болота, и дымом, как саваном, затянуло город, так что в двух метрах от себя ничего кроме серого молока, заполнившего все пространство вокруг, не было видно.

Инга Львовна в это лето пережила несколько потерь и чувствовала себя разбитой, словно старый комод, рассохшийся и разваливающийся на щепки. Во-первых, от нее ушел муж. Ей давно говорил отец, профессор востоковед Лев Леопольдович Рыбаков, что он ей не пара. Это складывалось из нескольких составляющих: уровень воспитания (интеллигентная семья с ее стороны и выходцы из рязанской деревни с его), уровень развития и культуры (за свои сорок два года она прочитала более тысячи томов и могла наизусть читать Пушкина, Блока, Гумилева, Ахматову, а он пролистал лишь одну книгу «Как выложить печку своими руками» и к литературе и искусству относился с нескрываемым пренебрежением), уровень образования (высшее филологическое с ее стороны и техникум по классу монтажник электрооборудования с его). Через два дня после ухода мужа померла любимая собака, которой уже было двенадцать лет, и последние полгода ее выносили для прогулки на улицу на руках. Умирала она долго и тяжело, скуля и плача. И Инга Львовна вздохнула с облегчением, когда все закончилось.

И ко всем бедам, которые выпали на ее голову в это засушливое, длинное, как нить Ариадны, лето добавилось еще и удушье, которое Инга Львовна испытывала от дыма. Инга Львовна страдала бронхиальной астмой, и торфяная наволочка смога, окутавшая город и ее квартиру пробуждала в ней клокочущее извержение кашля, от которого все внутри переворачивалось.

Инга Львовна глотала таблетки со скоростью спринтера и никогда не выключала кондиционер, который приобрела по совету подруги. Двери и окна были плотно закупорены, чтобы дым не проник в квартиру, которая теперь напоминала холодильник. На улице плюс сорок, а в квартире двадцать градусов.

С работы в этот день шестого августа Инга Львовна вернулась пораньше. Отпросилась у директора издательства и в пять вечера уже была дома. Отворила входную дверь, шмыгнула внутрь, плотно захлопнула ее с поспешностью кикбоксера, проводящего после блокированного удара противника ответный удар, и стала закладывать щели мокрыми тряпками, которые препятствовали прониканию дыма в квартиру. Обложив дверь, Инга Львовна разделась и прошлепала босиком в большую комнату, включая по ходу всю иллюминацию.