Читать книгу: «Золотая рыбка», страница 3

 
Я дворянкою столбовой».
 
 
Ухватилась за ручку двери,
Слезы, словно ручьи, из глаз.
Он стоит и ушам не верит.
Что ответишь на этот сказ?
 
 
Он молчит, а она рыдает,
Слезы женские, словно вой.
Только ветер волну гоняет,
Как сорвавшийся пес цепной.
 

* * *

 
Долго, коротко ли тянулся
Этой горькой воды излом?
Все кончается. Встрепенулся
Наш старик. Говорить о том,
 
 
Что в душе оставляет раны,
Сходу так бы не каждый смог.
И поэтому часто рано
Мы пускаемся за порог.
 
 
И по свету идут дороги,
Словно серые нити вдаль.
И куда-то шагают ноги,
Отмеряя по ним печаль.
 
 
Может, так не по воле нашей
Долго тянется эта нить?
Только где это дно у чаши
Той, которую нужно пить?
 
 
И какие простые вещи
Нужно как-то еще понять.
Кто их знает? Но волны плещут,
Завтра к рыбке идти опять.
 

IV

 
Снова старче к синему морю
Шаг отмеривает земной,
Поспешает и видит вскоре,
Как играет волна с волной.
 
 
Как пастух, погоняя стадо,
Ветер к берегу их ведет.
Им разбиться о камни надо,
Ничего уже не спасет.
 
 
Неспокойная даль тревожит,
Тучи тянутся все плотней.
Ничего уже не поможет,
Коль польется со всех щелей,
 
 
Уж не спрятаться. Только малость
Остается среди камней —
Сколько б времени не осталось,
Нужно дело вершить скорей.
 

* * *

 
Стал он кликать златую рыбку,
Звуки словно в трясине тонут.
Под ногами вдруг стало зыбко,
Попадаешь как будто в омут.
 
 
Вновь резвится морская сила,
Снова свет из воды все ярче.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
 
 
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка, —
Волны шумно его величают,
В глубине словно манит улыбка,
 
 
Поднимаясь из самого дна. —
Снова нет старику мне покоя.
Уж совсем одолела жена.
Как ей вынести счастье такое?
 
 
Уж не хочет она быть крестьянкой,
Жизнь соленая ценится в грош.
Только хочет теперь быть дворянкой,
Прям взбесилась. Хоть вынь да положь».
 
 
«Не печалься, ступай себе с богом, —
Отвечает ему она. —
Не суди ее очень строго.
Пусть получит твоя жена
 
 
То, к чему так душой стремится.
Да не будь ты, как столб, угрюм.
Дно – для рыб, небеса – для птицы,
А дорога – для всяких дум».
 

* * *

 
Слово тихое улетело
Чайкой белою над волной.
Пусть получит, чего хотела.
В том ли счастье? Свой путь земной
 
 
Мы отмериваем шагами,
Оставляя вокруг следы.
И куются под небесами
Грешной воли людской плоды.
 
 
Не иначе, таков порядок,
Нет иного пути у нас.
Так начертано. Хлеб несладок,
Да и лучше платить сейчас.
 
 
Только каждый ли свой вкушает
Этот хлеб, что всегда горчит?
Лишь дорога об этом знает
Да секреты свои хранит.
 

* * *

 
По дороге свой крест соленый
Старче снова домой несет.
Ветер, словно иглой каленой,
Струны дергает и поет.
 
 
Заунывную песню тянет,
Между скал выбирая такт.
«Может, сердце ее оттает?» —
Все надеется наш рыбак.
 
 
Тучи жмутся, вот-вот польется
Горечь слезная, словно ком.
Перемелется все, притрется
И промоется под дождем.
 
 
Слезы теплой водой живою
Пыль житейскую унесут.
И отмеченные любовью
Корни старые расцветут.
 
 
Так он думал. Хлебнула горя,
Жизнь соленая не цветы.
Только где этот дом у моря,
В тихой гавани у воды?
 

* * *

 
Видит старче: высокий терем
Вместо дома теперь стоит.
У подъезда красивый мерин,
Сбруя новая, аж блестит.
 
 
Двор широкий, забор высокий,
Гуси нежатся у пруда.
А колодец такой глубокий,
Видно, вкусная в нем вода.
 
 
Глаз слуги в приоткрытых дверцах
Здесь усердно глядит тайком,
Спину гнет и с собачим сердцем
Охраняет господский дом.
 
 
На веранде сидит старуха,
Тянет сладкое житие.
Долгой, видно, была разлука,
Он с трудом узнает ее.
 
 
Меха соболя душегрейка
Обрамляет большую стать.
Взгляд суровый, а ну посмей-ка
Что-то дерзкое ей сказать.
 
 
Жемчуга огрузили шею,
Перстни золотом на руках.
Все здесь стелются перед нею,
Откликаясь на каждый взмах.
 
 
Она бьет, за чупрун их тянет,
Жажду, видно, имея в том.
То погонит, а то поманит,
Чтоб добавить еще кнутом.
 
 
Все заказанное свершилось.
Стал он спрашивать через дверь:
«Что ж, довольна ли, ваша милость,
Светла душенька, ты теперь?»
 
 
Но в ответ бранный крик скатился,
Потревожилась, видно, стать.
И тотчас же приказ родился —
На конюшню его послать.
 
 
А затем, онемев от боли,
Он не прятал свое лицо
И стоял пред господской волей,
Все глазами искал кольцо
 
 
Обручальное, что когда-то
Надевал он на палец ей.
Но тащили его куда-то
Сквозь распахнутый ряд дверей.
 

* * *

 
Все заказанное свершилось,
Не обходится без потерь.
Так давно на Руси водилось,
Что кому-то идти за дверь.
 
 
Так бывает, когда делиться
Предстоит, а сума одна.
Там журавль, а тут – синица,
Как подарок с морского дна.
 
 
Там журавль, а тут – синица
Чаши дергают на весах.
Неизвестность в душе томится
За дверьми о семи замках.
 
 
Боль начнется, как наводненье,
Все затопит, лишает сна.
От нее лишь одно спасенье —
Верь, закончится и она.
 
 
Все кончается. День дождливый
Веки сонные опустил.
Наш старик, словно конь ретивый,
Все куда-то скакать спешил.
 
 
Но уздечка господской воли
Помогает от суеты.
Как лекарство от всякой боли —
От сомнений и пустоты.
 
 
Наконец в темноте застрявший,
Взявший много, да все одно,
Он заснул, как птенец уставший,
Потерявший свое гнездо.
 
 
Все заказанное свершилось
Тихим словом глубоких вод.
Чудо-чудное сотворилось,
Но надежда еще живет.
 
 
Слезы теплые лечат горе,
Разбавляют водой его.
Успокоится даже море,
Коли сыщется для чего.
 
 
Воды старые перельются
В русло новой реки. И вот,
Тучи хмурые разойдутся.
Каждой пристани свой черед.