Читать книгу: «Золотая рыбка», страница 2

II

 
К морю синему он подходит.
Легкий бриз теребит волну.
Словно песню свою заводит,
Чуть под вечер качнув струну.
 
 
Тает солнце под небесами,
Белый свет унося с собой.
И под алыми парусами
Чья-то лодка спешит домой.
 
 
Стал он звать золотую рыбку.
Волны шепчут ему слегка.
Словно прячут свою улыбку
От забавного рыбака.
 
 
Словно дразнит морская сила,
Заставляя светиться ярче.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
 
 
Отвечает старик с поклоном:
«Смилуйся, государыня рыбка, —
И несут колокольным звоном
Волны просьбу его. – Тут ошибка
 
 
Эта малая вдруг объявилась.
Не дает старику мне покоя.
Так старуха моя разбранилась,
Хочет баба корыто другое,
Наше, знаешь, совсем прохудилось».
 
 
«Не печалься, ступай себе с богом, —
Отвечает ему она. —
Возле хижины, у порога,
Там, где часто сидит жена,
 
 
Ты отыщешь свое корыто.
Там на камне лежит оно.
Только пылью слегка покрыто,
Уж тебя заждалось давно».
 

* * *

 
Тихим словом завороженный
Снова к дому идет рыбак.
Ему чудится ковш бездонный.
Да и как же возможно так,
 
 
Что еще не назвав и слово,
Уж готов для него ответ?
Может, правда со дна морского
Видно лучше весь белый свет?
 
 
Вечер тихую гавань прячет
От серьезных дневных забот.
Да и может ли быть иначе?
Каждой пристани свой черед.
 
 
Уже смотрит ночная птица,
Шорох слышится под скалой.
И холодные небылицы
Уж витают над головой.
 
 
К дому тихо старик подходит.
На пороге сидит жена
И с корыта все глаз не сводит,
Видно, сильно удивлена.
 
 
Тусклый свет по крыльцу стекает,
Стихли звуки, молчат слова.
И, считая шаги, вступает
Ночь в земные свои права.
 
 
Две минуты она молчала —
Миг загадочной тишины.
Лишь слегка головой качала
И смотрела все вдоль стены.
 
 
Но, едва утоливши жажду,
Время тихой воды прошло.
Как кончается все однажды.
И поехало, и пошло:
 
 
«Простофиля ты, дурачина, —
Как заладила, просто ах! —
Есть хотя бы одна причина,
Чтоб тебя называть не так?
 
 
За корытом ходил он, дабы
В дом родной принести уют.
Посмотри, как смеются жабы,
Все которые тут живут.
 
 
Чудо выпросил робким словом —
В дом корыто, и нет нужды!
Только может ли зваться домом
Эта хижина у воды?
 
 
Тридцать лет я в лачуге маюсь —
Все от мужниных от щедрот.
Руки ломит, вот-вот сломаюсь,
Соль и море. Но только вот
 
 
Догорает моя лучина,
А в избе я и не жила.
Простофиля ты, дурачина».
Повернулась и в дом пошла.
 

* * *

 
Словно громом завороженный
У порога стоит рыбак.
Ему чудиться мрак бездонный
Там, где был лишь вечерний мрак.
 
 
Лунный свет покрывает дюны,
Ветер стих, не шумит уже.
Лишь одно колесо фортуны
Крутит иглами по душе.
 
 
Слишком многое ей досталось,
Дар полученный не отнять.
Сколько ж в чаше еще осталось?
Не допил он ее, видать.
 
 
Свет лучины в окошке тлеет,
День закончился, сил уж нет.
Утро вечера мудренее,
Завтра к рыбке идти чуть свет.
 

III

 
Вот и утро волной играет,
Ветер злится, нахмуря бровь,
Небо серое посылает
Нам большую свою любовь.
 
 
Солнце спрятало, будут грозы,
Видно, все для него всерьез.
И, конечно, готовит слезы —
Не бывает любви без слез.
 
 
К морю синему он подходит.
Помутилось оно слегка,
Туча серая глаз не сводит —
Смотрит прямо на старика.
 
 
Каждый шаг отдает надеждой.
Что скрывает морское дно?
Ветер треплет его одежды
Все просоленные давно.
 
 
Вновь он рыбку зовет из моря.
Голос катится по волне,
Словно камень скользит и вскоре
Тонет где-то на глубине.
 
 
И проснулась морская сила,
Видно свет из воды все ярче.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
 
 
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка, —
Море словно щетиной встречает
Робкий голос его. – Дюже шибко
 
 
Мне досталось теперь от старухи.
Не дает старику мне покоя.
Уж совсем опускаются руки.
То подай ей корыто другое,
То теперь, вот, избу пожелала.
Наша, знаешь, совсем обветшала».
 
 
«Не печалься, ступай себе с богом, —
Отвечает ему она. —
Пусть тебя приведет дорога
В новый дом, где твоя жена
 
 
Уже ждет тебя у порога.
Ты ступай, да не упади.
Поспешай, она смотрит строго —
Заждалась уж тебя, поди».
 

* * *

 
Ну дела! Чудеса творятся
Тихим словом на дне морском.
Как бы только не потеряться
В этом омуте золотом.
 
 
И опять, как в минувший вечер,
Он бредет, словно как чумной.
Все не может привыкнуть к встрече
С этой силою неземной.
 
 
Словно дремлет и все гадает:
За заслуги ли, за грехи?
А дорога опять петляет,
Нарезает свои круги.
 
 
Вот и гавань волной встречает —
Пристань долгих минувших лет.
Шум прибоя и крики чаек,
Где встречал он закат, рассвет.
 
 
Где, воркуя, два сердца грелись
И горел у стены очаг.
Где рыбацкие дни вертелись
Между лямками на плечах.
 
 
Где, прощаясь, друг друга ждали,
Ночью – отдых, заботы – днем.
И где медленно догорали
Две свечи в шалаше своем.
 
 
Одиноко поет кукушка,
Хлеб не требуя за труды.
Там, где раньше была избушка,
В тихой пристани у воды
 
 
Дом поставлен, да со светелкой,
Да с беленой печной трубой.
Тут скамейка стоит под елкой,
Там – беседка и, боже мой,
 
 
Все по кругу забор кленовый,
Чтобы мимо прошла беда.
А у входа колодец новый
И дубовые ворота.
 

* * *

 
Может, в море оставил душу
Или сбился в конце пути?
Все он ищет свою избушку,
Да не может никак найти.
 
 
Ай, да рыбка! Но как возможно
Все такое тверезым днем?
И растерянно, осторожно
Озирается он кругом.
 
 
Все по-новому, без остатка,
Всюду чувствуется рука
Здесь хозяйская. Лишь загадка
Все тревожит еще пока.
 
 
Проявил ли господь участье
Иль смеется над стариком,
Что свалилось такое счастье,
Хоть бери да черпай ковшом?
 
 
Но загадка на солнце тает.
Что в ней толку? И наш рыбак,
Как ребенок, дары вкушает
Словно сладости натощак.
 
 
Все доволен единым хлебом,
Снова кружится голова.
Только вдруг, словно гром под небом,
Долетают к нему слова:
 
 
«Что, доволен ты, дурачина,
Полон досыта или нет?
Только стоила ли овчина
Этой выделки? Сколько лет,
 
 
Сколько бед покрывалось солью?
Лямка эта, что рыбий хвост,
Перемешана с потом, с болью.
Как же ты безнадежно прост!
 
 
Как же в жизни не понимаешь
Самых главных простых вещей!
Только тянешь и причитаешь,
Да хлебаешь соленых щей.
 
 
Отправляйся-ка к морю в спешке,
Бей челом в золотой плавник.
Не хочу я терпеть насмешки
Те, к которым ты так привык.
 
 
Не хочу я влачить крестьянкой
Дни морские за упокой.
А хочу быть теперь дворянкой,