Читать книгу: «Истории мальчика с 3 до 14 лет. Страшилки, сказки и ужастик!», страница 5

Шрифт:

Поход в театр или культурный отдых

В воскресенье мы всем классом идем в театр – это здорово!

Мы с Мишкой заранее договорились выйти пораньше. Но как всегда проспали.

Встретившись у школы, мы оценивающе посмотрели друг на друга. На Мишке был дурацкий костюмчик с большими золотыми пуговицами, на мне школьные брюки и крутой джемпер, остальные ребята выглядели так себе.

Как всегда кто-то опаздывал, кто-то перепутал место и время, но, в конце концов, наша разношерстная компания сдвинулась с места.

Вначале мы ехали на метро и соревновались друг с другом кто дольше простоит ни за что не держась, потом вагон сильно тряхнуло и мы с воплями, хватаясь за воздух, посыпались на сидящих граждан.

Успев выставить перед собой руки, я уперся в пружинящий живот толстого дяденьки и тут же извинился, а Мишку угораздило въехать физиономией в букет каких-то красных цветов, и у него тут же началась аллергия.

– Ой-оеей, – испуганно произнес он, щупая мгновенно опухший нос и налившиеся красным уши, – Уююй – ожесточенно зачесался он, став похожим на спелый помидор.

Диструсник, до этого мрачно пялившийся в окно неожиданно развеселился. Глядя на Мишку, он просто умирал от смеха и я уже собирался дать ему за это в нос, но тут объявили нашу остановку и мы ринулись к выходу. В центре вагона сразу завопила зажатая между людьми Дашка, ей никак не удавалось пробиться к дверям. Тогда мы, навалившись, стали удерживать двери, и сделалось еще хуже, так как мы мешали людям входить и выходить. Дашка все-таки вылезла из вагона, и поезд ушел, после чего учительница выстроила нас парами и пересчитала.

Не хватало двоих, и она стала хвататься за сердце, но оказалось, что Сашка с Борькой ехали в последнем вагоне и, выйдя в конце перрона, там нас ждали.

Потом мы поднимались вверх на эскалаторе и почти не шалили (На эскалаторе интересно идти против движения. Кидать с него мелочь вниз тоже интересно, но все это строго запрещается!)

Оказавшись на улице, я вздохнул полной грудью весеннего воздуха, сверху ласково светило майское солнышко, а на дороге фыркали моторами автомобили. Мы шли, по чистому нагретому тротуару, болтая между собой, смеялись и ели мороженое.

Пару раз наша колонна останавливалась, дожидаясь отставших и подвергаясь новому пересчету.

Здесь, в старинной части города, в самом центре Москвы с его тихими улочками было очень красиво. Мишка сказал мне, что где-то рядом Кремль, но его отсюда не видно.

– Совсем лето наступило! – сказал я, стягивая через голову джемпер, и мы принялись высматривать очередной киоск с мороженым, но опоздали.

– Дети мы пришли! – раздался над нами авторитетный голос.

Запрокинув голову, я проследил за учительской рукой.

Невысокое здание с афишами за стеклом, там же фотографии артистов, чуть дальше орущая куча наших сверстников нестройно толпилась и напирала на двери ведущие в театр.

Преодолев этот рубеж, мы оказались в тесном подъезде.

У входа в вестибюль нашу группу встретила строгая очкастая тетка, потребовавшая у учительницы билеты.

Она быстро пересчитала нас по головам, и у нее получилось, что нас на пять человек больше. Действуя рукой как шлагбаумом, дама отсекла лишних, но тут на входе завопила не успевшая пройти Дашка.

– Это наша девочка, – сказала строгой даме наша учительница.

– Это наша девочка!!! – закричали мы, но на билетершу это не произвело никакого впечатления.

– Пусть платит за билет! – заявила она.

– Я платила! Я уже платила!! – стала подпрыгивать от возмущения Дашка. А мы угрожающе зашумели.

– У вас с арифметикой плохо, – раздраженно сказала наша учительница, – разве не видно, что их всего двадцать!

– А эти!? – спросила билетерша, указывая на двух носящихся между колоннами мальчишек.

– Эти не мои! Я их не знаю! Понятия не имею, откуда они взялись!

– Мы из другой группы!! – закричали те. – Просто мы перепутались!!

***

В холле было просторно шумно и весело, мальчишки и девчонки разделившись на группы, с интересом таращились на увешанные зеркалами стены и золотые канделябры.

Показав язык своему отражению, и сделав, друг другу рожки, мы сдали в гардероб свои сумки, а Мишка, запарившись – свой пиджак с золотыми пуговицами и бейсболку.

– Бинокль брать будете, молодые люди? – раздавая номерки, вежливо спросила нас седая гардеробщица.

– Спасибо, мы подумаем, – важно произнес Диструсник только что пообещавший занять нам места в первом ряду.

– Вы очень лохматые! Причешитесь! – прошла мимо нас училка и мы, глупо ухмыляясь, подошли к зеркалу.

Пока мы прихорашивались по очереди с помощью щербатой расчески, прозвенел первый звонок.

***

Диструсник сразу побежал занимать лучшие места в партере, а мы решили побродить по этажам.

Оказавшись на балконе, мы сразу подошли к перилам. Сверху было интересно смотреть вниз и хотелось на кого-нибудь плюнуть.

– Эй! – крикнул я застывшей посередине зала Верке. Та задрала голову вверх и улыбнулась. Стоявший рядом со мной Мишка, наполовину свесившись через перила, увидел наших ребят о чем-то спорящих прямо под балконом и принялся радостно кричать им и махать руками. Те тоже стали кричать нам и махать руками, но это мне быстро надоело, и я начал кидать в них свернутыми фантиками. Тогда они тоже стали в нас кидаться фантиками, но у них ничего не получилось – фантики до нас не долетали, и они, подумав, принялись швырять в нас конфеты, но дураки, плохо целились и попали в лоб стоящему рядом с нами дяденьке, который почему-то вместо них погнался за нами.

Тут как раз прозвенел третий звонок, и мы с Мишкой помчались к своим местам в первом ряду.

Мы еще не отдышались, когда в темноте заиграла музыка и чем дольше она играла, тем больше на сцене становилось света.

Рядом с нами нетерпеливо ерзал Диструсник, держа в руке огромный надкусанный лимон. Он максимально вытянул свою шею вперед, в поисках оркестровой ямы. Оказывается, ему кто-то сказал, что так можно сорвать любой концерт, потому что музыканты захлебнутся своими слюнями. Но так как здесь оркестровой ямы не было, у него ничего не получилось.

Затем музыка прекратилась и на сцену выбежала толстая коротконогая тетка в шортиках и ковбойке. Мы начали смеяться, но оказалось, что она изображает главного героя – мальчика. Вскоре на сцену выползли семь противных дядек в дурацких колпаках с бородами из мочалок и принялись петь писклявыми голосками песню: – Мы маленькие гномики, мы трудимся в горах…..

В руках у них были какие-то грабли и кувалды, которыми они периодически шумели.

Уютная бабушка с полным внуком, занимавшим сразу два места, смотрела на них разинув рот: – Чтой-то я такой сказки не припомню!

Внук посмотрел на нее…. Но промолчал.

– Я думала кукольный будет спектакль! – громко прошептала сидящая через пять рядов Дашка.

– Тише! – ответил я ей, но она не расслышала.

– Тише говорю!! – замахал я на нее руками.

***

Первое действие завершилось грозным рокотом барабана, в зале включили свет и все, сметая на пути билетерш, ринулись наперегонки к выходу.

В дверях буфета образовалась давка, но мы успели почти первыми, перед нами в очереди стояло всего сорок человек.

Прилавок был уставлен подносами с разной вкуснятиной и Диструсник трогал все это пальцем и восхищался. Не удержавшись, он схватил с подноса большое пирожное и съел, а когда подошла его очередь, то не смог объяснить продавщице какое из пирожных он только что слопал и горько заплакал.

Потом (неожиданно) зазвонил звонок на спектакль, но никто из буфета не ушел, потому что, одни не успели доесть, а до других еще очередь не дошла.

Мы с Мишкой и Диструсником пили лимонад и чокались стаканами как взрослые. Это было здорово! Мы обращались друг к другу граф и барон, а Диструсника называли пан купчина. Я даже опьянел немножко!!!

Съев пирожные, мы все-таки пошли досматривать спектакль, но ничего не поняли, а вскоре объявили второй антракт и мы бросились к туалетам. Из-за этого мы опоздали в буфет и простояли огромную очередь за эклерами.

Когда, наконец, подошел наш черед, на прилавке остались только жутко дорогие бутерброды с красной икрой и сухие облупленные коржики.

Скинувшись, мы купили один бутерброд и бутылку «Колокольчика» и, найдя свободный столик, важно жевали икринки и запивали их лимонадом.

После икры я так сильно проголодался, что еле досидел до окончания спектакля.

Не став дожидаться выхода актеров на сцену, мы ринулись к выходу и снова к туалетам, а потом с трудом пробились через толпу к раздевалке и, оттеснив орущих мальчишек, протянули через головы девчонок свои номерки.

Вскоре усталые, но довольные мы ехали домой в метро.

– Ну как!? – спросила меня за ужином мама.

– Ничего так отдохнули! – дожевывая бутерброд, сказал я.

Как мы играем

Я встретил друзей и очень обрадовался: – Здорово Ваня, здорово друг!

– Во что будем играть? – спросил Ваня.

– В трансформеров, – выпалил я.

– Давай играть в зверюшек, – предложил Ваня, – ты будешь белочкой со сломанной лапкой, а я тебя буду лечить.

– Давай в это будем играть потом, а сейчас в трансформеров, – сказал я.

– Давай, – неохотно согласился Ваня.

– Давай я буду Бубел-мучкулом, и у меня будет супер рука с вот такими когтями, и я ими буду драться с монстрами, – торопливо разъяснил я.

– А у меня будут суперспособности, и я буду летать и еще стрелять бомбами, – с жаром продолжил Ваня.

– Нет, летать ты не можешь, и бомб у тебя не может быть – только ракеты, – возразил я.

– Я буду летать, и кидать бомбы, – настаивал Ваня.

– Нет, не будешь, это я придумал игру, а значит в ней мои правила!

– Я раньше тебя придумал эту игру, и поэтому мы будем играть по моим правилам, – заспорил Ваня.

– Я придумал ее вчера, а ты сегодня! – закричал я.

– Нет, я придумал ее позавчера! – перекричал меня Ваня.

– А меня позавчера на площадке не было, и я сам эту игру придумал!! – заорал я.

– Я ее придумал позавчера, спроси Антона! – возбужденно запрыгал Ваня.

Тут к нам подошел мой папа и сказал, что нам пора домой.

– Нет, ну пожалуйста – слезно попросил я, – ну пап, дай, мы еще немножечко поиграем!

И мы стали дальше спорить!

Мы играли в трасформеров

Мы играли в трансформеров – ух ты!

Я носился как угорелый. У меня была команда, и они слушались меня, потому что я был капитаном.

Мы искали безмозглого ниндзя и его стремительную тень. Ходячий ужас скрывался за поворотом.

Было круто и не очень страшно.

Вокруг бегали и прыгали мальчишки и девчонки, но их лютики и ромашки нас не интересовали. У супергероя другая судьба!

Я кричал очередную команду, сотня ракет устремилась в зубастую пасть, когда меня ткнул в плечо мальчик из песочницы, с граблями и лопаткой.

– Мальчик, а мальчик, – спросил он меня, – можно я буду играть с вами?

– Можно, – сказал я, отдавая указания своим трансформерам.

– А давай так, – предложил мальчик, – давай я притворился собачкой, а ты поверил, а потом я как превратюсь в ходячий ужас и ты это не заметишь, а я нападу на тебя, и только тогда ты поймешь, что я страшный, страшный, но будет поздно!!!

– Нет, я не поверил, – возразил я, – давай ты будешь страшным кугель-мугелем и мы на тебя нападем.

С малышней держи ухи востро!

Вот не пойму, мелкие на самом деле такие простые или все же хитрые?

На днях ко мне на детской площадке пристал один шкет лет пяти, если не меньше.

– Мальчик, а можно мне взять тот самокат и покататься?

– Отстань, – говорю, – это не мой самокат (я ему раз сто сказал, что это не мой самокат)

А он меня через минуту за штанину тянет:– Мальчик ну можно я покатаюсь!?

Так он мне, в конце концов, надоел, что я, чтобы от него отвязаться, сказал ему: – Да бери что хочешь, мне-то какое дело!!!

После этого его как ветром сдуло.

Я понятное дело о нем сразу позабыл. Мы с друзьями в зомби играли.

Тут слышу за спиной знакомый уже голос: – Этот мальчик мне разрешил.

Оборачиваюсь, – стоят неподалеку (почти передо мной) два здоровенных парня лет по 14, а рядом этот шкет, совсем не испуганный, и на меня пальчиком указывает:

– Вот этот мальчик мне ваш самокат взять разрешил…покататься…

Я просто обалдел от такой наглости и наивности. Я тут вообще ни ухом, ни рылом, а этот мелкий говнюк на меня свои проблемы сваливает.

Ну, тут мне не до него стало, потому что эти ребята за меня принялись.

Рожи кирпичом сделали, дескать, – Ты с какого перепугу нашими самокатами распоряжаешься!?

– Да не разрешал я ему ничего, сдались мне ваши самокаты!– возмущаюсь я.

А они сразу к мелкому!

А тот смотрит на меня ангельски честными глазами и так же честно говорит: – Это ты мне разрешил кататься…

– Маленький правду говорит, маленький не соврет, он еще врать не умеет!!!– размахивают руками мои обвинители.

А тот им вторит: – Я никогда не вру!!! Спросите у мамы!!!

Ну, как тут объяснишь, что он меня не правильно понял!!!????

В общем, орали мы долго и плодотворно, ко мне друзья подтянулись, к ним тоже защитники.

Все кроме меня уж про малыша позабыли, а он стоит и слушает какой он честный да распрекрасный. Понравилось, что к нему взрослые мальчики за советом обращаются!

Стоит, уши развесил – возгордился. Нос выше макушки задрал. Подходит ко мне наглая морда, строго на меня взглянул, пальчиком погрозил и тоном воспитательницы мне выдал: – Нехорошо мальчик говорить неправду…….!!!!

Научный эксперимент с бубликом

Сережка шел впереди меня и жрал бублик. Почему жрал? Да потому что дома его не научили делится.

Я поэтому с ним почти не дружу, потому что он обжора и жадина!

Поравнявшись с ним, мой нос уловил божественный запах свежей выпечки. Меня даже зашатало от него, а рот заполнился голодной слюной.

– Твой бублик не лучше моей булочки, – сказал я, облизываясь, – и вообще бублик это все равно, что обычный хлеб, только с дыркой!

– А почему ты тогда мне завидуешь? – набив рот очередным куском вкуснятины, спросил меня Серега. – Все равно мой бублик вкусней, твоей дурацкой булки!

«А правда, – задумался я – почему бублик вкусней? Может быть действительно, все дело в дырке? Ведь без дырки бубликов не бывает!»

Мои мозги просто закипели в ожидании великого открытия. Я даже про голод забыл и помчался домой.

Оказавшись в квартире, я вытащил из портфеля недоеденный бутерброд, быстро съел с него колбасу, а в уже зачерствевшем хлебе проткнул пальцем дырку и потянул его в рот.

Многие скажут, что очень опасно производить на себе эксперимент. Но под рукой у меня не было говорящей лабораторной крысы. Все приходилось делать самому.

И так, я засунул в рот дырявый ссохшийся хлеб. Поморщился, оцарапав об него язык,

пожевал, прислушался к своим ощущениям и ничего – никакой почти разницы, просто дырявый бутерброд, к тому же без колбасы.

Наверное, в будущем я стану ученым, потому что на следующий день никто в школе так и не смог ответить мне на вопрос, почему бублик со своей дыркой намного вкуснее дырявого хлеба? Ведь он (разумеется, бублик) ни сладкий, ни соленый и корка у него почти такая же.

Вообще я часто ставлю наших учителей в тупик своими вопросами, а это значит, что я неординарно мыслю. Я не знаю, откуда я это слово знаю, но звучит оно достаточно непонятно и прикольно. Неординарно – это такое слово, которое с трудом выговоришь! Его проще написать, чем произнести! Прямо как генералиссимус. На генералиссимусе у нас весь класс язык сломал!

Ну вот, я как всегда отвлекся, просто какой-то дегенератор мыслей!

Мама пока не видит во мне ученого и говорит, что я просто слишком мало знаю, плохо учусь и поэтому задаю людям дурацкие вопросы. Но я где-то прочитал, что так было и раньше. Все новое в этом отсталом обществе с трудом находит признание. Люди, увы, не успевают за полетом моих мыслей и фантазий и в этом их и моя беда.

Конечно, мир пока проживет без моих открытий. Наша «классная» училка продолжит вставлять мне палки в какие-то колеса и вместо заслуженных пятерок ставить незаслуженные тройбаны.

Трудно бороться второкласснику с подобной несправедливостью!

И все-таки я чувствую, что решение этой необычайно важной научной задачи где-то рядом, и дырка в бублике сделана неспроста!

Запрещенная жвачка, или уголовная история первоклашки

Когда я перешел из подготовишек в первый класс, я очень удивился, потому что вся школа жевала жвачку.

Я учился уже третий день в школе.

А они ее все жевали и жевали!!!

Мне было интересно и обидно, откуда они ее достают, и откуда у них эта вредная и прекрасная привычка?

С маминых слов я точно знал, что водку, сигареты и жвачку, детям до восемнадцати лет в магазине не продают, и что запретная жвачка, почему-то вредна и опасна.

Но почему тогда моя бабушка давала мне ее в три года?

Почему, тогда она с радостью купила мне кучу жвачки, но не стала угощать меня водкой!

Все эти мысли промелькнули у меня в голове, перед тем как я решил стырить в магазине эту самую жвачку.

Почему я решил ее не купить, а стырить!? Да потому что паспорта у меня с собой не было, а до восемнадцати лет я ждать не собирался.

При входе в магазин, я наткнулся на старшеклассника, который ругал кассиршу за то, что она не продала ему без паспорта бутылку водки и жвачку.

Вот тогда-то я и подумал: – Может не стоит позориться и просто украсть!?

Но воровать все-таки плохо, и после тяжких раздумий я несмело подошел к тетке, копавшейся в лотке с капустой, и чуть слышно попросил: – Тетенька, у меня нет паспорта, купите мне, пожалуйста, жвачку.

Я впервые обращался к незнакомому человеку с просьбой. Кроме того, я был абсолютно уверен, что прошу тетку о грубом нарушении закона. Поэтому от смущения я запутался в словах и что-то невразумительное промямлил.

– Несчастные родители, – окинув меня с ног до головы критическим взглядом, вздохнула тетка и, сунув под мышку пакет с морковкой, заторопилась к кассе.

После того как она пристально изучала меня как заморскую зверушку, все умные мысли у меня выветрились.

Зато я реально почувствовал, как краснеют и становятся горячими мои уши.

Меня дали понять, какой я нехороший.

Мне не было стыдно! Напротив я сильно обозлился. А, обозлившись, сделался более решительным.

Нехорошая тетка, чего-то стрекотала своим противным голосом у кассы, наверняка жалуясь на меня.

Поэтому я, кипя от возмущения, затаился за полкой с капустой, чтобы меня не вычислили.

Потом, когда тетка ушла, я подкрался к прилавку и пока никто не видел, бросил жвачку на дно своей корзинки. Среди булочек ее трудно было заметить, и я стал гулять по магазину, в ожидании большой очереди перед кассой.

Я надеялся, что когда перед нею много народу, кассирша, не поймет, кто покупает запрещенный товар, или подумает, что я пришел в магазин с родителями.

Конечно, я не сбрасывал со счета попытку разжалобить строгую кассиршу своими слезными просьбами продать мне жвачку без паспорта.

И вот я подошел к кассе с сумкой полной продуктов, по-хитрому решив замаскировать свой запретный товар среди булочек и печенюшек.

Дрожащими от волнения руками, я сложил перед кассиршей свои покупки, собираясь наврать, что покупаю жвачку папе

И очень удивился, что мне ее продали просто так, без паспорта.

Первая покупка

Я шел в школу, у меня было много денег – целых тридцать копеек! Мама дала мне их на обед. Две по десять – серебряные монетки, большущую пятикопеечную и пару двушек с мелочью. Я смутно представлял себе, что с ними делать, так как впервые имел при себе наличность.

Для начала я думал истратить половину, на обед и сосиски, а оставшиеся деньги отложить на крупную покупку, – но что-то не получилось!

Заглянув в столовую после уроков, я обалдел. Обед стоил бешеные деньги, целых пятнадцать копеек, а паршивый коржик – семь копеек! На сосиски вообще не хватало, и, истратив две копейки на противный напиток, почему-то называемый чаем, я решил копить – На лодку!

Идея на счет лодки меня воодушевила, мысли так и забегали в голове. Через пару минут я уже точно знал, какую лодку мне надо. Разумеется, это будет самая большая и прочная надувная лодка в мире, в которой нельзя утонуть, и я поплыву на ней с другом по реке до самого моря и стану знаменит…! Единственно, что меня смущало, так это отсутствие на лодке мамы, по которой я буду сильно скучать.

Мои мечты прервались шумным внесением в столовую ящика с курами. Вид у них был нездоровый, – синие и плохо общипанные, они торчали в разные стороны скрюченными куриными ногами и пахли бензином. Внес их дядя Федя, вид которого был подстать куриному, – его сопровождал запах дешевых сигарет и свежего перегара.

Пока я, с жалостью наблюдал за дохлыми птицами, перед окном буфета стремительно собралась очередь из учителей. Они почему-то жаждали именно этих кур и очень радовались. Судя по их репликам, эти синюшные монстры были замучены на кремлевской птицефабрике, что придавало им особую ценность. Разговор в очереди перешел исключительно на куриные темы, о том, как сварить бульон, и что наши куры хоть и страшные, но экологически чистые.

На тетю Дашу, нашу буфетчицу, посыпались просьбы: – А дайте мне вон ту.., а покажите мне эту,……. И заверните, пожалуйста.

Дядя Федя тем временем, в полном упадке сил, сидел на скамейке, привалившись спиной к стене, сосредоточенно ковыряя пальцем в носу.

Мне давно пора было уходить домой, три урока благополучно закончились, и все первоклашки разбежались кто куда. Но мною овладело любопытство, замешанное на сомнении. На мой взгляд, куры смотрелись не ахти, – довольно паршивые на вид и противные. Но взрослые люди – педагоги и учителя – придерживались иного мнения. Они все так хотели и жаждали этих кур, что я начал подумывать, а не прикупить ли и мне парочку. (Это ничего, что они синие и страшные, наверное, хорошие, раз их так разбирают, нахваливают).

Мои сомнения разрешил ворвавшийся в столовую учитель труда Ян Саныч Боярский, который, оттеснив очередь, с веселой наглостью закричал: – Дайте мне три! Завесьте потолще!

Скромно пристроившись в хвост очереди, я сразу затерялся среди больших дядек и теток, которые, обнаружив меня под ногами, задавали мне глупые вопросы, что я здесь делаю. Все это продолжалось достаточно долго, чтобы надоесть, зато в процессе стояния, глазения и слушанья мною овладел семейный энтузиазм, и, подойдя к прилавку, я, приподнявшись на цыпочки, произнес: – А завесьте мне курочку, только попостнее, а то у нас дома у всех больная печенка.

Тетя Даша заученным движением схватила ближайшую курицу, чтобы кинуть ее на весы, но внезапно замерла и спросила: – А денежки у тебя есть, деточка?

– Конечно, есть! – уверенно сказал я, выкладывая на прилавок всю свою наличность.

– И сколько тут? – уставилась на меня тетя Даша.

– Целых тридцать копеек.., то есть двадцать восемь, – ответил (уточнил) я, надеясь, что ее удивила столь крупная сумма.

– Курица стоит дороже, – мягко, но твердо заявила тетя Даша.

– Да!? – искренне удивился я и, после недолгого раздумья, вздохнув, согласился, – Ну, тогда отрежьте мне половину (на суп хватит).

– Половину? – переспросила меня тетя Даша растерянно.

– Можно чуть больше или меньше, – уточнил я.

– Но тебе и на половину денег не хватит!

– Тогда отрежьте мне ножку, – теряя терпение, предложил я.

– Но мы не режем ножек! – застонала тетя Даша, оглядываясь.

– А почему? – спросил я.

Мой вопрос, застал ее врасплох. Пока она молчала, к ней на выручку поспешила учительница пения:

– Детка, и сдалась тебе эта несчастная курица! Посмотри, сколько тут всего вкусного! Вон коржик купи или сосиски.

Коржики я не люблю, они сухие, а сосиски у нас дома уже есть, – упрямо насупился я. Мне стало обидно за тетю Дашу, что она такая бестолковая и жадная. Ну что ей стоит отрезать у курицы ногу! Лень, наверное!?

Тем временем за мной собиралась очередь, но почему-то она не торопилась и не толкалась, – она взирала. Взирала на нас с каменными лицами! Ей (очереди) почему-то был интересен наш разговор.

– Ладно! – смутился я многолюдью, – Дайте мне что-нибудь куриное, и я уйду, – Можете крылышко завесить или куриную лапку! Мне все равно!

– Да как же я тебе ее отпилю!? – почему-то повысила голос тетя Даша.

– Вот ножик на столике лежит, – указал я ей, совсем расстроенный.

– Да отрежьте вы ему лапу! Бесплатно! – посоветовали сзади.

– Без ноги у меня курицу никто не возьмет! – запротестовала тетя Даша.

– Бесплатно мне не надо! У меня деньги есть! – возмутился я.

– Еще? – в надежде встрепенулась тетя Даша.

– Нет, те, что в вашей тарелочке, – показал я пальцем.

– О..оо , что же мне с тобою делать – простонала она, но тут ее взгляд остановился на дяде Феде, который, очнувшись, с невозмутимым видом таскал в подсобку картонные коробки с куриными яйцами.

– Вот! – радостно указав мне на яйца, произнесла тетя Даша: – Вот, Гошечка, яйца у меня в продаже есть, они тоже куриные! Может быть, купишь?

– Давайте десяточек, – устав спорить, согласился я, – яйца, конечно, хуже курицы, из них бульон не сваришь, да ладно!

– Десяток не получится, – приуныла тетя Даша.

– Как!? Опять!? – возмутился я, испугавшись что, придется делить и яйца.

– Ты не волнуйся, тут тебе на три яйца денежек хватает. Придешь домой деточка, маму с папой угостишь – яичницей.

Я раздраженно на нее посмотрел! Неужели она считает меня за дурака, да тут одному еле хватит, не то, что маме с папой.

– Заверните! – не слишком вежливо сказал я и, взяв кулек, под улыбки и перешептывание учителей, гордо удалился.

Я только начал гордо удаляться, как у выхода из столовой столкнулся с Серегой из братова класса. Он учился в четвертом классе, мог запросто дать мне в лоб и я его уважал.

– Ура! Яйца! – восхитился тот, воззрившись на кулек, – Подари мне одно!

– С какой стати! Самому мало! – подумал я, пряча кулек за спину.

– Подари! Я тебе такой фокус покажу! Закачаешься!

Любопытство, победило сомнения – и я протянул ему самое грязное яйцо.

– Смотри, – сказал он, увлекая меня на улицу, – Видишь этих противных девчонок, сейчас они у нас запрыгают!

– Алле Гоп! – закричал он, угрожающе размахивая куриным яйцом – Ленка и Светка дуры. Вот вам подарочек!

Яйцо, ударившись об асфальт, разорвалось как бомба.

– Недолет! – сказал Серега, оборачиваясь ко мне за следующим яйцом.

– Дурак Сигарев, идиотина! – закричали на него девицы.

– Хлоп! – скончалось второе яйцо.

– Промахнулся! – весело подмигнул мне Серега и протянул руку за последним.

Но я не собирался возвращаться домой без покупки и показал ему комбинацию из трех пальцев: – Фиг тебе! Мне оно самому нужно!