Читать книгу: «Дзэн и искусство езды на попутках», страница 9

День 13

Какое блаженство спать на удобном мягком матрасе в теплой комнате. Чтобы ощутить удобство такого сна, потребовалось меньше двух недель. Как же быстро отвыкаешь от комфорта, и как приятно к нему возвращаться.

Остатки овсяной каши я съел вчера, поэтому завариваю гречневые хлопья и добавляю мед. Выхожу на балкон, туман только-только рассеивается, оголяя тупоугольные темные крыши разбросанных жилых домов. При вдохе в нос попадает влага, словно дышишь над паровым ингалятором.

В хостел зашел владелец с дочкой. Он сам здесь живет, видимо. Ему лет тридцать пять. Он был в очках с кудрявой головой и весь блистал жизнерадостностью. Он обменялся со мной парой слов.

– Будешь освещать свое путешествие? – говорит он, – в общественности или в сети?

Я покачал головой и сказал:

– Если кто заинтересуется, тому и расскажу. А так нет.

– О, какой злодей! – сказал он с дружелюбной улыбкой.

Уже по знакомой дороге я двинулся в строну вокзала.

Купил билет, спросил, как выйти на платформу. Здесь отдельные пути под экспресс, и отдельное здание для посадки. Ждать еще полчаса, смотрю на автомат с кофе.

Читал Чехова и прихлебывал отвратный кофе. Наконец время подошло, и я в компании тридцати азиатов спустился к платформе. Перед тем как пройти через турникеты, мы пропускали целое наводнение с пришедшего экспресса других азиатов. Такой приток окончательно вытеснит европейцев.

Вагон заполнен на десятую часть. Проехали через туннель – панорама озарилась окраиной города, на каналах которой рыбачили местные жители, а в парках совершали утренею пробежку. Владивосток – чарующий город, жители которого пропитаны духом здоровья и любовью к искусству. Конечно, это лишь первое впечатление, которое может быть обманчиво.

Словно линией очерчена граница города, за пределами которой открылся дикий берег Амурского залива, усыпанный крупными валунами. Я все смотрел в окно и любовался. Время пролетело незаметно. Домчались прямиком в аэропорт.

До регистрации еще полтора часа, надо перекусить. Вижу табличку: «Столовая» – иду по указателям. Зал просторный и пустой, сидел только один столик. Я взял поднос и направился по линии раздачи. Женщина за прилавком спрашивает, что я буду.

– Есть что-нибудь без мяса и рыбы? – говорю я.

Она сочувственно взглянула на меня и помотала головой. Она предложила тушеную капусту, но когда накладывала, обнаружила там колбасу. В общем, я взял заветренный овощной салат, компот и хлеб. Пока ел, засматривался на девушку за другим столиком в джинсах на лямках. Она пила кока-колу. Симпатичная.

Вернулся и без очереди прошел регистрацию. Эта суета и нервозность толпы перед посадкой передалась и мне. Успокоился я только тогда, когда уселся в самолете. Место дали посерединке, справа сидела девушка с раскосыми глазами, а слева тучный иностранец, который весь полет был недовольный. Когда мы приземлились, он первый выскочил к выходу, словно удирал с тонущего корабля.

В спинку кресла перед лицом вмонтирован экран. Он включился, начался показ техники безопасности и правил пользования спасательного жилета.

– Мне больше нравилось, когда стюардессы на себе показывали, как пользоваться жилетом, – говорю я девушке справа.

Она улыбнулась.

– Да, как-то более живее казалось, – говорит она, – а видеоролик слишком технический.

Точно подметила.

По салону разносился грубоватый бас пилота. Он обозначил наш путь, температуру воздуха и представил самолет, именуемый в честь русского классика, Пастернака.

Мы разговорились со Светой, девушкой справа. Она уроженка Приморского края, прилетала к родственникам. А сейчас живет в Туле с супругом. Работает сотрудницей ушлого, как она выразилась, банка. Она отработала там значительный срок и когда попросила повышения, ей ответили, что она на своем месте хорошо работает и если уйдет, неизвестно, какой человек придет взамен. Так что ее оставили на прежнем месте. Меня возмутило такое отношение, ведь предприятие обязано стремиться к профессиональному росту сотрудников. Хотя может, я просто социалист.

Проходят стюардессы и раздают напитки. Тут я понял, что сглупил: ничего не взял с собой из еды. Даже воды нет. Придется голодать. Света взяла апельсиновый сок, а я воду.

Мы поболтали еще, и настало время обеда. Подошла стюардесса и спросила Свету: «Курицу или говядину?» – Света взяла говядину. Стюардесса спросила меня тоже.

– Я не ем мясо, так что отдайте мою порцию девушке, – сказал я.

Я заранее предложил Свете покушать за меня. Она была не против.

– Вы вегетарианец? – спросила стюардесса.

Я рассеянно улыбнулся и подтвердил.

– Попробую что-нибудь для вас найти, – сказала она.

Я начал отговаривать, что там, пустое. Она все же ушла и через минуты две вернулась с коробкой лазаньи с овощами в соусе. Я от всего сердца поблагодарил за чуткость и заботу. Я наелся до отвала, впрочем, Света тоже довольна.

После обеда мы решили посмотреть фильм. Света выбрала мистику, а я не определился. Слишком большой выбор. Около получаса я листал библиотеку фильмов и ни на что не решился. Может, какой-нибудь документальный фильм? Проведу время с пользой. Но там все о войне. О, вот тренинг по тайм-менеджменту. Попробую. Было интересно, но через десять минут я все же заснул.

Очнулся от дремоты, Света досматривала фильм. Решил почитать Чехова.

По рядам начали проходить стюардессы с гружеными тележками. Когда очередь дошла до меня, та же стюардесса с незаурядным именем на бейдже взглянула на меня темными неравнодушными глазами и сказала:

– Я сейчас что-нибудь найду, – и скрылась.

Она вернулась с нарезкой свежих фруктов и сыров в коробке. Видно, что такое лакомство предназначено не для эконом класса. Как же я благодарен этой девушке. Позже я хотел оставить лестный отзыв на сайте Аэрофлота, чтобы хоть как-то отблагодарить, но оказалось, что компания принимает лишь жалобы.

Остаток полета я болтал со Светой обо всем на свете. У нас была та откровенная беседа, которую ведут только с однодневным незнакомцем. Наверняка это наша первая и последняя встреча.

Самое любимое в полете – мгновение удачного приземления и взрывные аплодисменты, грохот которых рассекает пространство от хвоста до кабины и заражает радостью. Такой заряд подготавливает перед томительным, тесным и нервным выходом из самолета.

Прилетел я в Шереметьево, а следующий рейс из Внуково. Грубо говоря, предстоит прогулка по Москве.

Один из последних я выловил багаж и направился на остановку. Нужно добраться до метро, проехать три станции, перейти на другую ветку и там еще станция, откуда ходят автобусы до аэропорта. Я мог бы сесть на очередной экспресс, который домчит прямиком до Внуково за 700 рублей, либо сэкономить и двигаться с пересадками на двух автобусах и метро. Решил сэкономить.

На улице яркий свет солнца обжигал глаза. И хотя перелет занял девять часов, а вылетел я в 11:31, сейчас на часах 13:53. Все дело в часовых поясах: во Владивостоке +8 по Москве. Часы на руке всегда показывали время родных краев, а телефон перестраивался согласно местному региону.

Через полчаса подошел автобус. Передо мной вошла хрупкая девушка с огромным чемоданищем. Он раза в три больше нее. Девушка стоически волокла его за собой. Внутри автобуса я никак не ожидал увидеть турникет. Похоже, билет надо покупать заранее. Но нет, водитель продает разовые карточки. Я протиснулся в сторонку и примостил рюкзак под ноги. Всматриваюсь в городской пейзаж, который преимущественно занимает автомобильными пробками. Благо до рейса еще шесть часов.

С каждой остановкой салон автобуса набивался людом. И вроде уже заходить некуда, но с очередной остановкой люди проталкивались глубже, утрамбовывая тела, словно закатывая кильку в консервную банку. Водитель горячился и орал на стоявших людей перед турникетом, призывая проходить дальше.

Наконец объявили нужную остановку, на которой сошла большая часть людей. На выходе я помог вытащить тот неуклюжий чемодан у худенькой девушки. Она пошла в сторону входа в метро. Может, она тоже во Внуково?

– А вы случайно не в аэропорт Внуково? – сказал я.

– Нет, мне на площадь трех вокзалов.

Ненадолго составит компанию. Но все-таки ей не помешает помощь в передвижении. Когда я перехватил ее чемодан, она с облегчением выдохнула и широко улыбнулась.

Пока спускались в метро, я рассказал, какой путь проделал. Ее это не очень впечатлило. Я перевел русло разговора подальше от себя и поближе к ней. Родом она из Вологды, туда сейчас и едет к родителям. А так живет в Челябинске.

– А чего переехала? – спросил я.

– Замуж вышла, – иронично протянула она. – Я с супругом познакомилась в Америке.

– Ого, он американец?

– Нет, он тоже вологодский. Мы оба были там по программе «Work and travel». Знаешь такую? Вот и познакомились.

– А чем сейчас занимаешься?

Она что-то замямлила и отвела глаза в сторону. Не хочет рассказывать.

– Ну вообще… – сказала она, – последние два года работаю в Китае учителем русского языка как иностранного.

Мы зашли в вагон.

– А тебе сколько лет? – сказала она.

– Мне 24 исполнилось в этом году.

– А мне 28.

Я попрощался и пожелал удачной дороги. Она поехала дальше по ветке.

Нужная остановка была прямо у выхода метро. Через минут десять подполз автобус. В салоне душно, в воздухе гулял запах пота. Ехали медленно, продвигались рывками. Как хорошо, что я здесь проездом. Сумасшедший город. Конечно, громко сказано, тем более я пробыл здесь полдня и то в автобусе да в метро. Просто устал.

Миновали центральные ветви дорог, пробились в объятия провинции. Удалились от пробок и людской суеты. Скорость выросла, воздух посвежел, а солнце начало клониться к закату.

Передо мной стоял мужчина в белой растянутой футболке с надписью: «Pride to be green» и читал автобиографию Ошо. Он отвлекся и спросил:

– А когда будет Внуково?

– Остановку объявят, не переживайте, – сказал я.

Ответ убедил его, и он углубился в чтение, но сам я почему-то засомневался. А вдруг проеду? Я повернулся к рядом стоящей женщине и спросил:

– А когда мы доедем до Аэропорта?

– Да вы не пропустите, – говорит она, – мы будем проезжать большой торговый цент, там и аэропорт.

Скоро я уже бродил по холлу аэропорта в поисках нужного терминала. От беспрерывной дороги я весьма утомился. Мысли путались, каша в голове. На стойке регистрации девушка подозрительно оглядела мой ранец.

– У вас тут много подвязок, – сказала она, – отправим как негабаритный.

Я не стал спорить. Лишь бы денег не взяли.

Я миновал дьюти-фри и уселся в кресло перед панорамным окном с видом на взлетные полосы. Попробовал почитать, но я все отвлекался. Слишком рассеянный. Сказывается резкая перемена часового пояса. Во время пути я перестраивался на час за день, а сейчас одним махом перескочил треть суток. Во Владивостоке уже ночь. Я давно бы спал, если ориентироваться по внутренним часам, перестроенным на дальневосточный лад.

Эти два часа перед посадкой тянулись мучительно долго. Я думал перекусить чего-нибудь, чтобы хоть как-то скоротать время. Я обошел несколько кафе и убедился, что для меня там нет ничего съестного. Только салат, который стоит пятьсот рублей. Душила жаба. Поэтому я выпил горький кофе из автомата и купил пол-литровую бутыль воды за 100(!) рублей. Когда я пил, то мысленно порицал людей, которые наживаются за счет накрученных цен в аэропортах. Какой же я все-таки ханжа.

Время шло, толпа увеличивалась. Люди рассаживались по рядам, словно в кинозале перед сеансом. Мимо шла юная девушка с отцом. Внезапно она подскочила и радостно всхлипнула. Она подбежала к молодому парню, который сидел напротив меня и пялился в ноутбук, и попросила с ним сфоткаться. Парень не возражал. Когда она довольная вернулась к отцу, они пошли дальше.

– А кто это? – спросил отец.

Девушка подняла голову и ответила:

– Это блогер.

Наконец я попал на борт самолета. Я поздоровался с соседями и уткнулся в окно. Вглядывался в густую ночную темноту в ожидании взлета. Когда шасси оторвались от взлетной полосы – засверкали миллионы желтых огней Москвы как на ладони. Захватывающая картина. Только это я и увидел сквозь иллюминатор, через мгновение задремал и проснулся уже при посадке.

«Время посадки 23:30. Температура воздуха за бортом 16 градусов тепла…» – скороговоркой вещал пилот уставшим голосом.

Следуя указателям, я в полуобморочном состоянии доковылял до пункта выдачи багажа. Как помнится, рюкзак попал в отдел негабаритного. Никакой стойки нет, лишь стена с надписью: «Негабаритный багаж». Сказали ждать багаж там. Как-то это странно…

Просидел минут двадцать перед пустотой. Из служебного помещения вышел плотный мужчина в затертой робе с пластиковой переноской для животных. Он шел широким шагом к той стене, поставил переноску на пол и ушел. Из нее временами доносилось протяжное и жалобное мяуканье. К переноске подошла девушка и забрала питомца.

Верно, и мой ранец сейчас принесут. Прошло еще минут пятнадцать. Сомнения начали одолевать. Я предполагал, что мой багаж скинули в общую топку, хотя он мог и вовсе утеряться.

Я встал, прошел через ряды сидений и увидел, как мой рюкзак одиноко кружится на багажном конвейере.

Завалился в такси. Оно меня плавно повезло и укачало, словно младенца в люльке. Водитель донимал вопросами, откуда я прилетел и что там делал, но я так вяло отвечал, что через минуту беседа заглохла. С полузакрытыми глазами я смотрел, как вдоль дороги мелькают желтые огни фонарей города Пушкин.

Свернули в мой поселок, где по дороге разлитые серые лужи, а все пространство обволок туман.

Стараясь не шуметь, я скинул рюкзак в прихожей и на цыпочках пошел к себе. Я плюхнулся на кровать, закутался в одеяло и мгновенно уснул.

Послесловие

Через месяц я устроился подсобным рабочим на картонное предприятие. Каждый день после изнурительных смен я садился за компьютер и припоминал путешествие. На удивление стоило только задуматься о конкретном дне, так все краски окружения оживали в голове. Я помнил местность, разговоры и ощущения.

Я оглядывался и задавал вопрос: что я узнал нового о себе? Ничего. Что я узнал нового о людях? Ничего. Но что изменилось во мне? Все!

«Это не может быть конец, это лишь завершение этапа моего пути!» – так я думал. Теперь я планировал странствовать на попутках за границей. И ни где-нибудь, а в Иране! Меня манили персидские просторы. Увы, житейская трясина затянула по горло, и я задохнулся в петле рабочей рутины. И сейчас я ощущаю нечто, что было перед рывком в это импровизированное путешествие. Эта грань безысходности и закипания к действию. Рывок через тесные сети однообразия.