Бегущий со звёздами

Лета-Флейта

Со стоном Саэхор взял в руки очередную охапку поломанных веток и понёс к общей куче. Юноша подчищал за собой беспорядок, устроенный несколькими днями ранее.

Содранные о грубую кору деревьев рубцы на ладонях снова кровоточили, но парень терпел. Он нёс вполне заслуженное наказание за то, что натворил.

Каждый потревоженный им житель леса требовал извинений. Кто-то больше, a кто-то меньше. Дубы выстояли и лишь обронили часть своей листвы, a вот осинам и берёзам пришлось тяжелее.

Среди общего хлама юноша нашёл и несколько мёртвых зверушек. Пару крупных зайцев, задавленных стволами упавших деревьев и три крохотных лисёнка, оторвавшихся от мамы. Это была самая болезненная потеря для Саэхора, которую он оплакивал долгими часами.

Однако, самой большой оплошностью юноши была потеря Эвренсаля. Все эти дни мысли о чудесном инструменте не покидали голову.

«Мне попало в руки величайшее изобретение нашего народа. Оно возводило селения, создавало памятники. A я чуть не взорвал пол леса».

В первый день, когда отец растолкал его после уничтожения инструмента, тот наказал ему воспеть прощение самому, в одиночку.

– Это твоя вина. Твой гнев и агрессия, которую ты не сдержал в себе. – Саэалай отчитывал сына без какого-либо сожаления. Он не был на него зол, но хотел донести до него урок. – Мы просим у природы прощения каждый раз, когда забираем что-то у неё. Она – сильная. Она – мать. Дзыны не нужны ей, чтобы жить дальше. A она нужна нам каждую минуту, поэтому мы так с ней учтивы. A ты, – мужчина повысил голос, – взял слишком много. Приступай.

Рука Саэхора потянулась к обломкам Эвренсаля в руках Саэалая.

– Не трожь! – Осадил его отец. – Даже будучи сломанным – в нём великая сила. Ты еще не готов к ней.

Он был послушным, всю его жизнь. Но если дело доходило до несправедливости – то он был первым в драке. Тонкими ручками – слишком уж тонкими, даже для Дзына – он мало что мог поделать с его сверстниками и теми, кто постарше. Брал своё он бесконечным упорством, граничащим с бараньим упрямством. Как только кулак оппонента валил его на землю, он вскакивал обратно и набрасывался на обидчика с пущим рвением.

Отец не мог ничего поделать с гневом сына. Он понимал его источник – они воспитали его в нетерпении лжи и несправедливости, но научить контролировать был не в состоянии.

В тот момент решение пришло матери мальчика. Она оставила мужа в доме одного, упаковала скудный скарб и забрала Саэхора с собой. Дойдя до реки, они взяли лодочку и сплавились вниз, по тому самому пути, которому следовала ладья юноши и его отца.

***

– Она тебе понравится, обещаю. – Саэада пыталась подбодрить сына, принявшего угрюмую мину. Он сидел напротив неё, насупившись. Он был еще невысоким – тело начнёт вытягиваться лишь через пару лет. На длинных ушах красовались шесть годовых колец, по три на каждом.

– Мы надолго вообще? Я боюсь опоздать к началу похода! Все Дорэ: отец, Дорэкай и дочери – при упоминании соседских девочек мальчик зарделся румянцем – собираются в пещеры, через пару недель. Меня позвали с собой. Говорят, что они подойдут максимально близко к Орте и, даже, получится издали глянуть на один из городов Эйдов! Они берут свой цилим!

– Этот Дорэкай – старший ребенок Дорэалая? Так ведь? Тот бугай, с которым ты сцепился на прошлой неделе? – мать с любопытством смотрела на своего сына. Серая кожа в некоторых местах отдавала синевой – следы от недавней драки.

– Так и есть! Я почти на равных с ним был, a ему ведь уже исполнилось десять! Он хвастался восьмым кольцом в ухе! Хотя, какая разница – он всё равно еще ребёнок. Их хоть и восемь, да все деревянные! – маленький Саэхор бахвалился, хотя у самого кольца были точно какими же.

Украшения в ушах Дзынов были не только для красоты, но и позволяли определить возраст и положение носителя. Детям выдавались годовые кольца, сделанные из дерева. Они были аккуратно и тонко сделаны, чтобы не навредить ребёнку. Одно берёзовое было за один год жизни, осина – два, a дуб считался за три. Как только Дзын заслуживал первое дубовое кольцо – он считался взрослым для всех дел в своей деревне.

С возрастом они сменяли дерево на изделия из затвердевшей смолы, редких драгоценных камней, что находились в походах, и, даже, металла. Последнее дозволялось самым премудрым жителям и пращурам.

Саэхор вёл свой рассказ, сильно жестикулируя и крутя головой, тряся шестью берёзовыми колечками.

– Я думаю, что ни в какой поход ты не успеешь. – Гримаса недовольства скривила лица мальчика. – Но то, что тебя ждёт, будет намного интереснее.

Саэхор следил, как его мама, ловки управляясь веслом, начала загребать к берегу. Мальчик пытался высмотреть, куда же она правит, но видел лишь переплетённые с ветвями деревьев растения, обвившие всё вокруг. Лишь спустя пару минут он смог отчётливо рассмотреть небольшой песчаный участок берега. Он был аккуратно кем-то расчищен.

– Ада, это ты? – незнакомый голос прозвучал над их головами, словно спущенная с тетивы стрела. Подняв глаза наверх, они увидели молодую девушку, сидевшую на одной веток.

– Лета, чертовка, спускайся, обнять тебя хочу! – мальчику непривычно было слышать, как Дзыны обращаются друг к другу вот так, без семейного имени.

Незнакомка была одета в шелковую рубаху зелёного цвета и коричневую юбку, подпоясанную широким кушаком. Плечи её скрывал изумрудный плащ, сливавшийся с листвой.

Она свесилась с ветки и аккуратно спустилась вниз, цепляясь за сучья. Глаза Саэхора подметили вытянутый футляр на её спине, походивший на колчан без стрел.

Аккуратными потоками струились её рыжие волосы, подобранные летной на лбу. Она была совсем юной, с детским курносым носом, пухлыми губами. A вот взгляд её светло-зелёных глаз пробирал насквозь своей серьёзностью.

Она встала пред Саэадой. Та согнулась в глубоком поклоне, приветствуя Лету. Глаза Саэхора расширились от удивления – его мать была очень почитаемой повсюду.

«Ей же лет двадцать, не больше! Кто она такая вообще?» – некоторое возмущение роилось в голове мальчика, но он последовал примеру матери и без напоминания повторил за ней движение поклона.

Девушка, посмотрев на них, отвела ногу назад, положила правую руку себе на левое плечо и сделала изящный поклон.

– Твой отпрыск? Весь в тебя. – Лета взглядом оценила мальчика.

– Наш, с Алаем, чей же еще, ха-ха. – Саэада усмехнулась.

– Пойдёмте в дом, там всё обсудим. Думаю, ты пришла ко мне с… – девушка замялась.

– Саэхор. Меня зовут Саэхор, здравствуйте. Мама много говорила о вас хорошего.

– Значит, Хор? Так тебя назвали родители? – Лета сделала несколько шагов в сторону мальчика.

– Я горжусь своим первым именем, я из семьи Саэ. Поэтому, пожалуйста, называйте меня Саэхор. – Он волновался, произнося эти слова перед незнакомкой. Она была либо очень сильной, либо важной для его матери. A значит – он должен был предстать перед ней в лучшем свете и не опозорить свой род.

– Ха! Не из робкого десятка малыш! – Лета одобрительно кивнула в сторону Саэады, a затем переела взгляд обратно на мальчика. – Я из рода Леа, a моё полное имя – Леалета. Но я уже давно покинула семью, оставив их очень далеко отсюда. Поэтому, зови меня просто Лета-Флейта. – Девушка подмигнула и игриво щёлкнула языком.

На душе у мальчика сразу же отлегло и он, уверенными шагами, побрёл вслед за мамой и Флейтой.

Извилистая лесная дорожка вела их под густыми кронами деревьев, скрывавших небо, но вскоре их ноги ступили на широкую дорожку, мощенную тёсаными камнями. Лес тут словно расступился, выпустив на свободу солнечный свет, палящими лучами ниспадавший на гостей и хозяйку.

Пред их взорами открылся исполинский дуб. Ветви его под тяжестью листвы и желудей склонились вплотную к земле. Всей своей конструкцией он накрывал такое огромное пространство, что у Саэхор крутил головой по сторонам, стараясь охватить всё.

Лета вышла вперёд. Рука выхватила инструмент из футляра. Её флейта сверкала белизной в солнечном свете. Безупречно ровная, цвета слоновьей кости. Она поднесла её ко рту и начала играть. Мальчика пробрало от первых нот этой мелодии, a всё тело поползло мурашками. Никогда прежде Саэхор не слышал такой красивой музыки.

Ему хотелось раствориться в ней, впитать каждую частичку. Он чувствовал сердечные вибрации этой девушки. Лета не могла быть обычным Дзыном – ни один из пращуров в их деревне не обладал такой силой.

Не меньшее чудо начало происходить с огромным дубом. Ветви начали подниматься вверх. Древо оказалось высоким, вознося свои желуди к небу. Несколько мгновений спустя взорам открылась чудесная долина, которую и скрывал гигант своей кроной. По её центру, вокруг исполинского ствола, расположился дом в несколько этажей, опоясывавших его по кругу.

Девушка заметила восторженный взгляд Саэхора и довольно заулыбалась, отчего бугорки её пухленьких щёк округлились еще больше.

– Ты тут времени попусту не теряла, да, Флейта? – Обратилась к ней Саэада. – Неплохо для пятнадцатилетки.

– Мне хотелось сделать нечто подобное моему дому. Там, на родине. – Ответила Флейта.

–Думаю, у тебя неплохо получилось. Саэхор, тебе нравится? – Мать обратилась к своему сыну. Не будь на лице мальчика природной преграды в виде жил и кожи, его челюсть уже лежала бы у него под ногами. Его восхищению не было предела.

– Госпожа Леалета, я никогда не слышал и не видел ничего прекраснее! Даже наши пращуры и сам старик Кэзрен не могут так! – мальчик в восторге заваливал девушку комплиментами.

– Ось даёт Дзынам силы, кои в Окайме достаются лишь избранным. – Слова Леты запутали Саэхора, но на помощь пришла мама.

– Она из Эксана, предок могущественных богов, давших жизнь Дзынам и…

– И этим варварам Эйдам. – Договорила Флейта за Саэаду и со злобой выругалась.

Остаток пути до дома они прошли в тишине, рассматривая диковинные растения и внешнюю часть жилища Леты. Внутреннее убранство дома нисколько не уступало в уюте и роскоши. Широкая винтовая лестница уходила наверх вдоль ствола дуба, спускаясь ступенями к площадкам, расположенным на разной высоте. Всё внутреннее убранство было наполнено пением птиц, обживших себе аккуратные гнёзда.

– Прохладного вина? У меня тут приютилась амфора с чудесным гранатовым – сплошное великолепие. Ада? – женщина утвердительно кивнула. – Саэхор?

Мальчик с ужасом поглядел на девушку и попросил взглядом помощи у матери.

– Попробуй. С дороги, самое то! Отдохнём и освежимся, потом уже поговорим о делах. – Ответила Саэада, не особо обратив внимание на умоляющий взгляд сына.

– Присядем. – Лета пригласила их в плетёные кресла вокруг круглого столика, где уже стоял кувшин с напитком и три бокала.

Саэхор залез и буквально провалился в огромном сидении. Он закрыл глаза и попробовал страшную тёмно-бордовую влагу. Пряный вкус наполнил мальчика, и он расслабленно выдохнул. Это было вкусно.

– Как деревня? Как Алай? Рассказывай сейчас, a то я состарюсь к нашей следующей встрече. – Девушка потягивала вино из бокала.

– Спокойная гавань – самое подходящее описание. К нам даже Эйды не заходят, только к соседним Летописцам. Пращуры всё это терпят, как и раньше. – Слова Саэады вызвали недовольную мину на лице Леты.

– Когда же они поймут, что этот мелкий народец способен лишь на разрушение? Сходили бы походом в Орту и посмотрели на то, как их местные князьки рвут друг другу глотки за каждый клочок земли – поняли бы всё и сразу. Эксан правильно сделал и держит границы закрытыми до сих пор.

– Пока беда далеко, она никого не интересует. Мы с мужем не забываем боевые тренировки и готовы к тому, что они рано или поздно придут. – Саэхор отметил серьёзные ноты в голосе матери.

– Кстати! Ты же не слышала новости! – Воскликнула Лета. – Эксан принял первого Эйда! Несколько месяцев назад я ходила в Орту и пересекалась с несколькими знакомыми. Говорят, что все города среднего круга прекратили на один день вражду и устроили в честь этого грандиозный праздник!

Брови удивлённой Саэады поползли вверх.

– Да как они посмели? И чем он отличился?

– Не он, a она. Великая учёная! Придумала некое вещество, которое помогает при горной добыче. Больших деталей не знаю. – Флейта восхищённо делилась новостями. Посетители были не самым частым явлением в её доме.

– Лета, давай, в таком случае, поговорим о насущном. Ты – лучший музыкант из тех, кого я знаю! – Саэада расплылась в улыбке, способной сломить любого.

– Да я уже догадалась, что ты привезла сына не для того, чтобы погостить пару дней. – Девушка повернулась лицом к мальчику. – Ну, и к чему у нас пристрастие? Какой инструмент тебя манит к себе больше всего?

Мальчик посмотрел на маму, но та молчала, с улыбкой смотря на него. Саэхор набрал полную грудь воздуха, собрался с мыслями и ответил.

– Я хочу Эвренсаль. Хочу овладеть им и всеми двадцатью четырьмя струнами. Отец и мать могут – я тоже смогу. – Капли пота проступили на лбу мальчика во время этой фразы.

– Ха-ха! Вот это дух! Позволю себе одну заметку – тебе не то, что дотрагиваться, но и смотреть долго на инструмент еще рано. – Флейта прищурила глаза, ожидая реакции.

– Вам подобное можно, a мне вы запрещаете? Это несправедливо! – Вспылил мальчик.

Лета вскочила со стула и нависла над Саэхором. Только сейчас он заметил то, что она была гигантского роста, даже для Дзына. Девушка продолжила говорить, закрыв своей тенью маленький испуганный комочек в кресле.

– Я из Эксана! Я из семьи тех, кто наблюдает Ось нашего диска! Уже к пяти годам мы знаем больше, чем ваши старики в деревнях. A ты не готов! – Лета отошла назад и села в кресло. – Но будешь готов, если будешь прилежно учиться.

Мальчик согласно кивнул.

– Вот и славно. Значит тебе нужны струнные. Начнём с лютни! – Флейта обернулась к Саэаде. – Что насчёт боевого контроля?

– Еще рано. – Ответила женщина и откинулась в кресле.

Уютный дом Леты-Флейты приютил их на три счастливых месяца.

***

Вечерело. Саэалай тщетно корпел над сломанным Эвренсалем, сидя на берегу реки. Еле слышные слова песни вились в воздухе, пытаясь соединить инструмент. Пот ручьями тёк по его лбу. Мужчина перетянул струны, поправил трубки, но это было мелочью – самого главного он сделать не мог.

Всё на просторах великого диска имело своё звучание. Волнами и струнами оно связывало между собой камешки и горы, рыб и воды рек и озёр, леса и их живность. Изо всего этого складывалось великое полотно.

Его было сложно увидеть, но Дзыны, тысячи лет назад, научились различать некоторые из них. Они использовали их ради корыстных, личных целей, но всегда были благодарны и возвращали то, что забирали.

Саэхор в порыве бессознательного гнева взял у природы слишком много, разорвав связующие струны. Их народ никогда не брал больше, чем им было нужно. Посему, юноша песнопениями должен был восстановить то, что было им разрушено, восстановив целостность полотна.

Полотно огромно и проступок Саэхора – лишь крохотное пятнышко на нём. Мелкая прореха. Но если оставлять эти дыры без заплаток – оно разорвётся.

Сломанный Эвренсаль тоже был разорванной струной. Саэалай выводил сложные песни, пытаясь спаять между собой концы порванной нити, но они никак не хотели сходиться. Слишком уж могучим был инструмент в руках Дзына. Его голоса было недостаточно.

Юноша стоял в стороне и наблюдал за отцом.

«Я бы смог его починить. У меня есть сила. Но как?»

– Что, малой, наломал дров? – парень услышал за спиной знакомый голос.

Саэхор обернулся и увидел её.

– Флейта. – Юноша обомлел.

Она стояла перед ним. Как тогда, десять лет назад, когда ему было шесть лет.

– Ни капли не изменилась.– Сердце его стучало и он не мог понять почему.

– A ты возмужал, хотя тяжести таскал не очень часто, да? – Она ехидно хихикнула, поглядев на тонкие руки. – Ну, ничего. Такой путь музыканта! Ты же не бросил занятия?

– Ни дня без музыки. Лучший на всю округу. – Парень проговаривал слова тихо, боясь перейти в безудержный крик.

– Вот и славно! Я бы не вынесла, если бы ты опозорил моё имя. Пойдём к отцу, тут много новостей. – Она зашагала к ладье. – Я только вернулась от границы Орты…Эй, Алай! Здравствуй!

Мужчина устало поднялся на ноги, но лицо его озаряла довольная улыбка. Он был очень рад и встретил девушку низким поклоном. Она ответила ему в своей манере.

– Здарова, Флейта. Много же лет мы не виделись. Куда веснушки подевались, рыжая голова?

– Осыпались, Алай. Вот, только рыжая голова и осталась к моим двадцати пяти. – Лета и Саэалай крепко обнялись. – Слышали последние новости? Эйды что-то удумали, всё суетятся у границы…

Девушка прекратила свой рассказ, увидев, как поменялись в лицах её собеседников. В следующие пару часов Флейта не раз обливалась слезами, пока Саэ рассказывали ей то, что случилось в деревне.

– Я должен научиться боевому контролю. Я не способен сдерживать себя, особенно сейчас. Так хотела мама. – Подытожил Саэхор.

Лета взглянула на возмужавшее лицо того, кого видела последний раз шестилетним ребёнком. Сейчас пред ней сидел взрослый почти мужчина со взглядом таким печальным, что в нём можно было утонуть.

– Так тому и быть. – Ответила Флейта.