Читать книгу: «Луна, любовь и некромант в Академии Невезучих», страница 2

Трясущимися руками я потянулась вперёд, готовая на худшее. Мои пальцы наткнулись на… плечи? Ох, это было слишком.

– Кто здесь? – проблеяла я, пытаясь выглядеть хотя немного смелее, чем чувствовала себя на самом деле.

Ответом мне была тишина, но тут замерцал слабый свет. Медленно. Очень медленно. Он разгорался, обретая форму и цвет, и вот передо мной замаячило что-то зелёное.

А потом я увидела глазницы. Пустые, зияющие глазницы черепа, который явно не знал ничего о концепции личных границ.

Мой мозг попытался выдать кучу логичных объяснений, но всё, что вышло, это нервный смешок и истеричное «ой». Скелет. Передо мной стоял самый настоящий, светящийся скелет. И, кажется, он меня разглядывал.

В горле застрял ком, но, пока я собиралась то ли закричать, то ли свалиться в обморок, свечение усилилось, и я начала различать детали комнаты. Ну что ж, местная академия явно знала, как произвести впечатление. Антураж был что надо: широкий деревянный стол, тяжёлый и массивный книжный шкаф до потолка, шторы в пол, две пары дверей и, конечно, этот «ламповый» скелет.

– Что ж, практично, – пробормотала я, не сводя глаз с осветительного прибора в углу. – Декоративно и жутко. То, что доктор прописал.

Оставалось лишь понять, в какие двери выходить, пока скелет в углу продолжал медленно, но верно, разгораться светло-зелëным свечением.

Я подошла к первым. Высокие, украшенные резьбой, с окованными ручками, они выглядели как и многие другие в этом дворце. Затем подошла ко вторым, тоже высоким, но куда более простым, лишённым готического флёра. Однако именно от них веяло прохладой и чем-то жутким. По спине прошёлся холодок, а мурашки разбрелись по всему телу, словно кто-то специально тренировал их на такой момент. Решив вернуться к первой паре, я приготовилась развернуться, как вдруг ощутила на плече костлявую руку.

– Простите, юная леди, – скелет заскрипел своей челюстью.

Я замерла. А секундой позже завизжала так, что от собственного крика заложило уши. Подскочила чуть не до потолка и в ужасе толкнула двери перед собой.

– Хозяин нынче занят… – неторопливо продолжал скелет, но я уже не слушала.

Я кубарем неслась вниз по лестнице, будто за мной гналась вся армия восставших мертвецов, и вопила как сирена. Лестница наконец закончилась, и я шлёпнулась на каменный пол с таким чувством, будто победила в спринте.

Откуда-то сверху раздалось шипение. Должно быть, оно тоже являлось лишь частью антуража.

3

Приземлилась я самым неприятным образом – лицом вниз и кверху попой. И сразу же услышала чьë-то недовольное ворчание-шипение. Пусть оно звучало так, словно издавать его мог лишь человек, поднимать взгляд я трусливо не спешила. Кто-то, судя по голосу мужчина с мягким баритоном, продолжал ругаться и жаловаться на глупых студенток, сующих свои носы, куда не просят, и вечно мешающихся под ногами.

Наконец, немного осмелев, я приподняла голову, разглядывая как мужчину, так и помещение, в котором оказалась. Помещение пахло свечами и сущëными травами. Его наполнял мягкий красноватый свет. Пол, холодный и каменный, казался на удивление чистым и будто бы отполированным. Посреди помещения разместился тяжеленный каменный стол, похожий на некий алтарь, обставленный чëрными и серебристыми свечами разной степени прогорелости. Вдоль стен выстроились высокие шкафы, запертые на цепи и крупные замки. Оглядевшись, я заметила и лестницу, по которой скатилась.

Видела я и мужчину, который, успокаиваясь, бубнил сквозь зубы что-то недовольное. На вид ему было где-то между тридцатью пятью и сорока – возраст, который только добавляет мужчинам шарма, если, конечно, они знают, как себя подать. А этот явно знал.

Высокий, стройный, с широкими плечами, он выглядел как картинка из глянцевого журнала, посвящённого идеальному образу денди. Волосы цвета воронова крыла, коротко стриженные по бокам и достаточно длинные сверху, чтобы волнистая чëлка элегантно падала на лоб, подрагивали, будто от лёгкого осеннего ветерка. Ну или от раздражения – я не была уверена.

Его чёрные глаза буквально сверлили меня взглядом. Это заставило меня почувствовать себя школьницей, застигнутой за списыванием со шпаргалки. Крылья носа с небольшой горбинкой раздувались от злости, а пухлые губы были так плотно сжаты, что могли бы, наверное, сдержать целую бурю слов. Пусть он злился, зато выглядел настолько ухоженно и сдержанно, что даже злость на нём сидела элегантно.

Длинный сюртук был расстёгнут, и из-под него выглядывала идеально выглаженная чёрная рубашка с шелковым платком, повязанным под воротником. Кожаные брюки с высокой талией были застëгнуты на три пуговицы в ряд. Я отсчитала каждую от верхней и до нижней, и едва ли собиралась переводить взгляд ниже, чтобы повторно разглядеть начищенные до блеска туфли.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Надеюсь, он не заметил, как я его рассматриваю. Хотя, судя по тому, как мужчина склонил голову и чуть прищурился, заметил всё. Отлично. Теперь я красная, как спелый помидор.

Мужчина фыркнул и скрестил руки на груди:

– Куда это вы уставились? – произнёс он, запахивая свой сюртук, словно укутываясь в домашний халатик.

– А вы, собственно, кто? – деловито поинтересовалась я и поднялась на ноги.

Даже так я едва ли доставала ему до подбородка. Я, которая оказалась в карнавальном костюме с мини-юбкой и всë ещë в резиновых калошах, перед этим эстетически привлекательным с виду джентльменом. Да, я храбрилась и делала вид, что всë нормально, что так и было задумано.

Мужчина не отвечал, по-прежнему раздувая ноздри. Желваки тоже зашевелились.

– Я, между прочим, пришла подтвердить своë участие в конкурсе, – произнесла я, так как он молчал, и помахала перед недовольным лицом листочком.

Внимательный взгляд мужчины вперился в написанное. Ловкая и сильная рука с тонкими, длинными пальцами выхватила у меня листок.

– Снова вешают на меня, а доплачивать не собираются, – страдальчески пробубнил мужчина и щëлкнул пальцами в воздухе.

Светящийся скелет, стуча всеми костями, повторяя за мной кубарем слетел по лестнице, но кучкой валяться не стал, а быстренько собрался и приподнëс хозяину перьевую ручку.

– А на чëм я писать буду, ты не подумал, Ëрик?

– Не подумал, – голова скелета склонилась набок.

Я видела, как у мужчины задëргался глаз. Ещё один тик в копилочку местных работников. Казалось, у него вот-вот дым повалит из ушей.

Скелет спохватился и подал хозяину картонный планшет. На нëм мужчина и расписался, а после передал лист мне и, произнеся лишь:

– Свободны, Анфиса, – повернулся ко мне спиной.

– Меня зовут Алиса.

– Да? – не поворачиваясь произнëс он. – Я думал, Анфиса. Не проверяйте, там написали верно. Поздравляю, видимо, вам, наконец-то, начинает везти.

– Сомневаюсь, – буркнула я достаточно тихо, чтобы никто не расслышал.

Скелет Ëрик принялся показывать мне на выход и предлагать свою помощь добраться до правильной двери.

– Так кто вы такой? – вместо того, чтобы воспользоваться помощью Ëрика, я осталась стоять на том же месте, где и была.

– Эдгар Артано, заведующий тëмным отделением и один из жюри конкурса «Ночная ведьма», а также ваш преподаватель по подниманию и подчинению.

***

Пока переваривала услышанное, Ёрик помог мне подняться по лестнице и сопроводил к резным дверям. На прощание скелет галантно снял свою голову с плеч на манер шляпы и поклонился.

Вернувшись в коридор под яркий свет настенных факелов, я зажмурилась.

– Вижу, ты справилась, – раздался притягательный голос Родолита.

Юноша, лучезарно улыбаясь, встал со скамьи и подошёл ко мне, попутно запихивая в карман какой-то прямоугольник, подозрительно напомнивший смартфон. Глядя на него я потянулась к поясу, желая взглянуть на время, но вспомнила, что карманов в костюме нет, а потому мой смартфон остался покоиться на постели в доме бабульки.

Родолит уже подошёл практически вплотную и протянул ко мне руку ладонью вверх.

Вспомнив, в какую вату превращались мои умственные способности, едва юноша касался меня, я решительно шагнула прочь от него.

– Но-но, – предупредительно произнесла я, по-новому разглядывая красавца и выискивая в нём демонические особенности.

Уж если тут всюду магия, то отчего ему не быть инкубом? О чём я и уточнила.

Родолит звонко рассмеялся и заверил, что демонов в его роду не было, а если такие и встречались, то столь давно, что он о них не в курсе. Он лучезарно улыбался, протягивая мне руку, а я свои сложила на груди, пряча ладошки под мышками. От греха подальше.

– Прошу, проводи меня в общежитие, – медленно попросила я, обдумывая, что же делать, – но чур без рук.

К счастью, Родолит оказался понимающим. К сожалению, я была выжата как лимон. Спотыкалась по пути, не раз подхваченная Родолитом.

Хотелось только зевать и спать, а о том, как выбираться из странного места, я решила думать завтра. Оставаться в этой академии не хотелось. Мне и к бабульке уже не хотелось, только бы вернуться домой, выспаться и заварить в турке кофе с корицей.

Усталая и совершенно выбитая из сил, я послушно отправилась в чёрный-чёрный коридор дворца, отведëнный под общежитие. Запомнила, что на входе стоял камень высотой в мой рост, на котором светилась надпись: «Налево пойдëшь – к девушкам попадëшь; направо пойдëшь – к юношам придёшь; прямо пойдëшь – в комнату отдыха угодишь; назад отступишь – берегись порога». Здесь мы с Родолитом расстались. Он двинулся направо, а я – налево.

Так, держа в руках лёгкий клатч, набитый учебниками и канцелярией, а ещë связку из чистой одежды, я отправилась спать. Свет в комнате я не включала, сразу увидев перед собой свободную, заправленную постель.

Я с наслаждением разулась и плюхнулась лицом в подушку, блаженно вырубаясь, в надежде выспаться и на свежую голову обмозговать всë, что со мной произошло.

Надежды разбились в пух и прах с первыми лучами солнца.

Едва оно запустило свои длинные пальцы в комнату, как я поняла, что сплю здесь не одна. Неподалёку от меня противно задребезжал будильник и тут же оказался кем-то выключен. Затем послышалось шуршание одеяла, а следом бодрый счёт:

– Раз-два, раз-два!

Осторожно приоткрыв один глаз и высунувшись из-под тяжёлого одеяла, я осмотрела источник шума. Девушка с персиковым оттенком кожи и вьющимися волосами, где затесались пряди самых разных цветов от ярко-зелёного до бурого, активно приседала. Вдыхала носом, выдыхала ртом и выглядела так энергично, что я почувствовала себя чем-то вроде полуспущенного воздушного шарика.

Ресницы у неё были просто длиннющие, носик вздёрнутый и острый, а уши оттопыренные и заострённые.

– Бодрое утро! – звонким, будто ручеёк, голосом поприветствовала она. – Меня зовут Жасмин, а тебя?

– Алиса, – прохрипела я.

– Очень приятно!

Жасмин продолжила свою зарядку, а я завернулась обратно в одеяло и сомкнула веки.

– Нет-нет-нет, Алиса, так не годится! Ты ведь вчера ближе к ночи прибыла? А я приехала с утра, но оказалась та-а-ак занята бумажной волокитой, что ничего особо сделать не успела, но по этажу прогулялась и узнала нечто важное.

– Это что же? – пробубнила я, не желая высовываться.

– Душевые открыты с шести до половины восьмого, – уверенно заявила Жасмин и добавила: уже семь.

После такого я подскочила словно ужаленная. Надеюсь, Жасмин не врёт, иначе мы с ней не подружимся.

– Показать, где они? – уточнила она прищуриваясь. – И чистые вещи взять не забудь.

По пути я узнала, что моя соседка – фея. Вот только если обычно у фей получаются добрые и послушные растения, то у Жасмин выходят то ядовитые, то хищные, за это родственники и сбагрили еë в «Академию Невезучих». Я же в ответ сообщила, что попала сюда случайно, видимо, по невезению. Во всяком случае вчерашний день намекнул на моё невезение жирным, красным маркером. Узнав, что меня посчитали ведьмой, Жасмин никак не отреагировала, а когда услышала, что я тоже на тëмном отделении, то очень обрадовалась, сообщив, что будем вместе на пары ходить. Я про себя отметила, что надо подружить между собой Родолита и Жасмин, раз они оба так радуются, что у них, наконец, появится друг.

Вспоминая страшилки из интернета, я со страхом шла к душевым, представляя сколотый кафель, ржавые разводы и протекающие унитазы. Однако дела обстояли куда лучше. О студентах здесь заботились. Кабинки с индивидуальными раздевалками были оснащены по лучшим традициям дорогущих, пятизвëздочных отелей. Здесь тебе и ароматные шампуни с масками для волос, и нежные гели для душа, и деревянный поддон, чтоб не становиться голыми ногами на холоднющий кафель, и встроенный в раздевалке фен для волос. Одежду мне вчера, как оказалось, тоже предоставили новенькую, мягонькую и невозможно уютную. Даже белые тапочки сели по ноге идеально.

И пока я, переодевшись, расчёсывала волосы перед запотевшим зеркалом, оно потихоньку возвращалось в норму, а позади меня неспешно проявлялась бледная фигура в белом платье и с длинными чёрными волосами.

***

Если, падая с лестницы, я вопила подобно сирене, то на этот раз не сумела издать ни звука. Словно суслик перед ястребом, я замерла, всеми силами стараясь слиться с окружающим миром и, если получится, стать частью декора.

Свет замигал.

Фигура за моей спиной тоже замигала. Как новогодняя гирлянда, которую ещё не докрутили до ума: то появлялась перед глазами, то исчезала, приближаясь рывками с каждым миганием.

Наконец, собрав всё оставшееся в организме мужество, я сумела пошевелиться и развернулась к ней лицом. Садако остановилась. Теперь мигал только свет. Я же обеими руками держалась за расчёску, надеясь избить её монстра.

Монстр протянул ко мне свои бледные, исхудалые руки, а я на миг подумала, что неплохо бы дать им увлажняющий крем, но тут до меня донёсся крик Жасмин:

– Забыла предупредить! В ванне обитает дух девочки. Не включай фен, а то она его боится.

Серьёзно? Мы так говорим, когда знаем, что чья-то жизнь под угрозой?

Мы с духом девочки одновременно покосились на фен, словно он был священным Граалем. Она тихонько заскрипела чем-то в своём горле, а я хмыкнула, вновь обретя власть над своим телом, и потянулась к орудию победы.

– Ты там скоро? – голос Жасмин приближался. – Не хотелось бы, чтоб нас закрыли в душе.

Словно это был сигнал, Садако с громким чавканьем и всосалась в пол. Я осталась с феном в руке, как последний герой фильма ужасов, которому внезапно отменили апокалипсис.

Жасмин появилась в дверях, свет мигнул ещё пару раз, но я не отреагировала, гордо выпрямившись.

В душе я действительно чувствовала себя победителем, а вот когда мы из него вышли, то обратила изучающий взор на собственное похоронное одеяние.

– Скажи, разве эта одежда подходит для учёбы?

– Эта нет, – поморщилась Жасмин, одетая точно так же, – но скоро доедет наша, и сможем переодеться в нормальное. К тому же я не думаю, что стоит ходить в форме во внеурочное время.

– И когда же начинается урочное?

– Окстись, Алиса, мы на тёмном отделении. Только светлые учатся с утра, а мы во вторую смену.

«Вечернее отделение, значит», – понимающе кивнула я, шаркая тапочками прочь из душевых и как можно ближе к столовой. Жасмин по пути объясняла, что где находится, и предупредила, что после завтрака придётся вернуться к себе, ведь сегодня нам довезут наши вещи, а ещё подгонят учебную форму, в которую придётся переодеться до обеда. Первый день, учебная линейка и всё такое.

По дороге нам встречались разные студентки, среди которых была тихая, низенькая и полненькая девушка в огромных очках. Жасмин поздоровалась с ней, назвав Элей, и тихонько сообщила мне, что Эля тоже с земли, как и я. Потомственная целительница, по идее, а по факту отправила в мир иной первого же зверька, которого лечила по всем правилам и тайным рецептам своей семьи. Затем были и другие животинки, а когда Эля решила помочь своему другу справиться с гайморитом, за ней пришёл Людвиг Кролев и помог перенестись в академию. И к тому моменту, когда мы дошли до столовой, я услышала из неë женское пение и бурный мужской спор.

Внутри, казалось, разместились все жители нашего этажа. Одни пели и танцевали, другие читали, третьи рисовали, а последние, усевшись в круг прямо на полу, играли в какую-то настольную игру. Я с любопытством оглядела это безобразие. В моей голове возник всего один вопрос:

– Где столы?

– Их поставят в половине девятого, – тут же отчеканила Жасмин. – Когда наступит время завтрака. Затем светлые свалят на занятия, а мы отправимся разбирать вещи. Надеюсь, нам хватит комнаты, чтоб разместиться. Ты же немного попросила?

Я фыркнула, сильно сомневаясь, что во вчерашнем бредовом состоянии попросила хоть что-то.

Я просто ждала завтрака, а старшекурсники, устроившись неподалёку, с интересом осматривали первокурсниц. Их взгляды ощупывали нас, как товар на распродаже, и от этого по спине пробегали мурашки.

– Ставлю на фею, – сказал один из них.

– Не, не. Должна быть простенькая. Дурнушки всегда пропадают первыми. Вот эта, – лениво отозвался другой парень, серый, как булыжник, и ткнул в меня своим кривоватым пальцем.

– Кто бы говорил, – осмотрела я его с головы до ног. – И чего это я должна пропасть?

– Да потому что с тёмного факультета всегда пропадают студентки, – со знанием дела сказал он.

– Иногда и из светлых исчезают, – задумчиво добавил первый, кивая так, будто обсуждал погоду, а не исчезновение людей.

– Куда исчезают? – спросила я, надеясь, что это глупая шутка.

– Кто ж их знает. Администрация молчит. Но исчезают всегда.

– Я думаю, они помирают, – вновь заговорил каменный. – Я думаю, в этом году умрёшь ты.

На мгновение я перестала дышать. В комнате, полной гулкого смеха, наступила звенящая тишина, по крайней мере, для меня. Всё вокруг будто замерло.

Только я поднялась и задрала рукав белой, как для похорон, рубашки и шмыгнула в его сторону белой же тапочкой, как Жасмин предупредительно вклинилась между нами.

– Успокойся, Алиса, он не угрожает. Я тоже слышала про такую байку. Говорят, вот уже три года студентки исчезают. И отнюдь не только дурнушки, так что не бойся.

Я чуть не подавилась от её заявления, а Жасмин уже продолжала:

– Их пытались искать. Думали, сбегают домой или ещё куда, но девушек нигде не нашли. Ни одной.

К горлу подкатил ком.

– Первая всегда исчезает с началом конкурса «Ночная ведьма», – добавила она с такой небрежностью, будто рассказывала о местных традициях, не стоящих внимания.

Мой взгляд метнулся к старшекурсникам, которые сдержанно посмеивались, их глаза блестели каким-то странным предвкушением.

– Так что, не бойся, – закончила Жасмин с той же добродушной улыбкой, которая меня совсем не успокаивала.

Не бояться? Легко сказать, когда у кого-то из нас на факультете, возможно у меня, скоро будет собственный некролог.

4

Я почему-то думала, что ничего не жду, помимо собственного исчезновения. Эх, ну никак не получалось выветрить из головы слова старшекурсников о таинственных пропажах. Я даже, наоборот, заинтересовалась и захотела разузнать побольше. Зря, что ль в дождливые дни, когда работа была окончена, а встреча с Лео перенесена на более солнечный, от скуки глядела на ютьюбе документалки про серийников.

Но как оказалось, даже вчерашний ватный мозг был способен кое-что попросить. Кое-что важное и не очень.

Мне не привезли ни единой шмотки, зато доставили разрядившуюся мобилу без зарядника, – о да, я просто умничка, – и кипарис. Беднягу обернули в пупырчатую бумагу то ли для безопасности растения, то ли чтоб самим не уколоться.

Над последним сюсюкала и нежничала Жасмин, не уставая отвешивать корявому малышу комплименты.

– Какой чудесный, какой необычный, – разглядывала она растеньице, и я не могла с ней не согласиться.

Дурак долгое время рос возле денежного деревца и, судя по всему, решил, что тоже им является. Во всяком случае вместо одной он дал сразу три вершины, и ни одна из них не смотрела вверх, перекидываясь через бортики пластикового горшка, будто лиана.

– Как, говоришь, тебя зовут? – её личико вдруг вытянулось в недоверии.

– Он говорит?

– Да, назвался «Дураком». Ты не могла быть так жестока! Не могла? – соседка грозно зыркнула в мою сторону и тут же ласково на кипарис. – Ты что-то перепутал, милый. Она, наверное, называла так кого-то ещё.

– Ага, – не стала я её переубеждать, – Лео.

– Ну вот! Он согласен, что и это имя слышал часто-часто, – заулыбалась Жасмин, вновь глядя на меня с дружеской добротой. – Приятно познакомиться, малыш Лео.

Я только хотела возразить, что меня не так поняли, как дверь в нашу комнату распахнулась. Несколько гремлинов, не выше пятилетнего ребёнка каждый, внесли вещи Жасмин, среди которых оказался один плотно набитый чемодан и три горшка с растениями.

– Знакомься, Лео, – Жасмин обернулась к своим! Это Милли, надеюсь, вы подружитесь.

На подоконнике расположилось странное растение с зубастыми листьями и глазками на стеблях, которое моментально повернуло свою зелёную голову к хозяйке и щёлкнуло челюстями.

– Она кусается, но только если её плохо кормить. А это Арни, – добавила Жасмин, показывая на угрожающе шипящий кактус.

– Родственники, значит, решили, что лучшее место для тебя – академия? – пробормотала я, отступая на пару шагов.

– Да, ты представляешь? Они сказали, что только здесь я смогу получить образование под стать моим способностям, – Жасмин закатила глаза.

– Ну… бывает, – неуверенно сказала я, стараясь не встречаться взглядом с Милли.

– Не волнуйся, они тебя не тронут! Ты же моя соседка. А вот неудачникам, которые попробуют нас обидеть, достанется. Хе-хе, – Жасмин игриво приложила пальчик к губам, но по спине у меня побежали мурашки. – Так что не боись. Из нашей комнаты ни одна студентка не исчезнет.

После такого заявления я уже не знала, чего бояться больше: таинственных исчезновений или жасминовых растений? Да только долго размышлять на эту тему не пришлось. Суетливые гремлины, которые тут, судя по всему, выполняли роль домашних эльфов из знаменитой сказки, притащили тюки с формой академии. Мы с Жасмин бросились переодеваться, ведь сразу после обеда предстояло отправляться на учёбу.

Развязав свой тюк, я, честно скажу, удивилась. Оглядев нашу комнату с высоченным витражным окном, окованными дверями, двумя кроватями на чёрной металлической основе, громоздким шкафом, словно попавшим к нам прямиком из мультфильма Бёртона, я ожидала и наряды в том же духе. Скажем, что-то вроде чёрных платьев с высокими воротниками и рюшами по рукавам, или строгие костюмы с невероятно тугими корсетами а-ля да здравствует восемнадцатый век! Но, нет, нет, нет и ещё раз нет.

Нам принесли серебристые и невероятно лёгкие, словно сотканные из призрачной ткани, платья. Корсажи на них были разве что для виду и совсем не стесняли движений. К платьям прилагались подъюбники разной пышности и панталоны. Мы сами решали надевать ли что-либо из этого под платья и что именно. Также нам предоставили три вида обуви: лодочки на маленьком каблучке, аккуратные, словно взятые из гардероба Золушки; нежные туфли «Мэри Джейн»; а ещё то, удобнее чего в мире пока не придумали.

Так, под непонимающим взглядом Жасмин, надевшей самый пышный подъюбник и второй вариант туфелек, я завязывала шнурки белоснежных кроссовок.

Так как в наших платьях были карманы, я по привычке запихнула в один смартфон. И только сев в столовой за стол поняла, какую глупость совершила. Но, менять что-то было поздно, и я уплетала тыквенный суп-пюре за обе щеки, ощущая на бедре тяжесть безжизненного прямоугольника.

Жасмин щебетала о том, как она ждёт не дождётся первых занятий, а я оглядывалась по сторонам, ища Родолита. Он говорил, что тоже на тёмном, но на обед не пришёл. Переоценивает свои силы? Ведь в комнатах держать еду запрещалось, как и перекусывать в неположенное время.

Соседка несколько раз поинтересовалась, кого я ищу, и пришлось включить пояснительную бригаду. Однако вместо обычной дружелюбной заинтересованности, подруга вытянулась в лице и пролила суп мимо рта.

– И не найдёшь, – задумчиво пролепетала она, то ли погружаясь в пучину страха, то ли поражаясь моим знакомствам. – Судя по имени, он не из наших.

– Да нет, как раз наоборот. Сказал, будем вместе на пары ходить.

Жасмин фыркнула и вернулась к еде, сильно сомневаясь в моих словах.

И лишь по пути на линейку Жасмин вернулась к обсуждению Родолита, убеждая, что я что-то перепутала.

– Ну не мог вампир поступить на тёмное отделение. Это ж академия Хаоса, в конце концов. Ты знаешь, как нас в народе называют? – качала соседка головой. – Академия Невезучих. Здесь всё шиворот навыворот.

***

Замерев перепуганной птицей, я косилась на Родолита, вставшего на самое солнечное место в актовом зале и беззаботно вертящего в руках головку чеснока, висевшую у него же на шее. Это он-то вампир?

– Это ты-то вампир? – недоверчиво повторила я вслух, пододвигаясь к юноше. – Вампир, который пьëт кровь и превращается в летучую мышь?

– Вампиры не превращаются, – Родолит как-то сразу поник и выпустил из рук чеснок, позволив тому свободно болтаться на шерстяной ниточке. – Солнца и чеснока мы тоже не боимся, а кровь, – он покраснел от щëк до ушей, – да. Кровь мы пьëм.

– И за что ты тут? – поинтересовалась Жасмин, уже поделившаяся с ним своей особенностью.

Родолит, красный как помидор, опустил взгляд на свои ботинки и замолчал. Я думала, он так и не ответит, но время шло, прозвенел башенный колокол, оповещая о начале линейки, а преподаватели всё ещё шушукались между собой, не торопясь знакомиться со студентами. Был среди них и Эдгар Артано, уставший и осунувшийся, с трудом сдерживающий зевки. Стоял низенький лысый мужичок с обвисшими ушами, который запугивал меня в приёмном отделении. Были и другие, но во главе всех боролся с собственными усами – один синий, а другой красный – старичок в полосатом костюме. Я с любопытством глядела на то, как он ловил усы руками и уговаривал их перестать, грозя пальцем то правому, то левому. Усы не переставали. Первый пинал второго, а второй щёлкал по первому.

– Я влюбился, – тихо сказал Родолит, возвращая к себе моё внимание, и добавил, что это в прошлом.

Он полагал на этом и закончить, но мы с Жасмин стали пинать Родолита локтями в бока, подобно взбесившимся усам некого преподавателя.

– В человека. Она не отвечала взаимностью, и я решил привлечь еë магией, но моих сил не хватило. Тогда я, – голос Родолита застенчиво дрогнул, – нашëл иной способ сделать еë своей девушкой.

– Тоже не вышло? – сочувственно вздохнула Жасмин.

Расслабившись и обрадовавшись, что о подробностях не расспрашивают, Родолит благодарно кивнул.

– А чеснок-то тебе зачем? – не выдержала я.

– А ты, Алиса, сама не видишь? – повернулся он ко мне лицом.

И я увидела. Увидела усталые глаза, распухший от простуды нос, красноту не только на щеках и ушах, но также на лбу. Да этот дурашка припëрся на линейку с температурой! Мне стало искренне жалко Родолита, который едва ли не покачивался от плохого самочувствия, но ничего сказать я не успела.

– Приветствую, дорогие мои, – заговорил препод с усами. – Рад видеть столь много новых лиц в нашей чудесной академии Хаоса! Как вы знаете, наша академия – лучшая из худших!

Говорил он, довольно выпятив грудь и завязав усы под подбородком. Весело и самозабвенно этот странный мужичок представлял нам преподавателей одного за другим, желал счастливого нового учебного года и просил в аудиториях не плевать через плечо. Когда же он, улыбаясь от уха до уха, готовился сойти со сцены. Женщина размера плюс-сайз, названная Любовью Амуровной, развернула его обратно и что-то шепнула.

– Ах да, – пролепетал мужичок, потянув себя за усы, словно те помогали ему сосредоточиться. – Меня зовут Садрал Напалов. Я ваш бессменный и бессмертный ректор. Приятно познакомиться! Всем удачи, и не обижайте наших монстров, они и так наполовину мёртвые. А теперь марш по аудиториям, время занятий пришло!

Как по команде за спиной бессменного и бессмертного ректора поднялась тень. Она развевалась, как старый, рваный флаг. Подняла руки, словно хотела схватить его и разинула пасть с острыми, тёмными, но слегка прозрачными зубами.

– Жрать, – услышали мы скрежет тени и дружно шагнули назад.

Садрал Напалов обернулся. Усы его развязались, и тот, что был синим, щёлкнул по тени, рассеивая её.

– Всё под контролем, – заверил ректор, будто только что доказал, что здесь ничто никого не пытается съесть. – В нашей академии совершенно безопасно.

Тогда вперёд выплыла Любовь Амуровна и окинула всех томным взглядом.

– А конкурс «Ночная ведьма» начнётся уже через две недели, – предупредила она и послала студентам воздушный поцелуй. – Намёк о первом задании готовьтесь услышать уже этой ночью.

– Готовьтесь, – пробормотала я, поднимая упавшую сумочку, – но не рассчитывайте выжить.

Я слышать ничего не готовилась. Наклонилась за брошенной под ноги сумочкой со всеми учебными принадлежностями и получила дружеский, или не очень, шлепок по плечу, едва выпрямилась. Это были Жасмин и Родолит разом. Оба, видимо, так решили поддержать будущую участницу.

***

Нет ничего скучней на свете, чем пары по неинтересному предмету.

Ко второму такому уроку я беззастенчиво засыпала, упокоив голову на плече Родолита. Красавчик убедил, что он не кусается, а мой мозг так распух от ненужной информации, что я готова была заснуть даже на крокодиле. Тем более что предпоследнее занятие на сегодня вела Любовь Амуровна, битый час медленно и томно рассказывала о том, что не каждому из нас удастся открыть в себе силу инкубскую да суккубскую. Даже отличные любовные зелья она обещала не всем.

– Этот бегемот считает, что она-то великий суккуб, – недоверчиво хмыкнул Родолит, посмешив нашу компанию.

– А вот и тот, на ком я сумею показать свою силу, – улыбнулась «бегемот» и обратила взор ярких глаз на вампира. – Встань, мой мальчик.

Всё ещё смеясь, Родолит поднялся и замолк. Выпятив губы, словно для поцелуя, Любовь Амуровна попросила вампира подойти. И тут мы с Жасмин поняли, что он и вставать не собирался. Будто на деревянных, негнущихся ногах Родолит неуклюже зашагал прямиком в необъятные объятия нашего педагога. Та улыбнулась, провела подушечкой большого пальца по своим губам, отчего они непостижимым образом стали совершенно красного цвета, и оставила след на лбу Родолита.

С этим следом он ходил ещё дня три, вызывая бесконечные насмешки. Но рассказываю я вам не про него, а про себя – Землякову Алису. И потому вернёмся к ночи первого учебного дня.

Отужинав, мы поплелись на последнюю пару.

Урок превращений начался многообещающе. Сначала нас запустили в аудиторию, напоминающую смесь химической лаборатории, кухни сумасшедшего учёного и ведьмы, причём последние явно находились в многолетнем браке. Котлы шипели, пускали пузыри, и казалось, что ещё немного, и они зарычат. А потом появился наш преподаватель. Людвиг Кролев. Низенький, лысый, с длинными ушами. При ходьбе он пружинил, размахивал указкой и зычным голосом командовал: