Читать книгу: «Макария», страница 5

Глава 5

Всё утро на работе я мучился от головной боли. Настежь открыв дверь кабинета и приоткрыв окно, я сотворил таким образом сквозняк. Таблетка ещё не помогла, поэтому я сидел не двигаясь, обхватив голову обеими руками. Упёршись локтями на стол, я размеренно сдавливал виски большими пальцами. Это облегчало пульсирующую боль в голове. Так как остальные пальцы закрывали мне обзор, то я не мог знать, кто ходит рядом с моей дверью. Я узнавал людей по голосу, когда те здоровались со мной. Так я сидел долго, опустив голову и бессознательно рассматривая документы, лежавшие на столе.

Лора уже дважды заходила ко мне в кабинет. Не получив ответ в первый раз на своё милое замечание о том, что кто-то вчера перебрал с алкоголем, за которым следовало продолжительное хихиканье, она решила прийти ко мне с таблеткой обезболивающего, которое положила перед моим лицом с напускным сочувствием. После этого она ходила возле моей двери каждые десять минут, спрашивая, как я себя чувствую.

Сегодня она раздражала меня как никогда раньше. Я бы с удовольствием прибил её, если бы весь мужской род не ополчился бы на меня после этого, бегая с факелами и вилами за мной.

– Это как понимать! – завопил Клайд.

Я так и подпрыгнул от неожиданности. Он застал меня врасплох, пользуясь тем, что я не мог видеть, кто заходит ко мне в кабинет.

– Клайд, если ты хоть чуть-чуть веришь в Бога, то не ори ты ради него. У меня голова вот-вот лопнет!

– Я-то как раз верующий! А вот ты, Артур, не прикрывайся Богом! – возмущённо ответил он.

– А то что? Буду гореть вечным пламенем в Аду? – простонал я.

– Ты-то точно окажешься там, атеист проклятый, – с еле заметной улыбкой произнёс этот внезапно объявившийся святой.

– Ада нет, Клайд. Мы итак уже в нём живём. Он на земле. Ты прекрасно знаешь, что я по поводу всего этого думаю.

– Ну, если ты не веришь в Ад и Рай, то это не значит, что их не существует. Это твоё личное и, между прочим, ошибочное мнение.

– А я и не говорил никогда о том, что не верю в Рай. Я не верю в Ад. И в церковь. И в религию. И в то, что ты способен отстать от меня сейчас.

– Удобная вера у тебя, Артур. Чтобы человек не совершил, его ждёт вечный покой на небесах! И никакого наказания!

– Ну, почему же?! Рано или поздно нас всех ждёт наказание на земле. Мы уже наказаны тем, что живём на земле. Знаешь, что такое карма? Вот я в карму ещё верю. Но я не верю в то, что на небесах сидит бородатый мужик и ведёт учёт каждого человека, который посещает церковь в воскресенье. А тем, кто не молится перед едой, ставит минус в таблице успеваемости. Это всё до безумия тупо, Клайд. В вашей горячо ценимой Библии говорится, что все равны. Так? – спросил я его и сразу же ответил сам. – Так! А также, что все должны любить и прощать друг друга. Так? Так! Но по факту даже та же самая церковь является иерархической пирамидой. Патриархам подчиняются митрополиты, митрополитам – епископы, епископам – священники, а им, в свою очередь, дьяконы. И где же здесь равенство? А в самой низине находитесь вы – верующие. Безвольные существа, которые обязаны нести пожертвования в церковь, за счёт которых обеспечивают свою жизнь патриархи и архиепископы. Вы обязаны жить по их законам и соблюдать их правила. А насчёт прощения я вообще молчу. Существование церковного суда само по себе абсурдно! Как там говорится: «Не суди, да не судимым будешь»?

– Да, да, да! Я в курсе, что ты самый умный, в отличие от всех нас. Мы все такие бестолковые овощи, а ты уникальнейший человек, – саркастично произнёс он, – но знаешь что? У нас, в отличие от тебя, в самые трудные моменты нашей жизни есть поддержка в виде нашей веры.

Похоже, его задели мои слова. Брови у него нахмурились, а рот скривился. Он был прав: я уникальный человек. Я умудрился разозлить такую вечно позитивную личность.

– Но ты прав, я не отстану от тебя! Почему ты не перезвонил мне? Что там было? Ты встретился с Оливией? – спросил он, всё также хмурясь, но уже немного успокаиваясь.

– Да, виделся. Мы с ней мило поболтали. В следующий раз я заставлю тебя поехать к такой вот старушке. Я даже разговаривал с тем самым арабом. Это всё выдумки старой одинокой женщины, – ответил я, тяжело выдохнув.

Я поднялся из-за стола и закрыл окно. Продолжил говорить я только после того, как закрыл дверь перед носом у Лоры. Она в очередной раз пришла узнать, как у меня дела. Но я успел закрыть дверь раньше, чем она откроет свой рот. Если эта выходка её не обидит, то я даже не знаю, есть ли у неё гордость вообще.

Клайд удивлённо уставился на меня, но ничего не сказал.

– Мужчина просто приехал на заработки. Он говорит, что почти не бывает дома. Он много подрабатывает. У него было много вещей, разбросанных по комнате, что говорит о том, что у него было мало времени навести порядок. Это подтверждает то, что он редко бывает дома. К тому же я заметил на стуле рабочую форму мусорщика. А на тумбочке у него стояла рамка с фотографией сына. Он рассказал, что они с семьёй живут небогато, поэтому он и летает сюда зарабатывать деньги. Жену же с сыном на время оставляет с родственниками.

Что мне было ещё сказать? Если бы я признался, что это тот самый человек, который убил семью Акифа, то мне уже не придумать веского оправдания, из-за которого я не сообщил ничего. Наверняка Мухтади уже улетел. Сейчас мне нужно было думать о себе.

Я долго размышлял о судьбе Акифа. Даже если его оправдают, то ему уже не ради кого будет жить и работать. Его жизнь уже сломана, а моя – ещё нет.

По лицу Клайда было видно, как его уверенность сменялась разочарованием. Он понял, что ошибся. Точнее, я заставил его так думать.

– А что насчёт того, что говорила её подружка? Они же утверждали, что человек, ошивающийся у подъезда одной, и человек, живущий в квартире другой, это один и тот же человек, – он пристально взглянул на меня.

У него ещё была надежда на то, что я ошибся, хоть и уверенности в голосе поубавилось.

– Они всё придумали и сами же в это поверили. Это бедный район. В тот вечер я встретил как минимум троих мужчин, подходящих под описание. Мухтади не был там никогда. Он в это время работал в другом конце города. Эта теория натянута за уши, Клайд. А я зря потратил время на это.

Испустив из груди неопределённый рык то ли разочарования, то ли злости, Клайд сел напротив меня. Он непроизвольно посмотрел в окно, опёршись на спинку стула и скрестив руки на груди.

– Ну что, Артур, это было единственной возможностью помочь нашему несчастному, – тихо сказал он, – будем надеяться, что адвокат ему попадётся не бесчувственная сволочь, как это почти всегда бывает.

Он ушёл, оставив меня с новым угрызением совести. В моём наборе уже было угрызение совести за смерть Хлои, за дикое желание изменить Мари и за убийство собаки. Теперь ко всему этому добавилось ещё и угрызение совести за намеренное сокрытие преступника, которое повлекло наказание невиновного.

В этот день я толком ничего не делал. Большую часть времени я провёл за бестолковой писаниной. Сосредоточиться я всё равно не мог, поэтому решил уехать с работы ещё в обед. Я даже не стал объяснять мой ранний уход. Лора и так сама всем разболтает, что мне всё утро было плохо. И, естественно, все будут думать, что я уехал домой из-за похмелья.

Первым делом я поехал в автосалон. Нужно было как можно быстрее заказать чехол на сиденье. Мне было некомфортно видеть постоянное напоминание о случившемся в виде синего пледа, накинутого на переднее сиденье автомобиля.

Чехол пообещали привезти через неделю. На лучшее я и не надеялся. Придётся потерпеть ещё немного.

Я долгое время ездил по городу, бесцельно проводя таким образом своё время.

Мне не хотелось ехать домой. Я всё также боялся смотреть в глаза своей жены. Я чувствовал, будто она знает, что у меня что-то не так. Но она не расспрашивала меня ни о чём. Её молчание действовало хуже, чем если бы она допрашивала меня с упрямым сволочизмом, которое свойственно всем ревнивым женщинам.

Подъезжая домой, я увидел машину Мориса. Меня даже не удивило это. Я уже привык замечать её везде, где бы то ни было. Но теперь я знал, что этот человек не просто издевается надо мной, он ещё и хотел посадить меня в тюрьму. Теперь я точно был уверен в том, что не сын Мориса убил ту женщину. Эта сволочь хочет обезопасить себя раз и навсегда.

Гнев мгновенно закипел во мне. Я резко остановил машину на обочине. Выскочив из автомобиля, и даже не захлопнув дверь, я стремительно направился к Морису. Я видел, как он испуганно начал заводить свою машину.

– А ну стой, сволочь! – заорал я во всё горло.

Я и сам не заметил, как уже бежал за отъезжающим автомобилем. Остановившись, я смотрел ему в след. Сообразив, что я нахожусь на своей улице и осознав, что соседи могут увидеть меня, я оглянулся по сторонам. Меня никто не видел. Улица была пуста. Как же было бы дико увидеть соседям меня, гоняющегося за машиной священника. Да ещё и с проклятиями в его адрес. Это было бы очень сложно объяснить.

Гнев постепенно угасал. Я и сам не понял, зачем погнался за ним. У меня ещё будет время наведаться к нему домой. Нужно это сделать без лишнего шума.

Чертыхаясь, я сел в машину и доехал до своего гаража. Софи тоже была дома. Я это понял, увидев в коридоре её мужеподобные ботинки. Сняв куртку и шапку, я направился на кухню. Они ужинали. Увидев меня так рано, они даже замерли на пару секунд.

– Что? Я так плохо выгляжу? – попытался пошутить я.

Помыв руки и поцеловав дочь в лоб, я уселся за стол. София улыбнулась и продолжила есть. Мари ничего не сказала. Она молча поставила передо мной тарелку с вилкой и снова села за стол.

– Было мало работы? – спросила она, энергично нарезая у себя в тарелке отбивную.

Я тем временем накладывал себе пюре.

– Что-то типа того. Да и голова целый день раскалывается. Ничего делать не могу. К тому же нужно было ещё заехать сегодня в автосалон и заказать чехол на сиденье.

Мари замерла, держа насаженные в мясо вилку с ножом. Она смотрела сквозь тарелку.

– Зачем тебе новый чехол? – спросила дочь, одной рукой орудуя вилкой, а другой – печатая что-то у себя в телефоне.

– Я нечаянно сбил собаку по пути на озеро. Не мог бросить её на дороге, поэтому положил её на переднее сиденье, чтобы закопать на озере. Чехол сильно испачкался кровью, – ответил я, проводив взглядом Мари.

Моя жена с обеспокоенным видом встала из-за стола и удалилась из комнаты. Она слышала, что я сказал перед тем, как она вышла из комнаты, но ни на секунду она не заинтересовалась этим. Зато дочь сразу оторвала взгляд от телефона. Она взволнованно посмотрела на меня.

– Это единственное, что я мог сделать для несчастного животного, – ответил я на её взгляд.

Софи отложила телефон. Она с расстроенным видом стала ковырять вилкой свою еду. Она тоже любила животных, как и я. В этом она полностью походила на меня.

Через какое-то время вошла Мари. Она подошла к раковине и налила воды в стакан. С этим стаканом она подошла ко мне. В левой руке у неё была таблетка. Лицо у неё было такое, будто она чувствовала себя виноватой. Я вдруг подумал, что она так себя ведёт из-за того, что была так холодна со мной. Неужели она вспомнила, что я не робот и тоже могу болеть.

Она поставила передо мной стакан и протянула мне руку с таблеткой. Освободившуюся руку она положила мне на спину. Я почувствовал мягкое, еле заметное поглаживание. Я молча взял таблетку и запил её. Наклонившись, она так нежно, я даже бы сказал по-матерински, поцеловала меня в висок, обхватив правой рукой мою голову. Давно я не ощущал от неё такой нежности. Но вот глаза у неё были печальные, будто она вот-вот заплачет. Не может быть, что она так расстроилась из-за моей головной боли. Да и уж тем более из-за смерти собаки. Она спокойно относилась к таким вещам. Для меня всегда было дико то, что она воспринимает любую смерть как совершенно естественную вещь. Смерть всех наших домашних питомцев никогда не тревожила её. Она никогда не расстраивалась, никогда не говорила про это и не вспоминала об этом.

Софи в это время уже домывала за собой посуду. В дверь кто-то позвонил.

– Я открою, – сказала дочь, вытирая руки полотенцем.

Я всем своим естеством почувствовал беду. Рано или поздно должно было начаться расследование. Меня не могло не коснуться оно, но я не думал, что это будет так скоро. Что-то тут было не так. К тому же я ещё не успел морально подготовиться к этому.

Мари сидела и невозмутимо доедала своё мясо. А я замер, прислушиваясь, как открывается дверь. Софи спрашивает что-то. Мужской голос отвечает и пытается что-то объяснить. Нет, не мужской. Это голос молодого парня. Совсем молодого. Это явно не полиция.

– Пааап! – встревоженный крик Софи.

Выходя из-за стола, я уже знал, кто стоит на пороге нашего дома. А это значит, что Хлоя всё-таки рассказала своему сыну, с кем была в кафе. Это был Милтон.

На пороге стоял довольно высокий и симпатичный парень. Как и на фотографии, которая высветилась у Хлои на телефоне, он был очень похож на мать. На вид ему было лет 17. Он нервничал, хоть и пытался скрыть это.

– Добрый вечер! – сказал он слегка охрипшим, но уверенным голосом.

– Добрый. Что Вы хотели? – спросил я.

Софи отошла от двери. Мари вышла, но осталась стоять в дверном проёме кухни. Я заметил, как она пристально рассматривала парня, скрестив руки у себя на груди. Она так и сверлила его оценивающим взглядом. Интересно, чем это он так ей не понравился? Может, она подумала, что это парень Софи? Хотя нет. Она бы не стала так высокомерно смотреть на предположительного ухажёра нашей дочери. Наверное, женская интуиция подсказала ей что-то. Удивительно, как женщины способны чувствовать обман.

Наверное, даже лучше, что всё начнётся именно так. Зато будет возможность поговорить с женой и дочерью в домашней обстановке и без полиции. Они рано или поздно всё равно придут допрашивать меня. Так пусть лучше Мари будет подготовлена к этому.

Но теперь нужно будет объяснять жене, что этот знакомый, с которым я выпивал после работы, на самом деле является знакомой. В глубине души я всё же наивно надеялся, что никто не узнает, что я с ней виделся и это быстро обойдёт меня стороной.

Парнишка посмотрел на мою жену и дочь, затем – на меня. Он о чём-то серьёзно задумался. Парень не знал, как начать разговор.

– Меня зовут Милтон. Могу я с вами поговорить наедине? – обратился он ко мне, снова взглянув на Мари.

Вот этого я явно не ожидал. Я уже мысленно готовил объяснения для Мари, как мальчишка сам облегчил мне задачу. Но он странно себя вёл. Смотрел на меня, затем – на мою дочь, затем, нахмурившись, кидал взгляд на Мари, а после растерянно взглянул на меня. Он выглядел так, будто его всё время сбивали с толку.

– Ну, я думаю, можешь.

Я без промедлений накинул куртку и вышел из дома. Закрывая дверь, я взглянул на жену. Она стояла всё там же, не отрывая своего царственного взгляда с Милтона.

– Я думаю, Вы знаете, почему я пришёл, – сказал он тихо, как только закрылась дверь. И добавил: – я не знал, что у Вас есть семья.

– Что это ещё значит?

Вначале я удивился и даже возмутился его словам, но через мгновение до меня дошло, о чём он думает в данную минуту. Он думал, что у нас с его мамой может быть что-то серьёзное. А когда он увидел, что у меня есть жена и дочь, то парень сразу понял, что его мать может выступать только в роли любовницы. Он боялся, что я буду отнекиваться в присутствии своей семьи. Теперь он думал, что мы встречались с его матерью тайно. Отчасти он был прав.

– Если честно, Милтон, я без понятия, для чего ты пришёл сюда.

Я смотрел на него вопросительно, тем самым давая понять, что я жду объяснений. Он опять нахмурился. Его высокие скулы задвигались. Неизвестно, был ли этот парень вспыльчивый, но он точно был подростком. А подростки любят устраивать скандалы и трагедии на пустом месте. Нельзя было выводить его из себя. Скандал на пороге моего дома не очень хорошо повлияет на мою репутацию в дальнейшем расследовании о пропаже Хлои.

– Но если ты попытаешься объяснить мне, в чём дело, то обещаю, что помогу тебе, чем смогу, – добавил я доверительным тоном, но так, чтобы это не звучало фальшиво.

– Вы знаете мою маму. Её зовут Хлоя Грин. Она говорила мне о Вас, – нервно и отрывисто сказал он.

– О! Ты её сын? Да, она рассказывала мне про тебя. Так в чём же дело?

Он смотрел на меня с недоумением. Судя по всему, он лавировал между раздражением и растерянностью. Руки у него были в карманах куртки. Капюшон прятал его волосы. Лампа, светившая над входной дверью, висела прямиком над нами. Она создавала тень от капюшона у него на глазах. Это добавляло ещё больше мрачности к его образу.

– Вы были с ней в пятницу в кафе. Не так ли?

– Да. Был. Что-то не т…

– Она не вернулась домой в этот день. Телефон у неё выключен, – прервал он меня.

Он наблюдал за моей реакцией. Я попытался сделать удивлённый и тревожный взгляд.

– Но… Мы виделись в пятницу. Сейчас уже понедельник. Ты заявил в полицию? – взволнованно спросил я.

Я пристально посмотрел ему в глаза. Через пару секунд он отвёл взгляд. Он стал неловко, как и все подростки, когда понимают, что сделали что-то не так, рассматривать посторонние вещи. Он переводил взгляд то на заснеженный куст, то на окно моего дома, то на дверной замок.

– Нет. Я не… Дело в том, что я… – начал мямлить Милтон.

– Так. Понятно. Нужно ехать в полицию и писать заявление, – твёрдо сказал я.

– Я думал, она с вами. Дело в том, что она не первый раз так на выходные… – не докончил он.

До меня начало доходить. Я никак не мог подумать, что его мать окажется гулящей дамочкой. Это в корне меняет дело.

– Она же с Вами была! – выпалил он. – Когда Вы с ней расстались?

– В тот же вечер. Мы посидели пару часов, немного выпив пива. Вспомнили школьные годы. Она хотела вызвать такси, а я уехал домой.

– Почему Вы не дождались такси вместе с ней? Почему не проследили, чтобы она благополучно села в него? – недоверчиво спросил он.

– Она сама сказала, что не надо ждать вместе с ней. Она уже взрослая девочка и может сама добраться до дома.

Взгляд его выражал неуверенность, переходящую в тревогу.

– Слушай, Милтон, ты неправильно понял нашу встречу с твоей мамой. Мы просто старые знакомые, которые решили поболтать за кружкой пива. Может, у неё ещё была встреча с кем-нибудь? Она ничего не говорила тебе?

– Мистер Хейз! Моя мать всё мне рассказывает! И про Вас я тоже узнал от неё. Я бы знал, если бы она собиралась ещё с кем-нибудь встретиться, – возмущённо сказал он, краснея как рак.

– Видимо, не всё, раз ты думал, что она идёт со мной на свидание. К тому же ты сам сказал, что это не первый раз, ког…

– Я знаю свою маму! – закричал он. – Она собиралась так, будто идёт на свидание!

– Ну, как ты теперь понял, это не было свиданием, – с нажимом ответил я.

Нужно было брать инициативу на себя. Так будет меньше подозрений, что я причастен к её исчезновению. Необходимо, насколько это возможно, отмести от себя лишнее внимание.

– Значит, так. Сейчас мы садимся в мою машину и едем в полицию. Я понимаю, если взрослый человек не появляется дома пару дней, но это уже четвёртый день. К тому же, она не отвечает на звонки, – он неуверенно кивнул головой, – подожди у гаража, я возьму ключи и шапку.

Я зашёл в дом. Мари мыла посуду на кухне. Софи нигде не было. Наверняка она уже была у себя в комнате. Подойдя к жене, я обнял её за талию и тихо сказал: «Мне нужно уехать ненадолго. Я повезу этого парня в полицию. Его мама – моя знакомая. Она пропала».

Она повернулась ко мне лицом. Подняв одну бровь, она выжидающе смотрела на меня. Ну что ж, пришло время признаться. Другого лучшего времени для этого не будет.

– И ещё, помнишь, я говорил тебе, что встретил школьного друга. Так вот, это была школьная подруга. И это мать этого парня. Я просто не хотел, чтобы ты нервничала из-за этого, – сказал я так, будто я был ребёнком, который оправдывается перед своей матерью за разбитую вазу.

– Значит, школьная подруга, – холодно повторила она.

Хоть внешне она и казалась спокойной, но взгляд её был ожесточённым, полным ненависти. Я отшатнулся от неё. На мгновение я подумал, что она может испепелить меня взглядом. Такой злобы в её глазах я ещё не видел. Точнее, видел, но это было во время моих приступов. Я и не подумал даже, что это вызовет такую реакцию с её стороны. Она же не знала, что именно произошло между нами. Точнее, она не знала, что могло произойти между нами. По моей легенде, я всего лишь поменял пол своему собутыльнику. И всё. Был он, стала она.

– Ну да. Мы встретились как раз, когда я был у дома подозреваемого. Она позвала меня посидеть в кафе и поделиться друг с другом тем, что у нас произошло в жизни за эти годы. Она рассказала про свою семью. Я рассказал про свою. Мы пробыли там буквально пару часов и вскоре разъехались по домам. Не хотел тебя расстраивать, – сказал я в надежде на то, что это её успокоит.

Она не двигаясь всматривалась в меня своим магнетическим взглядом. Будто сканируя меня, она пыталась понять, говорю ли я правду.

– Чем вы ещё друг с другом поделились? – спросила Мари со свинцом в голосе.

– Милая. Ты серьёзно ревнуешь к какой-то старой знакомой? Мы просто поболтали! А её сын говорит, что она пропала в этот же вечер. Нужно сейчас же помочь ему! Давай обсудим это, когда я вернусь.

Я хотел было обнять её, но как только я приблизился к ней, она резко подошла к обеденному столу, проигнорировав меня. Мари стала нервно протирать столешницу тряпкой, а я, не дождавшись от неё ответа, взял ключи и вышел из дома.

Мы поговорим с ней вечером. Не думаю, что она будет долго дуться на меня из-за этого. Ничего же криминального не произошло. Ну, по крайней мере, по моей легенде.

Но на самом деле я сам себя обманывал. Мари злилась как никогда раньше. Я сел в машину с неясной тревогой в душе. Все мои страхи и волнения соединились в один ком. Было сложно разобрать, из-за чего я сейчас переживаю больше. Эти волнения накатывались одно на другое.

Я заметил, что на протяжении всего пути Милтон тайком косился на меня. Его можно было понять. Трудно верить человеку, после свидания с которым его мама пропала. Мне повезло, что он оказался таким бестолковым. На его месте я бы ни за что не сел в машину к такому человеку. Если бы вместо меня оказался какой-нибудь социопат, который действительно бы убил Хлою, то первое, что пришло бы ему в голову, – избавиться от парня, который, по сути, является единственным, кто знает о нём.

Понемногу эта мысль становилась навязчивой идеей. Я понимал, что такое поведение только добавит проблем. Это было выигрышным вариантом только в случае стопроцентной уверенности, что никто не видел Милтона рядом с нашим домом. А ещё, если он не рассказал никому про меня. Узнавать у него про это, конечно же, бесполезно. Во-первых, это вызовет подозрения, во-вторых, он соврёт. Разумеется, лучше идти по пути наименьшего сопротивления. Пусть лучше меня проверят, допросят, может быть, даже обыщут, но после всего этого точно отстанут. Это всё лучше, чем так рисковать. Не хотелось бы мне мучиться ещё из-за того, что я буду причастен уже не к одному, а к двум убийствам. Да я бы и не смог этого сделать. В какой бы критической ситуации я не находился, я не смог бы убить.

Но всё же я всю дорогу думал о том, как было бы хорошо, если бы этот мальчишка, сидящий на месте, на котором убили его маму, просто бы испарился. Тогда бы я смог снова жить обычной жизнью. А теперь мне необходимо стать тем, кому этот парень будет доверять. Нужно быть ему другом. Или хотя бы помогать ему столько, сколько я смогу, чтобы меня перестали подозревать. Эта мысль у меня возникла в то же мгновение, как я увидел обвиняющие глаза Хлои, взирающие на меня с лица её сына.

Мы приехали прямиком ко мне на работу. Необходимо было передать это дело не очень опытному следователю, чтобы он не сильно копался в нём. Я никак не мог взять это расследование на себя, так как являюсь заведомым подозреваемым. Будет лучше, если этим делом займётся человек, с которым я буду в нормальных отношениях. А это было уже сложнее. Я не особо ладил с коллегами. Предпочитал с ними не сближаться. Меня раздражало в них то лицемерие, с которым они общались с пострадавшими. Вот он сидит и слёзно слушает, кивая женщине, у которой убили мужа. Он уверяет её, что не будет спать ночами, но сделает всё что только в его силах. И вот этот самый человек, который пять минут назад успокаивал потерпевшую, уже уплетает бутерброды на кухне и шутит с другими такими же моральными уродами про задницу этой женщины. Я тоже не особо переживал из-за бед других людей, но, по крайней мере, я не делал вид, что готов заплакать из-за очередной украденной сумочки.

Мне не хотелось сближаться с такими людьми. Но был у нас один старый специалист, с которым я пару раз работал. Ему было пятьдесят четыре года. За все годы службы он настолько очерствел, что если дела были слишком запутанные, то он не особо стремился их раскрывать. Он мне нравился только тем, что не пытался выглядеть иначе, чем был на самом деле. Он был вечно угрюмым и молчаливым вдовцом, который мечтал уйти на пенсию и больше никогда не видеть наших физиономий.

Зайдя в здание полиции, я сразу же направился к Френсису. Это было выигрышным вариантом для меня. Люди будут думать, что я обращусь к нему потому, что он был опытным следователем. Но я-то знаю, что он плюнет на это дело, как только оно ему наскучит. И Хлоя навсегда останется без вести пропавшей.

Я видел удивлённую физиономию Лоры, когда проходил с Милтоном по коридору. Судя по её виду, она не сильно обиделась на меня. Она и молодой парень, сидящий рядом с ней, посмотрели на меня вопросительным, но тупым взглядом. Ни намёка на обиду. Нет, это создание женского пола я не могу назвать женщиной. У настоящей женщины есть гордость и самоуважение. А это лебезящий перед всеми суккуб. Естественно, она-то себя видит настоящей роковой женщиной, способной разрушать мужские сердца. Вот только работает её флирт только на полнейших тупицах, каких, к сожалению, большинство в нашем мире.

Я нашёл Френсиса на своём месте. Он дремал прямо у себя в кресле, когда я зашёл. Милтон недоверчиво осмотрел кабинет. Лёгкая брезгливость промелькнула у него на лице. Следователь, пробудившийся от захлопнутой двери, что-то недовольно пробурчал. Я так понял, что это было приветствие.

– И я тебя рад видеть, Френсис, – сказал я, делая жест Милтону присесть напротив седовласого мужчины.

– Это кто? – спросил он, кивнув головой, указывая на парня.

– Это сын моей давней знакомой. И у нас проблема: его мама пропала. Она не вернулась домой после того, как мы с ней встречались в кафе. Это было в пятницу вечером. Как ты сам понимаешь, дозвониться до неё не получается. Телефон у неё выключен.

Я решил сразу обозначить то, что она пропала именно после нашего с ней свидания. Пусть видит, что я не боюсь того, что меня могут заподозрить в чём-то.

У Френсиса появилась заинтересованность в глазах. Он приподнялся в кресле, достал блокнот с ручкой и расчертил лист напополам. Он всегда так делал перед каждым расследованием. Слева он записывал основные подтверждённые факты. Справа то, из-за чего у него возникали вопросы и сомнения. Это было почти то же самое, что и метод Корнелла, только у него не было секции для итога, так как итог зачастую был выражен одним словом, а именно – именем убийцы.

– Почему ты не сообщил об этом раньше? Эм… Как твоё имя? И как зовут твою маму?

– Милтон Грин. Мою маму зовут Хлоя, – он замешкался, заметив пристальный взгляд Френсиса, нацеленный на него.

Я знал, что этот следователь будет выпытывать из него все мелочи и подробности. Так было всегда. Постепенно его интерес к новому делу снижался, и, в конце концов, он смотрел на всё сквозь пальцы. Однако поначалу Френсис доводил людей до такого смущения, обнаружив малейшую нестыковку, что те начинали чувствовать себя так, будто это они совершили преступление. Это явно доставляло ему удовольствие.

– Я думал, она была с ним, – промямлил парень, указывая глазами на меня.

Милтон снял капюшон сразу же, как только зашёл в кабинет, показав нам свою светлую копну волос. Теперь, когда видишь сочетание его зелёных глаз с этими бело-золотыми волосами, понимаешь, что от матери ему досталось всё самое лучшее. Про характер, конечно, я такого сказать не мог. Хлоя была дерзкая, уверенная и яркая, в отличие от своего неуверенного в себе сына.

– Почему же ты так думал? – спросил Френсис, поднимая одну бровь.

– Я думал, что она на свидании, – тихо сказал парень.

Френсис вопросительно взглянул на меня. Я отрицательно покачал головой. Нахмурившись, он чиркнул в блокнот пару слов.

– Это твоя мама сказала тебе, что пошла на свидание? – обратился он к Милтону.

– Нет. Она сказала, что идёт встретиться со своим старым знакомым, – тихо сказал он, – но она выглядела так, будто собирается на свидание! – добавил он более уверенно.

– Понятно, – протянул Френсис, записывая ещё что-то на бумаге, – и каковы были признаки того, что она собирается на свидание?

– Что? Да какая разница! Моя мама пропала! При чём тут это?! – возмущённо вскрикнул он.

– Как это какая разница?! – спокойно переспросил невозмутимый следователь. – Мне необходимо узнать все мелочи, чтобы увидеть полную картину того дня. Если она собиралась на свидание, так, может быть, она ещё с кем-нибудь виделась в этот день? Ну, так что же тебя натолкнуло на мысль, что она идёт на свидание?

Милтон понял, что зря вспылил, и, подавив своё раздражение, сразу успокоился. Он отвёл взгляд от пронзительных глаз Френсиса. Паренёк уставился на горшок с каким-то засохшим растением, стоявшим на подоконнике.

– Она бы сказала мне, если бы ещё пошла куда-нибудь. Она всегда перед свиданием шла в душ, после этого долго выбирала, что надеть, примеряя то одно, то другое и спрашивая у меня моё мнение. Она много брызгалась духами, всякими спреями. Долго красилась. И каждый раз говорила мне, куда и с кем идёт. Убегала она вся такая счастливая и воодушевлённая.

– Каждый раз? И как часто твоя мама ходила на свидание? – спросил Френсис о том, о чём я и хотел, чтобы он спросил.

Этому старому сыщику было по душе вгонять в краску людей. Он уловил главное – понял, на что нужно давить.

– Два, три раза в месяц, – ответил Милтон совсем тихо.

– Она ходила на свидание с разными людьми или это был один и тот же человек?

– С разными, – Милтон изрядно покраснел, но тем не менее сразу же ответил.

Френсис неодобрительно хмыкнул и опять записал что-то. Я хотел, чтобы он сам наткнулся на тот факт, что Хлоя была отнюдь не домоседкой. Ход его мыслей шёл в правильном направлении, играя мне на руку. Такая непостоянная женщина могла легко нажить себе врага в виде отвергнутого любовника. Это была бы самая первая мысль, возникшая у любого нормального полицейского.