Читать книгу: «Андрюша», страница 2

Его руки, которыми он утонченно исполнял произведения искусства, некогда красивые и ухоженные, сейчас выглядели толстыми, ладони покрывали волдыри и мозоли от тяжелых физических работ. Глаза его, однако, серые, помутневшие со временем и потерявшие глубину цвета, все ещё сохраняли отражение детского добра и любви.

Было между двенадцатью и двумя часами дня, точно сказать выдавалось сложным, поскольку часов в квартире не было. Мужчина медленно подошёл к окну и посмотрел на улицу сквозь грязно-желтые тюлевые шторы. Шёл снег. На лице мужчины на долю секунды проскользнула едва уловимая улыбка- в детстве это была его любимая погода.

Тогда ему было шесть с половиной лет, его любимая мама заболела- то ли инфаркт, то ли инсульт, в общем, что-то на «ин». За окном стояла машина скорой помощи, отсвечивая на соседние окна синими огнями, а в комнате столпились врачи с разными аппаратами и трубками. Самый главный доктор сказал Андрюше выйти из комнаты, поэтому он сидел на кухне и смотрел от скуки в окно. Он решил пересчитать все снежинки, но на 163 сбился, когда внезапно увидел очень красивую снежинку, пролетевшую ну очень близко к окну. Тогда у Андрюши вырвалось:

«Вот вы, снежинки, летаете-летаете, хоть бы остановились и спросили, как дела у окружающих. Не всем так хорошо, как вам. У меня, например, мама умирает и, кажется, из-за меня… Сегодня Катя из детского сада сегодня назвала меня «толстобрюхим крендебобелем на ножках». Меня очень рассмешило слово «крендебобель», поэтому я начал смеяться вместе со всеми, а Катя на это обиделась и крикнула: «А вы знали, что Андрей на завтрак съедает все, что есть в доме, и поэтому на обед мама готовит ему ботинки в сливочном соусе». И тут все в группе обернулись сначала на нее, а потом на меня и начали смеяться во весь голос. И мне в целом без разницы, что обо мне думают, и на этих девчонок плевать, но ведь она говорила абсолютную неправду! Если бы я попробовал башмаки, я бы первым всем об этом рассказал. Но я никогда их не пробовал и, конечно же, я не съедаю все в доме! А когда я рассказал все маме, она как-то странно грустно на меня посмотрела и сказала, что обязательно с этим разберется. Она спросила, как часто меня так обижают и почему я не говорил этого раньше, но я ведь даже не думал обижаться, меня просто расстроило, что Катя говорила неправду. А мама расспрашивала меня с такой интонацией, будто со мной происходит что-то плохое, ну словно я умираю. А сейчас умирает она. И я думаю, что, возможно, из-за меня. Видимо я ее сильно расстроил тогда, рассказав правду, хотя я ничего плохого не делал.

Снежинки, я знаю, вы меня слышите. И душа у вас есть. А еще вы много путешествуете и у Бога, наверное, часто бываете. Бабушка говорила, что все, кто оказывался перед Богом, очень мудрые и чистые. Вы и правда чистые. Передайте Богу, пожалуйста, чтобы маму не забирал. Я знаю, что люди умирают и что обычно в таких ситуациях приезжает скорая помощь. Но я не хочу, чтобы мама умирала сегодня. Это нечестно, Бог и так забрал у меня папу, передайте ему это, пожалуйста. Я изменюсь и не буду больше расстраивать маму, если это поможет».

Снег все шел и шел, снежинки, медленно кружась, спускались и ложились на машины во дворе и постепенно покрывали кроны деревьев. Загипнотизированный снегопадом, мальчик постепенно погружался в сон, представляя, как он рассказывает маме о дружбе со снежинками и как мама широко улыбается, осознавая, что с ее сыном все хоршо. Сквозь сон Андрюша почувствовал, как сзади на его плечи опустились большие мягкие ладони. Он не открывал глаза и не оборачивался, но знал, что это была мама. Живая мама. Он почувствовал на себе ее мягкую улыбку и любящий взгляд. Тогда его душа успокоилась, и он с облегчением смог погрузиться в сон. «Я так и знал. Снежинки живые, и Бог есть.»

Было время обеда, желудок Андрея уже подавал сигналы в мозг, поэтому мужчина не торопливо, прихрамывая от боли в бедре, подошёл к холодильнику. Открыв его, он увидел там лишь два яйца, банку законсервированных огурцов двухлетней давности и кусок сыра. Тогда он глубоко вздохнул, порылся в шкафу на самой дальней полке и в конверте с деньгами взял последние две купюры, с крючка в коридоре – авоську и вышел на улицу. В магазине он, как обычно, с хмурым выражением лица долго бродил среди полок в поисках самых дешевых продуктов, и в итоге в его корзине оказались пачка макарон, бутылка молока, очерствелый хлеб и упаковка сосисок.