Читать книгу: «Образцовый самец», страница 3

– Мы люди, мы жрем все, что шевелится. И у нас есть приборы, которые подтверждают пригодность этого в пищу. А у него – не было.

– Предлагаешь поделиться?

– Хищники не нападают на незнакомую добычу. Только совсем уж от безысходности. В лесу полно другой, более привычной живности, но он выбрал нас. Почему?

– Потому что мы больше? – предположила я со смешком. – Не знаю, где ты тут живность разглядел, я вообще ничего не видела… Ты к чему клонишь-то? Я в биологии не разбираюсь совсем, имей в виду.

– Ты не была отличницей в школе? – Гаранин недоверчиво вскинул брови.

– Нет. По медицине и биологии у меня натянутый трояк.

– Почему?

– Потому что я не люблю живое, – объяснила снисходительно. – Цифры и звезды гораздо интереснее. Что не так-то с этим животным?

– Оно посчитало нас за привычную добычу. – Гаранин решил не продолжать разговор о моем образовании. – Значит, тут водятся если не люди, то нечто очень похожее.

– Ах во-от ты о чем! Ну да, логично. Но получается, что люди тут недоразвитые и вообще дикари? Иначе бы звери скорее шарахались, чем нападали.

– Вероятно. Но это если я прав и звери похожи на нормальных. Может, они просто тупые и агрессивные.

– А у тебя в школе по биологии, наоборот, пятерка была? – заинтересовалась я.

– Только по физкультуре, – ответил мужчина весело. – Это не школа, это позднейшие навыки выживания. Обустройство лагеря в полевых условиях, защита от биоугрозы. Повадки хищников входят туда же.

– Ну ничего себе… Я думала, военных воевать учат, а это все туризм какой-то!

– Это примерно как сказать, что все ученые с микробами возятся, – усмехнулся Гаранин. – Специальности разные, учат разному.

– И чему учился ты?

– Выживать, – насмешливо отозвался полковник. – В любых условиях. И выполнять поставленную задачу.

– Это что за род войск такой?

– Дальняя разведка. Спецназ.

Я только и смогла, что уважительно кашлянуть в ответ. А начбез-то наш и вправду крут!

Дальняя разведка отвечала за открытие и освоение миров и контакты с новыми, незнакомыми цивилизациями. Не то военные, не то спецслужбы – я никогда толком не знала, к чему они относятся, но зато, как и большинство обывателей, видела кучу фантастических боевиков про этих ребят. Конечно, если судить по фильмам об ученых, беспрекословно верить вымыслу режиссеров не стоило, но какое-никакое представление о службе ДаРа благодаря им имелось. Например, о том, что спецназ этого ведомства – такие особые люди, которые решают самые щекотливые вопросы в самых непредсказуемых обстоятельствах.

Мне, выходит, не повезло, а запредельно повезло: вляпаться в такую передрягу не просто в сопровождении опытного мужчины, но в сопровождении того, кто фактически всю свою жизнь к подобным приключениям готовился. И «приключался», надо думать, регулярно.

– Как же тебя на нашу станцию занесло?

– Отдохнуть захотелось, можно сказать, на заслуженную пенсию вышел, – отозвался Гаранин. И я как-то сразу поняла, что соврал. Не знаю, почему и зачем, но соврал.

– А почему именно туда? У тебя такие навыки и опыт…

– Подвернулась удачно, – продолжил отмахиваться полковник. – Тихое, спокойное подведомственное учреждение. Почти курорт.

– Как это «подведомственное»? – растерялась я. – Мы же от Академии наук…

– Наивная женщина, – развеселился начбез. – Все исследовательские объекты в космосе, удаленные от обитаемых миров, принадлежат юрисдикции ДаРа. И многие не исследовательские тоже. Ты наелась?

– Да. Вернее, нет, но больше я это есть не могу.

– Значит, наелась. Иди ложись спать, я тут приберу, чтобы нам без завтрака не остаться.

– Я не смогу там спать, – призналась, с неприязнью косясь на вывороченные корни.

– Куда ты денешься, – и не подумал проявить сочувствие Гаранин.

– Там же насекомые! А если что-нибудь за шиворот заползет?! – поежилась от одной мысли об этом. – Омерзительно! Можно я лучше тут, снаружи?..

– Жить хочешь? – оборвал причитания полковник. – Тогда лезь в нору.

Умеет он уговаривать…

Глава 3
Рыбохотпчелоконтроль

Опасалась я правильно, толком выспаться в этом месте так и не получилось. Было душно, жестко, постоянно что-то мешало и куда-то не туда упиралось, песок и земля на коже заставляли ежиться, чесаться и ощущать прикосновения мерзких лапок насекомых. С одной стороны царапали и щекотали корни, с другой – больно давили неровности костюма Гаранина, который лежал с краю. Хорошо еще одежда, а вернее, многострадальный халат неплохо защищал от холода.

Кроме того, с наступлением ночи в лесу закипела жизнь, постоянно кто-то пробегал мимо, заставляя сжиматься и ждать нападения. А стоило закрыть глаза – и из темноты выскакивали террористы, мир взрывался цветными вспышками и погибал в огромной черной дыре.

Полковник несколько раз недовольно шипел, когда я особенно сильно дергалась, я шипела в ответ. Несколько раз забывалась в полусне, но быстро вскидывалась от очередного кошмара. Так и прошла ночь.

Не знаю, удалось ли отдохнуть Гаранину с такой беспокойной соседкой. Он выбрался из укрытия, когда снаружи едва-едва рассвело. Стало посвободнее, но в отсутствие мужчины я начала еще старательней прислушиваться к окружающему миру, вынужденная бороться, ко всему прочему, и со страхом остаться в одиночестве. То ли начбез уйдет и бросит меня тут, то ли его сожрет какая-нибудь местная живность…

В общем, долго я в одиночестве не выдержала и выбралась наружу, старательно отряхиваясь и ероша волосы. Хорошо, что они у меня черные, жесткие – сосульками не слипаются, грязь хотя бы не видна, пусть и чувствуется.

Радовали меня в это утро только практичность собственной прически и отсутствие рези в животе и тошноты: значит, вчерашняя неведомая зверушка усвоилась хорошо. В остальном настроение было отвратительным, да и погода – ему под стать. Зябко и сыро, в воздухе то ли частая морось, то ли редкий туман. С листьев печально капало.

– Там ручей. – Гаранин вместо приветствия махнул рукой в сторону. – Вода нормальная.

Я молча поплелась в указанном направлении. Уточнять, насколько он уверен в нормальности воды, не стала. Какая разница, в самом деле! Можно подумать, у нас есть выбор.

Ручей оказался достаточно большим и очень холодным. Я долго и старательно терла лицо, пыталась поливать себе на голову, чтобы промыть волосы, пока покрасневшие руки не свело от холода. Ни хорошего настроения, ни желаемой бодрости все это, увы, не прибавило.

– Ты в него упала, что ли? – спросил полковник, когда я опустилась на корточки у костра, протягивая к огню озябшие руки.

– Без комментариев, – ворчливо ответила, не глядя в его сторону.

Горячие язычки пламени слегка разогнали меланхолию. Но вскоре погода определилась, непонятное нечто превратилось в дождь, и идти куда-то окончательно расхотелось. Гаранин тоже не выглядел бодрым, но мы оба проявляли взаимную сдержанность, не срывая дурного настроения. Это дома можно поругаться и спокойно разойтись, а здесь подобной возможностью обладал лишь полковник. Но благородно ею не пользовался.

Вот и оставалось обоим сидеть, недовольно кривиться в предвкушении завтрака, слушать стрекот дождя по листьям. И думать о том, что скоро придется плестись дальше через лес, и вряд ли у начбеза есть какой-то прибор, способный определить, насколько затянется непогода.

– Ты чего? – пробормотала я, когда Гаранин поспешно, одним пружинисто-хищным движением встал и пристально вгляделся в мокрую бирюзовую хмарь леса.

– Ты не слышишь? – напряженно спросил он, отстегивая от крепления на бедре оружие.

– Не слышу чего? – озадачилась я. И только теперь поняла, что стрекотал не дождь, больше того, звук явно приближался. Тоже медленно поднялась.

– За спину! – скомандовал полковник, и я послушалась безоговорочно, затаилась между бронированным мужчиной и ненавистным древесным комлем. Но через пару мгновений не выдержала и все-таки любопытно высунулась из-за плеча.

– Как думаешь, что это? Какие-то животные?

– Скоро узнаем. Если что – в нору, поняла?

– Да. – Высказывать в очередной раз собственное отношение к этому месту я не стала, уточнять, если что, – тоже.

А через несколько секунд на прогалину выбралась… выбралось…

– Оно живое? – шепотом спросила я, но Гаранин пристально следил за появившимся существом и не стал отвлекаться даже на то, чтобы предостерегающе шикнуть.

Больше всего оно напоминало какое-то насекомое вроде паука, но одновременно с этим механизм, потому что откровенно поблескивало металлом и не имело ни глаз, ни пасти. Огромное, метра три в высоту, с длинными суставчатыми ногами, оно ловко лавировало между деревьями, а на свободном месте возле нашего лагеря опустилось на брюхо.

На спине существа сидел мужчина. То есть человек. То есть совсем человек. Он не просто выглядел похожим на человека, в чертах его лица не было даже намека на инаковость. Если бы не экзотический транспорт, я бы точно решила, что мы попали на какую-то из колоний Союза.

Следом за первым из леса выбежала еще пара гигантских насекомых со всадниками, а чужак тем временем спрыгнул на землю.

Нет, насчет его обыкновенности я приврала. Да, это был человек, но был он потрясающе хорош собой. Словно ненастоящий, как лицо какой-то рекламной кампании, собранное стремящимся к идеалу дизайнером. Два метра ростом, фигура атлета, обтянутая эластичным серебристым комбинезоном. Белоснежные длинные волосы, собранные в сложную косу с какими-то вплетенными фитюльками – толстенную, с мою руку. Я даже на мгновение позавидовала подобному богатству. Глаза ярко-синие, большие, такие… затягивающие. Глаза от удивления при виде нас еще больше расширились. Потом совершенно очерченные губы тронула легкая улыбка – и мужчина что-то сказал.

Мой лингвистический имплант, увы, никак не отреагировал – этого журчащего, мягкого языка он не знал. А вот Гаранин вдруг ответил на том же наречии, чем еще сильнее озадачил собеседника.

– Ты что, знаешь этих?!

Полковник отрицательно дернул головой и вскинул руку, жестом прося меня замолчать.

С минуту они что-то обсуждали, к разговору присоединились еще двое мужчин. Тоже, кстати, сногсшибательные красавчики – один такой же блондин, второй светлый шатен. Я ужасно страдала оттого, что не понимала слов, но, судя по тому, что оружие Гаранин опустил и даже как будто слегка расслабился, прямо сейчас нас убивать не планировали.

Потом полковник вовсе убрал пушку, и я почти успокоилась, даже немного высунулась из-за его широкой спины, чтобы лучше видеть. Через пару секунд начбез обернулся, подхватил меня под локоть и потянул к аборигенам.

Однако возникло неожиданное препятствие, шатен заступил ему дорогу и принялся что-то втолковывать. Внутри все заледенело от накатившей жути: что, меня они брать не хотят?!

Гаранин некоторое время препирался, причем аборигены махали руками на свои аппараты и что-то хором доказывали, а полковник упрямился. Но потом, явно нехотя, сдался и обернулся ко мне.

– Значит, так. Мы с тобой упали, похоже, в заповеднике или заказнике, а это – местные егеря. То есть черт знает, кто они на самом деле, но лингва считает такой перевод наиболее близким.

– И что, нас за ту тварь сейчас расстреляют? – испугалась я. – Она жутко редкая и уникальная?

В это мгновение блондин номер два запрыгнул на своего зверя и пустил его, кажется, в ту сторону, откуда мы пришли. Решил похоронить останки?

– Нет, они даже не заикались о наказании. Наоборот, приятно удивлены, что мы выжили.

– А тут, случайно, не травят людей дикими зверями? Может, они как раз хищникам охоту устраивают?! – еще сильнее напряглась я.

– Да не похоже, – неопределенно хмыкнул начбез. – Они явно настроены дружелюбно и настаивают на том, чтобы отвезти нас в город, пока не пришли новые хищники. Но мне категорически не нравится желание нас разделить. Аргументируют невозможность ехать на одном транспорте не отсутствием места, а грузоподъемностью, и тут уже не поспоришь.

– А, ты об этом ругался! – облегченно вздохнула. – А то уж я подумала, меня вообще брать отказываются.

– Как раз наоборот, – возразил Гаранин. – Тебе они очень рады и еще поспорили за честь везти, а меня делили по остаточному принципу. У них к тебе слишком сильный и явный интерес, чтобы объяснять его только любопытством. И это нехорошо. Будь осторожна. Помни, аборигены – не друзья, и кто знает, что у них в головах.

– И что именно им от меня может быть нужно? – кисло спросила я.

Оставаться один на один с кем-то из аборигенов, даром что они те еще красавчики, совершенно не хотелось. Гаранин прав, это совсем не друзья и даже не обязательно люди. Вдруг они меня как деликатес воспринимают? А привлекательной внешностью заманивают…

– Всякое может быть, – поморщился полковник. – Но оставаться в лесу в любом случае не вариант.

Скептический взгляд, которым мужчина окинул мелкую меня в грязном халате, совершенно не обидел. Понятно, что один бы он где угодно продержался, но не с таким балластом.

– А откуда ты знаешь их язык, если с ними контакта нет?

– А я и не знаю. Это лингва расширенная, как у контактеров, с каким-то хитрым алгоритмом и кучей баз, она с лету умудряется переводить, – пояснил начбез. – Твоя самообучается?

– Вроде должна, но ей нужна база, – с сомнением ответила я.

– Хорошо. Если нас не разделят, займемся твоим обучением. Если разделят… Будь осторожна, я постараюсь тебя найти.

– Только сам никуда не вляпайся! – попросила с тревогой.

– Да уж сильнее вроде бы некуда, – Гаранин насмешливо подмигнул и подвинул меня к первому блондину. Видимо, именно этот абориген выиграл спор.

К нашему разговору он прислушивался с интересом и улыбкой, но не было похоже, что понимал сказанное. Надеюсь, что не понимал.

Блондин протянул руку. Я неуверенно оглянулась на Гаранина, но тот ничем не мог помочь, оставалось лишь принять приглашение. Предложенная ладонь была сильной, теплой и совершенно человеческой на ощупь.

Меня подвели к транспортному средству, потом обхватили обеими руками за талию и с легкостью подняли на спину паука. Там, утопленные в корпус, стояли два кресла, одно за другим, и мне досталось заднее.

Хорошо, что их представления об удобстве совпадают с моими! А то была я один раз на историческом фильме с эффектом присутствия, очень познавательном, с симуляцией верховой езды и всяких других древних развлечений. Несмотря на то что эффект явно смягчили, чтобы не травмировать нежную психику избалованных комфортом современных людей, на выходе я искренне радовалась, что живу совсем не в той эпохе.

Паук шел быстро и очень мягко. Между деревьями петлял ловко, без труда перешагивал кусты и буреломы, пересекал овраги, почти не снижая скорости, тело мягко покачивалось на виражах, сохраняя горизонтальное положение. Стрекотал вот неприятно, но в остальном – очень удобная штука, пусть и немного не по себе от отсутствия фиксирующих приспособлений. Однако я так и не смогла определиться, живое это насекомое или точный механизм. Может, что-нибудь среднее?

Я то и дело оглядывалась, опасаясь потерять из виду второго. Но если нас с Гараниным и планировали разделять, то не прямо сейчас. Егеря шли параллельными курсами, не теряя друг друга из виду, и я позволила себе немного расслабиться. Кажется, мы с полковником вытянули по-настоящему счастливый билет: ко всем прежним радостям добавились еще и высокоорганизованные аборигены с близкой нашей моралью. Поразительно.

Интересно, в чем причина? В случайное совпадение довольно сложно поверить, слишком большое получается везение. Значит, ключ в том, что случилось на «Черном лебеде» в момент запуска прототипа. Выходная точка пространственного прокола была выбрана не случайно, а каким-то образом самонавелась вот сюда. Каким? А черт ее знает!

Но если допустить, что мы остались в пределах собственной Вселенной и не слишком сильно прыгнули во времени, то… Прототип открывает широчайшие возможности. Это же удачный эксперимент по телепортации биологического объекта! Самый настоящий прорыв в науке, который…

В котором я смогу разобраться только после возвращения в Союз и при условии сохранности хоть каких-то данных эксперимента. А нас там наверняка уже похоронили, даже если остальные обитатели станции уцелели и не попали в руки к террористам.

«Если вернемся», – я окончательно спустилась из заоблачных бесплодных мечтаний в реальный мир. Странный, чужой, но, как говорится, данный в ощущениях. И лучше думать о нем, а не о работе!

Однако любоваться пейзажем мне надоело еще вчера, блондинистая длинная коса тоже наскучила, а дорога оказалась слишком долгой. Кроме того, несмотря на разумное опасение аборигенов, я все равно чувствовала себя спасенной и уже почти не тряслась за собственное будущее. И после непродолжительной внутренней борьбы все-таки отдалась роящимся в голове отвлеченным мыслям.

Очень жаль, что нет никакой информации. Ни показаний приборов в момент срабатывания прототипа, ни сведений о местном звездном небе, ни чего-то еще, что позволило бы хоть примерно оценить вектор и расстояние…

Впрочем, отсутствие показаний – это не такой уж тупик, если подумать. Можно же исходить из запаса энергии в прототипе, а ее было не так уж много.

Положим, достоверной и экспериментально подтвержденной оценки кривизны межгалактического пространства до сих пор не существует. Но той мощности, которой мы располагали в момент прыжка, не хватило бы на его прокол по любой из известных мне теорий. Значит, с наибольшей вероятностью мы остались в родной галактике. Даже, скорее всего, в нашем рукаве. Теперь уже мысль о том, что мы находимся на территории Союза, не казалась столь фантастичной. Тогда это, скорее всего, один из миров-заповедников, в которых обнаружена разумная жизнь, пока не готовая к контакту и подлежащая наблюдательному изучению.

Впрочем, все это работает, только если рассматривать перемещение в нашем, родном пространстве. Теория множественности Вселенных вполне правдоподобна и имеет право на жизнь, а наш прокол мог вести не вдаль, а вглубь. И тогда весь мой оптимизм рассыпается, как атом московия на свежем воздухе.

Разумеется, размышления эти не привели ни к каким результатам, но зато развлекли и совершенно успокоили. Поэтому, когда лес кончился, я пребывала в самом лучшем настроении за все время нахождения на незнакомой планете.

Кончился лес вдруг, очень неожиданно и резко. А следом началось нечто, чему я далеко не сразу сумела подобрать название.

Это была огромная и безукоризненно симметричная широкая коническая гора с чуть усеченной верхушкой, очертаниями похожая на нарисованный по линейке вулкан. По-настоящему огромная, особенно в сравнении с совершенно плоской равниной, она возносилась минимум на пару километров. За ней в дымке угадывались похожие силуэты, но разглядеть их за пеленой дождя не получалось.

На поверхности горы кишели транспортные средства, похожие на нашего паука. Они быстро перебегали по склонам и исчезали в норах, буквально изрешетивших каменный конус.

«Муравейник», – сообразила я наконец. Гигантский, населенный многими тысячами существ, копошащийся…

«Человейник», – всплыло в голове через пару секунд уточняющее. Я точно знала, что придумала это слово не сама и сейчас, а где-то когда-то вычитала, но вспомнить так и не смогла.

В любом случае ощущения это строение будило очень неприятные, хотя я толком не могла бы объяснить почему. Может, оттого, что я ненавижу насекомых и любые ассоциации с ними сами по себе вызывают отвращение?

Какая несправедливость! Почему столь красивые внешне, буквально совершенные существа живут в подобном месте? Глядя на егерей, я ожидала увидеть легкое каменное кружево домов-дворцов, роскошные сады и фонтаны, но никак не вот это!

На первый взгляд казалось, что движутся транспортные пауки по человейнику хаотически, но вскоре я начала различать в их перемещениях некую систему. У местных явно существовали правила дорожного движения, пусть и непонятные с ходу.

Мы влились в общий поток, я заозиралась чаще и тревожней, боясь потерять из виду Гаранина. Но второй паук пристроился позади и не отставал. Сначала пару минут ехали по склону горы, потом – по тоннелям.

Внутри странный город оказался симпатичнее, чем снаружи. Аккуратные, просторные, прямые коридоры тянулись во все стороны. Свет испускали сами стены – приятный, теплого желтого оттенка, неясной природы. В основном достаточно однообразные, коридоры порой прерывались настоящими произведениями искусства: местами проходы украшались тонкими барельефами, иногда мы пересекали небольшие площади, в центре которых красовались своеобразные клумбы из крупных светящихся полупрозрачных цветных кристаллов и окружающих их, кажется, лишайников – рассмотреть подробнее я не успевала.

На нас глазели. И всадники, и пешеходы, которые начали попадаться в недрах странного города, останавливались и провожали взглядами.

А спустя некоторое время я поняла: не на нас, на меня. Потому что среди местных почти не было женщин. Смотрели со странным восхищением и ожиданием – это стало отлично заметно в глубине горы, где скорость заметно снизилась.

Наверное, если бы не это «почти», я бы заранее ударилась в панику и вернулась к самым нехорошим предположениям о том, куда мы попали. В сочетании с общим видом человейника отсутствие женского населения наталкивало на зловещие мысли о королеве-матке и пресловутых жертвоприношениях. Но представительницы слабого пола все же попадались, пусть в небольшом количестве и совершенно обычные, не столь прекрасные, как их мужчины.

Утешало и то, что женщины перемещались вроде бы свободно и казались довольными жизнью. Не опускали затравленно взгляды, не производили впечатления затюканных, а, наоборот, смотрели уверенно и прямо, с понятным любопытством.

Пешеходы перемещались по полу, а вот наш паук совершенно невозмутимо бежал по потолку, развернув ноги в суставах на сто восемьдесят градусов. С себе подобными на этом потолке, порой сбегая частью ног на стену, он расходился очень ловко и без заминок.

Мы углублялись все дальше в недра города, но на ощущениях это никак не сказывалось. Не было сырой затхлости и спертого воздуха, вполне комфортные условия. Похоже, несмотря на странный вид поселения, местные достаточно цивилизованны для создания надежной вентиляции, что не могло не радовать.

Запоминать дорогу я даже не пыталась, потерялась еще на втором повороте, зато с интересом разглядывала местных и стены. Правда, и то и другое скоро наскучило. Каждое светящееся панно выглядело прекрасно, но они быстро слились в одно.

Наряды местных озадачивали тем, что не имели половых различий. Подавляющее большинство жителей носило простые приталенные платья длиной до колен с разнообразными декоративными узорами, порой тоже светящимися, и юбками разной ширины. Эластичные комбинезоны вроде тех, в которых щеголяли наши егеря, попадались редко, только на спешащих куда-то всадниках – кажется, это было что-то вроде рабочей одежды или униформы. Пару раз я точно видела мужчин в штанах и свободных рубашках без рукавов, но скорее в порядке исключения.

Смотрелось это забавно. С одной стороны, ничего столь уж необычного: чужая культура, и в истории земных народов – это даже я знала! – порой тоже встречались похожие наряды. Но с другой – толпа брутальных мужиков в юбочках все равно вызывала неуместное и глупое веселье, которое я вежливо держала при себе, чтобы никого ненароком не обидеть. Что поделать, стереотипы, а земные мужчины подобного сейчас не носят.

Закончилась поездка в небольшом тупиковом зале с цветной клумбой посередине. Блондин легко спрыгнул на землю, рядом точно так же выгрузились второй егерь и Гаранин. Я уже приготовилась повторить маневр, все же высота небольшая, но делать этого не пришлось. Белобрысый с теплой улыбкой протянул руки, чтобы достать меня со спины паука. Возражать я не стала, позволила крепко обхватить себя за талию, сама оперлась о широкие плечи.

Ладони на моих боках абориген, будто невзначай, задержал куда дольше необходимого и смотрел при этом слишком пристально, словно жадно принюхиваясь. Потом опять легко приподнял и потянул к себе, явно намереваясь прижать, но я поспешно уперлась ладонями в его грудь.

Стало здорово не по себе. Конечно, блондин был сногсшибательно хорош, и мужское внимание льстило, но только где-то в глубине души. На первый план выступил страх перед непонятным чужаком, сдобренный острым осознанием собственной хрупкости и беззащитности рядом с ним.

До чего все-таки огромный и сильный мужик! Ощущение, что упираюсь в камень. С таким попробуй справься! Этот получит, что ему нужно, не особо интересуясь мнением жертвы, и еще повезет, если в процессе я выживу…

Однако всерьез запаниковать не успела, блондин все-таки разжал тиски своих лапищ и отпустил. Я тут же на всякий случай шарахнулась к подошедшему Гаранину. Он хоть грубый и вредный, но к моим женским прелестям в достаточной степени равнодушен. А главное, есть надежда, что начбез вступится, если вдруг местные проявят излишнюю настойчивость.

– А ты ему понравилась, – поддел полковник, от которого мои маневры не укрылись.

– Предпочитаю знакомиться с мужиками до постели, – огрызнулась, нервно одергивая халат.

Блондин что-то проговорил, хмурясь, Гаранин ответил. Взгляды, которые местный бросал на меня, не оставляли сомнений о предмете разговора.

– О чем вы говорите? – не выдержала я после нескольких реплик.

– Извиняется, говорит, что не хотел пугать, но ты ему так понравилась, что он не сразу взял себя в руки.

– Что, вот эти несколько слов так длинно звучат? – не отстала я, опять прервав разговор мужчин.

– Нет. Он несет фигню.

– Какую?

– Да погоди, – отмахнулся Гаранин.

Они еще немного поговорили, и блондин жестом попросил следовать за ним. Жест явно предназначался мне. Второй егерь замкнул процессию.

– Ну? – Я нетерпеливо подергала полковника за локоть. – Что там? Не молчи! Это же напрямую касалось меня!

– Надо срочно обучать твой языковой модуль, – проворчал мужчина. – Короче, если в двух словах, он заявлял, что очень хочет испытать с тобой восторг слияния и будет непередаваемо счастлив, если ты остановишь выбор на нем.

– А ты что ответил? – заинтересовалась я.

– Что тебе сначала нужно выучить язык и разобраться, насколько наши виды похожи. Он на сто процентов уверен, что все пройдет прекрасно, но согласен подождать и, конечно, не будет принуждать.

– И что, они все тут такие озабоченные? – Я бросила опасливый взгляд на блондинистый затылок. – И готовы прям без знакомства влезть на первую попавшуюся бабу?!

– Во-первых, женщин у них тут, насколько мы видели, подозрительно мало, так что, может, нет возможности привередничать. А во-вторых, озабоченная тут ты, – усмехнулся полковник.

– Это еще почему? – Обвинение ошарашило своей неожиданностью.

– С чего ты взяла, что под слиянием он понимает секс? – продолжил насмехаться Гаранин. – Переводчик вот считает это понятие совсем не таким простым, иначе так и назвал бы.

– Ну, знаешь ли! – насупилась я. – Когда тебя лапают и так смотрят, волей-неволей подумаешь об этом!

– Не знаю, как-то не доводилось испытывать.

– Очень жаль, – огрызнулась недовольно. – Жаль, что ты этих ребят не заинтересовал!

– А ты чего орешь-то? – насмешливо уточнил начбез. – Сама хотела знать, о чем мы говорили, сама сделала поспешные выводы, а я виноват?

– Когда тебя тискает туша на полметра выше, в два раза тяжелее и на порядок сильнее, которая вроде бы не настроена тебя сожрать, зато явно способна изнасиловать, в ее платонические намерения поверить сложновато! – прошипела я, бросив на спутника злющий взгляд.

– Ты испугалась, что ли? – сообразил он наконец.

– Нет, я исключительно озабоченная тетка!

– Тихо, – оборвал Гаранин. Вроде негромко сказал, но прозвучало твердо, так веско, что все невысказанные слова неожиданно застряли в горле. Поймал меня за руку. – Ты женщина, гражданское лицо. Я несу за тебя ответственность. Подобного я не допущу, не волнуйся, только сама постарайся не нарываться.

– Спасибо, – глубоко вздохнув, выдавила я. Даже несмотря на непроизнесенные уточнения «если буду рядом» и «если буду жив», от этого обещания стало легче.

Все-таки здорово я перетрусила под взглядом блондина, надо что-то с собой делать.

А впрочем, что можно сделать? О том, что ты маленькая и слабая женщина, легко забыть на работе, среди цивилизованных людей, для которых пол и физическая сила начальника не имеют никакого значения. Тут же… черт их знает, этих аборигенов, насколько они ушли от каменного века! На первый взгляд вроде неагрессивные, а копни поглубже – и неизвестно, какие вскроются обычаи.

Разговаривали и выясняли отношения на ходу. Декоративное панно на стене оказалось дверью, за которой обнаружился небольшой зал – круглый, со скамейками по периметру, прерывающимися разноцветными вставками, такими же, как на входе. Блондин вместе с нами остался здесь, предложил сесть, но мы отказались. А второй егерь исчез за одной из дверей.

Интересно, все ли узорчатые панно, встреченные по дороге, были проходами? Может, и украшения на них не только украшения, а нечто вроде надписей? Увы, понимать письменную речь импланты не способны, даже самые продвинутые вроде гаранинского.

Повисла тишина. Блондин продолжал заинтересованно пялиться на меня, хотя рук больше не распускал. И заговаривать не пытался – кажется, понял, насколько глупо охмурять женщину через переводчика. А я продолжала жаться к полковнику. Потому что как бы ни ехидничал начбез над моей озабоченностью, какой бы смысл ни вкладывали местные в то, что называли «слиянием», а блондин разглядывал меня с откровенно мужским интересом. Ну мне же не десять лет, я уже давно научилась ощущать такие вещи!

Второй егерь вернулся через пару минут в сопровождении еще одного мужчины, на этот раз светло-рыжего, который выглядел несколько старше двух других, а вот одет был точно так же, в облегающий комбинезон. Тело под ним казалось не менее тренированным и совершенным, чем у младших.

Местные забросали Гаранина вопросами. Попытались и меня, но я только разводила руками. Полковник что-то коротко сказал старшему, видимо, о моей неспособности легко освоить незнакомый язык, и теперь мне доставались только любопытные взгляды.

Еще через несколько минут старший пригласил нас в следующую комнату, которая довольно сильно отличалась от остальных. Освещение тут обеспечивали уже встречавшиеся раньше кристаллы в специальных подставках, а стены были обыкновенными, каменными, со сводчатым потолком, украшенным по периметру широким бордюром барельефа с ненавязчивым геометрическим орнаментом.

У противоположной от входа стены – низкое просторное ложе, отгороженное легкой полупрозрачной занавеской, по левую руку – круглый стол в объятиях мягкого дивана, выгнувшегося подковой, справа – отдельное кресло, возле которого стоял большой тусклый шар на ножке, жемчужно-серый, без надписей и опознавательных знаков. Однако я каким-то десятым чувством поняла, что это совершенно точно не элемент декора. Скорее, некий прибор, только сейчас, похоже, неактивный.