Следы на песке…

Каждый день мы принимаем разные решения, от простых, до жизненно важных. Порой, не задумываясь. Но все мы ошибаемся, однажды или бесконечно. И даже если решение верное для нас, оно может быть чертовски не верным для другого. И порой середине – не быть. Мы ошибаемся, так или иначе.

Иногда сорвать с себя зеленый якорь, разлитый под самыми глубокими слоями нутра должно быть единственным верным решением. Даже если он как призрак не вырываемо продолжает топтать следы на песке твоих чувств, даже если не дает идти вперед, держит. Заставляет думать, искать, сквозь овации и толпу приказывает видеть лишь одно лицо. Даже когда в пылу любой ярости, ты вновь оказываешься на том берегу, устало провожая последние шаги на песке, прощаясь… каждый раз. Верно ли оно?

– Ирка ну что ты придумала, все нормально. Лучшей твоей благодарностью будет никогда больше не просить тебя подменять. Придурков там конечно. Да и если родители узнают, они меня убьют. Не для такого они меня в лучшую жизнь вытащили – с сарказмом произношу последние слова подруге, крепко сжимая телефон у виска.

От моих каблуков раздается громкое цоканье в тёмной пустой улице. Густой пар изо рта колдует белую морозную дымку.

– Пока я выпроваживала последнего пьяного придурка, мое таски уехало и я временно в чёрном списке. Не хочу ждать другое, дойду до остановки пешком. Устала, – уверенно парирую Ире, вдыхая свежий уличный воздух.

– Там райончик, Сашка ты же знаешь. Подожди немного я вызову, – препятствует подруга.

– Я уже иду, тут рядом. Надеюсь все прошло хорошо? – интересуюсь о её делах, плавно меняя тему.

Сегодня Ира попросила подменить её смену в баре. Потому что у неё «безумно важная» встреча. Я, конечно, знаю, Ирка сама безумная, но разве могу отказать подруге. В моей жизни не так много людей, которыми я дорожу всем сердцем. Но с ней именно тот случай.

– О, Сашка это космос. Это просто… я тебе сейчас такое расскажу, – с особым восхвалением выпаривает она.

Помехи связи мешали чётко слышать голос подруги, обрывая ее слова на середине.

– Я перезвоню, как сяду, ни хрена тебя не слышу, – говорю громко, пытаясь перебить ее несвязную речь, отключаюсь.

Убрав телефон в карман, продолжаю идти, радуясь виднеющимся ярким фонарям вдоль улицы, не долгое время. За поворотом снова стояла темень. Тут конечно возникла сожалеющая мысль об отказе от такси, но возвращаться вроде как уже поздно, поэтому торопливо иду вперед по знакомым улицам. Почему-то старательно наступая только на носки, чтобы не воспроизводить звук своих шагов. Но это не всегда выходит удачно. Шуршащие листья под ногами так и оповещают – я здесь!

Я уже не раз тут шла, забегая к подруге поболтать, правда, было не поздно и довольно многолюдно.

Свежий, слегка морозный запах заставлял наслаждаться осенней погодой, отгоняя нагнанный страх. Осень! Прекрасное время года. Красивая листва под ногами, а запах! Казалось природа погибает, но ведь она готовится к чему-то более прекрасному. Люблю свежий пар от дыхания, да и небо сегодня ясное, звёздное. Не смотря на свой совсем юный возраст, на обеспеченных родителей, на знакомую несправедливость, я могу ощущать счастье от таких простых моментов. Чувствую себя живой, усталой, но живой. У меня плотный график и редко вот так вот наедине с собой можно идти по улице полностью владея своими мыслями. Домой не особо хочется, от того я не спешу, потихоньку замедляя шаг. Вряд-ли меня там кто-то искренне ждёт. Главное быть хорошей девочкой, не портить репутацию фамилии Некрасовых. Не так-то много от меня требуется, правда? Но от этого хочется делать наоборот. Я конечно до жути боюсь расстроить своих родителей, боюсь, что от меня попросту могут отказаться. Это главный детский страх, преследующий меня в каждом новом дне. Но все же в школе я первая за любую забастовку, любой кипишь и бунт. Свалить с урока, взорвать что-нибудь, подраться, любое шкодство. Чтобы не сделала, я все равно не так хороша как моя сестра. К тому же, мой отец, уважаемый человек, спонсор школы и я редко получала наказание. Мои шалости утаивались в пределах лицея, оставляя родителей в неведении. Чем я умело и грамотно пользовалась, зная чёткие границы, чтобы не нарваться на разочарованного мной и без этого отца. Я итак была лишней. Чужой или незаметной, прозрачной. В этом доме все смотрели сквозь меня, будь то поощрение или наказание. Все кроме нее, кроме той, которую я любила и ненавидела одинаково.

Резкий визг шин вырвал из собственных мыслей, заставляя вновь ускорить шаги. Из-за тонированных окон, я не видела, кто сидит за рулём, притормозившей машины. Но она сразу же медленно скрылась проезжая дальше в противоположном направлении от меня. В эти короткие секунды успела вскипеть, замерзнуть, задохнуться, впасть в ступор, приготовиться к самозащите. Всего несколько секунд заставили пережить маленькую отдельную жизнь. Пройдя несколько метров вперед, я услышала гогот пьяной компашки. Сразу же остановившись, оцениваю глазами образовавшуюся обстановку. Четверо приятелей что-то бурно обсуждают, возложив на капот машины рюмки с выпивкой, припаркованной у дороги. Можно было бы резко свернуть, было бы куда. Напротив, через дорогу лес, а вдоль прямой улицы никаких проулков, только ограждение застраивающихся объектов.

«Просто компания людей отдыхает, а я просто иду мимо, что за паника?» – тихо мычу про себя, пытаясь сохранять спокойствие.

Опускаю вниз голову, максимально пытаясь слиться с воздухом. Моя прозрачность сейчас бы очень пригодилась. Но стеклянный взгляд одного из парней выбил из меня любые признаки смелости. Перевожу дух, не подавая виду, спешно иду по тротуару, игнорируя любые движения сбоку. Непроизвольно сжимаю в кармане куртки телефон. Стало безумно некомфортно, ощущая пристальные взгляды на себе давно не трезвых парней.

– Эй, что эта за крошка решила к нам пожаловать? – слышу пьяный говор одного из парней в свою сторону. И будь я хотя-бы на метр дальше, бегство могло бы меня спасти.

Ничего не отвечая, смотрю на свои кожаные ботинки иду молча, практически не дыша. Сердце скачет впереди меня, ускользая к заветному повороту, где город начнет оживать.

– Малышка, ну куда ты так спешишь? Познакомимся, пойдём у нас тут весело, – рокочет, перекрывая путь, высокий среднего телосложения парень.

В припаркованной машине играет клубная музыка и абсолютно все из них прилично навеселе.

– Отойди, пожалуйста, – громко и уверенно говорю я, пытаясь пройти дальше бегло удостоив их взглядом.

– Ну, уж нет, не так быстро. Не безопасно ходить по ночам одной, ты же это знаешь? – шипит парень, выдыхая клуб перегара. Он выставляет длинную руку, перекрывая мне путь, тут же обхватывая за талию, разворачивает в сторону подпитых друзей.

– Эй, пусти меня, – пытаюсь одернуть его хватку, но чувствую крепкую пятерню на плече и совсем не дружелюбный тон.

– Лучше не быкуй малышка, просто выпьешь с нами, расслабишься, невежливо так себя вести, – рычит, толкая меня сильнее вперед.

Я начинаю всем телом пятиться назад, отпихивая от себя этого урода. Параллельно пытаясь судорожно набрать пальцами хоть кого-нибудь в телефоне, но очередной толчок выбивает руку из кармана, телефон падает на асфальт с характерным звуком. Смотрю в стеклянные глаза парня с омерзительной ухмылкой, который точно не собирается меня отпускать.

– Давай её в машину, – кричит второй тут же появляющийся передо мной. Оборачиваюсь, видя как все четверо смотрят, приближаясь, создавая собой круг. Позади только стена. В западне…

– Вам это дорого обойдётся, мой отец убьёт вас, если хоть волос упадёт с моей головы, – гордо взодрав голову, рычу, оставляя на виду купол спокойствия. Внутри же давно началась собственная битва.

– А он не узнает, мы по тихому, в твоих же интересах красавица вести себя тихо, – говорит один из них, протянув ко мне руку, запускает пальцы в волосы к корням, вырвав клочок, – ну вот, уже упал, так что мне больше терять нечего, – надменно заявляет, кривясь в ухмылке. Зрачки парня расширены, делая взгляд более безумным.

Мои же глаза бегают как у зверька, я по-настоящему растерянна, не понимая, что делать. Начинаю кричать, звать на помощь, сжимаю кулаки, точно не собираясь сдаваться.

– Помогите кто-нибудь, – ору во все горло, тут же ощущая вонючую мужскую ладонь на губах.

– Заткнись идиотка, – шипит один из них, резко схватив меня за руку, прижал к себе спиной, плотно сжимая рот.

Мычу, вырываясь из хватки, кусая его руку со всей силы.

– Ах ты, сука, – выдаёт он, размахиваясь, бьёт мне звонкую тяжёлую пощёчину.

Отшатнувшись назад, подворачиваю ногу, падая в лужу, синие джинсы мгновенно намокают, окрашивая ткань.

Парень своей лапой хватает меня за ворот куртки, поднимая на ноги.

– Посмотри ты уже как сука мокрая, только строишь из себя хорошую девочку, – с игровой улыбкой произносит он, сопровождая это смехом остальных.

Тянет как котёнка к автомобилю, продолжая весело смеяться. Я царапаю его, бью, оставляя отметины. Пока в какой-то момент мне не фиксируют ноги, руки, подняв над землей, полностью обездвиживая, практически закидывают в распахнутую дверцу машины.

Неожиданный свет фар резко припарковавшегося внедорожника ослепляет. Меня ставят на землю, удерживая за ворот сзади.

– Девчонку пустите, – спокойным тоном говорит появившийся мужчина, вылезая из автомобиля.

– Проваливай дружище, на всех её боюсь, не хватит, – говорит тот, что держит меня за шиворот, толкая к другому. После чего выпрямляется, выступая вперёд к неизвестному.

– Я сказал, отпусти её. И лучше по-хорошему, – грубо озвучивает смельчак, чей силуэт вырисовывается в свете фар.

– А ты кто такой? – дерзко говорит один из моих обидчиков.

– Лучше вам этого не знать, – добавляет в ответ, смело шагая в нашу сторону.

Крепкий, высокий мужчина в джинсах, лёгкой кофте с закатанными рукавами и кепке на голове. Лицо вижу плохо, темно вокруг. Только крупный силуэт внушающий силу.

– Тебе что больше всего надо дружище? У нас все хорошо, не большая ссора влюблённых, давай езжай куда ехал, – говорит самый разговорчивый, тот, что первый меня схватил. Видимо он тут самый главный выскочка из всех. Встаёт в уверенной позе, оглянувшись на своих друзей, скидывает небрежно куртку на землю, готовясь нападать.

Мужчина в кепке стоит, держа руки в карманах джинс, очерчивая глазами неприятелей. Они наступают медленными шагами в его сторону и всем ясно, что сейчас будет.

Я медленно пячусь назад, получая свободу. Мешкаюсь не зная, что делать, бежать… а если его из-за меня тут убьют? А что я могу сделать? Как помогу?

– Ну, сукин сын, я же сказал, проваливай, – все той же дерзкой интонацией говорит главный, хватая мужчину за грудки.

– Не советую так делать, – не шелохнувшись, произносит мой спаситель.

– Давай ребята, – усмехаясь, приказывает главный из обидчиков, но, не успев сделать шага, отлетает в сторону от тяжёлого кулака.

Остальные тут же активизируются нападая. Все происходит так быстро, они просто валятся один за другим на землю со стонами и ругательными словами, сыпят угрозы, поднимаясь, повторяют попытки.

– Ну, ублюдок, давай, давай, – снова поднявшись, кричит самый дерзкий, кидаясь с вынувшим ножом на мужчину в кепке. Резкий захват руки за спину, обездвиживает парня, заставляя мычать от боли.

В темноте мало, что можно разобрать, но то с какой лёгкостью мужчина раскидывал парней, было видно даже в ночное время.

– Сука, чёртова дрянь, – слышу подскочившего ко мне пьяного урода. Конечно, лучше к слабой девушке, чем к тому, кто даст сдачу. С визгом отстраняюсь от него начиная убегать.

Ничего не вижу, ощущаю только возникший под ногами тротуар и затихающие вопли за спиной. Бегу что есть силы, чувствуя как сердце грохочет. Вот-вот упадёт под ноги. Слезы начинают неожиданно заслонять всю и без того не чёткую картинку перед глазами. Тело окатывает таким холодом, начиная потряхивать. Зубы стучат, тяжело дышать, запыхалась. Горло обжигает морозный воздух. Но я все бегу, оборачиваясь назад, хотя ничего не вижу. Впереди появляется свет фонарей и жилые многоэтажные дома. Замедляю шаги, давая себе отдышаться. Джинсы итак мокрые, а пока бежала не раз ступала по лужам, брызгами оставляя ещё больше воды на одежде.

Совсем чуть-чуть, там за поворотом остановка. «Все хорошо… все хорошо. Больше никогда так не сделаю, никогда не пойду пешком ночью».

Позади дорожку освещает свет фар. Стискиваю зубы, готовясь снова бежать.

– Стой, – слышу голос за спиной и захлопнувшуюся дверцу машины.

Обернувшись, вижу громоздкий силуэт в кепке, облегчённо вздыхаю, но расслабиться не могу. Замедляюсь, но продолжаю быстро идти спиной вперёд. Сердце все еще панически стучит, не давая стоять на месте. Просто хочу оказаться в безопасности, подальше отсюда. Сесть в первое маршрутное такси, только бы не опоздать, только бы еще работали. Бегаю глазами в поиске любого проезжающего такси, оборачиваясь назад, тут же возвращая глаза к движущемуся на меня мужчине в кепке.

– Вы в порядке? Спасибо вам, спасибо большое, – кричу с расстояния, ускоряясь.

– Все хорошо, ты как? – делая большие шаги, быстро настигнет меня.

– Я тоже, мне нужно идти, не волнуйтесь, я в порядке, – бегло отвечаю, продолжая отдаляться.

В груди снова сдавливает ком тревоги. Мне действительно станет легче, если он просто поедет дальше.

– Садись в машину, – озвучивает мужчина, от чего холодные как лёд мурашки пробивают все тело.

– Я сама, спасибо, меня тут ждут, – дрожащим голосом выдыхаю, испуганно разворачиваюсь, собираясь сбежать.

– Слушай, я тебя не трону, не бойся, меня зовут Женя, а тебя? – озвучивает он, бесцеремонно хватая меня за руку, удерживая на месте.

– Не надо, пожалуйста, – пискляво произношу, пытаясь, освободится.

– Слушай, я очень спешу, давай без этого, бегом, – волочит меня к машине.

Голос грубый, движения такие же. Огромный как медведь, Боже ручища как… кидаю взгляд на тонированный внедорожник, понимая, что видела его несколько минут назад до всего этого ужаса. Он что следил за мной с того момента? Боже мой, второй раз вряд-ли кто-то придёт на помощь, так бывает за полчаса? Это что шутка? Что происходит?

– Отпусти меня, зачем ты это делаешь? Тебя посадят, клянусь я… – кричу, захлебываясь потоком собственных слов, вбивая в себя охапки холодного воздуха.

Бью кулаком по железной спине, брыкаясь от его хватки.

– Хорошее у тебя спасибо, угомонись истеричка, я тебя трогать не собираюсь, – строго произносит он, запихивая меня на пассажирское сидение, получая очередные удары от моих рук. Блокирует мою дверь, пригвождая взглядом, пока обходит к водительскому сидению.

Смотрю на него с яростью, впиваясь ногтями в кожу собственных ладоней.

Машина трогается с места.

– Я позвоню отцу, тебе не поздоровиться, клянусь, если ты что-то сделаешь… – продолжаю пустые попытки защититься.

– Звони, – огрызается он, достав из кармана, швыряет мне на ноги мой телефон, – я вообще-то жизнью рисковал на минутку, а ты опять бежишь ночью хрен пойми куда одна. Все закрыто уже. Время видела? Твои родители вообще в курсе, что ты шляешься по ночам, черт возьми, где, на отшибе города? Только безмозглая дура в таком районе гуляет ночами.

Сижу молча, искусывая щеки в кровь. "Дура я, без тебя уже поняла".

– Куда тебе? – снова спрашивает он, уже спокойным голосом.

– Садовая, – сразу же отвечаю немного удивленно, словно не ожидала этого вопроса.

В ответ слышу свист и тяжёлый выдох.

– Черт, откуда ты взялась на мою голову? – рычит мужчина, набирая скорость.

– А тебя никто не просил, – с сарказмом тут же возражаю я.

– Ну конечно. Нужно было дать тем парням изнасиловать тебя по кругу, может тогда ума набралась бы. Дети в твоём возрасте спать должны в кровати, а не…

– Тебя забыла спросить, останови машину, – заявляю раздраженно, нервно крутя в руках телефон.

– Ага, хочешь всё-таки неприятностей на свою задницу. Почему такси не вызвала, ты вообще глупая? Сиди уже молча, – также раздраженно рычит он в ответ своим грубым голосом.

– Я и сижу молча, это ты мне тут лекции решил почитать. Без тебя уже все поняла, ясно? – со вздохом откидываю голову на сидение, чувствуя резкую усталость. Адреналин еще свистит в ушах, а тело натянуто как струна, но становится легче, когда я вижу дорогу, ведущую к дому.

– Как тебя зовут? – спустя недолгую тишину снова раздается мужской голос.

– Не твоё дело. Отвези меня домой, раз уж вызвался, – грубо отвечаю, сложив руки на груди, отворачиваюсь к окну.

Понимаю, что его вины в происходящем нет, но эмоции и грубое запихивание в машину убивают здравый смысл.

– Избалованная богатенькая девочка, можно быть немного и повежливее, – шипит возмущенно.

– Простите ваше высочество за моё несносное поведение, – с сарказмом сиплю ему в лицо, кланяясь головой.

Мужчина окидывает меня взглядом, задерживая глаза на мокрых джинсах, на которых пятно от лужи расползлось по внутренним сторонам бёдер. Он молча отворачивается, ничего не озвучивая. Но по взгляду улавливаю его мысли, округляя глаза.

– Что ты…? Я не… я упала, понял? – неловко, но с едким возмущением произношу в ответ, вскинув руки.

– Как скажешь, – отвечает он, приподняв один уголок губ.

– Тебе смешно? Дурак, говорю, упала, ясно? И это вообще не весело, – еще больше выхожу из себя.

– Да хорошо, хорошо, как скажешь. Я же не возражаю, – с серьёзным выражением лица отвечает мне. Смотрит на дорогу, не оборачиваясь.

– Боже, я, правда, упала, один из этих уродов толкнул меня прямо в лужу, – лицо мгновенно заливается краской.

– Слушай, мне без разницы. Я верю, что ты упала, что ты паникуешь, ты вообще больше меня не увидишь. Какая к черту разница, как это выглядит, и что я могу подумать?

– Мне сейчас неловко, от того что ты думаешь, пока я тут, – тихо сквозь зубы шиплю стискивая бедра.

– Я ничего не думаю. Ты лучше скажи, почему ночью то шла одна? – родительским тоном спрашивает мужчина.

– Такси уехало, вот и решила… прогуляться, – тяжело вздыхаю, опустив взгляд на грязные ботинки.

– Глупо, – добавляет он.

– Хватит, ты мне не папочка столько нравоучений за одну поездку. Тебе и правда, больше всех надо смотрю, – снова грублю, бесит меня до ужаса. Спаситель, герой чертов.

– А я смотрю, твоим воспитанием совсем никто не занимается, – вставляет он, выводя меня на новые более глубокие эмоции.

– Придурок, – фыркаю я.

Его слова так глубоко толкают меня в самое сердце. Тело загорается от резкого порыва вмазать ему. Стискиваю челюсти, глубоко дыша. Больше не издаю и звука.

"Кто ты вообще такой чтобы говорить о моем воспитании? Я прекрасная дочь, прекрасная ясно?"

Сглатываю болезненный ком, падающий прямо в обожжённые лёгкие, прикрыв глаза. Слушаю тихие стуки мужских пальцев по рулю. Мужчина постоянно посматривает на время, довольно быстро мчась по дороге. Но больше так же не нарушает тишины.

– Наконец-то, – выпариваю я, когда мы заезжаем в район элитных коттеджей.

Указываю на соседский дом, торопливо пытаясь открыть заблокированные двери.

– Открывай, быстрее, что ты смотришь на меня? – тараторю, скорее желая выйти.

Неприятный от него осадок, хоть он помог мне. Спас. Я, наверное, должна была всю дорогу его благодарить и ноги целовать, но я так раздражена, что просто единственное, на что способна это огрызаться. Не сейчас, не сегодня и надеюсь никогда. Не встречу его больше. Посылаю тебе мысленную благодарность. Конец.

– А ты и правда, избалованная богатенькая девочка. Я не ошибся, – цедит он, развалившись, разглядывает мой профиль.

– Что тебе надо? – резко обернувшись, утыкаюсь взглядом в его такое грубое мужское лицо.

Лёгкая щетина, выразительные губы, глаза ярко зелёные. Приятное на первый взгляд лицо, даже красивое. Сколько ему? Лет двадцать пять. Дядя. Взрослый, здоровенный, противный мужик. Бесит от чего-то меня до ужаса. Самый умный, самоуверенный. Что-то меня в нем отталкивает, пугает. Это мне неподвластно, эмоции, которые я испытываю сейчас рядом с ним, сносят, вытягивают весь негатив наружу.

– Я буду орать, слышишь, открой, – стукаю ладонями по стеклу, по двери.

– Психованная, проваливай, – отмыкает двери, от чего я тут же выскакиваю, с душой захлопываю, сама слегка вздрагивая от силы удара.

– Ты больная? – слышу позади рычание в приоткрывшееся окно.

Так и хочется показать средний палец в ответ, и я, конечно, себя не сдерживаю. Встречаю зеленую бурю в глазах сквозь лобовое стекло, исчезая из вида.

Завтра будет стыдно. Учитывая тот факт, что он спас меня и доставил домой. Но кто он, черт возьми, такой, чтобы насильно запихивать меня в машину? Придурок. Я так испугалась. Даже, кажется сильнее, чем тех от кого он меня спас. Перетрусилась до чёртиков. Взгляд такой суровый, а лапища. Я еще не пережила весь ужас, надышаться не успела, а он… поговорить не мог. Сказала все хорошо.

****

– Сашка идем, ты же этого не пропустишь. Не верю, – весело уговаривает меня Ирка, искренне удивляясь, что я реально могу пропустить ею запланированный поход в клуб с друзьями.

Нет, не то чтобы я тусовщица. Я из кожи вон лезу, чтобы заслужить похвалу и одобрение родителей. Или же восхищение, хоть капельку, хоть наигранное. А вытворяя за спиной запретные вещи, нахожу короткое успокоение. Так мне проще справляться с их холодом. Словно я и впрямь не достойна, будто заслужила.

– У меня тренировка завтра, я не могу, не в этот раз. Ты же знаешь как это важно, – со вздохом оповещаю, откидываясь на кровать.

– Саш, для кого это важно? Ну, станешь ты чемпионкой, ну порадуются они, так же как и за соседскую девчонку. Ровно одинаково, – добавляет она и ударяет по самому больному.

– Да пошла ты Ира, – с обидой шепчу в телефон.

Но она ведь права, как не крути. И больно именно из-за этого.

– Я не хотела тебя обидеть, ты же знаешь, – совсем не виновато отвечает подруга.

– Знаю. Ладно, но ненадолго. Завтра я должна быть в форме, – тихо отвечаю, слыша одобрительный возглас по ту сторону разговора.

В комнату как всегда бесцеремонно врывается сестра, плюхаясь рядом на мою кровать, заставляя закончить разговор.

У нас с ней разница чуть меньше года. А ощущения, что целая жизнь. Вот кто точно затисканная, заласканная родительская дочка.

– Соня, тебя стучаться не учили? – возмущённо восклицаю я.

Светлокожая, голубоглазая девчонка с вздорным характером. Простота в сочетании с надменностью делает Соню особенной. Безумно родная, любимая сестренка в одном лице с ненавистной стервой.

Её белые густые пряди волос разметываются по моей кровати, а она мечтательно вздыхает.

– Что ты такая злюка Саш, я же соскучилась, – ласково произносит она.

"Ну конечно. Знаю я твои – соскучилась".

– Что нужно, говори? – отстраненно спрашиваю, все же придвигаясь к ней ближе.

Любви всегда было больше. Но умеет она выводить меня из себя. Та ещё гадина. И я знаю, понимаю, что скорее просто завидую ей. Ведь Соньке всегда достаются все лавры.

*****

– «Ой, Соня, какая ты красавица, самая красивая девочка в мире. Просто восхитительно.

– Но ведь у меня тоже новое платье? – сжимая кулачки, почти со слезами говорю я.

– Сашенька ты тоже очень красивая, ну ка Соня повернись, покрутись дочка, – ласково произносит мама.

– Пятёрка снова, умница Соня, ты самая умная, молодец Саша, – сухо добавляет мама, почти не глядя в мой дневник.

– Ты лучше всех. Сильнее, умнее. Вау Соня как красиво ты нарисовала, ты скоро будешь делать это лучше меня, – лепечет мама, протягивая руку и к моему наконец-то листку, – молодец Саша, – разглядывая наши рисунки, произносит мама очередной раз.

– Мама, ура, мама посмотри, – воодушевленно кричу я, как только распахнула входные двери. В руках гордо держу кубок, а на шее медаль, – я выиграла мам, – помню, как была переполнена этой гордостью, но больше всего жаждала увидеть ее в глазах матери. Затаив дыхание замираю, предвкушая получить главную победу.

– Ты чего так кричишь Саша, тише. Отлично дочка, я тебя поздравляю, – гладит по голове она, осмотрев бегло золотистую статуэтку в моих руках, провела рукой по макушке моих волос, продолжая набрасывать мазки кистью на холсте.

– Спасибо, – с горящими глазами произношу я, все еще ожидая улыбки, гордости, хотя-бы обними мам, обними меня… оторопев, стою, сдавливая детской ладонью статуэтку.

– Мама, – спустя мгновение с возгласами врывается Соня, – мой рисунок самый лучший, его отправят на конкурс.

– Боже мой, это лучшая новость, я знала, что ты безмерно талантливая. Я так тобой горжусь Сонечка, уверена, ты будешь лучшей, – на лице женщины рисуется долгожданная искренняя широкая улыбка. И она незамедлительно укрывает Соню в свои материнские объятия, давно отбросив свои кисти в сторону.

Соня красивее меня, умнее, добрее. Она не виновата, что делает все лучше, это ведь так. Я не дотягиваю, но я сделаю. Буду лучше. У меня всегда будет пять, я буду всегда получать первые места, и мной так же будут гордиться.

Лет до восьми, я думала, что Соня чем-то больна. Ведь гиперопека со всех сторон была не объяснима. Да еще так, наверное, проще было объяснить самой себе холодность родных людей к своему существованию.

«Дай Сонечке, она же маленькая. Ну что же ты, ты же старше, умей уступать. Соне пригодится больше. Не жадничай, не забудь отдать сестре. Саша ей сейчас нужна наша поддержка, внимание, будь терпеливее. Соня, Соня, Соня… всю жизнь эта Соня».

Все на меня сваливала, мелкая противная идиотка. Всё наказания доставались мне. Никто даже не разбирался. Соня не могла!!!

Так хотелось вытворить что-то до абсурда страшное, чтобы только на меня смотрели, пусть орут, но на меня. Ругают, но только меня. Я же тут как белая стена, почти прозрачная, невидимая, чужая. Я лишняя тут, всегда это чувствовала. Но только Соня ночью порой заползала на мою кровать, тихо прижималась ко мне, обнимала. Иногда она плакала, ища утешения в моем присутствии. И я любила ее. Как сестру любила. Ненавидела, как ту, что не оставляла капельку шанса, быть такой же нужной в этом доме.

Соня единственный человек, что с раскрытым ртом слушала мои слова, что безо лжи и притворства смеялась, обнимая меня до удушья от своей любви. И она же, надменно сверлила взглядом, когда вздумается. Порой без единого колебания тыкала пальцем, кажется, со всеми осуждая за натворившую ей же ошибку. Она была той, кого я безмерно любила и той, кого горячо ненавидела.

****

– Я влюбилась Саш, – задумчиво произносит Соня.

Я её все равно люблю, очередной раз расслабленно выдыхаю. Она моя сестра, как не крути.

– И кто он? Артём? – припоминаю старшеклассника, о котором она недавно жужжала мне во все уши.

– Нет, Дима, мы с ним, ну это… понимаешь? – закусывает губу, покрываясь румянцем.

– Что? Ты дура, тебе всего четырнадцать. Ты о чем думала?

Сонька подскакивает с кровати, сощурив свои выразительные глаза.

– Ой, только от тебя мне нотаций не надо, ладно? Я поделиться пришла, а не слушать, – с обидой выплевывает мне.

– Хорошо. Ты только глупостей больше не делай, если папа узнает… я даже боюсь думать, что будет, – причем с нами обеими, подмечаю про себя.

– А он не узнает, – уверенно парирует она, гордо взодрав свой носик, – и мне через несколько месяцев пятнадцать, как и тебе, – добавляет Соня.

– Ну и как? – со страхом, но все же присущим интересом задаю вопрос.

– А ты сама не пробовала? Это… да это словами не объяснить. Восхитительно, крышесносно, – выпучивает свои голубые глазища, жестикулируя, разводит руками.

– Я не пробовала Сонь, мне не до этого, – бурчу себе по нос.

– А вот и зря. Вечно чем-то занята, – с укором сверлит меня Сонька.

– Ты тоже, – утвердительно отвечаю.

– Но я все успеваю. Может, перестанешь быть такой злой, – чмокает меня в щеку, лукаво улыбаясь, удаляется за двери.

****

– Ну же, пару бокальчиков можно, – толкает меня Ирка в бок, пытаясь перекричать громкую музыку. Ведет к барной стойке с танцпола.

Натягивая вниз задравшееся платье, не сопротивляясь, иду за ней.

– А вот и наша выскочка, папочка знает, что ты тусуешься в таких местах? – толкая меня плечом, шипит Юля из старшего класса, всплывая перед нами.

– Заткнись и ещё раз сделаешь так, получишь по своему разукрашенному лицу, – шиплю ей в ответ, едва ли удерживая себя, чтобы не разодрать ей рожу.

С того самого дня как её обожаемый Стасик предпочёл её мне, эта дура стала меня доставать. Постоянные стычки, драки и сплетни – наши взаимоотношения. Безмозглая дура, которая вместо того, чтобы понять, что ее Стас мне не сдался, своим поведением просто вынуждает делать назло. А мне и стараться не надо, я вообще ничего и не делаю, достаточно появиться в одном помещении, как внимание парня приковано ко мне.

– Ну, попробуй, думаешь, я тебя боюсь? – провоцируя, снова толкает меня ладонью.

– Юля отвали, – вмешивается Ира, уводя меня в сторону, – мы пришли веселиться, у тебя соревнования на носу, не ведись на нее, позже это сделаешь, – успокаивающе подруга тут же смиряет мой разгоревшийся пыл.

– Трусливая сучка, Стас просто не знает какая ты шлюха. Те фото, были цветочками, я тебе обещаю, – швыряет Юля мне в спину.

– Что ты сказала? – разрывая хватку подруги, кидаюсь в сторону этой гадины.

Полгода назад кто-то выставил смонтированные фотографии с моим присутствием в компрометирующем фото. Дело конечно быстро раскрылось, ибо вышло за рамки школы, и отец быстро все пресёк. Но мне тогда досталось. Со мной дома долго никто не разговаривал. Наверное, это худшее наказание от родителей. Стать ещё более прозрачной, но так было всегда.

К тому же сплетни и в школе долго не утихали. Не буду же я каждому излагать, что это фальшивые кадры. Мне было трудно обуздать свое оскорбленное эго, от чего драки были ежедневными. Проще было заткнуть им рты, но не унижаться, доказывая обратное, если не поняли с первого раза.

– Я тебя убью, – кричу, кидаясь на эту дрянь. Сжимаю кулаками накрученные волосы, с силой повалив ее на пол, бью. Знаю что пропускаю некоторые удары, но не чувствую за потоком ярости, получит за все.

Практически сразу ощущаю крепкую удерживающую меня руку, сжимающую со спины. Брыкаюсь, стукая Юлю ногами, пока не повисаю в воздухе. Её тоже кто-то оттаскивает от меня, когда она что-то орёт, собираясь ответить. Тут же подбегают два охранника в костюмах, собираясь выпроводить нарушителей на улицу. Происходит быстрая неразборчивая суета.

– Да отпусти ты меня, отпусти, – кричу, вырываясь из тисков кого-то сзади.

Когда Юлю уводят, меня почему-то отпускают. Охранник передо мной вопросительно кивает тому, кто позади меня, замирая на месте.

Оборачиваюсь, поднимая голову вверх, чтобы посмотреть на этого человека. Неожиданно врезаюсь в уже знакомые ярко зелёные глаза.