Читать книгу: «Семейный ужин», страница 6

– Степан Андреевич, ну вот зачем вы семейный ужин устраиваете в какой-то спектакль? – спросила Галя.

– Спектакль? Да это вы тут как актриса какая-то сидите, да рассказываете как там хорошо, да какое вино хорошее. Вас иногда послушаешь и думаешь, что у человека в голове?

– Степан Андреевич, – начал Вадим.

– Вадим… – попыталась перебить его тетя Соня.

– Честные люди редко становятся успешными, я вам так скажу. И принципов у людей, на самом деле никаких нет. Вы думаете, что все правильно делаете. А не надо правильно делать! Кто вам сказал, что работать всю жизнь на заводе – это правильно? Надо делать то, что ты считаешь нужным. Надо делать свое дело. Бандиты тоже неправильно поступали. Знаете, сколько сейчас этих людей сидят за решеткой? А сколько в гробу? Редко, кому везет, знаете ли.

– Тебя, Вадим, иной раз заслушиваешься, а другой и слышать не хочется. – сказала Галя.

– А в этот раз как? – спросил Вадим.

– Прав ты, конечно, – начала тетя Соня. – Никогда не знаешь, кому повезет, а кому нет. Посмотришь так на провинциальный театр, ну талант на таланте. Актеры просто оставляют всех себя на сцене, умирают на работе. А дома бардак, в карманах мухи, в холодильнике шаром покати. Но живет театром. Не может без этого. А на экран телевизора посмотришь. Такое барахло снимают. Актеры что угодно готовы рекламировать, лишь бы деньги платили.

– Ну что сказать, при капитализме живем. – сказал Степан Андреевич.

– Зато цензуры нет. – вставил последнее слово Вадим.

15

В баре продолжали сидеть папа и дядя Антон. На маленьком столике стояло уже 4 пустых бокала пива и четыре стопки. В кабаке становилось все больше народу. В основном, это были молодые люди.

– Как думаешь, может нам с Соней еще одного завести? – спросил дядя Антон у папы.

– А что, уже говорили на эту тему?

– Да нет, как-то не заводили. Просто старший уехал, в доме сразу так как-то пусто стало. Вот у вас же есть Костя.

– Ой, Антох, вот скажи, ты хочешь на старости лет возиться с пеленками опять, да? Криками? Тебе же дети грамоты, кубки и пятерки не каждый день будут приносить. ННе знаешь порой, кто вырастит.

– Вырастит тот, кого воспитаем. Это же так классно, снова отцом себя почувствовать. А то мой-то вырос, сейчас как будто чужие друг другу люди.

– Не, Антох, рожаете ребенка после сорока – значит для себя рожаете, а не для него.

– В каком смысле для себя?

– Ну, вы его рожаете, чтобы удовлетворить свои какие-то материнские инстинкты. А скорее даже не ваши, а Сони, у мужиков такого инстинкта нет.

Дядя Антон смотрел на папу немного недоумевающим взглядом.

– Ну, смотри, – продолжил папа. – Родите вы его. Ему будет 10, а тебе 50! Как ты его собираешься в школу отводить? А на выпускной к нему как придешь? С седыми волосами? Или лысым? Ему нужно будет в университет поступать, а он должен будет за вами приглядывать, а то знаешь ли, здоровье не бесконечно. Дети хотят видеть молодых, энергичных родителей. Чтобы они смогли найти общие интересы, общие темы для разговора.

– Эх, вот иной раз посмотришь, вроде молодой я. Говорят, перспективный режиссер, а тут говорят, что старый, детей иметь не можешь. То ли себя строить, то ли детей растить, так как сам уже просрал свое время.

Папа не нашел, что ответить и просто осушил рюмку с водкой.

– А вот скажи, Соня хорошая женщина? – спросил дядя Антон.

– Конечно, таких как Соня еще поискать надо! А что спрашиваешь?

– Погубит она себя со мной. Другой ей нужен…

– Ты что такое говоришь? Да вы ведь две части одного целого!

– А что ей я? Зачем? Режиссер какого-то тухлого городского театра. Ей с ее талантом надо было в Москву давно ехать, да играть, а она тут, на кухне пропадает.

– Ну не ушла же она. Значит любит тебя, знаешь, насколько это ценно? Мажоры богатые все имеют, а свою любимую найти не могут.

– Я же ее даже ничем порадовать не могу! Хочет на море – нет денег! Хочет хороший подарок – нет денег! Любишь, не любишь, а жить так страшно. Уж лучше одному, чем жизнь ей губить.

– Антоха, пусть жизнь у нас не сахар, но мы все благородным делом занимаемся! Я людей учу, ты с Соней вообще люди искусства! В наше ужасающее время, только искусство может спасти человеческую душу. Вон, Катюха моя, бумажками шуршит, в суде защищает всяких наркоманов, проституток, воров, да бабки бешенные получает. Да только спасет она одного такого урода, а он выйдет, опять начнет что-то продавать, что-то воровать. А ты с Соней из уродов людей делаешь, культуру в них зарождаешь.

– Какие красивые слова, только боюсь, культура у нас в обществе не особо цениться. На спектакли половина зала от силы приходит.

– Зато на концерты реперов вон сколько народу стоит, может тебе там устраивать свои представления? – пошутил папа.

Эта шутка, кажется, окончательно убила в дяде Антоне что-то позитивное. И кажется, даже отняла у него какую-то веру.

– Может ты и прав, – сказал дядя Антон. – Посмотри, видишь вон тех молодых людей?

Возле бара стояла компания молодых людей, по виду похожих на студентов последних курсов.

– Ну да, а что?

– Знаешь, о чем они разговаривают? – спросил дядя Антон.

– Нет, а что?

– Вот и я не знаю, а они о чем-то разговаривают. Только я не знаю о чем. Вот по этому на мои спектакли никто не ходит, я не знаю ничего из того, что знает молодежь. Чем оно увлекается, чем занимается.

– Так ты подойди ко мне, я тебе расскажу. Я же преподаватель все-таки, какие-то разговоры до меня доходят.

– Ну не знаю…

– Слушай, так ты перемени концепцию спектаклей! Сделай что-то полностью новое!

– Как? Я в театре не главный, я там не все решаю.

– Ну, блин, предложи поставить спектакль по твоему сценарию, и на твои же деньги!

– Пффф…

– Что ты фыркаешь? Возьми и поставь. Тогда у тебя появится голод, желание сделать что-то крутое! Что-то, что заценит молодежь. Если там у тебя будут деньги, то это тебе дополнительный риск! Ты не можешь облажаться.

– Ну, не знаю, как-то глупо это.

– Не глупо, а рискованно. Ты даже думать начинаешь как старик, это звонок! – сказал папа. – Вырвись из этой скукоты. А то так помрешь, ставя какую-нибудь нудятину для стариков.

– И откуда столько авантюризма у простого препода?

– Многому научился у своих студентов. У них тусовки, все как в последний раз проходят. Учат все в последнюю ночь. Бегают голые по общаге – посвящение такое. Ты же был студентом, должен помнить.

Тут на лице дяди Антона промелькнула какая-то радость. Кажется, слова папы заставили его хоть чуточку поверить в себя. Как будто речь папы отвесила ему пощечину и заставила вспомнить о том, что он хочет и о чем мечтал в детстве, в юности.

– Ладно, если у меня получится – всю выручку потрачу на праздничный банкет!

– А вот это хорошо! А вот это меня радует! Можете вы, Антон Сергеевич, тряхнуть стариной, когда захотите.

Дядя Антон и папа подняли рюмки, чокнулись и выпили все до дна.

16

Дома сидели Вадим, тетя Соня, мама, Галя и Женя. Все уже изрядно напившиеся и немного уставшие от застолья.

– А знаете, что? – начала Галя, глубоко вздохнув. – А все-таки в каком хорошем городе мы живем!

– Что? Даже лучше Парижа, Милана и Монте-Карла? – пошутил Вадим.

– Ну, везде красота своя. И вообще, любить свою родину – это нормально.

– Ну, так вы можете ее любить, но не обязаны жить на ней. Кто вам мешает переехать в Прованс и за бокалом хорошего вина смотреть вдаль и вспоминать свою Родину? – продолжал Вадим.

– Слушай, Вадик, вот ты целый вечер нас расспрашиваешь, кто, чего, а сам то ничего не рассказываешь. – заметил Женя.

– Ну, так вы задайте вопросы. А то сидите вино хлещите.

– Вот скажи мне, ты сам где живешь?

– Там где работаю.

– Это где?

– Ну, могу недельку в Москве, могу недельку в Гонконге. Как повезет. Приходилось, конечно, и в Туле с Иркутском жить.

– А что так? Кризис?

– Нет, мало кто сразу начинает работать в Москва-Сити, обычно с чего-то попроще.

Вадим налил себе в бокал последние капли вина, оставшегося в бутылке, и встал.

– Хочу выпить за всех вас, мои уважаемые друзья, – начал Вадим. – Спасибо вам за сегодняшнюю встречу.

– Уважаемые? – лукаво спросил Женя. – Ты как будто на бизнес встречи какой-то.

– Извините, – сказал Вадим, поняв, что нужно взять несколько менее официальный тон. – Короче, спасибо вам всем, вы помогаете мне чувствовать себя человеком.

Все чокнулись и выпили до дна. Но в отдалении сидел Степан Андреевич. Кажется, весь ужин он просидел в плохом настроении. То ли Вадим его испортил, то ли старческие годы дают о себе знать.

– Что, поближе к народу себя чувствуешь? – несколько дерзко спросил Степан Андреевич. – Давно с челедью не сидел?

Степан Андреевич был уже сильно пьян и слабо отдавал себе отчет в своих действиях.

– Степан Андреевич… – начала тетя Соня.

– Подожди, Сонечка, – сказал Вадим. – Я сам.

Вадим поставил бокал и повернулся к Степан Андреевичу, но не сел на стул. Видимо, таким образом, показывая свое некоторое превосходство.

– Скажите, вы что, действительно ко мне испытываете какую-то личную неприязнь? – деликатно спросил Вадим. – Я думал, у нас просто расхождения во взглядах, это нормально. Но ненормально на людях показывать свою неприязнь к человеку.

– Ой, вы посмотрите! А проще можешь разговаривать? Или твоей Америке по-другому не умеют? В задницу всех целуешь?

– Степан Андреевич, успокойтесь! – громко сказала Галя. – Сонечка, забери у него алкоголь.

Степан Андреевич и Вадим немного успокоились, тетя Соня пошла на кухню, забрав с собой большое количество алкоголя. Вернувшись обратно и принеся с кухни чайник и кружки, она поставила их на стол, параллельно смотря на Вадима и Степан Андреевича.

– Секунду, у меня такой десерт вкусный есть, мальчики оближите! – сказала тетя Соня и снова убежала на кухню.

Мама тоже встала из-за стола и пошла вслед за тетей Соней.

Пока тетя Соня нарезала торт с фруктами, мама подошла рядом и стала раскладывать тарелки.

– Слушай, Сонь, я хотела с тобой поговорить, – начала мама.

– О чем?

– Помнишь моего директора? Андрея Федоровича? – спросила мама.

– Что-то припоминаю. А что?

– Он меня с собой на Гоа отдыхать зовет.

Тетя Соня прекратила нарезать торт и посмотрела на маму.

– В смысле?

– Сонь, ну ты как маленькая…

– А как же Олег?

– Я не знаю. Я не готова с ним до конца дней жить.

– Подожди, а что произошло то?

– Да ничего особо не произошло. Олег просто постоянно на работе, мы дома уже толком и не общаемся. Он приходит поздно, уходит рано, еще и дома сидит, домашние работы проверяет.

– Ну, это его работа, он же преподаватель.

– Да, а мужем он быть собирается? С сыном хотя бы время пусть проводил бы, нет, и про сына забывает. Недавно захожу на кухню, а он по скайпу с двумя студентами общается.

– И что? Видишь, как ему повезло, нашел любимую работу!

– Вот пусть со своей работой он и живет. Такое ощущение, что ему вообще ничего не надо в этой жизни.

Тетя Соня замолчала, лицо мамы стало немного красным от выпитого вина и разыгравшихся эмоций.

– А Андрей Федорович… – продолжила мама. – Мне времени много уделяет. Знаешь, какое счастье это? Когда ты для человека настолько важен? У меня аж усталость куда-то прошла. Раньше ходила на работе носом клевала.

– А Олегу что скажешь? – спросила тетя Соня.

– Пока не знаю. Не хочется резко, но по-другому видимо не получится.

Возникла долгая пауза. Когда тетя Соня снова повернулась к торту и начала его нарезать.

– Я не знаю, поймешь ли ты меня, сможешь ли помочь, но пойми, я не могу так больше. – чувственно сказала мама, вколачивая каждую букву в тетю Соню. – Хочется с успешным мужчиной жить. Чтобы в старости было хорошо. Я уже не девочка, о себе и о детях надо подумать. До старости что-ли на кредитах жить?

– Кать, я поддержу любое твое решение, главное выбирай того, кого любишь. Я с Антоном хоть никогда и не шиковала, но никогда не жалела о том, что выбрала его. Всегда приятно быть со своим человеком, даже, когда у вас все плохо. Знаешь как приятно мне было помогать Антону с его дипломным фильмом? Я же в нем играла…

– Я помню. – сказала мама и улыбнулась. –

– Ты уверена, что Андрей Федорович тебя любит?

– Да.

– Тогда не сомневайся, ты все правильно делаешь.

– А правда, что ради своего фильма Антон машину продал, которую ему папа подарил?

– Да. Мы и после третьего его короткометражного фильма еще какое-то время Дошираком питались.

– Ой, да ладно тебе.

– Ну, веришь – не веришь, а это так.