Читать книгу: «Темнейший. Том II», страница 3

– Я никому не расскажу!

– Взамен я научу тебя всему, что знаю. Ты сможешь воскрешать мёртвых солдат сам. Вместе со мной. У нас будет большая армия непобедимых мертвецов. Вместе наша семья захватит мир.

Орманд оказался сильно впечатлён.

– Но для этого тебе нужно очень много учиться. И слушаться меня во всём. Понял меня?..

– Да!

– А теперь беги спать, щегол! Завтра встретимся. Сейчас уже ночь.

– Ну, дядя, покажи ещё мертвяков!

– Завтра я научу тебя, как делать мертвяков. И сделаем тебе собственную мёртвую крысу, которой ты будешь управлять, как тебе только вздумается. Но если будешь спорить со мной…

Орманд сразу же засиял. И спорить не стал. Убежал в спальни, где его уже заискались няньки.

А Камил начал сомневаться, не рано ли посвятил Орманда в свои дела?

Впрочем, его тоже посвятили рано – и ничего. Мир не рухнул. Пока ещё.

На следующий день Камил выполнил своё обещание. Он взял с собой Орманда даже в темницы. Мальчику пора привыкать в крови. Показал, как шприцом вытягивать кровь, куда вонзить иглу. Орманд самостоятельно откачал достаточно крови для крысы, которая попалась ночью в один из капканов.

У малыша долго не получалось правильно вывести символы – ещё слишком мал для подобных точностей. Но Камил заставлял его старательно выводить все линии и элементы. Почти весь день ушёл на это дело, прежде чем хнычущий Орманд сумел нарисовать символ. Никаких послаблений. Орманд должен всему научиться сам. Пусть привыкает к сложностям, не то няньки совсем изнежили! Запомнит зато этот символ в малейших деталях…

И когда у него получилось, то вскоре эти символы засияли под ручьями крови. И мёртвая крыса ожила.

Остаток вечера пришлось потратить обучение Орманда приказам, создавая правильное намерение. И тогда мальчик остался очень доволен новой игрушкой. Долго не хотел идти спать, забавляясь с командами. Пусть играется, заслужил. Весь день они потратили на это…

Камил же занялся сшиванием своей второй Химеры, наблюдая краем глаза, какие испытания племянник придумывает для крысы, да размышляя, что своего первого мертвеца он сам поднял в тринадцать лет… Орманд же в этом плане существенно опережал его. И если он будет усердно изучать тёмное ремесло, то неизбежно станет хорошим некромантом.

С другой стороны, каждый шаг Камилу давался с неописуемым трудом. Орманд же прошёл путь, занявший у Камила несколько лет – всего за один день. Есть ли цена такому опыту? Может быть. Но древние философы говорили, что недалеко идёт тот, кому судьба улыбается слишком часто.

Многому семилетнего паренька и не научить. Большинство вещей он попросту не понимал. Только простым символам, простым ритуалам… Остаётся только ждать, пока он подрастёт. Ждать и надеяться, что в будущем Камил заполучит надёжного союзника, достойного вести мёртвые армии Миробоичей в бой.

74.ПИКИНЁРЫ

Под конец зимы с охотничьего промысла вернулся Хельг Крюкович. Вновь косматый, бородатый и грязный. Взгляд его выражал особенное спокойствие. К нему навстречу тут же вышли Ларс и Камил. Соболиных шкурок на этот раз Хельг притащил ещё больше, чем в предыдущем году. Признался, что ещё никогда не возвращался с такой большой добычей.

– На охоте многое зависит от собаки, – сказал он, показывая на мешок. – И мой новый пёс оказался очень хорош. Я бы и больше раздобыл, да леса опустеют.

– Кругом одни некроманты… – сетовал Ларс. – Может, мне тоже следует обзавестись собственными мертвецами?

– Вы потише, – Камил оглядывался по сторонам. Неподалёку сновали батраки, трудившиеся над возведением новых кузниц. – На всех вас мертвецов не напасёшься…

– Я бы вернулся с промысла и пораньше, да ведь не только на соболей охоту вёл, – Ворон взглянул на Камила. – Потребуется помощь, чтобы притащить всё из лесов. В одиночку я не справлюсь, даже с таким псом в упряжке.

– Что там такое? – поинтересовался Ларс.

– Два медведя и небольшая волчья стая, – ответил Хельг.

– Шкуры? – спросил Ларс.

– Тела.

– Но зачем… – спросил Ларс, однако вдруг всё понял.

– Я отправлю своих людей, – сказал Камил. – Только покажи всё на карте…

Асуп и раб-разбойник немедленно отправились в заснеженные леса. И в течение нескольких дней приволокли всю добычу в крепость. Хищных зверей не стали сушить в коптильнях или в корытах с солью. В этот раз Камил опробовал бальзамирование, чтобы звери не потеряли в весе, утратив натиск.

Разъезжие люди Камила отыскали нужные смолы и бальзамы только в Королевстве. Оттуда они привезли небольшим караваном несколько бочек. Дорогое удовольствие… но денег в сокровищнице имелось навалом. Главное, чтобы ни у кого не возникло вопросов, куда же понадобилось столько смол и бальзамов. Людям было приказано работать в тайне, не разглашая, откуда они пришли и кто их послал.

Впрочем, некромантия настолько старательно была стёрта из исторических хроник монахами, что даже в Святом Престоле, кажется, разуверились в их существовании. Иначе как объяснить полное отсутствие любой информации о способах борьбы с нежитью? Монахи удерживают эти способы в строжайшем секрете?

И кто знает, способен ли нынешний Святой Престол сражаться с нечистью так же успешно, как в давние времена? После того, как Миробоичам запретили тёмное ремесло – больше некроманты нигде в Атлантиде не появлялись, а поколений монахов сменилось уже достаточно, чтобы совсем позабыть и о мерах противодействия. Хотелось бы на это надеяться.

Эта неизвестность всё же пугала. Война со Святым Престолом неизбежна. А выяснить способы борьбы с нежитью не удавалось. Когда дело дойдёт до рокового столкновения – окажется уже слишком поздно… Камил, будь он главой Престола, держал бы способы борьбы с нежитью в строжайшей тайне. Иначе некроманты, как истинные знатоки Изнанки, легко бы нашли противодействие этим способам. И Герго Миробоич не потерпел бы тяжелейшее поражение.

Хельг порадовался, что леса совсем обезлюдели после бегства разбойничьих шаек из Горной Дали. Отныне никто не тревожил его кулемки. Только «призраки войны» порою шатались по лесам в поисках жертв, но и те остались лишь на болотах, где когда-то мумифицировались естественным образом. Прочие давно сгнили, ещё в первые годы после Войны…

Ворон рассказывал, как приходилось бороться с этими тварями. Как он заманивал их в ловушки – в рукопашном поединке у него не было бы ни единого шанса на победу.

Леса сделались гораздо безопаснее, чем лет десять назад. Только развелось волков. Хельг увидел необычайно крупные следы. И даже совершал попытку выследить волчьего великана, размером с быка. Но без успеха. Гигант-одиночка скрылся за пределами охотничьих угодий, оставив после себя множество лосиных костей.

Камил ахнул – вот бы в его мумии такого волчонка!

Медведи тоже не были редкостью в лесах. Одного из раздобытых этой зимой Ворон сразил защищая своё охотничье логово. Голодный и свирепый шатун пришёл по снегу на аромат жареного мяса, но заприметив охотника, решил, сожрать и его. Мёртвая псина, юркая и быстрая, кружилась вокруг медведя, отвлекая всё внимание на себя, пока Хельг выпускал стрелу за стрелой из своего тугого лука. Израненный шатун, встретив отчаянный отпор, пустился в бегство. Пёс бежал за ним, постепенно изматывая, не давая отдыху. Медведь постепенно истёк кровью и ослаб. Охотник настиг его следующим утром по следам крови. Обычный пёс, скорее всего, не справился бы с такой задачей. Медведь – зверь быстрый, несмотря на кажущуюся неповоротливость. Понадобилась бы целая свора опытных псов, которые бы травили медведя, постоянно сменяясь. Но мёртвая собака была неуловима. Благодаря своей лёгкости она не проваливалась под наст, тогда как медведь увязал в сугробах…

– Как бы тебе отплатить? – спросил Камил у охотника, разглядывая раздобытых зверей. – Называй цену. И не стесняйся в этот раз.

Но Хельг вновь оказался скромен. Попросил лишь новые инструменты, да ночлега и ужина. Вновь сбрил бороду. Он был приглашён на ужин самой Жанной, едва та прознала о его возвращении. Для неё Хельг являлся одним из немногих аристократов, останавливающимся в имении Миробоичей – ей надоели ничтожные простолюдины. Хотелось общества аристократов.

Какой уж из Ворона аристократ…

Показалось, что Жанна кокетничает с Хельгом. Уж не имеет ли такое поведение баронессы цель привлечь внимание Камила? Кокетство Жанны неприятно кольнуло, однако он не подал вида. Женщины вызывали в Камиле всё больше отвращения и недоверия. Только доброта умершей Инги не давала ему полностью в них разочароваться.

Орманд гонялся по коридорам со своей мёртвой крысой, уже выпотрошенной и высушенной, несмотря на все предупреждения Камила о том, чтобы тот не игрался у всех на виду. Маленький ублюдок дерзил в ответ, напоминая о своём баронском титуле. Пришлось его хорошенько высечь для воспитания – визг и плач стоял неимоверный. Камил пожалел, что поделился своими секретами с избалованным и заносчивым мальчишкой. Но пути назад уже не существовало.

Он отобрал у парня крысу и сказал, что играться с ней тот сможет отныне только в подземельях, где нет лишних глаз. Слава Изнанке, никто не увидел его тёмных игрищ…

Орманд притих. Он не разговаривал с ним несколько дней. До тех пор, пока Камил не выяснил, что малютка пытался проникнуть в темницы. Туда его не пропустили дружинники, повинуясь приказу регента, который внушал всё же больший страх, чем заносчивый малец.

Орманд побежал жаловаться матушке о том, что воители не слушаются его. За это он оказался бит уже Жанной. Старательно высечен.

Орманд, однако, не прокололся, зачем же ему нужно было попасть в темницу. Ни перед дружинниками, ни перед мамашкой.

Камил, когда выяснил, что Орманд перед походом в темницы выкрал его шприц, едва не оторвал мальцу ухо – на следующий день оно набухло и налилось кровью.

Не следовало сообщать Орманду о своих делах. Чем же Камил руководствовался? Теперь он всерьёз помышлял о том, чтобы подстроить смерть племянника. Что же вырастет из такого мальца? Самодур, который изгонит Камила из собственного имения, едва получит в руки реальную власть? И это при том, если они все доживут, а не сгорят на кострах из-за нечаянно брошенного слова! Из-за мальчишеской хвальбы перед своими друзьями или служанками.

Да и «друзья»… сыновья ремесленников, с которыми Орманд общался в тайне от своей мамашки, недолюбливающей простолюдинов. Он разговаривал со всеми ними надменно, с чувством превосходства, зачастую унижая сверстников, которые не могли ему ничего сделать. Был случай, когда сын кузнеца разбил Орманду лицо за очередные дерзости. Тогда Камилу пришлось вступаться за сына драгоценного кузнеца, защищая его от разъярённой Жанны, да разъяснять своему племяннику, что за своим языком нужно следить даже если ты самый главный.

Подрастал настоящий кошмар. Идиот.

Камил вспоминал себя. С гордостью. Но так сложились обстоятельства. Они закалили его. Воспитали в нём воина. Кто же воспитывал всё это время Орманда? Бабы. Причём не самые хорошие. Племяннику передалась истеричность Жанны. Оставалось надеяться, что ещё не поздно, что ещё не всё потеряно – об этом заверял Ларс.

– Ты себя считаешь едва ли не святым отцом, – усмехнулся он, выслушав своего воспитанника. – Но в своём глазу бревна не замечаешь. Ты тоже не подарок. С тобой очень сложно.

Слова эти оказались для Камила полной неожиданностью.

– Все мы любим обелять самих себя в своих же глазах, – Ларс продолжал. – И глядеть на подрастающее поколение с презрением. Это старая особенность…

– И что же во мне такого плохого? – завёлся Камил.

– Ты очень вспыльчив, – начал перечислять Ларс. – Ты очень жесток. Ты не считаешься ни с чьим мнением, кроме моего. И то не всегда… Ты идёшь по человеческим головам без зазрений совести. Потому что в своей голове ты всегда найдёшь оправдание своим бесчеловечным поступкам. А если вдруг не находишь, то начинаешь винить обстоятельства, винить жестокость со стороны других людей и несправедливость всего мира…

Ларс оказался слишком меток. Он обезоружил его сразу, Камил даже не успел выразить свои очередные оправдания. Он не нашёлся, чего бы возразить в ответ, чтобы при этом не вызвать приступ смеха. Это особенно разозлило. Задело внутри что-то священное. Однако злоба эта лишь подтверждала слова Ларса.

– Ты впустил слишком много жестокости в своё сердце, Камил, – сказал Ларс. – Я очень боялся этого, когда воспитывал тебя… И Ворон… Хельг. Он узнал о том, что случилось в Раскриснице. Он догадался сразу, как до него донеслись слухи. Ведь он видел твою мёртвую дружину и понимал, на что она способна. Весть о маленьких детях, порубленных на куски в одной куче с матерью и защитниками выбила его из колеи. Он замкнулся в себе. Он не жалел Менестрелей, потому что видел своими глазами их зверства… Но он почувствовал свою вину за смерть детей. Ведь он помогал тебе обзавестись мертвецами. Поэтому он собирается уходить со дня на день. Не хочет иметь с тобой больше никаких дел.

– Вот чёрт. Почему же он не поговорил со мной?

– А что толку? Будто от этого что-то поменяется. Хельг пожалел, что помогал тебе с мёртвой дружиной и с добычей зверей.

– Я бы всё ему объяснил, если бы он пришёл!

– Только не навязывайся к нему. Он не из разговорчивых. Хельг не верит словам, он всегда смотрит на поступки.

– Я хотел спасти детей!

– Но ведь это ты отдал приказ их всех зарубить.

– Нам приходится творить жестокие поступки. Это жизнь!

– Дети Нарникеля – и чёрт с ними, – Ларс вдруг одарил Камила железным взглядом. – Не делай ничего с Ормандом. Не смей навредить малышу. Я дал клятву защищать детей Миробоичей.

Камил удивился прозорливости Ларса. Весь этот разговор затронул старательно припрятанную на задворках души гниль.

Но признать поражение было не в характере Камила. Он рыкнул, развернулся и удалился в сторону подземелий. Ярость нужно было куда-то выпустить. В тот вечер Камил много дрался с мертвецами на тренировочных деревянных мечах.

И как ни крути – Ларс бесконечно прав. Злоба и жестокость – главный порок Камила. Он ведь действительно подумывал о том, чтобы прикончить Орманда. Подстроить его смерть…

На следующий день, окончательно успокоившись, Камил явился к опочивальне Хельга Крюковича, чтобы признать свои ошибки и раскаяться. Но Ворон покинул крепость ранним утром, едва рассветало, как сообщили стражники.

В голове самой первой возникла мысль, будто Хельг направился к Святому Престолу, рассказывать рыцарям всю правду о Миробоиче и его подземельях. За этой мыслью последовало желание пуститься следом со своей мёртвой конницей и прикончить охотника, пока тот не осуществил свою предательскую задумку.

Однако Камил вовремя осознал, что всего лишь в очередной раз попался в ловушку собственной жестокости и подозрительности.

Хельг ушёл не в Святой Престол. Он вернулся в леса, в свои охотничьи угодья – об этом как-то поведали другие охотники, так же свозившие раздобытые меха в имение Миробоичей. Поговаривали, что Ворон совсем одичал…

За зиму увеличилась не только мёртвая дружина, но и живая.

Ларс активно набирал рекрутов в окрестных деревнях, созывал на службу и горожан из Перевала. Громкие победы в приграничных стычках с разбойничьим войском приманивали жаждущих славы, а жуткие слухи о кровопролитности битв отпугивали трусливых.

Пережившие мясорубку дружинники передавали свой опыт новичкам, натаскивали их в бесконечных тренировках.

Дылда Грег орудовал топором, практически позабыв о вине. Днём он обучал бойцов, а вечером возился с Агнией. Ходил слушок, что красивая нянька, которую приставил Камил для ухода за дочкой Дылды, задерживалась с ним в опочивальне неприлично долго, иногда до самого утра…

Чтобы не позволить Грегу погрузиться в уныние вновь, Камил нагружал его работой.

До весенних распутиц в поместье успели прибыть кузнецы и подмастерья из Ветрограда. Кýзницы ещё не были достроены до конца – оставалось закончить только строительство водяных молотов. Поэтому некоторое время подмастерья ковали металл по старинке, вручную. На долю новичков выпали заказы по изготовлению металлических деталей на многочисленные телеги. В создании повозок задействовались и плотники. Нужно было обеспечить всю дружину повозками с большим запасом – всё это пригодится для дальних походов.

Только мертвецы могут обойтись без еды. А живой дружине на десятерых придётся одна телега обоза. И это если не считать фуража для конницы…

Сколько же мороки с живыми! Поэтому Камил регулярно поднимал всё новых мёртвых лошадей из числа упрятанных подземельях – конюхи озадачивались, куда же пропадает так много запасённого на зиму сена.

Рекрутов набрали, вернувшись к старым-добрым трём сотням. Большее число солдат уже вызвало бы вопросы у княжеских шпионов, которые определённо имелись в поместье. Откуда взялись деньги у Миробоичей? И если уж Хельг, Жанна и Савохич догадались о его причастности к разгрому Менестрелей, то где гарантия, что об этом же не додумались люди князя? Или вовсе легаты Святого Престола – впрочем, Карл и Мейнард заверят всех, что у Камила слишком мало солдат имелось к началу осени…

Не только одними новобранцами обошёлся Камил. Чтобы поднять общий профессионализм и боеспособность живого войска, Камил заключил договор с небольшим отрядом наёмников из Королевства под командованием старого седовласого воителя.

– Зачем тебе пикинёры в лесах с разбойниками, парень? – спросил командир наёмников во время их первого разговора, прищурившись уцелевшим глазом.

– Разбойники в моих лесах закончились прошлым летом, – сказал Камил. – А у других моих недругов сильная конница.

– Что за недруги такие?

– Все, на кого я покажу пальцем.

– Хм… Я наслышан о Миробоичах и князе Искро, – Угрюмый Зак – именно так прозвали командира за его тяжёлый характер – поправил кожаную повязку на выбитом глазу. Широкая седая борода прибавляла года, но стариком он не казался – слишком широки и могучи были его плечи. – Моей сотни надолго не хватит для противостояния тяжёлой гвардии Хмудгарда.

– Когда же это конница была проблемой для плотных рядов пикинёров, выставивших перед собой пики? Да ещё в каком-нибудь узком, но стратегически важном проходе? – спросил Камил, перечитавший к тому времени уйму военных трактатов.

– Никогда, – хмыкнул Зак. – Всадники не будут для нас проблемой. Если использовать местность с умом.

Воители-пикинёры. То, что нужно для противостояния и рыцарям Святого Престола в том числе. Для них они могут оказаться головной болью, пусть отряд Зака и насчитывал всего сотню.

Камил хотел нанять ещё и отряд стрелков для прикрытия пикинёров. Но все толковые арбалетчики и лучники оказались задействованы в войне, разразившейся между Южным Герцогством и Офирией. Да и меньше будет шумихи по поводу внезапно разбогатевших Миробоичей, увеличивающих свои силы. Как же Искро запаникует!

Камил всё списывал на увеличение доходов с пошлин от торговли, которой больше никто не мешал. А раздобытого у Менестрелей золота ему бы хватило на годовое содержание двух тысяч наёмников… Но он видел куда больше перспектив в становлении мёртвой дружины, а для этого нужно проявить больше терпения…

Хоть Угрюмый Зак имел всего сотню в своём отряде, но зато их отряд славился тем, что стоял до самого конца. Пока им, разумеется, платили деньги. Люди Зака ещё ни разу не были уличены в переходе к противнику за большую плату или в шантаже своего нанимателя. Камил предпочёл переплатить, но за твердолобых и дисциплинированных, чем сэкономить, но на слабых духом.

За своё выдающееся упрямство Угрюмый Зак и лишился глаза. Кроме того, командир был гоним Святым Престолом за жестокости, которые его отряд учинил однажды, вторгнувшись в один из городков Престола – в стародавней войне между Престолом и Южным Герцогством. Меньше шансов, что он примкнёт в приступе христианской суеверности к святошам в будущих войнах, которых, увы, Камилу не избежать, если он продолжит идти по своему тёмному пути.

Если верить слухам, командира наёмников горячо любил Господь. И это несмотря на предание анафеме. В какие бы Угрюмый Зак передряги не ввязывался, из всех них он выходил живым. На этот счёт Камил неоднократно слышал смешки от пикинёров. На каждой битве они делали ставки, как же Зак спасётся на этот раз: стрела едва коснётся волос на макушке или же лошадь вражеского всадника споткнётся на ровном месте? Соратники называли эту особенность божьим даром, а враги уверяли, что командир попросту продал душу дьяволу в обмен на удачу. Камил же считал, что причина кроется в огромном опыте и осторожности старого воителя.

После прибытия пикинёров в замок численность войск Миробоичей, учитывая мертвецов, достигала восьмисот пятидесяти… боевых единиц. Грозная сила, превосходящая теперь даже гвардию князя, однако, сильно проигрывающая ей по числу всадников.

Да и у Искро всё ещё имелось четырёхкратное превосходство по общей численности. К этому можно было смело прибавлять войско Цветана Дальнича. И войска, которые князь наверняка наймёт в Королевстве с началом серьёзного противостояния… Но Камил чувствовал себя в куда большей безопасности, чем раньше.

К тому же он начал вынашивать планы по обустройству рва вокруг крепости. Следовало нанять батраков для строительства крепостных ухищрений, вроде захаба у ворот и дополнительных башен. Да ничтожное село Житников следовало укрепить более серьёзной деревянной стеной…

Камил стягивал к своему поместью рабочий люд, давал нищим и голодным смердам деньги за работу. Деревня за крепостными стенами разрасталась, застучали топоры над новыми срубами. Ожил сельский рынок, чего Камил не видывал никогда за всю свою жизнь – только лишь слышал, какие роскошные там устраивались ярмарки до Войны, ещё во время существования Царства.

Снега таяли, а солнце палило всё жарче. С замковых крыш побежали ручьи. Началась весенняя распутица на дорогах. Тогда Камилу прилетело тревожное письмо из городка Велены. К баронессе и её сынку подослали убийц…