Читать книгу: «Королева Теней. Книга 4. Между Вороном и Ястребом. Том 2», страница 8

Очарованная непривычной красотой, она шла будто во сне, и когда лестница снова повернула, теперь в другую сторону, Айлин, едва шагнув за поворот, остановилась, онемев от восхищения, распахнув глаза и затаив дыхание.

Море! Оно расстилалось внизу бесконечным полотном лазурно-голубого атласа, сияло серебряными бликами, а вдалеке, у самого горизонта, где лазурь встречалась с густой синевой неба, виднелось несколько парусов – Айлин видела их только на картинах, но сразу поняла, что эти белоснежные мазки, словно нанесенные опытной рукой художника, могут быть только парусами. И что без них море было бы таким же прекрасным, но одиноким, лишенным чего-то очень важного и нужного.

А еще, чего она поначалу не заметила, завороженная немыслимым лазурным простором, истинную свободу море получало не сразу, потому что слева и справа суша окаймляла его парой темно-зеленых полос, выдающихся далеко в воду. И получалось, что огромное пространство морской глади частично заключено в оправу берега, очертаниями подобного круглой вазе со слегка зауженным горлышком. А там, за пределами этих береговых стражей, море обретало сапфировые переливы…

Мгновение спустя Айлин все-таки вдохнула воздух и едва не закашлялась – ветерок плеснул ей в лицо смесью ароматов – соль и хвоя, свежая рыба и что-то резкое, алхимическое! Получившийся запах должен был отталкивать, но вместо этого показался невероятно притягательным!

Она с трудом отвела взгляд от моря и посмотрела перед собой – лестница уходила вниз прямая, как стрела, заканчиваясь у самой поверхности воды… нет, она уходила в воду! Прямо в зеленовато-голубую аквамариновую волну с кружевной серебряной оторочкой! Сбоку, немного выше воды, к лестнице примыкала маленькая терраса с резной мраморной ротондой, тоже сахарно блестящей на солнце, и Айлин смутно вспомнила, что вроде бы в определенные часы море должно подниматься – как же оно не заливает эту ротонду? Или вода остается ниже? Впрочем, неважно!

Ничего неважно, кроме возможности сбежать вниз по этой лестнице! Полной грудью набрать горько-соленое дыхание моря, разлитое в воздухе, наклониться и зачерпнуть воды, плеснуть ее в горящее лицо…

– Госпожа нравиться? – вопросила Амина так гордо, словно сама создала и море, и берег, и даже эту лестницу.

– Оно прекрасно… – прошептала Айлин, удивляясь, как не разучилась разговаривать. – Так прекрасно, что плакать хочется… И смеяться… И смотреть на него вечно…

– Госпожа понимать, – торжественно подтвердила Амина. – У госпожа большое сердце, только в такое сердце можно поместить великий красота! Всеблагая Мать протянуть людям две руки. В одна ладонь давать людям пустыня, в другая ладонь – море!

Она протянула перед собой руки со сложенными лодочками ладонями, показывая, как Всеблагая это сделала. И на миг Айлин показалось, что Всеблагая Мать должна быть не рыжеволосой белокожей дамой, как ее всегда изображают в храмах, а вот такой – смуглой, с огромными черными глазами и пухлыми губами на точеном остроскулом лице. Статной, величественной, но не мягкой, а хищно-опасной, дарующей не только плодородие, но и шторма с бурями, палящий зной и мертвенный холод… С чего люди вообще решили, что мир создан для них?! Он сам по себе, его чудеса рождены чем-то немыслимым, непостижимым, и если завтра весь род людской исчезнет, море даже не заметит потери, да и потерей это не посчитает…

– У море есть берег, у пустыня есть край, – напевно продолжила Амина. – У всего есть конец. Только у человеческий разум и сердце нет берег и край. Человек может пересечь пустыня и переплыть море! Человек может победить бог! И даже смерть победить! Но труднее всего для человек победить сам себя. Если смочь себя, то все победить. И пустыня, и море, и боги. Если не смочь, то малый, как песчинка, слабый, как водяной капля. Ветер повеять – и нет человек. Так у нас в пустыня мудрецы говорить.

И добавила, вздохнув и улыбнувшись, будто стирая всю серьезность сказанного:

– Госпожа не думать про великое, госпожа идти купаться. Есть время думать, а есть время любить и радоваться. Господин заждаться свой любимый женщина! Амина сказать, чтобы никто сюда не ходить, госпожа не беспокоить. Платье снять, можно рубашка купаться. Рубашка снять – можно совсем голый купаться. Никто не увидеть, море не рассказать.

«То есть как никто? – в сладком смятенном ужасе подумала Айлин. – А как же Кармель?! Я была с ним в постели обнаженной, но вот так, посреди белого дня и в огромном море… Как это вообще можно вынести?! Такой стыд… и такой соблазн…»

– Пока госпожа купаться, Амина полотенце принести, – безмятежно сообщила мауритка. – Еда и вино тоже принести, море совсем голодный делать.

И ушла по лестнице, оставив Айлин совсем одну, ошеломленную и растерянную, полную ожидания, предвкушения и только что родившегося азарта – ведь если море точно никому не расскажет, получается, что она боится поверить Кармелю? А это уж точно не так!

– Есть время думать, а есть время любить и радоваться, – медленно повторила Айлин, снова полной грудью вдохнула ветер, несущий запах моря, и сделала шаг, спускаясь еще на одну ступеньку показавшейся вдруг бесконечной лестницы.

Запустила пальцы в шерсть подвернувшегося под руку Пушка и сделала следующий шаг. Потом еще, еще и еще… А потом лестница вдруг закончилась, и навстречу Айлин, обнаженный, мокрый, с прилипшими ко лбу волосами, блестя каплями воды на бронзовой коже, из моря вышел Кармель.

– Ты пришла, моя донна, – сказал он, улыбаясь, глядя на нее восхищенно и жарко. – Смотри, эта лестница уходит под воду. Ты можешь зайти так далеко, как захочешь.

«Могу, – согласилась про себя Айлин. – И не только по лестнице!»

* * *

Амина оказалась права, купание в море пробуждало просто зверский голод! Пока она плескалась, плавала и ныряла в детском восторге от ласковых теплых волн, мауритка накрыла в той самой ротонде стол – свежайшие булочки, масло и сыр, легкие мясные закуски и вино. Еще она принесла стопку огромных толстых полотенец, больше напоминавших одеяло. Едва Айлин вылезла из воды, искренне сожалея, что нельзя отрастить хвост и поселиться в море надолго, а то и навсегда, Амина тут же одним полотенцем ее вытерла, а другое, сухое, набросила на плечи, обмотала вокруг шеи, ловко подвернула, и Айлин оказалась в мягком уютном коконе. Подобрав край этого кокона, она с ногами залезла на широкую скамью, накрытую ковром, обложилась подушками, соорудив из них подобие гнезда, и почувствовала себя невероятно удобно и уютно.

Кармель, надев только штаны, пренебрег рубашкой и даже вытираться не стал, капли воды блестели на его могучем торсе и плечах, медленно высыхая от легкого ветерка.

– Госпожа кушать, – с притворной строгостью велела Амина, но посмотрела на Айлин ласково, словно тетушка Элоиза. – Господин большой, он в море не замерзнуть и сильно не проголодаться. Госпожа еще маленький, после море надо мясо есть, хороший вино пить, тогда тело и душа быть здоровый и крепкий.

– М-м-м… – отозвалась Айлин, жадно глядя на еду и сглатывая слюну. – Кармель, море всегда такое теплое?!

– Если нет шторма, то всегда, – отозвался магистр, открывая бутыль с вином. – Зимой, конечно, холоднее, но все-таки не так, как реки в Дорвенанте. Снег здесь выпадает редко, не везде и быстро тает, ну а лето – сама видишь. Скоро станет еще жарче.

– Жарче? – ужаснулась Айлин. – Это разве возможно?!

– Госпожа не бывать в пустыня, – покровительственно улыбнулась Амина, тоже присаживаясь к столу. – Арлеза тепло, есть вода и много деревья, боги благословить эта земля. В пустыня вода нет, деревья нет. Только в оазис есть, но пустыня большой, оазис мало совсем. Каждый оазис племя живет. Если вода уходить, оазис умирать, тогда племя либо воевать и чужой оазис брать, либо тоже умирать. Пустыня жарко так, что кровь кипеть! Солнце и песок, больше ничего! Караван идти много дней, везде песок, вода нет! Река нет, родник нет, колодец мало. Вода на верблюд везти. Вода кончиться, до колодец терпеть. Если колодец живой, караван тоже живой, дальше идти. Если колодец умирать, люди и верблюд умирать. В Арлеза хорошо, везде есть вода!

– Какой ужас, – искренне содрогнулась Айлин. – Зачем же люди там живут?!

– Люди везде жить, – пожала плечами Амина. – Где жара – жить, где холод – жить. Змея из пустыня возьми, в Дорвенант привези, змея сдохнуть. Медведь из Дорвенант возьми, медведь в пустыня сдохнуть. Люди крепче медведь и змея. В Дорвенант теплый шуба носить, в пустыня бурнус надевать. Между холод и пустыня лучше всего жить!

– Амина права, – подтвердил Кармель, разливая вино по бокалам. – В Арлезе, Итлии и Фрагане самый благодатный климат, но человек приспосабливается к чему угодно. А вот гули, которые тебя так заинтересовали, в холоде жить не могут, потому в Дорвенанте их не встретить.

– Ах да, гули! – вскинулась Айлин. – И другая псевдонежить! Я взяла у того мага список и краткие сведения, но они… слишком уже краткие. Просто безобразно неполные! – добавила она с возмущением и потянулась к блюду с пряными мясными рулетиками. – Этот… коллега очень странно относится к своим обязанностям. Даже если сам он прекрасно знает местных существ, как можно не иметь хотя бы справочника по ним?!

– Боюсь, у этого, с позволения сказать, коллеги нет научных интересов, – пожал плечами Кармель. – В Арлезе испокон веков живут некоторые существа, не принадлежащие к человеческому роду. Гули, джинны… Они научились сдерживать свои хищные стремления и считаются условно безопасными. То есть не опаснее людей, ведь человек, скажем прямо, и сам опасное существо. Базарный маг должен следить, чтобы торговцы не накладывали друг на друга и на товар проклятия или порчу, это его основное и обязательное занятие. А кто именно торгует на базаре, его не касается. Подозреваю, конкретно этот мэтр вообще не видит особой разницы между гулями и, скажем, людьми из Чины или Вендии.

– Но как можно быть таким невежественным?! Рядом с тобой живут уникальные создания богов, а ты!..

От возмущения у Айлин перехватило дыхание, но она справилась с собой и взяла еще рулетик. А потом и булочку, которую Амина уже разрезала и намазала маслом. Кармель снова пожал плечами:

– Это Арлеза. Чтобы считаться разумным и достойным существом, здесь нужно соблюдать всего два основных закона – не убивать других разумных и платить налоги. Причем первое даже менее обязательно. В конце концов для убийства есть уважительные причины – законы чести, например, или самозащита. А вот для неуплаты налогов уважительных причин попросту нет. Живой ты или мертвый, человек или джинн, изволь отдать королю положенное и тогда живи спокойно. Или не живи – дело твое!

Айлин проглотила кусочек булки и хихикнула. Ей вдруг представилось, как такие же законы принимают в Дорвенанте! И штатный кладбищенский мэтр гоняется за умертвиями не для того, чтобы их упокоить, а чтобы вручить налоговое предписание!

Этой дивной картиной она с удовольствием поделилась с Кармелем, и тот от души расхохотался.

– Было бы прекрасно! – признал он. – Наш общий друг Дарра составил бы новый реестр нежити в зависимости от возможных источников их дохода и способности платить налоги, а его величество Аластор изрядно пополнил бы казну. Впрочем, боюсь, многие предпочтут окончательно упокоиться, чем снова стать законопослушными подданными. Мало кто настолько же разумен, как госпожа Асият. К стыду своему, должен признаться, – вздохнул он, предупреждая вопрос Айлин, – я не так уж много знаю о гулях. Они вроде бы известны всем, но в то же время ведут очень таинственный образ жизни. Джинны тоже чрезвычайно скрытны…

– А мариты? – с интересом спросила Айлин. – Они были в списке некроманта. Морские умертвия, да? «Разрешены к существованию при условии не причинения вреда живым». Правда, я так и не поняла, почему их просто не уничтожают, как обычных умертвий…

– О, об этом я могу рассказать! – весело фыркнул Кармель. – Видишь ли, в Арлезе считается, что оправленный в серебро коготь марита приносит удачу на море. Чистейшее суеверие, но моряки – весьма суеверный народ, не говоря уже о рыбаках и ловцах жемчуга. А маритов, насколько мне известно, довольно мало. Поэтому портовый люд категорически возражает против их истребления и даже иногда подкармливает, сбрасывая в море то курицу, то поросенка в обмен на когти для амулетов.

– Они продают собственные когти? – поразилась Айлин.

– Скорее, чужие, тех маритов, что гибнут от шторма или в схватках между собой. Но моряков происхождение когтей не интересует. Кое-кто пытается добывать когти, нападая на гнезда маритов, которые те устраивают на отмелях и рифах, но это опасная затея, к тому же не одобряемая честными моряками. Никто не знает, как именно и почему из некоторых утопленников получаются мариты, но это может случиться с кем угодно, и люди предпочитают думать, что подобное посмертие не превратит их тела в редкую охотничью дичь.

– А еще джинны… – пробормотала Айлин, вдруг почувствовав, что наелась – совершенно незаметно для себя самой. – Как же это интересно! Можно изучать всю жизнь… Кармель, а нельзя ли еще раз встретиться с госпожой Асият и уговорить ее послужить науке? Ничего опасного, я бы только задала несколько вопросов! Если в Дорвенанте и знают о гулях, то чрезвычайно мало, они даже в общий реестр созданий и тварей не входят! А я могла бы привезти в Академию ценнейшие сведения!

Она чуть не зажмурилась от вспыхнувшего страха, что Кармель посчитает это слишком опасным! Или ненужным. Или неподобающим… В общем, что-нибудь из причин, которые непременно привел бы лорд Бастельеро!

– Почему бы нет? – отозвался магистр. – Но поскольку гули все-таки не люди, и мы слишком мало о них знаем, я прошу тебя соблюдать осторожность. Я сам приглашу Асият к нам в Вуаль, и ты сможешь пообщаться с ней, но только в моем присутствии – так будет гораздо спокойнее.

– Ты не против! – ахнула Айлин и едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею. – Конечно-конечно! Я и Пушка приведу, он тоже сможет меня защитить, если что-то случится.

– Амина приводить не надо, – заявила мауритка и веско добавила: – Амина сама приходить. Госпожа будет смотреть на гуль, Амина тоже будет смотреть. Если гуль только зубы оскалить, Амина в нее кинжал кидать, а господин сабля голову рубить. Потом гуль собака-джинн отдать!

И с восхищением погладила лежащего у ног Айлин Пушка.

– С такой охраной мне точно ничто не угрожает, – триумфально заключила Айлин и посмотрела на огненно-золотой солнечный шар, наполовину опустившийся в море. Никогда она не видела такого красивого заката, солнце словно таяло в воде, окрашивая ее расплавленным золотом, и казалось, что эта волшебная дорожка вот-вот достигнет берега. – А мы пойдем еще купаться?! Я сыта и совсем-совсем не замерзла! Да и море такое теплое!

Глава 7
О научных изысканиях и правильном пилаве

Известие, что госпожа Асият любезно согласилась послужить науке и явится в Вуаль сегодня после полудня – как только закончится самая жаркая торговля на базаре! – вытащило Айлин из моря. Купаться она убежала сразу после легкого завтрака, причем в одиночестве, не считая прислуги. Кармель собрался фехтовать с Алонсо, и Айлин сама предложила ему не жертвовать тренировкой. Магистр согласился, но попросил не заплывать далеко, как бы она ни была в себе уверена, и непременно взять кого-то с собой.

Увы, при всех многочисленных талантах Амины, плавать мауритка не умела и помочь Айлин, в случае чего, не смогла бы. Поэтому сопровождать ее отправилась одна из горничных – смуглая и крепкая, словно мужчина, арлезийка, которая на хорошем итлийском заверила, что плавает как рыба и глаз не спустит с донны, да сохранит ее светлость Всеблагая Матушка. И действительно, пока Айлин упоенно плескалась в прозрачно-бирюзовом море, ее спутница деловито подоткнула юбку повыше и устроилась на большом камне неподалеку, болтая в воде голыми ногами и бдительно следя за безопасностью доверенной ей невесты хозяина.

Когда просто плавать наскучило, Айлин завела с девушкой разговор и узнала, что Росита из рыбацкой семьи, с детства ходила в море вместе с отцом, которому Всеблагая не дала сыновей, а потом тетушка устроила ее горничной, и это для всей семьи оказалось истинной милостью Благих, потому что теперь отец может подновить баркас, а Росита – помочь с приданым двум младшим сестрам.

– Дон Роверо такой хороший хозяин? – спросила Айлин, вставая на мелководье и отжимая намокшие волосы.

Конечно, она понимала, что вопрос наивен. Горничная в любом случае будет хвалить своего господина в разговоре с его невестой. Но ей хотелось услышать похвалы Кармелю, потому что в глубине души она не сомневалась в их правдивости! Ведь в Дорвенанте она видела, как довольна прислуга магистра, от доверенных лиц, таких как Амина и Алонсо, до маленького Хорхе.

– Лучший на свете, – убежденно сказала девица. – В других домах у слуг праздник, если хозяева уезжают, а у нас – когда благородный дон Роверо возвращается. – Лукаво покосилась на Айлин и с бесцеремонностью, лучше всего говорящей об откровенности, добавила: – А уж как все довольны, что благородный дон привез невесту! Дом без хозяйки и детей как фонтан без воды – красиво, а радости нету.

Смутившись, Айлин снова поплыла, радуясь, что вода мгновенно остудила вспыхнувшее лицо. Утром море оказалось так же восхитительно, как и на закате, только самую малость прохладнее, но ей, привыкшей к рекам и озерам Дорвенанта, эта разница почти незаметна. Зато морская вода плотнее обычной, держаться на ней легче, а мелкие упругие волны ласкают кожу и как будто уговаривают не покидать их как можно дольше.

Неудивительно, что Айлин проплескалась пару часов, не меньше. И наверняка купалась бы еще, если бы не столь желанное известие!

Принесла его Амина, которая успела порталом отправиться на базар и пообещать честной гули провести ее туда и обратно тем же порталом.

– Госпожа выбираться! – попросила мауритка, тревожно глядя на Айлин. – Иначе у госпожа хвост вырасти вместо ног! Что тогда господин делать? Амина повести госпожа мыться и масло мазать! Нельзя долго в соленой вода лежать, кожа и волосы сохнуть совсем!

Айлин хихикнула, представив, как ошеломленно Кармель посмотрит на выросший у нее хвост. А действительно, как же тогда делать… ну… все те прекрасные вещи, которыми они занимаются в спальне? Например, вчера…

От первой ночи в Арлезе она ожидала многого, однако действительность превзошла все ожидания. Сначала, правда, ей показалось, что она все испортила. Зачем?! Ну зачем, легкомысленно болтая, чтобы скрыть смущение, она рассказала Кармелю историю про нефритовую флейту?! Нет бы сначала вспомнить, что было с Аластором и Лучано после ее рассказа! Почтенный магистр гильдии разума тоже изволил ржать, как боевой жеребец! Даже начал постанывать от смеха, так что Айлин едва не испугалась. А еще немного обиделась – почему никто не может объяснить ей суть этой поистине волшебной, но раздражающе таинственной истории?!

Задав прямой вопрос, она вызвала новый приступ веселья, однако, просмеявшись, Кармель деликатно объяснил, что именно поэтичные чинцы называют «нефритовой флейтой», фраганцы – «мужским клинком», арлезийцы же с итлийцами находят для этого самые разные имена от аристократичного «галантного соловья» до простонародного «бушприта». Ну и, соответственно, как именно «полируют клинок», «ловят соловья» или «играют на нефритовой флейте».

Сначала Айлин ужаснулась, какая она была наивная дурочка! Рассказывать подобную историю, совершенно не понимая смысла! Вот ни капельки не удивительно, что все, кто ее слышал, так смеялись! И еще вопрос, над историей или над ее, Айлин, непросвещенностью! Потом, подумав, решила, что все-таки смеялись не над ней. Во всяком случае, не только над ней, это точно! А Лу, мерзавец такой, мог бы и объяснить! Аластор иногда стыдливее порядочной девицы, он бы, скорее, сам смутился, но Лучано! Уж после того, как предложил ей «розу Гвендолин»!.. Кстати… Это получается… получается…

Смысл итлийских иносказаний впервые дошел до Айлин в полной мере. Она и раньше подозревала нечто подобное, но лишь подозревала, и одна мысль об этом ввергала ее в ужас от собственной порочности! Другие же девицы, когда шептались о персонажах «Замка любви», вели себя так, словно знают об этом все-все, и вообще, не знать таких простых вещей очень стыдно. Расспрашивать их означало признаться, что для нее все это туманно… Но теперь!

– Я должна перечитать «Замок любви»! – заявила она, когда магистр, успокоившись, опять привлек ее к себе. Уютно устроилась в его объятиях и задумчиво добавила: – Но теперь мне определенно понадобятся комментарии и разъяснения.

– К вашим услугам, блистательная донна, – насмешливо сообщил Кармель, утыкаясь носом в ее макушку и фыркая, словно все-таки не досмеялся. – Но, умоляю, давай не будем устраивать эти увлекательные и полезные чтения перед спальней. И хотя бы не прямо сейчас, а завтра! Иначе, боюсь, я могу опозориться по не зависящим от меня причинам…

И снова тихонько фыркнул.

– Хорошо, – покладисто согласилась Айлин. – Потом так потом. А про Гвендолин и ее розу ты мне расскажешь?

И затаила дыхание. Если это то, о чем она подумала, и Кармель согласится об этом говорить, значит… значит… для него поистине нет запретов, и возможно… когда-нибудь… Нет, конечно, она даже намекать не осмелится, но…

– Пожалуй, именно это проще будет показать, моя донна, – огромным котом мурлыкнул Кармель, и от его дыхания, которое Айлин чувствовала ухом и шеей, у нее мурашки помчались по всему телу. – Секрет розы Гвендолин в том, что не следует торопиться…

Что ж, ночь, в исходе которой она уже поспешила разочароваться, обвиняя в этом собственную наивность, оказалась настолько невероятной, что при одном воспоминании захотелось потянуться и зажмуриться, словно разомлевшая на солнце кошка. У розы Гвендолин оказалось очень много секретов! Горячих сладких тайн, заставивших Айлин изнемогать от блаженства снова и снова. И всерьез подумать о том, что теперь ей просто необходимо научиться отвечать тем же. Ведь если это называют любовными поединками, она просто не имеет права посрамить честь сразу двух гильдий – Красной и Фиолетовой – перед Белой!

* * *

Честная гуль Асият немного настороженно осмотрелась в гостиной, куда ее привела Амина, и чинно уселась в невысокое кресло, сложив руки на коленях. Одета она была по-мауритски, в пестрый балахон немного ниже колена и зеленые шелковые штаны, стянутые на щиколотках. Расшитые бисером туфли с кожаной подошвой Асият учтиво скинула, прежде чем ступить на ковер, на голове у нее красовался зеленый, в цвет штанов, платок, в ушах сверкали золотые серьги, а шею и вырез почти скрывала дюжина, не меньше, самых разных ожерелий и бус. В общем, это была самая воспитанная, состоятельная и нарядная псевдонежить, которую только могла представить Айлин.

– Рассказать госпожа про гуль? – озадаченно повторила за Аминой Асият. – Асият может, но зачем госпожа про гуль знать?

Амина, сияющая оттого, что так успешно выполнила просьбу и привела необычную гостью, быстро накрыла столик для шамьета, а потом присела к нему третьей. Нарезав узким ножом с резной костяной рукояткой пастилу, она небрежно положила нож рядом со своей чашкой и разлила всем шамьет. Кармель, поприветствовав Асият, устроился на диване в углу, вежливо попросив почтенных дам не обращать на него внимания, он, мол, с книгой здесь посидит. В ногах у него тут же раскинулся Пушок, подставив магистру уши и бдительно поглядывая в сторону гули. Несмотря на все эти меры безопасности, а может, именно благодаря им, гостиная с собравшейся в ней компанией сразу приобрела удивительно уютный и умиротворенный вид. Пожалуй, Айлин еще никогда не проводила исследования нежити в такой приятной обстановке.

– Я же некромантка! – объяснила Айлин и тут же спохватилась, что так, пожалуй, гуль может понять ее как-то… неправильно. – Это ведь очень интересно – псевдонежить, мирно живущая среди людей! Псевдонежить обычно хищная.

– Асият знает, – важно подтвердила гуль, отпивая шамьет. – Родичи Асият, которые в пустыне живут, совсем дикий, глупый, законов не знать, фу!

– Вот! – обрадовалась Айлин неожиданной поддержке. – Поэтому обязательно нужно, чтобы все некроманты узнали про гулей, понимаешь? Чтобы не считали, что они, то есть вы, тоже дикие! Я смогу рассказать про гулей в гильдии, про вас напишут в учебниках и…

– Книга?! – выдохнула гуль с почтительным восхищением и даже ладони сложила перед грудью, словно в благоговении. – Про Асият напишут в книга?! Асият рассказать! Пусть госпожа спрашивать!

– Для начала расскажи, пожалуйста, как вы появляетесь на свет?

Айлин тоже глотнула шамьета – у нее, оказывается, даже горло пересохло от волнения! – и откусила от печенья, едва замечая его вкус.

– Наш народ живет в подземелье, – очень старательно и потому неторопливо начала гуль. – Старый город есть глубокое подземелье, люди туда не ходить, бояться. Правильно бояться, там наша Мать и мои сестры с братьями жить. У гуль одна Мать, она самый главный! – Асият произнесла это с таким уважением, что слово «мать» прозвучало как высокий титул. – Когда надо новые братья и сестры, тогда Мать мужчина выбирает и к себе зовет. Побудет с ним и яйцо отложит. Десять, два раза десять, три раза десять, много яйцо – сколько мужчина сможет. Мужчина разный бывает, один только десять сможет, другой пять раз по десять! Мать его потом съест и заснет…

– Кого съест, мужчину?! – ужаснулась Айлин. – Отца своих детей? То есть вы… у вас…

Она запнулась, не решаясь произнести вслух, что самки гулей, оказывается, поедают себе подобных. Еще и пару, с которой размножаются! Впрочем… чего она ожидала? Глупо подходить к другому виду с человеческими мерками. Лучано рассказывал, что у некоторых пауков тоже так происходит.

– А он… разве не против? – с трудом выдавила она.

– Мужчина? – удивилась Асият. – Он гордый и радуется! Мать его выбрала, его дети дальше жить будут! Когда Мать мужчину совсем съест, она потом долго спит. Яйцо лежит, за ним другие гули следят! Одно пять лет лежит – из него мужчина будет, сильный, но глупый. – Подумала и поправилась: – Не совсем глупый, но Асият умнее. Самый умный мужчина Мать выберет следующий яйцо откладывать, но это городской гуль. Дикий гуль, пустынный, они глупые, у них мать самый сильный мужчина выберет. А потом их дети сильные, но опять глупые.

– Разные способы отбора, – завороженно прошептала Айлин. – Если пустынные гули выбирают самую сильную пару, а городские – самую умную, понятно, почему первые остаются одинаковыми, а вторые с каждым поколением умнее. Так вы и разделились…

– Госпожа такой умный, как будто очень долго в яйце была, – с одобрением кивнула гуль и с удовольствием сжевала ломтик пастилы, а потом продолжила: – Если яйцо семь лет лежит, из него Вторая Сестра получится. Красивый, но тоже глупый. Рано вылупится, не сумеет совсем умный стать. Если десять лет или дольше яйцо лежит – Первая Сестра будет, как Асият! Очень долго в яйце, зато сильная, умная, красивая! Первая Сестра живет долго, только она следующий Мать станет, если семья решит, что надо. Первая Сестра совсем мало бывает, не всякий мужчина может яйцо такое дать. И не нужно! Если Первых Сестер много, они подерутся, самая сильная других убьет и Мать станет. Асият не хочет драться! И Мать она быть не хочет. Асият в городе жить нравится, кушать хорошая еда, масло торговать, женщина красивый делать! Асият с гуль давно не жить, только навещать иногда. Совсем еще ребенок быть – в город уйти. Добрый караванщик ее к себе взять. Асият учиться торговать, десять лет с караван по пустыня ходить, пустынный гуль отгонять. Кричать по-нашему – мой люди, сама съесть! – Глядя на ошеломленное лицо Айлин, она рассмеялась, показав великолепные белые зубы, и весело закончила: – Глупый дикий гуль верить! Бояться у Первый Сестра добыча отнять. Караванщик Асият честно платить, Асият домик купить, больше пустыня не ходить, на базар торговать. Скоро лавка купить – совсем хорошо быть!

Амина покачала головой, то ли восхищаясь хитроумием гули, то ли удивляясь ее жизненному успеху.

– Десять лет ходила с караваном? – растерялась Айлин. – Сколько же тебе сейчас?

На вид Асият, конечно, была старше нее, но, пожалуй, выглядела ровесницей Амины.

– Четыре десяток, – со вздохом призналась гуль. – Совсем молодой. Другой гуль только начинает из гнезда наверх выходить. А госпожа сколько лет?

– Девятнадцать, – рассеянно откликнулась Айлин, увлеченная рассказом.

– Совсем маленькая госпожа! – охнула гуль и почтительно добавила: – И уже ученая!

Она ловко цапнула очередное печенье, и Айлин окончательно успокоилась насчет кровожадности своей собеседницы – похоже, выпечка Амины интересует гуль намного больше, чем обычное питание псевдонежити. Но как же увлекательно! Жуткие брачные обычаи, деление на разновидности в зависимости от срока вызревания яйца… Если написать на этом материале исследование, оно вызовет в Гильдии огромный интерес!

– Асият, а ты можешь принять второй облик? – выдохнула Айлин, замирая от азарта, и удивленно нахмурилась – честная гуль замотала головой и замахала руками так, словно ей предложили что-то в высшей степени непристойное.

«А может, так и есть? – задумалась Айлин. – Может быть, у гулей действительно не принято перекидываться в чужом присутствии? Или превращение циклично и возможно только в определенные дни месяца? Или привязано к лунным фазам? Или…»

– Асият не мочь! Асият перекинуться, госпожа пугаться, кричать, в обморок падать, господин Асият сабля рубить! Потом колдователю жаловаться, Асият с базара гнать совсем ни за что!

– Госпожа ничего не бояться! – возмутилась Амина и, подбоченившись, гордо сообщила: – Госпожа – воин, дочь воина, госпожа целый джинн служить! Хороший джинн!

И ткнула пальцем в сторону Пушка, который шевельнул ушами и распахнул глаза, ярко блеснувшие синим огнем.

– Джинн? – недоверчиво уточнила честная гуль и явно задумалась.

– А если Асият сделать, как госпожа просить, Амина у Асият масло купить, – предложила мауритка и вкрадчиво добавила: – Самый лучший, самый дорогой!

– Два! – решительно возразила честная гуль, и Амина, мгновение поколебавшись, кивнула.

Затаив дыхание, Айлин вгляделась в гуль, пытаясь представить, как это будет? Нужно ли Асият снять одежду и украшения, легко или мучительно происходит преобразование? Она же никогда не видела, как псевдонежить принимает основной облик! В Дорвенанте встречаются только вурдалаки, но они почти безмозглые, их способностей хватает лишь на краткую мимикрию, чтобы не сразу вызвать подозрение у жертвы. Да и живут они поодиночке, а в человеческое общество попасть даже не пытаются… Нет, никакого сравнения с умной обаятельной Асият!..