Читать книгу: «Ливонский зверь», страница 4

Глава 3. Перерождение

Узкая полоса солнечного света, пробивавшаяся сквозь щель в потолке, медленно ползла по телу спящего Ольгерда, пока не достигла его глаз. Парень вертел головой, пытаясь избавиться от докучавшего луча, но тот будто прилип к векам. Недовольно жмурясь, Ольгерд прикрыл глаза ладонью, но уже было поздно – сон окончательно ускользнул от него. Юноша обратил внимание на весёлые стрекотания птиц, доносившиеся из леса, и понял, что уже наступило утро.

Открыв глаза, он взглянул на соседнюю лежанку и, не обнаружив на ней Юргена, слегка расстроился, ведь теперь снова придётся выслушивать ворчание старика и изображать искреннее раскаяние; но с другой стороны, Юрген мог бы и сам разбудить, коль вчера обещал много работы, а раз не удостоился будить – значит, не столь и важна та работа. Такие мысли придали парню уверенности в своей правоте. Лениво потянувшись, он резво вскочил с постели, толкнул рукой хлипкую дверь и смело шагнул за порог хижины.

Старика Ольгерд застал во дворе у высохшего колодца – тот стоял спиной к юноше, перегнувшись через округлую каменную пристройку и пристально всматриваясь в глубину тёмного пространства.

– Ты пытаешься взглядом наполнить его водой? – сказал Ольгерд, звонко рассмеявшись.

Юрген выждал, пока весельчак угомонится, а потом, продолжая глядеть вниз и не оборачиваясь, серьёзным тоном произнёс:

– Этот колодец станет твоей тюрьмой. – Улыбка медленно сползла с лица парня, и его хорошее настроение мигом улетучилось. После возникшей немой паузы старик добавил тем же голосом: – Правда, всего лишь на пару ночей… К сожалению.

– Какая тюрьма? – испугавшись, недоумевал Ольгерд. – Зачем? Поясни!

– Эх ты, балда, – мягче молвил старик, развернувшись лицом к ученику, – ты чем вчера слушал? Забыл, как я рассказывал, что со мной было при первом перевоплощении в зверя?

– Ну… – наморщив лоб, принялся вспоминать парень. – Ты ничего не помнил…

– И растерзал своих товарищей, – договорил за него Юрген. – Поэтому, когда настанет время, я спущу тебя в колодец. По утру – выпущу.

– Так бы сразу и сказал, – успокоился Ольгерд.

– Только ты не спеши радоваться! – с усмешкой продолжил старик. – Помнишь, я обещал тебе работу? Так вот, тебе придётся подготовить эту яму, для своего содержания.

Ольгерд подошёл к колодцу, бросил быстрый взгляд во тьму, увидев ничем не примечательное дно, а затем небрежно молвил:

– Чего там готовиться, еловника подстелю и хватит. Всего-то одну ночь переждать.

– Готовить яму нужно не для удобства, – поспешил расстроить парня старик, – а для того, чтобы зверь не смог выбраться, цепляясь когтями за неровности в кладке. Тебе предстоит загладить все выпуклости и законопатить широкие щели. И не вздумай увиливать – полнолуние наступит через две седмицы, так что лучше поспешить.

– У меня же нет инструментов! – негодовал Ольгерд. – Чем мне тесать камни?!

– Такими же камнями, – дал совет Юрген. – Тут полно всяких, выбирай покрепче.

Юноше не понравилась затея старика, но выдумать чего-либо проще в таких условиях, в которых они находятся, у него не получилось, потому пришлось молча согласиться.

Старик помог Ольгерду связать из жердей и лозы лестницу, которую сразу же и опустили в колодец, а затем Юрген, сославшись на охотничьи дела, оставил парня в одиночестве. Ольгерд с печальным видом ещё раз осмотрел колодец изнутри, мысленно пожалел себя, а потом начал рыскать взором по окрестности в поисках подходящего булыжника.

Дни летели быстро. Ольгерд уже видеть не хотел этот проклятый колодец, посвящая ему всё своё время. От тяжкого труда кожа на ладонях парня огрубела настолько, что, пожалуй, сгодилась бы для шлифовки мраморных плит; а той влаги, которую организм выделяет для охлаждения чересчур перегретого тела, бездушные каменные стены пересохшего колодца могли ощущать разве что только при сильном дожде, и то – поздней осенью. Но старику, Ольгерд, ни разу не пожаловался на невыносимые условия, даже когда тот каждый день, недовольно мотая головой и цокая языком, указывал ему пальцем на плохо обработанные участки стены. Парню очень хотелось отомстить наставнику, также как и он прицокивать языком, при этом указывая пальцем на какую-нибудь того неудачу, – но Юрген, как на зло, всегда возвращался из леса с добычей в руках, ещё и с довольной рожей, будто нарочно провоцируя ученика на проявление слабости своим неуместным показом превосходства. Сцепив зубы, Ольгерд молча вымещал накопленную злобу на камень, упорно продолжая рутинную работу.

В один прекрасный день, под вечер, старик лично спустился в яму, долго и тщательно осматривал кладку, а затем поднялся наверх, хлопнул юноше по плечу и, не проронив ни слова про колодец, направляясь к хижине позвал того ужинать. Ольгерд, иронично ухмыльнувшись и покачав головой, безмолвно последовал за наставником.

– Ну что же, – молвил старик, бросив обглоданную кость в пламя очага, – мы подготовились к полнолунию, остаётся только дождаться.

– И что мне надо будет делать, когда я обернусь в зверя? – спросил Ольгерд, слизывая с пальцев жир, оставшийся после поглощения жареной ножки глухаря.

– Главное, – отвечал наставник, – не пугайся того, что будет происходить с твоим телом во время превращения, а дальше – от тебя ничего не будет зависеть. Я буду присматривать за тобой.

***

      И вот настал тот день. Как ни старался Юрген убедить Ольгерда в благополучном исходе, подбадривая того всяческими шутками, парень всё равно изрядно нервничал, особенно когда со вчерашней ночи его внезапно бросило в жар и начало лихорадить.

После заката, дождавшись темноты, старик подошёл к парню, просидевшему весь день в углу хижины как истукан, и приказал тому немедля спускаться в колодец. Ольгерд поднялся, превозмогая страх, и робкой поступью направился к яме.

Как только парень спустился, предусмотрительно сняв перед этим штаны – они бы пришли в негодность при обращении, – Юрген сразу же вытащил лестницу наружу, а потом заглянул вниз, чтобы дать ученику последние наставления:

– Ты это, думай о хорошем. Вспоминай радостные моменты. Не волнуйся, я буду рядом. – Старик исчез из виду, но затем его бородатое лицо вновь появилось в округлой рамке колодца, на фоне звёздного неба: – А! Забыл предупредить. Когда обернёшься, не откуси себе чего-нибудь лишнего, что болтается ниже пояса. Оно заново не отрастёт.

Юноша, с испугом в глазах, было открыл рот, чтобы что-то ответить, но увидав довольную рожу, расплывшуюся в широкой улыбке, тут же передумал говорить, насупив обиженно брови.

– Ладно, бывай, – молвил напоследок старик, перед уходом.

Ольгерд уселся на пол, спиной к стенке, сложил руки на колени и, закрыв глаза, попытался отвлечься приятными воспоминаниями из прошлого. Вот он на каком-то празднике наблюдает за танцующими девушками, затем вспоминает собственноручно пойманную огромную щуку, а вот он с Милдой играет в догонялки, теперь вместе с ребятами прыгает в море с высокой скалы… Кажется, он находится на корабле: дощатые стены и пол, помещение слегка покачивается, на стенах местами горят лампадки; он куда-то спешит, бежит вперёд… на четвереньках. Перед ним, сбившись в кучу, стоят как вкопанные множество мужчин – все они смотрят на него, на бледных лицах застыл ужас; им больше некуда бежать, позади тупик – они осознают, что сейчас все умрут. Он набрасывается на них, раздирает на куски… Ему весело, ему нравится убивать. Он жадно поглощает их органы… испытывает наслаждение.

Кошмарное наваждение внезапно схлынуло – Ольгерд очнулся от своего же крика. Тупая боль охватила всё тело парня, он словно парализованный распластался на полу, бешено вращая глазами. Внутри него что-то затрещало, что-то рвалось, перемещалось, и каждое новое изменение сопровождалось нестерпимыми вспышками огненной боли, покуда темнота не застлала его взор, нагло вышвырнув сознание из бренного тела.

Юноша вновь открыл глаза, зрачки которых приобрели мутно-жёлтый цвет, и взгляд сейчас был чужим, злобным. Парень корчился, извивался, по-звериному рычал; суставы неестественно выворачивались, под потемневшей кожей перекатами бугрились мышцы, а в районе таза показался пока ещё коротенький хвостик. Тело набирало объём, конечности удлинялись, лицо вытягивалось, наружу полезла чёрная шерсть; из утолщённых фаланг пальцев вырастали когти, уши заострились, из оскаленной пасти уже изменённого черепа прорезались клыки. Через мгновение, на том месте, где совсем недавно находилась особь человеческого рода, теперь стоял, испуганно склонив голову, огромный волкоподобный зверь.

Вздыбив густую шерсть на загривке, оборотень начал затравленно оглядываться по сторонам, видя вокруг себя лишь сплошную стену. Не обнаружив выхода, он было запаниковал и принялся метаться в своей узкой каменной ловушке, как вдруг, откуда-то сверху, прозвучал далёкий волчий вой. Зверь замер, а затем медленно поднял голову: в округлом окошке виднелось звёздное небо, а на край кладки ниспадал лунный свет. Сие знамение взволновало оборотня, вселило в него надежду; набрав полную грудь воздуха, он, что есть мочи, протяжно взвыл, подражая поступку своего сородича.

Волколак, будучи уверенным в своих силах, присел на корточки, напряг мышцы ног и, словно пущенная стрела, молниеносно взмыл вверх, догадавшись в нужный момент вонзить когти в камень. Но, к его сожалению, когти, издавая скрежет, предательски заскользили по твёрдой поверхности, и оборотень свалился вниз. Рассерженно рыкнув, сетуя на неудачу, он снова присел, тщательно готовясь к прыжку…

Спустя какое-то время, зверь теперь отчаянно бил плечом в стену, норовясь обрушить кладку. Он уже испробовал всё, к чему смог додуматься: высоко прыгал, пытаясь зацепиться за что-то; карабкался, упираясь лапами в противоположные стороны стены; скрёб камень, надеясь выкорчевать булыжник из кладки, дабы использовать появившуюся нишу как ступеньку для последующего продвижения наверх. Все его старания увенчались провалом. Да и удары, наносимые сейчас, перестали быть столь мощными, какими они были при возникновении этой идеи, – но волколак, за неимением другого варианта, упрямо продолжал бить и бить.

В какой-то момент он остановился и насторожил уши, учуяв поблизости чьё-то присутствие. Сверху загудело, будто что-то тяжёлое, рассекая воздух, падает вниз, и зверь поднял голову, чтобы увидеть источник шума – ему тут же прилетело по морде чем-то увесистым. Пребывая в лёгком недоумении от случившегося, оборотень вновь посмотрел вверх, но теперь уже прикрывая голову рукой – то же звёздное небо в окошке, и никого постороннего. Затем, его глаза расширились, и волколак, потянув носом, перевёл взгляд себе под ноги, увидав там бездыханное тело молодой косули. Позабыв обо всём на свете, зверь мигом набросился на тушу, раздирая ту зубами и большими кусками поглощая в себя, не тратя времени на пережёвывание. Когда от косули буквально не осталось ни ножек, ни рожек, оборотень, прикрыв глаза от наслаждения, принялся лизать кровавое пятно на полу.

***

      «Ольгерд!» – раздался знакомый голос в голове юноши, ставший причиной его пробуждения. Парень открыл глаза и увидел лицо своего наставника, заглядывающего в округлую рамку колодца. Обратив внимание на синеву за спиной старика, Ольгерд догадался, что уже наступило утро.

– Наконец-то очнулся! – радостно молвил Юрген. – Я уж было хотел бросить в тебя камешек.

Парень понял, что лежит на спине, поэтому приподнялся на локтях, чтобы оглядеться, и сразу же ужаснулся, обнаружив на своём теле бурого цвета грязь.

– Что со мной?! – крикнул он в испуге.

– Кровь? – спокойно произнёс наставник. – Не волнуйся, она не твоя. Это я тебе косулю схарчевал.

Ольгерд облегчённо выдохнул, затем поднялся на ноги, с омерзением осмотрел свои окровавленные руки, поворочал языком во рту, задумался. Через мгновение, издавая характерные звуки рвоты, он согнулся в поясе и, широко открыв рот, изверг из желудка струю густой белёсой жидкости. Когда приступы тошноты прекратились, Ольгерд тыльной стороной ладони стёр с губ липкую слизь и мельком взглянул на появившуюся под ногами лужу, заметив в ней непонятные комья, похожие на скатанные шарики шерсти. Стараясь не думать об увиденном, он вскинул голову кверху и посмотрел на старика – Юрген, с лыбой до ушей, молча наблюдал за учеником, откровенно потешаясь с того и не проявляя при этом ни капельки сочувствия.

– Хватит зубы сушить, – рассерженно говорил юноша, – спускай скорей лестницу!

– А волшебное сло-о-о-во, – издевательски произнёс старик.

– Пожалуйста! – гневно выкрикнул юнец.

Громко хохоча, Юрген неспешно спустил лестницу.

– Прошу, – мягко молвил он, исполнив рукой галантный пригласительный жест с поклоном.

– Седой хрыч, – сердито пробормотал себе под нос парень, а затем ступил на первую ступеньку и, не веря своим глазам, застыл, увидав глубокие борозды на камне. – Это я сделал?!

Старик проследил за взглядом юноши и ответил серьёзным тоном:

– Нет, косуля.

– Рогами?! – удивился Ольгерд.

Юрген, закатив глаза и разочарованно цокнув языком, молвил:

– Вот дуралей. Конечно же ты сделал, в облике зверя. Видишь, дальше середины допрыгивал. Не даром я тебя припахал ровнять кладку.

– Ага, – задумчиво согласился юноша.

Последующие два полнолуния, Ольгерд также провёл в колодце. Ему необходимо было полностью подчинить зверя своей воле, прежде чем наставник дозволит обращение вне заточения.

Все свободные дни, старик обучал парня охотничьему ремеслу и выживанию в дикой природе: сооружению ловушек на птиц и мелких животных, ориентированию в лесу, распознаванию следов, поиску съедобных кореньев, ягод и грибов. Вечерами Юрген учил Ольгерда германскому языку и правилам поведения в обществе, рассказывал о традициях и культуре своего народа, а ещё обещал в будущем обучить письму. Иногда проводились занятия по рукопашному и ножевому бою; однажды Ольгерд попросил наставника научить его владеть мечом, но старик почему-то категорически был против, посоветовав юноше найти себе для этой цели другого учителя, ведь сам Юрген будет обучать только охотничьему искусству, а не воинскому, и в конце концов прямо-таки признался, что не желает, чтобы Ольгерд убивал людей как по своей воле, так и по чьему-либо корыстному приказу.

С приближением очередного полнолуния, Юрген, к огромной радости Ольгерда, дал добро на совместную, необыкновенную охоту – это должен был быть первый раз, когда парень обернётся в зверя на свободе, поэтому он просто сгорал от нетерпения, желая скорее насладиться процессом, так как скучное проживание вдвоём в лесу ему изрядно поднадоело.

***

      Они стояли голышом на поляне, взирая на блеклую луну, и дожидались того, что непременно произойдёт с их телами и разумом. Да, тот ликан, который обуздал свою вторую сущность, сохранял мышление, присущее ему в человеческом обличье, но, тем не менее, звериная его часть также занимала определённое место в голове, отчего, к примеру, такое омерзительное для здравого человека дело, как пожирание сырого мяса, казалось ликану – в волчьей шкуре – не только необходимым, но и желанным, да к тому ещё и вкусным. Это была естественная тяга хищного животного, и всё в такую ночь воспринималось как должное, ничуть не шокирующее.

Итак, седовласый старик и черноволосый юноша, почувствовав первые признаки своего изменения, оба припали к земле, и вскоре их тела забились в диких судорогах, перевоплощаясь на ходу в удивительных существ. Во время первого раза, случившегося несколько месяцев назад, Ольгерд познал невыносимую боль, потому побаивался вновь испытать те муки, но наставник тогда поведал, что с каждым разом перерождение будет проходить менее болезненно, пока и вовсе не станет слегка неприятным, и парень, к сегодняшнему дню, уже успел на собственном опыте убедиться в правдивости слов своего наставника.

Посреди поросшей высокой травой поляны, на том месте, где только что стояли люди, поднялись два звериных силуэта; тут же развернувшись друг к другу, они встретились взглядами. Волколак, с посеребрённой грудиной, оскалился и зарычал – второй зверь, покрытый абсолютно чёрным мехом, склонил голову, тем самым признавая первого вожаком. Выяснив, кто здесь главный, старый оборотень, не теряя времени зря, рванул в лес, а молодой, не отставая, ринулся следом. Охота началась.

Чёрный первым учуял свежий запах какого-то животного. Он мельком взглянул на старшего, а затем, ускорившись, побежал вперёд. Седогрудый, проведя того неодобрительным взглядом, метнулся в другую сторону.

Дикий кабан нёсся напролом через густые заросли колючего кустарника, в надежде спастись от преследовавшего его невиданного доселе хищника. Копытному всего лишь нужно было как можно скорее добраться до болот, а там он уже с лёгкостью уйдёт от погони, затерявшись в непроглядном тростнике, благодаря известным ему узким тропам, соединявшим россыпь островков, расположенных на гиблой, обманчивой воде. Сперва запаниковав, вепрь на одних лишь голых инстинктах убегал, хаотично меняя курс движения, но потом, в силу своего возраста, всё же собрался и избрал единственный верный вариант.

Молодой волколак, будучи уверенным в себе, мчался сквозь кустарник, оставляя по себе клочки шерсти на шипах. Труднопроходимая растительность замедляла его, и он вскоре осознал, что добыча ускользает, ведь матёрый секач сейчас целеустремлённо направляется к топям, где можно легко угодить в смертельную ловушку – поэтому, как бы того не хотелось, придётся смириться с неудачей. Но затем, дебри, являвшиеся доныне серьёзной преградой на пути, стали отступать: плотность кустов уменьшилась, появились проплешины; завиделись мелкие рощицы молодых берёз; под ногами стелился ковёр из зелёного мха, сквозь который местами проросли копны высокой травы. Чёрный должен был вдохновиться наступившими переменам местности для продолжения погони, но уже было поздно, так как хряк, заметно разорвавший между ними дистанцию, практически добрался до камыша и вот-вот шмыганёт в густые заросли, скрывавшие за собой покрытую тиной трясину. И в тот момент, когда молодой оборотень невольно стал замедляться, тем самым отпуская обхитрившую его добычу, в поле зрения, откуда-то сбоку, мелькнула быстрая тень, двигавшаяся наперерез борову.

Седогрудый настиг ничего не подозревающего кабана у самого берега, ударив того плечом в бок, отчего хряк с громким визгом отлетел далеко в сторону. Вепрь хотел было шустро подскочить, но, видимо, у него были сломаны рёбра, ибо попытка увенчалась провалом, а второго шанса подняться ему уже не дали – громадный волчара, только что нанёсший мощный удар секачу, не теряя времени в один прыжок оказался подле него и молниеносным взмахом когтистой лапищи перебил жертве хребет, оборвав тем самым разносившийся по округе истошный визг искалеченного животного. Кабан ещё методично рыхлил копытом грунт, проявляя последний рефлекс утекающей жизни, а седогрудый, вспоров тому брюхо, уже пригоршнями извлекал наружу дымящиеся внутренности, жадно, без разбору запихивая склизкие органы себе в пасть.

Чёрный опасливо приблизился к старшему, голодным взором наблюдая за тем, как тот пиршествует в одиночку. Вожак предупреждающе зарычал, и молодой, медленно, отступил на пару шагов назад. Затем, седогрудый, с помощью когтей и клыков разорвал добычу пополам, ухватил зубами заднюю часть и отволок её в сторону, продолжив трапезу там. Убедившись в том, что у вожака нет до него внимания, чёрный, воровато, подкрался к месту разделки, сгрёб остатки пищи лапами в охапку, прижав их к груди, и сиганул потом на двух ногах без оглядки в ближайшие кусты. Старший, отвлёкшись на секунду от своего дела, обернулся на шум, успев лишь заметить, как длинная кишка стремительно втянулась под колышущиеся ветви терновника.

Спустя какое-то время, молодой волк, покончив со своей частью добычи, вновь показался на берегу болота. Седогрудый, нехотя пожёвывая хрящ во рту, посмотрел на подопечного безразличным взглядом, поднялся на четвереньки и неспешно побрёл в лесную чащу. Чёрный, пребывая в замешательстве, переводил недоумённый взор с вожака на оставленные недоедки и обратно, подозревая о подвохе – ведь только глупец может вот так отказаться от своей заслуженной доли, даже несмотря на то, что там лежат одни кости.

Перемолотив, а затем и употребив почти все останки вепря, волколак с грустью посмотрел на последнюю оставшуюся целой кость. В этот момент, где-то далеко зазвучал протяжный волчий вой. Оборотень сначала встрепенулся от неожиданности, затем прислушался и успокоился; вскинул глаза к небу, отметив приближение рассвета, а потом взвыл на уходящую луну. Закончив на высокой ноте, он схватил зубами ту косточку и помчался в лес, намереваясь скорее добраться до условленного места встречи. Превращение в человека настигло его в пути, среди деревьев, и изменения происходили в той же последовательности, что и при трансформации в зверя, только наоборот – как если бы время пошло вспять.

Ольгерд вышел на поляну, на которой они с наставником вчера вечером встречали луну, и увидел у ручья Юргена, омывающего своё тело водой. Парень приблизился к старику, и тот, обернувшись, с приподнятой от удивления бровью спросил:

– Ты зачем это с собой притащил?

– Что? – не понял юноша.

– То, что у тебя в руке, – уточнил старик.

Ольгерд недоумевающе посмотрел на предмет в своей правой руке, которым оказалась обглоданная бедренная кость с остатками мышечных тканей и хрящей, а затем отбросил мосол в сторону.

– Не знаю, – искренне ответил парень, с признаками смущения на лице. – Я просто взял её, не думая, а потом забыл.

– Ладно, – отмахнулся Юрген. – Не бери в голову. Наверное, разум ещё не успел проветриться.

– Скорее всего, – согласился юноша и, усмехнувшись, добавил: – Хорошо хоть тебе в ногу зубами не вцепился, вот смеху было бы!

Старик не оценил шутку, молча продолжив омовение. Ольгерд присел рядом с ним и начал заниматься тем же.

– Ты чем-то недоволен? – возобновил разговор парень, косясь на угрюмого наставника. – Кажись, неплохо поохотились.

– Это была самая лёгкая охота на моей памяти, – равнодушно ответил Юрген.

– Значит, всё прошло хорошо, – обрадовался Ольгерд.

– Нет, – голос старика стал жёстче, – ты совершенно не умеешь охотиться. Твоя ошибка в том, что ты полностью полагаешься на инстинкты, а надо думать головой. Вот скажи, ты собирался лезть в болото за тем кабаном? Я ведь тебя предупреждал не приближаться к топям.

– Ничего я не собирался! – возмутился юноша. – Я не дурак!

– Умный бы не стал гнаться за добычей так, как это сделал ты. Тебя весь лес слышал издалека, и кабан в том числе.

– Я просто был голоден, – оправдывался парень. – Кто же знал, что он рванёт в кусты. Ещё бы чуть-чуть и… Эх! – Ольгерд махнул рукой от досады.

– И кормил бы пиявок на дне, – по-своему завершил недосказанную мысль наставник.

– Говорю же, не стал бы я мочить ноги, – твёрдо уверял юноша. – Я помнил про запрет. Твоё слово для меня – закон.

– Прям-таки закон? – недоверчиво молвил старик. – Я кому рассказывал о том, как следует подкрадываться к добыче? Деревьям? Небось, возомнил себя чуть ли не богом, когда испробовал силу зверя в полной мере. Вот только кабан того не ведал: не приклонился пред хозяином леса, не подставил смиренно шею, не принёс себя в жертву божеству.

– Оставь ты уже этого кабана в покое, – скучающе отвечал Ольгерд. – От бедолаги мало что осталось. Раз мы его съели – значит, мои усилия были не напрасны.

– Наелся бы ты, кабы не я, – возразил Юрген. – Расшугал всё зверьё вокруг, а потом бы землю рыл, чтобы хотя б мышью поживиться.

Парень повернул голову к наставнику и спокойным, мирным тоном сказал:

– Хватит. Я понял свою ошибку и впредь постараюсь её не совершать. – Затем он посмотрел вдаль мечтающим взором, переведя разговор в другое русло: – А я ведь и вправду ощущал себя всесильным. Меня переполняла уверенность в том, что я самый быстрый и самый могущественный на свете, что никто мне не ровня… кроме тебя. Лишь в тебе я чувствовал угрозу; осознавал твоё превосходство и повиновался как старосте, как вождю своего племени. Может, мы действительно дети богов? А не по их ли воле, ты тогда, на палубе корабля, решил меня сделать себе подобным? Может, мы избранные? А может, нас создали для какой-то цели?

– Надевай портки, – сухо ответил старик, подымаясь на ноги. – Вернёмся к хижине и начнём собираться в дорогу.

– Пойдём искать своё предназначение?! – воодушевлённо спросил юноша.

– Нет. Пришло время узнать, разыскивают ли меня в Ливонии.

Ольгерда охватили смешанные чувства. С одной стороны, он расстроился, что наставник отнёсся к его вопросам холодно, не высказав своего мнения ни на один из них, а с другой – обрадовался, ведь наконец-то можно будет покинуть этот наскучивший ему лес и отправиться навстречу новым приключениям.

– А если не ищут? – поинтересовался парень, спешно натягивая на ноги свои истрёпанные штаны.

– Тогда мы найдём для себя уютное местечко, поближе к людям, и там перезимуем.

– А потом? – не унимался юноша.

– Посмотрим. Не стоит загадывать наперёд.

Они вернулись к своему жилищу и стали собирать немногочисленные пожитки, которыми удалось разжиться за это время: казанок, глиняные тарелки, деревянные ложки, бронзовый нож, меховая жилетка грубого пошива, запас вяленого мяса. Старик собрал заячьи шкуры и сложил их вместе с другими вещами в собственноручно сплетённую заплечную корзину, а затем взвалил её Ольгерду на спину. Юноша продел руки в лямки и попрыгал на месте, чтобы ноша удобнее улеглась на плечах. Затем товарищи уважительно распрощались с давшим им приют домиком и поблагодарили лес, щедро снабжавший их сытной пищей.

– Куда двинем? – спросил Ольгерд у наставника.

– А куда ты хочешь? – безразлично ответил тот.

Пожав плечами, парень ткнул пальцем наугад:

– Давай туда.

Юрген согласно кивнул.

Более не мешкая, они пошли в указанном юнцом направлении – на север.