Кажется, в голосе начальника промелькнуло удивление. Но стоит посмотреть на его лицо, как понимаешь, что это не более, чем еще одна разновидность раздражения.

– Отчеты от запрошенных отделов. Вы распорядились собрать их до обеда, – сдержанно отвечаю ему и опускаю взгляд на свою обувь. Сегодня я сама себе изменила. Нет той элегантности, которую я обычно предпочитала. Вместо привычных шпилек – лакированные балетки, черный гольф под горло, непримечательные брюки. В последнее время желание принарядиться куда-то исчезло. Да и для кого? Три недели игнора от Ильи расставили все по своим местам. И, вопреки мнению окружающих, даже у такой стервы как я, случались провалы. Один из них, самый красивый, стоит сейчас передо мной. Каждый день добавлял уверенности, что Илья Панфилов – герой не моего романа. А страдать и терять время из-за этого не очень-то и хотелось. Хотя нет. Вру. Хотелось выть. Тяжело отказываться от того, кого так отчаянно желала на протяжении долгого времени. Вообщем, следующее решение мне далось нелегко, но иного выхода я не видела.

– Я спрашивал вот об этом, – он поднимает вверх листок.

– А это, – сглатываю, – мое заявление об уходе. Подпишите, пожалуйста, чтобы я могла приступить к отработке положенных двух недель.

– Причина?

– По собственному желанию.

– Что тебя не устроило? – Илья впивается в меня взглядом. – Зарплата? Отношение? Переманили конкуренты?

– Это важно?

– Да.

– Для кого? – встречаюсь с ним взглядом.

– Для компании. – Он встает со своего кресла и обходит стол стороной. Между нами теперь всего пару метров. – Я должен быть в курсе того, что желательно устранить перед появлением нового сотрудника.

Признаюсь, последняя фраза – это не то, что я хотела услышать. Если уж, как женщина я его не заинтересовала, то сотрудником была хорошим. И это очень обидно осознавать, что в этом плане я для него так же была не ценным кадром. Еще один расходник, который он скоро сменит.

– Ясно, – усмехаюсь. – Но ни в одном из пунктов договора о моем найме ничего подобного не указано. Так что я не обязана вам что-либо рассказывать.

В комнате воцаряется такая тишина, что я слышу, как тикают его наручные часы. Илья так долго смотрит на меня, что становится не по себе. Но я выдерживаю этот взгляд с достоинством.

– Уверена в своем решении?

– Как никогда. – Киваю головой. – Вы сами отправите в отдел кадров подписанное заявление или мне подождать?

– Отправлю.

– Благодарю.

– Чем же планируешь заниматься дальше? – он снова возвращается к изголовью стола и дает мне напоследок насладиться видом его широкой спины и крепких рук.

– Личной жизнью.

Кажется, он даже замешкался над бумагами. А когда поднял свой тяжелый взгляд на меня, могу поклясться, что его кадык нервно дернулся. Но этого было слишком мало, чтобы думать о чем-то. А додумывать того, чего нет на самом деле, я устала. Может быть, действительно пора немного приземлиться. Пустая квартира поначалу радовала, а сейчас не приносила никого удовольствия.

– Есть с кем? – этот вопрос я вообще от него не ожидала.

– И на это я тоже не буду отвечать. На то эта жизнь и называется личной, раз ее не обсуждают с кем попало. – Сухо отвечаю ему и отворачиваюсь. – Я могу уже идти? Мне предстоит закончить еще много дел и начать подготовку рабочего места для нового сотрудника.

– Да, ты свободна. – Лицо Ильи становится каменным, не прочтешь ни единой эмоции и я ухожу.

Мне не жаль покидать это место. К работе я отношусь, как к чему-то временному и не привязываюсь. Наоборот, немного радостно от того, что больше не увижу некоторые неприятные мне лица.

– Кариночка, куколка, что ты сегодня такая серьезная? – словно по заказу передо мной нарисовался Семен Олегович. После нашего разговора в лифте он поубавил свой пыл, даже старался быть вежливым. Но это тоже вызывало раздражение.

– Много работы.

– Как папа? Все в порядке?

– Все отлично. – Пристально смотрю на этого жирного ужа. – Может быть, вам стоит лично у него об этом спрашивать? Отец не любит, когда что—то передается через третьи руки.

– Всенепременно, – скалится юрист. – Наш главный начальник у себя?

– Конечно.

– Что ж, тогда я к нему.

На это я могу лишь пожать плечами, ведь никаких указаний от Ильи не поступало и, значит, он может принимать посетителей. Однако буквально через пару минут из кабинета слышатся громкие ругательства и мужчина с перепуганным лицом вылетает обратно в мою приемную. Судорожно вытирает мокрое лицо и охает при этом:

– Что ж ты не предупредила, что он в бешенстве?

– Я была у него до вас и все было замечательно. – Кошусь на дубовую дверь.– Может быть, его расстроили отчеты вашего отдела?

– Шутить изволишь? Да он на них даже не взглянул! – Семен Олегович швыряет мокрый платок прямо мне на стол и мы синхронно вздрагиваем от последующего шума в кабинете. – Пожалуй, я зайду позже.

– Эмм… ладно, – еще раз подпрыгиваю на месте от звука битого стекла. – Я запишу вас… когда… это все закончится.

– Будь так любезна, – юрист исчезает из приемной.

Как хорошо, что мое пространство звукоизолированно. Нарастающий Армагеддон слышу только я, а остальные сотрудники даже не представляют того, что сейчас творится за стеклянным барьером. Я бы и дальше сидела на своем месте, но через двадцать минут была назначена встреча и что-то мне подсказывало, что кабинет явно не готов к переговорам.

– Илья Романович, – нажимаю на кнопку селекторной связи, – напоминаю, что встреча Орлова…

– Зайди ко мне, – приказным тоном обрывает он мое обращение.

Вздыхаю. Выхода нет, надо оценить масштаб разрушений и оперативно их устранить. Робко стучусь в дверь и, не дожидаясь ответа, вхожу. Настенные полки оборваны, кипы бумаг разбросаны по полу, а гостевые кресла перевернуты. И посреди этого хаоса возвышается мой свирепый, но такой прекрасный Илья. Замечаю, что костяшки одной кисти сбиты и на них проступает кровь. Без лишних слов иду соседнюю комнатку, которая служила ему отдельно уборной и достаю из шкафчика аптечку и ставлю рядом с ним. Я знаю, он в жизни не позволит себя коснуться.

– Уборка займет минут десять от силы, – оглядываюсь по сторонам, – можете…

– Ты отсюда никуда не уйдешь, – хрипло произносит он, обрабатывая раны.

– Не поняла, – прищуриваюсь, – я написала заявление и вы обязаны его подписать.

– Плевать я на него хотел, – усмехается он, когда поднимает взгляд на меня, – я тебя никуда не отпускаю.

– Не имеете права.

– Я это как-то переживу.

– А я буду саботировать любую работу и за ее невыполнение, вы будете просто обязаны меня уволить.

– Ну, давай. – Илья отбрасывает испачканную ватку в сторону и медленно, шаг за шагом, движется ко мне. – С удовольствием посмотрю на это.

– Чего ты хочешь от меня? – не выдерживаю, потому что парень вторгается в мое личное пространство.

Между нашими телами нет свободного пространства. Даже сквозь ткань гольфа я чувствую исходящий от него жар. У меня перехватывает дыхание от того, насколько воздух между нами начинает искриться от напряжения. Чтобы окончательно не сойти с ума, гипнотизирую пуговицу на его рубашке, которую вижу перед собой.

– Разве ты еще не поняла? – касание его пальцев к моему подбородку заставляет судорожно вздохнуть и поднять взгляд на него. – Карина, ты моя. И я не собираюсь тебя делить с кем-то еще.

13. Карина

Между нами ничего не происходит. Ничего предосудительного. Но даже одного касания и взгляда глаза в глаза с головой хватает, чтобы внутри все взорвалось. Я не думала… не знала, что такое вообще возможно. Сгорать не в постели. Тонуть в глазах и не мечтать о чем-то более. Есть только ты и он в данную минуту. И это наваждение держится ровно до того момента, когда начинает звонить его телефон и на дисплее отображается фото жены. Магия исчезает, разбиваясь об острые углы реальности. Делаю шаг в сторону и тем самым, выхожу из-под влияния ауры Ильи. Всего лишь шаг, а ощущение такое, будто отдираю себя от него. Обычно, слова так и остаются словами, если они не находят подтверждения в действиях. А судя по тому, как он с нежностью посмотрел на экран, слово «моя» в его понятии имеет какое-то иное значение. Которое вряд ли он как-то захочет подтверждать настолько, насколько мне это необходимо.

– Через две недели я уйду, – делаю усилия над собой, чтобы хотя бы голосом не выдать, насколько я измучена.

Со стороны можно сказать, что я полная дура. Столько времени добиваться его внимания, а когда оно оказалось в моих руках, брать и все рушить. Но я не могу иначе. С Ильей я не хочу быть просто любовницей. Это я не хочу его ни с кем делить. Это я считаю его «моим», хотя не имею на этого ни единого права. Он нужен мне весь без остатка.

Продолжение разговора мне не требуется. Я его просто сейчас даже не осилю. Возвращаюсь в приемную, вызываю уборщиц и дальше работаю на автомате. Звонки, почта, отчеты, составление расписания на пару дней. В какой-то момент понимаю, что это не помогает. Мне надо уйти отсюда и чем скорее, тем лучше. Отправляю Илье необходимые для завершения дня документы и, пользуясь тем, что совещание все еще длится, сбегаю. Да, за такое определенно можно получить выговор в личное дело. А может, даже и желаемое увольнение. Как же я надеюсь на это…

По дороге домой затариваюсь в магазине двумя бутылками вина, фруктами и прочей сладкой дрянью, которую можно использовать в качестве закуски. Конечно же, я про нее потом забуду. Потому что когда требуется анестезия в этом формате, вишенки – клубнички, как правило, скисают к утру от своей ненужности. Почему я не зову девчонок? Не хочу, чтобы они видели насколько мне плохо. Не поймут. Света, с ее низкой самооценкой и понятиями жизни сто процентов скажет, мол, зажралась. Ника постарается утешить, да я прекрасно знаю, что ей самой очень непросто. Мы разговаривали пару дней назад и то, что я услышала меня не впечатлило. Так что сильные девочки страдают в одиночестве. Хотя, нет. До того, как сделать первый глоток вина, я зачем-то заказываю пиццу. Голода нет, я просто надеюсь на случайный разговор с доставщиком. Ведь, как известно, самый лучший собеседник тот, кого ты не знаешь и кого затем никогда не увидишь. Включаю музыкальный канал и заваливаюсь на диван, бесцельно блуждая взглядом по потолку, подергивая ногой в такт какой-то заводной мелодии. Меня заинтересовывает сам клип и вот, я уже танцую под «Спайси» IOWA. Не знаю, как это случилось, но именно в танце я выплескиваю все, что накопилось. Состояние на грани истерики, потому что мне хочется и смеяться, и плакать одновременно. Но я продолжаю танцевать и даже не слышу, как разрывается дверной звонок. А когда запыхавшаяся и раскрасневшаяся от танца открываю дверь, внутри все обрывается. На пороге и доставщик пиццы, и Илья. Первый растерянный, второй злой до чертиков.

– Спасибо,– протягиваю пареньку сумму намного больше той, что указана по чеку и забираю картонную коробку из его рук. Паренек в считанные секунды исчезает из нашего поля зрения.

– Впустишь? – Илья даже не пытается скрыть своего раздражения.

– Проходи. – Обреченно вздыхаю и отворяю дверь шире, пропуская эту гору гнева внутрь.

– Вот значит, как ты решила поступить? – С этими словами он вырывает пиццу и отшвыривает ее на пол, заставляя меня отступать назад.

– А что не так? Впервые позволила себе уйти пораньше? – Храбрюсь, а у самой руки дрожат.

– И это тоже. – Илья на ходу стягивает пиджак и бросает его на диван, а затем принимается за запонки.

– Ааа…ммм… позволь узнать, откуда у тебя мой новый адрес? – стараюсь оторвать взгляд от этого зрелища, но получается плохо. Особенно, когда он начинает расстегивать пуговицы на рубашке.

Но Илья игнорирует мои вопросы. Рубашка, кстати, отправляется туда же где лежит пиджак.

– Ты же не говорить сейчас хочешь, – его голос стал ниже и приобрел опасную хрипотцу.

– Нет, – качаю головой.

Не вижу смысла строить из себя невинную овечку, которая не знает, чего от нее хотят. Я знаю. И хочу этого наравне с Ильей.

– К черту все, – выдыхаю и стремлюсь в его объятия.

Куда и когда делась моя одежда… неважно. Потому что как только мы соприкоснулись кожа к коже, а губы слились в поцелуе, все мысли потеряли свою ценность. Хватаюсь за его сильные плечи и молюсь, чтобы эти ласки не прекращались. Илья же берет меня так, как он желает в данную минуту. Жадно, быстро. Мы будто возвращаемся в тот вечер, когда были скрыты портьерой. Я снова утыкаюсь лицом в прохладную стену, а он позади меня. Скользит своими пальцами по нежной коже бедра и скатывает трусики куда-то вниз. Шлепок по ягодице и я зажмуриваюсь от удовольствия. Но тут же вскрикиваю, когда ощущаю укус на лопатке. Он чередует приятное с легкой болью, заставляя меня распаляться все сильнее. И когда предоставляется возможность, сама насаживаюсь на его пальцы. У нас двоих вырывается стон.

– Ты такая, какой я тебя и представлял, – жаркий шепот опаляет шею.

– Какой? – едва могу шевелить губами.

– Влажной, – палец проходится по складкам и снова погружается внутрь, – готовой.

–Да, – охаю, – да. Только для тебя. Бери… бери всю без остатка.

И да, он берет. Входит в меня на всю длину и замирает, будто сам привыкает к новым ощущениям. Но мне мало этого, поэтому я задаю темп, который Илья потом перехватывает на свой лад. Вбивается в меня до шлепков, параллельно дразня пальцами клитор. И ловлю оргазм за оргазмом, будто подарки на какой-то лотерее.

– Куда ты? – шелестит его голос, проникающий в мое затуманенное сознание.– Я еще не закончил.

Я чувствую, как меня подхватывают на руки и переносят на диван. Илья спешит занять место сверху. Тянусь к нему и целую, слизывая соленый пот с его губ. В глазах Панфилова – похоть, которую он воплощает в жизнь. Закидывает мои ноги к себе на шею и в таком положении снова врывается в меня.

– Смотри прямо мне в глаза, – командует он и накрывает ладонями мою грудь, сжимая между пальцами напряженные соски. – Вот так.

И когда между нами устанавливается зрительный контакт, он начинает меня трахать. Не любить, не заниматься сексом. Эти определения явно не подходят под то, чем мы сейчас занимаемся. Все стоп краны сорваны, животные инстинкты по максимуму.

– Еще, – молю его, – быстрее.

Илья дьявольски улыбается и мне кажется, что сам Люцифер смотрит на меня из ада. И я кричу, как никогда в своей жизни от того, насколько сильно меня кроет. Задыхаюсь, барахтаюсь в настолько красочных ощущениях, что урывками ощущаю действительность. Только горячие капли его семени на моем животе дают понять, что Илья тоже кончил следом за мной.

14. Света

– Светлана?

Удивленно оборачиваюсь на свое имя и вижу Гришу. Он, как и я оказался сегодня в центре города. Я не знаю, совпадение или нет, но мы стали очень часто пересекаться в разных местах.

– Гриша, добрый день, – отмираю, – что… как… только не говорите, что и вам тоже надо в этот торговый центр.

– Надо, – открыто улыбается парень, – но не подумайте, что я вас преследую. Просто на одной из тренировок повредились часы и мастер только отзвонился, чтобы я их забрал.

– Ясно.

– А вы? – он ускоряет шаг и вот, мы уже вместе движемся к магазинам. – Гуляете?

– Скорее, совмещаю приятное с полезным, – и тороплюсь растолковать, – решила обновить гардероб к осени.

– Ах, вот оно что. Тогда думаю, что в этом больше приятного. Помощь нужна?

И этим вопросом он вводит меня в ступор. Как минимум, это странно, что мужчина по собственной воле предлагает такое. Федю даже двушкой пива не загонишь на рынок, когда нужны обновки детям. За торговые центры я вообще промолчу. Он считал эти места бесполезными и часто говорил, что тряпки везде одинаковые. Только в магазинах они дороже за счет аренды и кислых лиц консультантов, которым нужно платить зарплату.

Так почему же я сегодня здесь оказалась? Наверно, это небольшой бунт с моей стороны. Пользуясь тем, что Федя уехал на заработки, я позволила себе то, что раньше было под каким-то негласным запретом. И, знаете что? Это чудесно, когда ты воплощаешь в реальность даже самые банальные идеи. Вот как эта. Я давно мечтала взять стаканчик вкусного кофе и прогуляться по торговому центру без детей, без спешки и вечной суеты. Купить себе качественного и красивого белья, а может быть и какое-нибудь платье. Ну и пусть, что надеть мне его по большей части некуда. Но оно будет.

– Наверно, вы подумали, что я какой-то маньяк, – улыбка на лице Гриши стремительно меркнет. – Простите. Пожалуй, мне не стоило…

– Погодите, – успеваю подхватить его под локоть и сама поражаюсь несвойственной себе храбрости. – Я ведь вам еще не отказала.

– Но у вас был настолько красноречивый взгляд.

– Не спорю, – усмехаюсь, – но найти мужчину, который сам рвется пройтись за покупками…. Почти тоже самое, что раскопать мамонта в наше время. Не реально.

– Спорить не стану, – парень взъерошивает шевелюру своей ладонью, – но когда тебя две старших сестры, то шопинг становится привычным делом.

– Тогда вас смело можно назвать спецом в этом деле.

– Ну, до этого звания мне еще далеко, но хорошие колготки я умею выбирать.

И на этом нас двоих разбирает смех. Хохочем, как дети и даже не обращаем внимания на косые взгляды прохожих.

– Хорошо, – успокаиваюсь и вытираю уголки глаз, – но я буду просто обязана отблагодарить вас чашкой чая.

– Бросьте, я вам всего лишь составлю компанию.

– Нет, нет, я настаиваю.

– А десерт со мной разделите? – Гриша подставляет локоть и я с удовольствием просовываю руку.

– Любите сладкое?

– Еще и как!

– Просто бриллиант, а не мужчина, – притворно охаю, – не думала, что таких еще выпускают.

– Я же говорю, что вам очень повезло. – И он тянет меня в открывающиеся двери торгового центра.

Самое смешное, что мы ничего мне так и не купили. Обоюдно разнесли в пух и прах все модели платьев, которые видели в витринах. Единственное, заскочили за часами и потом, со спокойной душой отправились в кафе на первом этаже. И мне так было с Гришей легко и хорошо, что полчаса перетекли в час, а там и в два. А чашки с чаем сменились на бокалы с вином. И теперь я наконец-то поняла смысл слов Карины.

Кроме Феди у меня больше не было ни единого мужчины даже в статусе друга. Я действительно не понимала как это, когда тобой интересуются с живой искоркой в глазах, а не на отъебись. Когда собеседник милый и обаятельный, а не угукающее нечто, не стесняющееся чесать свои яйца при тебе.

Не знаю, то ли от вина, то ли от опьяняющей свободы, но день быстро перетек в поздний вечер. Звонок соседке с просьбой уложить детей и вот, я сама оказалась в постели Гриши. Мы не отрывались друг от друга часа три точно. И когда он задремал, крепко прижимая меня к себе, я не выдержала и расплакалась. Потому что мне вбили в голову, что секс длиною в шесть минут – норма. Что позиция «по-собачьи» – самая оптимальная с моим весом. Это теперь я с горечью осознала, что Федя попросту не хотел видеть моего лица. А еще Гриша показал мне то, что секс может и не заканчиваться обязательным минетом. Оказывается, мужчина тоже может делать приятно женщине не членом, но и языком. А я, дура, жизнь проживала будто в каком-то другом мире, где прихоти мужа всегда на первом месте. И от этого мне стало очень горько. Мне кажется, что я и вовсе ни черта не знаю об этом мире.

15. Света

– Не понимаю, почему мы должны встречаться в этом клоповнике, а не у меня? – Карина морщит нос, усаживаясь на кухонный стул.

– А это, моя дорогая, чтобы ты видела, как живут остальные люди и начала ценить, что у тебя есть, – безо всяких обид, даже немного как мамочка, ставлю ее на место. – И мне просто не с кем оставить младшую дочку.

– А соседка куда делась? – прет, как танк Карина.

– Да мне уже неудобно ее так часто просить, – краснею и ничего не могу с этим поделать.

– Ого, – цокает она языком, – и кто это у нас такой жеребец, который тебя так загонял?

– Карин, – влезает в разговор Ника, – не все крутится вокруг секса. Может, у Светы выходов в смену добавили. Человек работает вообще-то.

– Неа, – качает та головой,– не может. У меня нюх на такие дела хорошо развит. Вот ты пашешь, как рабыня Изаура. А ее трахают. Да, Светик?

– Ты еще громче об этом скажи, – шикаю на нее и кошусь на закрытую дверь кухни, – а то не все еще в курсе.

– Да ладно, – Ника даже зависает с чашкой у рта, – серьезно?

– Ой, девочки… это просто… нет слов.

– А я тебе говорила, – смеется Карина и тут же получает в лоб салфеткой. – Да ну чего вы? Видно же по ней все. Светится вся, краситься начала. Стала хоть на человека похожа, а не на бабку с климаксом у подъезда. А это говорит только об одном. В жизни нашей Светланы появился стабильный секс. И как оно? Не так страшен черт, как его малюют?

– Не сравнивай меня с собой. У нас с Гришей все иначе. Он хотя бы не занят, так что я ничего не разрушаю.

– Свет, а насколько у вас это серьезно? – осторожно спрашивает Ника.

–Ну… мы ничего не загадываем, – вздыхаю, – просто наслаждаемся временем, которое проводим вместе.

– А Федя?

– А что Федя? – встаю с места за закипевшим чайником. – Звонил вчера опять бухой.

– Он хоть деньги вам переводит?– голос Карины не теплее льда из морозилки.

– Не то, чтобы миллионы, но на жизнь хватает. – Неохотно озвучиваю этот факт. – Зато он хотя бы работает, а не лежит на диване.

– И то верно, – соглашается Ника.

– Что-то ты совсем не веселая, – доливаю ей кипятка в чашку, – все в порядке?

– Если брать саму работу, то да. А если окружающих меня там людей, то нет.

– Почему? Снова бабка крышу не удерживает на месте – Карина крутит в руках бублик.– Как вспомню про сон с ребенком, так вздрогну. Это ж надо было так отмочить.

– Дел не в ней, а в ее сыне. Андрей с женой собирается переехать в дом матери на время ремонта в их квартире. А меня так напрягает их присутствие. Точнее, это пока мысль. Не представляю, что будет наяву.

– Просто работай и все, – подвигаю ей кусочек тортика на блюдце, – не обращай внимания.

– Тебя этот Андрей достает? – Карина возвращает бублик в вазу и вонзает вилку в свой кусок.

– Мы даже не разговариваем, когда пересекаемся. Просто само его присутствие рядом…оно давит. А еще иногда он на меня так смотрит…

– Может, он на тебя запал?

– Карин, не своди все к своему примеру, – успокаиваю ее буйную фантазию.

– Вот как раз он и является доказательством, что такие властные мужчины не пот о своих чувствах на каждом углу. – Парирует она в ответ. – Иногда даже трудно понять, о чем они думают. Но когда они взрываются… держите меня семеро.

– Неужели у вас все так прекрасно? – подаюсь вперед.

– Да.

– И ничего не беспокоит?

– Ты о жене? – Карина откусывает неприлично много. – Нет. А должно?

– Не мешало бы. – Хмыкаю.

– А ты со своим любовничком все обдумали? – Язвит она в ответ. – Он-то свободен, а вот ты нет. Мысли о Федоре не беспокоят?

– Ну ты и змея подколодная. – Хмурюсь.

Аппетит сразу же пропал после ее слов и торт стал похож на жирную массу, которую нереально прожевать.

– Не злись, – Карина касается моей руки.

– Я не злюсь, – стряхиваю ее пальцы с себя. – Я расстроена и это две разные вещи.

– Блин, ну хочешь… назови меня последней тварью или еще по хуже. Но только, если я говорю что-то не то.

– Нет, Карин, в чем-то ты права. Да, моя измена – это плохо. И не надо придумывать никаких оправданий. Но у меня нет таких амбиций, как у тебя. Я не помешана на Грише и уж тем более не хочу женить его на себе. Это просто… моя отдушина. И в моем случае нечего разбивать, понимаешь? Блин… как тебе это объяснить-то?

– Как есть, – Карина складывает руки перед собой и пристально смотрит на меня.

– Понимаешь, ситуации разные. Посмотри на нас, что ты увидишь? Семью, где муж – лентяй и любитель выпить. Где все держится на соплях и только я не даю всему рухнуть. Даже, если мы с Федей и разойдемся, не измена станет поводом для этого. А обычная заебанность. Таких семей тысячи, веришь? Люди находят что-то получше и сбегают от того, что есть. Точнее, от того, чего у них никогда не было и не светит с конкретным человеком, с которым у тебя печать в паспорте. Твой же Илья… он иной. У таких людей все идеально. От трусов до брака. И они редко срываются и изменяют. Зачем им это? Только если из-за скуки? Тебя разве это не напрягает? Неизвестность, которой окутаны ваши отношения?

– Меня напрягает подруга, которой стоило разок сходить налево и она считает себя после этого охерительным специалистом в отношениях. – Отрезает Карина.

– Ну, извини, что я за тебя беспокоюсь. Да, я далеко не такой профи, как ты, но даже мне кажется, что здесь что-то не так.

– Девочки, прекратите, – успокаивает наш разгорающийся конфликт Ника. – Мы не одни.

И это сразу остужает мой пыл. В соседней комнате за телевизором сидит моя дочь и все эти крики явно не должны дойти до ее ушей. Точнее, их смысл.

– Потом не ной, – тычу в Карину указательным пальцем, – ясно?

– Да, мамочка, – фыркает она и встает с места, – могу ли я покинуть это нудное застолье или нравоучения еще не закончились?

– Карин, давай хоть ты…

– Нет, Ника, «не давай». – Рявкает она в ответ. – В этот раз, Света не права. Она не имеет права читать мне нотации. Это моя жизнь, что хочу, то и делаю. Слава богу, уже взрослая девочка.

– Ага, а мозгов до сих пор нет, – не остаюсь в долгу.

– Света, – Ника тянет меня за край халата. – Прекрати подливать масла в огонь.

– Так возрадуйся, что появился тот, кто поможет мне в этом, – ехидно ухмыляется Карина, но в глазах бушуют грозы. – Научит жизни, укажет путь истинный.

– Ой, иди уже отсюда,– взмахиваю рукой.

– Как пожелаешь. – Хватает подруга сумку и торопливо покидает комнату, оставляя нас с Никой вдвоем.

Раздраженно перекидываю грязную посуду после нее в раковину и злюсь.

– Зря вы так. – Ника осторожно ставит блюдце на край.

– Чего это?– Кидаю на нее взгляд и тянусь за чашками на столе. – Карина сама выпросила. Ишь ты какая, не понравилось, что ее решили предостеречь. Как сама, значит, лезет в наши жизни и пытается нас построить, так ничего. А тут ты посмотри, какая цаца!

И снова берусь за мойку посуды, чтобы не брякнуть чего-то лишнего, что потом буду жалеть. Да, завтра я уже совсем иначе посмотрю на всю ситуацию, но пока, считаю Карину в корне неправой.