Куда бы он ни уезжал или улетал, он старался быстрее оказаться дома. Словно он действительно любящий семьянин. Выхожу из комнаты и застываю в коридоре. В его руках неизменный букет из кроваво-красных роз.

– Безумно соскучился, – Илья за пару шагов преодолевает расстояние между нами и свободной рукой притягивает за талию к себе. Как бы я ни старалась отвернуться, все равно целует.

– Нам надо поговорить, – делаю тысячную попытку воззвать его к диалогу.

– Хорошо, – он впервые соглашается без каких-либо пререканий. И это напрягает.

Мы проходим на кухню, где парень скидывает пиджак и моет руки. Я пока занимаюсь цветами и старательно прячу за этим тот факт, что у меня безумно трясутся руки.

– Вина?

– Не откажусь. – Тянусь к верхнему шкафчику и достаю пару бокалов в то время, как Илья уходит снова в коридор и возвращается оттуда с бумажным пакетом. Достает оттуда бутылку красного, фрукты и сырную нарезку. Молча разливает вино по бокалам и протягивает один из них мне.

– Спасибо. – Принимаю его и присаживаюсь на стул. Он повторяет следом за мной. Делаем по первому глотку в таком же молчании.

– Начинай, – дает отмашку Илья и расстегивает первые две пуговицы на рубашке.

– Твоими заслугами я осталась совершенно одна. – Кручу бокал за тонкую ножку и поднимаю глаза на парня.– Ради чего?

– Ты расстроилась так из-за своих подружек?

– Не только. Моих родителей ты тоже не жалуешь.

– Но ты с ними видишься?

– Вижусь.

– Значит твои обвинения слишком кричащие и безпочвенные.

– Но я не понимаю, почему с семьей ты не ограничил общения, а девочек заставил буквально вычеркнуть из жизни. Как и работу. Как и остальные увлечения. Как будто кроме тебя в моей жизни больше ничего не должно существовать!

– Сядь! – повышает он голос, а я даже не заметила, что в порыве гнева уже стою на ногах. – Давай разберем все по порядку, если тебе так этого хочется. Работа? Что ж, ты работала далеко не потому, что нуждалась в деньгах. Внимание – вот твое основное требование. Ты его получаешь от меня сполна, как я уже тебе говорил. И я не вижу каких-либо других причин, чтобы ты там находилась. Если ты считаешь, что чужие взгляды таких же чужих мужчин как-то разнообразят или подольют огонька в наши отношения, то я тебя тут же огорчу. Я не устраиваю сцен, тем более на рабочем месте. Меня вообще мало волнует то, что они на тебя смотрят. А вот что меня конкретно удручает, так это то, что ТЫ это позволяешь. Карина, ты любишь остроту? Нравится ходить по краю? Но ты же понимаешь, что края могут быть скользкими и с них можно запросто соскользнуть вниз? А падать… это так больно.

– Не пугай меня, мне все равно не страшно. – Вздыхаю. – Но в одном ты прав, работала я там только ради тебя.

– Видишь, теперь там тебе делать нечего. – Илья не сводит с меня глаз. – Я уже рядом с тобой. Теперь о семье и твоих девочках. Это странно, что с отцом и матерью у тебя отношения хуже, чем с этими двумя подружками. Чтобы у вас ни произошло, ты сделала неверный акцент. Ты думаешь, что я изверг. Но, нет. Я приучаю тебя к тому, что семья – это главное. Это твоя опора. А все подружки – грязь. Взять эту Свету. Муж – алкоголик, отсутствие денежных средств, жизнь на грани. Ты привыкла в ней видеть бедную одноклассницу, но это не так. Это маска, за которой она удачно прячет свою сущность. Ты для нее не более, чем удобная кормушка. И пока она полная и что-то дает, твоя Света будет пастись рядом. Но, заметь, где она оказалась, как только ты отдалилась? Звонила она тебе? Волновалась? Какой была ее реакция, когда она тебя сегодня увидела? И насколько быстро она отреклась после твоих слов? Готов поспорить, что как только вышла за порог.

Слышать это неприятно, но и ответить нечего. Илья констатирует неприятную, но правду. Которую я знала, но почему-то не хотела принимать.

– А тебе было удобно, – Илья делает глоток вина, – чтобы тебя окружали такие люди. Которые нуждаются в тебе. Которым бы ты была больше за покровительницу. Согласись, их проблемы были пустяковыми и почти все решались деньгами, которые есть у тебя, а у них нет. Поэтому они и были такими преданными. Ты их покупала. Точнее, предана была тебе всего одна. Ника, кажется. Но ты же понимаешь, что это просто отдельный вид благодарности. Ничего иного она тебе дать не может. Но девочка, признаюсь, умная. Многого не требует. Знает свое место в иерархической цепочке.

– Мда, – теперь моя очередь осушить бокал до дна, – разложил все предельно ясно.

– Моя дорогая Карина, не надо. – Он качает головой. – Тебе удобно делать из меня монстра лишь потому, что так ты отвлекаешься от мыслей о себе. Ты ведь такая же, как и я. Просто стержень в тебе еще не до конца окреп. Твое сопротивление до ужаса смешно. Ну, зачем ты это делаешь?

– Окей, действительно, хрен с этими девочкам, – вино ударяет в голову, – я просто пытаюсь отвоевать обратно свою свободу. Ты душишь меня, Илья. Камеры по квартире, тотальный контроль. Я не могу иногда выйти из квартиры и уж тем более кому-то позвонить без твоего ведома.

– Да неужели? – вскидывает он брови в притворном удивлении. – А то ты не знаешь, где лежат твои запасные ключи. Которыми ты могла пользоваться в любое удобное время. Камеры? Ты ведь не глупая девочка и прекрасно знаешь, где щиток с основным блоком питания. Перестань притворяться, Карина, тебе не идет роль жертвы. Тебе наоборот нравилось все это. Особенно, заниматься самоудовлетворением на камеру. И в те моменты тебя ничего не смущало. Ты пока еще не владеешь мастерством игры на высшем уровне. Заигрываешься и сама же оставляешь себя в дураках. Но мы подошли к самому главному. Я люблю тебя так, как умею и считаю нужным это делать. Пусть даже это не вписывается в канонические рамки. Я могу дать тебе ту жизнь, которая тебе требуется. И при этом, научу не прятать свои истинные желания. Я докажу тебе, что подавлять себя настоящую очень плохо. Но принуждать ни к чему не буду. Если тебя что-то не устраивает, то мы разойдемся прямо здесь и сейчас. И больше ты меня не увидишь. Но выбор ты должна сделать сама. Я буду ждать твоего решения в машине и пойму, если ты захочешь остаться здесь. Если нет, то много вещей можешь не брать в свою новую жизнь. Научись оставлять все старье в прошлом.

И он действительно поднимается со стула, берет пиджак и уверенно выходит из квартиры. А я… смотрю на это все и не понимаю, что мне делать. Глупо отнекиваться от того, что каждое слово Ильи было абсолютной правдой. Я вот сейчас смотрю на эту квартиру и понимаю, что до сих пор ее не обживала. Будто она принадлежала мне только на бумагах, а вот душой я ее так и не приняла. Подруги? Что ж…что-то всегда меняется и не в лучшую сторону. Тянуть их вечно за собой я не могла, а бросить было страшно. Но лишь до этого момента. Когда ты понимаешь, что друзей может быть в жизни еще очень много. И они могут быть лучше, чем те, что есть. Я в какой-то степени устала отдавать. Я хочу и получать. И не вечное нытье и жалобы, а что-то новое. Хочу увидеть мир в других красках. И это не предательство. Нужно двигаться дальше туда, где мои амбиции получат новый глоток воздуха. Да, роль жертвы мне не удалась. Но я побывала благотворительницей, жилеткой в которую плакали, подругой- снобом и удобной девочкой, которая была не против потрахаться взамен на что-то. Нет смысла больше прятаться. Теперь я хочу большего…

33. Год спустя
Ника

-Беги, – целую и подталкиваю дочку к остальной детворе, которую вокруг себя собирали аниматоры.

Наблюдаю за тем, как Мила смущенно отдает подарок имениннику и вливается в группу друзей из сада. Теперь у меня был час свободного времени, пока детвора веселилась в детской комнате. Но далеко уходить не хотелось, поэтому мой выбор пал на фуд-корт напротив, где можно было купить кофе на вынос и посидеть за пластиковым столиком. Кстати, оттуда открывался хороший обзор на комнату с детьми.

Горячий напиток немного обжигает, когда делаю глоток. Но это помогает немного согреться. Все-таки зима выдалась холоднее, чем в прошлом году.

– Ника?

Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом со Светкой. Она изменилась и это очень бросается в глаза. Особенно округлившийся животик, который она демонстративно наглаживает.

– Надо же, – подбираю слова, – вот это да. Поздравляю!

– Спасибо, – ее лицо озаряется улыбкой и Света расценивает это в свойственной ей манере. Без спросу отодвигает стул и присаживается напротив. – Как вы поживаете? Как малая?

– Да ничего, все в порядке. Милка, вон, на дне рождении. А вы? Как это решились на третьего?

– Ой, да как, – она смеется и взмахивает ладонью, – решились на продажу однушки, влезли в ипотеку и, вот, «отметили» переселение на более широкую жилплощадь. Решили, что уж если двоих подняли, то и третьего потянем.

– Значит, у вас все хорошо? – делаю еще один глоток и прячу в стаканчике усмешку. И эта усмешка не совсем выходит доброй.

– Ну, не без проблем, конечно, – хмыкает она, – но они есть у каждого. Верно же?

– Ты сейчас так пытаешься узнать есть ли они у меня? Или ты пытаешься себя убедить, что у тебя не все так плохо? – Ставлю бумажный стаканчик на стол. Кофе резко стал невкусным. Горьким и холодным. Ровно таким же, как и наше общение.

– Зачем ты так? – Света делает вид, будто не понимает меня. – Мы же подруги.

– Надо же, – не сдерживаюсь от сарказма, – и где же ты была весь прошлый год, «подруга»? Пропала, ни звонков, ни ответов.

– Мне нужно было время, чтобы привести свою жизнь в порядок. К тому же ты там была занята проблемами Карины. Разве не так?

– Да, все так. Я вела себя так, как положено друзьям. Быть в радости и горести, подставлять плечо, когда трудно. И, главное, не бросать. Особенно, когда человек в тебе нуждается, но не может об этом сказать. – Фыркаю.

– Ой, ну ты тоже сейчас расскажешь такое, – девушка передергивает плечами, – как послушать, так какой-то остросюжетный фильм получается.

– Была бы ты рядом, все увидела бы своими глазами.

– Я уверена, что вы со всем справились, девочки. Теперь же все хорошо? Волноваться нет смысла?

– Свет, вот честно, не понимаю твоих вопросов. – Откидываюсь на спинку пластикового стула и скрещиваю руки на груди. – Чего паришься? Тебя не касались ни мои, ни ее проблемы тогда, то и не зачем тебе знать что-либо сейчас. Волнения в твоем положении противопоказаны.

– Но ты уже меня расстроила. Ведешь себя так, как будто я сделала что-то страшное! Подумаешь, включила голову и не стала вляпываться в ненужное дерьмо. Это нормально, Ника, когда ты ограждаешь себя и свою семью. Не все такие на голову отломанные, как ты. Кидаешься и в огонь, и в воду, даже не спрашивая у людей, а оно им надо? Нет, оно понятно, что жизнь с такой сестрой, как твоя Ирка сделала тебя такой…

– Какой, Свет? – заставляю ее на мгновение остановиться.

– Сердобольной. – Вздыхает она. – Не умеешь ты останавливаться, когда надо. Я на сто процентов уверена, что Карина тебе при этом даже спасибо не сказала. Да? А ты видела, как она теперь живет? Катается в шоколаде, бизнес леди наша. Обрубила все концы, избавилась от нас, как будто счистила грязь с подошвы ботинок. Позабыла свои корни и то, как мы… как я…

– Света, остановись, – встаю со стула и подхожу ближе. – Не надо начинать истерику прилюдно. Тебя это в выгодном свете все равно не покажет.

– Все так же заступаешься за нее? Ника, я не пойму, ты совсем идиоткой стала?

– Я ни за кого не заступаюсь, а реально смотрю на вещи. Ни я, ни ты ничего Карине не давали и дать не могли. Мы просто скрашивали определенный промежуток ее жизни. Мы всегда были из разных миров и ее пребывание среди нас носило временный характер. А ты просто бесишься, что она наконец-то зажила так, как ей положено. А ты так и осталась на своем месте.

– Ой, ли, как ты заговорила. Но ты, подруга, не далеко-то от меня ушла, если на то пошло. Принц твой прекрасный соскочил и не вернулся, да? Оставил тебя прозябать у разбитого корыта, да?

– Мое корыто уж получше твоего будет. Света, ты думаешь, я не в курсе твоего реального положения? У меня одна из садиковских мам работает в ломбарде, куда твой любимый Федя сносит все золото, которое тебе так любезно когда-то отдавала Карина.

– У меня просто пальцы отекают и я его не ношу.

– Да ты что? А что скажешь по поводу того, что Федя по синьке стоял в том ломбарде и жаловался, что жена заставляет его работать. И ребенка вы заделали лишь из-за материнского капитала, который пустите на ипотеку. Ведь вы ее совсем не тянете!

Я не планировала устраивать ругню посреди торгового центра. Но тот яд, который Света незаслуженно выплескивала на меня… стало финишной чертой для моего терпения.

– Откуда ты… – хватает воздух ртом Света и белеет на глазах.

– Оттуда, что была в тот момент в ломбарде. Зашла с Милой в туалет и весьма удачно. Света, смирись с тем, где и как ты живешь. Иначе ты рано или поздно захлебнешься своей завистью.

– А ты, Ника, все согласна проглатывать.

– Да, – киваю головой, – если это поможет мне жить спокойно. Чего и тебе советую.

– Да иди ты со своими советами, – с этими словами она отворачивается, – я думала, что ты будешь на моей стороне.

– Знаешь, чему меня и научила вся ситуация с Кариной, так это то, что нужно думать о себе в первую очередь. Надеяться ни на кого больше нельзя. Потому что все, даже родные, как моя Ира, могут тебя очень круто подвести. А ты Света и подавно. Спасибо, уже могла в этом убедиться. И больше не желаю видеть такую «подругу» в своем окружении. Всего наилучшего тебе и твоим детям.

Отталкиваюсь от стола и иду к игровой. Я думала, что после разговора мне будет тяжко на душе. А вышло совсем иначе. Я чувствую облегчение. Как будто доделала генеральную уборку и очистилась до конца. Почему теперь все так? Потому что моя жизнь и в правду изменилась. Во многом и фактически сразу. И все началось с Карины.

Пусть Света думает, что я была занята Кариной. Но на самом деле это не так. Потому что когда нет человека, то и нет тех пресловутых проблем. Я и правда поначалу пыталась найти ее, но Карина просто взяла и испарилась. Тогда я связалась с ее родителями и узнала, что с ними она связь изредка, но поддерживала. Вся ситуация стала для меня совсем запутанной и непонятной. И оставалась таковой ровно до того момента, когда на пороге квартиры вдруг появился курьер с увесистым конвертом. А в нем я нашла документы на мое имя и письмо, написанное от руки. Где Карина в свойственной ей манере все и объяснила. Не могу сказать, что полностью ее поддерживала, но частично понимала причину ее поступка. И даже в какой-то степени была рада за нее. Да, наши дороги разошлись и она просила сильно не проклинать ее за этот выбор. Но у нее появился шанс на что-то большее, а с нами она себя уже исчерпала. Да, грубо. Но зато честно. Карина желала и мне того же, чтобы я обрела свободу и перестала тяготить себя чужими проблемами. А еще настоятельно просила хорошенько присмотреться к Свете. Но этот совет был с опозданием. Гнилая натура второй подруги открылась сама по себе. Особенно было неприятно то, что Света посмела растрепать обо мне и Андрее почти половине народа. И как она это делала… мол, посмотрите, из нас троих, она самая удачливая. И муж при ней, и дети. А что у них? Одна ноги продолжает раздвигать не бесплатно, а вторая вернулась к матери, так как ей не повезло захомутать богатенького мальчика. Ничего нового, но так обидно. Мир ведь круглый и все эти слухи все равно нашли своего адресата. И если я сначала не понимала их причину, то теперь все стало на свои места. Света так самоутверждалась. Поливала всех говном, чтобы на нашем фоне выглядеть в более выгодном свете. И все из-за банальной зависти, чтоб ее!

Но больше всего меня поразил «последний жест, как от подруги», как написала сама Карина. Подписанные документы были на ее квартиру, владелицей которой теперь значилась я.

«Ты верный человек, Ника. У тебя должно быть все хорошо. Воспользуйся этим с умом»

В тот же вечер мы с Милой переехали на новое место. Мама не захотела оставлять свою квартиру и Иру. А я не захотела забирать сестру с собой. Вера в Ирину так и не восстановилась. Настаивать я не стала, ведь мама… она так и будет носиться с сестрой не смотря на ее грехи. Мне же хотелось начать жизнь с чистого листа, раз судьба сама подкинула мне эту возможность. Отнекиваться и отказываться от такого я больше не желала. Деньги Андрея стали хорошим подспорьем в первое время и это того стоило. Я впервые почувствовала уверенность в завтрашнем дне.

Но Свете об этом знать не обязательно. Злость, зависть, жадность. Все это сделало ее совсем невыносимым человеком с чувством того, что ей все поголовно что-то обязаны. И этот разговор стал еще одним подтверждением моим мыслям.

– Мама, – Милка, вся красная и запыхавшаяся от бега, обнимает меня, – я так тебя люблю!

– И я тебя, солнышко, – обнимаю ее в ответ, – еще побудешь на дне рождении или домой?

– Еще побуду.

– Ну, тогда беги.

Сама присаживаюсь на диванчик к остальным родителям, чьи дети резвились в игровой комнате. В кармане вибрирует телефон и улыбка на моем лице становится чуть тусклее.

Подожди меня еще немного.

Номер адресата не высвечивается, но я и так знаю, что это Андрей. Вопреки всему, он все же начал бракоразводный процесс. И он был очень болезненным для него. Мне так хотелось увидеть его и поддержать, но наши встречи могли сильно ударить по репутации парня. Но он в свою очередь, не смотря ни на что, остался верен своему слову. И раз в месяц я получала такие краткие сообщения. Да, из них я мало что узнавала об истинном положении вещей, но они поддерживали крохотный огонек надежды внутри меня.

Я верила, что у меня все будет хорошо. Как будет хорошо и у Карины, которая будто «ожила» судя по ее инстаграмму. Даже Свете я тоже желала познать немного счастья. Просто всему нужно свое время. И свое место.

Конец