Жадная бирюза

"Что за дьявол?» – Михей потянул подозрительно легко пошедшую вверх связку из стального тросика, шланга и кабеля. Продолжив скручивать ее на поверхности кольцами, убедился в своих опасениях – водяной насос отсутствовал. «Вот же зараза» – запоздало одернул руку, и тоненькая струйка потекла по ней и закапала в темноту. Тросик, словно перекусанный кусачками, топорщился в разные стороны и был покрыт вонючей черно-бирюзовой иловой слизью.

На автомате вытер рану об штанину, смочил слюной. Во рту остался мерзкий привкус металла, гнили и чего то еще.

С начала этого года вода из скважины ушла. Дренаж был тому виной или шахтная выработка, не важно. Главное – воды не стало, и уже не будет. Насос оказался бесполезен, как и затраченные на бурение деньги. Михей раздосадовано заглянул в обсадную трубу. Пахло тиной и сыростью. В кромешной темноте эхо падающих капель, где-то глубоко-глубоко внизу, преображалось стальными стенами в непонятные звуки. То ли шорох, то ли шуршание. Словно карабкающиеся наружу с самого дна. Списав их на насекомых и кровоток в ушах, мужичок хмыкнул, надел на трубу крышку, защелкнул замок. Грациозная тень легко соскочила с забора, замурчала с любопытством взглянув на хозяина. «Еще свалишься, глупенькая» – сказал любимой черной кошке Михей, потрепал ее за ухом и понуро отправился домой ужинать.

– Вытащил насос? – едва вошёл, раздался зычный голос супруги из спальни.

– Нет, дорогая, ушел он на дно.

– Одна дрянь другую уронила… А достать не пробовал?

– Как и чем я через семьдесят с лишним метров его достать должен?

– Ну не знаю, ты же у нас мужик… Вечно у тебя отговорки: то крепления от телефона снять некогда, то насос достать не в состоянии. Только и можешь, что портить. Сам себе готовь тогда…

– Стерва…

– Что ты там вякнул?

– Сказал «не беспокойся», солнышко! – ответил Михей и принялся греметь посудой…

– Вставай, пьяннокио! Полдень почти, – вошедшая в темную комнату пышнотелая Варя раздвигала жалюзи, – а ты тут опять грудой дров валяешься! Дел по горло!

"А ну брысь! – прикрикнула на дремлющую в ногах мужа кошку, замахнувшись тряпкой. – Марш на улицу, бесполезный комок шерсти!".

Михей поднялся и принялся зевая натягивать штаны. Голова трещала от выпитого накануне.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересованно склонилась благоверная: – Что это у тебя?

Михей с трудом разлепив глаза уставился на свои тощие руки, а после на впалый живот – они красовались мелкой розовой сыпью.

– И на спине тоже, – заметила Варя. – Ветрянка что ли? Опять заразу домой притащил?

– Я уже болел ветрянкой, – слабо отозвался мужчина, – а вот зараза двадцать лет назад прицепилась и долбит. Не привыкать…

– Шо-о-о? Все, сегодня спишь сам! Где хочешь. Хоть на полу!

Михея штормило:

– А? Что вчера было то?

– Ага, не помнишь значит как нажрался опять за ужином? Пьешь, паразит, пока не вылакаешь все, что есть. Меры не знаешь. У-у-у, – женщина продемонстрировала крупный твердый кулак. – Прибила бы! Не надейся похмелиться – я все остатки вылила!

– Ну прости, Варь, перебрал… – виновато ответил совершенно разбитый хозяин дома, скрестил руки и принялся почесываться.

– Не вздумай чесаться, хуже сделаешь! – Варя была в ярости. – Как всегда, в общем… Хватит бациллу унылую изображать, скотина немытая!

Зуд действительно становился нестерпимым, словно Михей прошлой ночью спал не на мягкой двушке, а на стекловате и ей же укрывался.