Читать книгу: «Колесо Времени. Книга 14. Память Света», страница 11

Неподалеку переговаривались двое Аша’манов Таима. Они старательно напускали на себя беззаботный вид, но эффект портила погода: кто же по собственной воле будет торчать на улице в такую ночь? Хотя обоих освещала теплая жаровня, а плетение Воздуха защищало от дождя, эти двое выглядели подозрительно.

«Караульные», – подумала Певара, пытаясь донести свою догадку до Андрола.

Получилось. Певара почувствовала, как он удивился, обнаружив у себя в сознании чужую мысль, после чего дал неотчетливый ответ:

«Воспользуемся преимуществом».

«Да», – согласилась она. Следующая мысль была слишком сложной, так что Певара озвучила ее шепотом:

– Как вы раньше не заметили, что ночью стройка находится под охраной? Если здесь и правда есть потайные комнаты, их тоже строили по ночам!

– Таим ввел комендантский час, – прошептал Андрол в ответ. – Но когда надо, смотрит на нарушения сквозь пальцы – например, как сегодня, когда вернулся Вэлин. Кроме того, ходить здесь опасно: сплошь ямы да канавы. Весомая причина, чтобы выставить охрану, вот только…

– Вот только, – подхватила Певара, – Таим не из тех, кто будет переживать, если какой-нибудь мальчуган свернет себе шею.

Андрол кивнул.

Они ждали под дождем, считая удары сердца. Наконец ночь пронзили три огненные тесьмы, и оба караульных, сраженные меткими ударами в голову, упали, словно мешки с зерном. Налаам, Эмарин и Джоннет справились на отлично. Молниеносные прикосновения к Источнику: если повезет, их не заметят или сочтут делом рук охранников Таима.

«О Свет! – подумала Певара. – Андрол и остальные – и впрямь ходячее оружие». Ей не давали покоя мысли, что атаки Эмарина и остальных оказались смертоносными. Это совершенно выбивалось за рамки ее опыта как Айз Седай. Если была возможность, Айз Седай старались даже Лжедраконов не убивать.

– Укрощение убивает, – заметил Андрол, глядя прямо перед собой. – Пускай и медленно.

О Свет! Да, хотя преимущества связавших их уз очевидны, но сколько же неудобств… Проклятье! Впредь надо ограждать свои мысли щитом.

Из темноты выступил Эмарин, а за ним остальные, кроме Канлера – тот тоже рвался в бой, но его, как человека семейного, благоразумно оставили с другими парнями из Двуречья: возглавить попытку к бегству из Черной Башни, если что-то пойдет не так.

Певара и Андрол встретились с Эмарином и его товарищами у жаровни. Мертвецов оттащили в тень, но огонь гасить не стали. Если кому-то вздумается проверить караульных, он увидит свет, но из-за тумана и дождя не поймет, что Аша’маны исчезли, пока не подойдет вплотную.

Несмотря на вечные жалобы – мол, непонятно, почему парни считают его за старшего, – Андрол с ходу принял руководство на себя и отправил Джоннета с Налаамом дежурить возле строительной площадки. Джоннет захватил с собой лук, хотя из-за сырой погоды тетиву пришлось снять. Однако все надеялись, что дождь перестанет и Джоннет сможет пустить свое оружие в ход – в том случае, когда направлять Силу будет слишком рискованно.

По раскисшему склону Андрол, Певара и Эмарин соскользнули в вырытый котлован. Певара приземлилась в самую грязь и вся перепачкалась. Ничего страшного: она и без того промокла до нитки, а пятна уже начал смывать дождь.

Фундамент возводили так, чтобы каменная кладка образовала стены между комнатами и коридорами; здесь, внизу, под непрекращающимся ливнем, они образовывали настоящий лабиринт. Утром сюда отправят Аша’манов-солдат, чтобы просушить площадку перед новыми работами.

«Как мы найдем вход?» – мысленно спросила Певара.

Андрол встал на колени, и над ладонью у него вспыхнула миниатюрная светящаяся сфера. Пролетая через освещенное ею пространство, дождинки ярко вспыхивали и исчезали, будто крошечные метеоры.

Кончиками пальцев Андрол коснулся лужицы на земле и поднял взгляд.

– Утекает вон туда, – указал он. – Там-то мы и найдем Таима.

Эмарин одобрительно хмыкнул. Взмахнув рукой, Андрол подозвал Джоннета и Налаама, а когда те спустились в котлован, осторожно двинулся вперед.

«Вы. Так. Тихо. Ступаете», – подумала Певара.

«Учился на разведчика, – откликнулся Андрол. – В лесах. В Горах тумана».

Кем он только не был, чем не занимался… Поначалу Певара тревожилась за него. То, какую жизнь вел Андрол, могло указывать на нетерпеливость и недовольство миром вокруг. Однако его слова о Черной Башне и страсть, с которой он рвался в бой, говорили совершенно иное. И дело было не только в преданности Логайну. Да, Андрол и другие уважали этого человека, но для них Логайн олицетворял нечто несравнимо большее. Место, где рады таким, как они.

Жизненный путь Андрола мог бы навести на мысль, что он не способен достичь цели и успокоиться – или что он всегда был в поиске. Что он человек, который знает, что существует место, где он сможет жить так, как считает нужным. Ему оставалось лишь найти это место.

– Где вы научились так анализировать людей? В Белой Башне? – шепотом осведомился Андрол и вдруг застыл у дверного проема. Посветил своей сферой внутрь, а затем подал знак остальным: «За мной».

«Нет, – подумала Певара, желая отточить новый способ общения, а заодно и успокоить мысли. – Такому женщины учатся в первые сто лет жизни».

Андрол ответил натянутой улыбкой. Они миновали несколько незаконченных комнат, все без кровли, и остановились перед участком голой земли. Здесь стояли бочки с варом, но их сдвинули к стене, а доски, на которых они обычно стояли, были убраны. Под ними обнаружилась яма. Вода, подтекавшая к ее краю, струйкой уходила в темноту. Андрол присел, прислушался, потом кивнул остальным и соскользнул в яму. Секундой позже Певара услышала всплеск.

Она последовала за Андролом. Падение оказалось недолгим, всего несколько футов, а вода на дне – холодной, но промокнуть сильнее было уже невозможно. Андрол пригнулся, прошел под низким земляным потолком и оказался в туннеле. Маленькая сфера осветила канаву, выкопанную для стока дождевой воды. Певара поняла, что стоит под тем местом, где убили двоих охранников.

«Добзер прав, – подумала она, слушая, как за спиной шлепают по лужам остальные. – Таим строит потайные туннели и комнаты».

Они перешагнули канаву, продолжили путь и вскоре оказались на развилке, где земляные стены удерживались крепью, как в шахте. Все пятеро посмотрели в одну сторону, затем в другую. Два пути.

Эмарин прошептал, указав налево:

– Там подъем. Может, еще один вход в эти туннели?

– Пожалуй, нам надо вниз, – заметил Налаам. – Что думаете?

– Согласен, – сказал Андрол. Он послюнявил палец и проверил направление движения воздуха. – Ветер дует направо. Туда мы для начала и пойдем. Только внимательней. Там тоже будут караульные.

Маленький отряд потихоньку углубился в туннель. Интересно, как долго Таим строил этот комплекс? Грандиозным он не был – новых ответвлений Певара не заметила, – но все равно производил впечатление.

Вдруг Андрол замер, остальные тоже. По туннелю эхом раскатились отголоски недовольного голоса, негромкие, а потому неразборчивые, и на стенах запрыгали отблески света. Певара обняла Источник и приготовила плетения. Если направить Силу, заметит ли это кто-нибудь из находящихся в этих подвалах? Андрол, как видно, тоже не спешил: те огненные тесьмы, что прикончили охрану, могли вызвать подозрения. Если же люди Таима почувствуют, что здесь используют Единую Силу…

К ним приближалась освещенная фигура.

Рядом с Певарой что-то скрипнуло: Джоннет успел вновь набросить тетиву на свой двуреченский лук – такой здоровенный, что тот едва не касался потолка, – и натянул его. Щелчок, посвист рассекаемого воздуха – и свет померк, а недовольное ворчанье оборвалось.

Подобравшись ближе, они увидели Котерена: в груди его торчала стрела, а остекленевшие глаза смотрели в потолок. Рядом, судорожно мигая, догорал фонарь. Джоннет выдернул стрелу и вытер ее об одежду мертвеца:

– Вот зачем я ношу с собой лук, ты, треклятое козлиное отродье.

– Сюда. – Эмарин указал на крепкую деревянную дверь. – Это ее сторожил Котерен.

– Приготовьтесь, – прошептал Андрол.

За дверью обнаружился ряд голых тюремных камер, встроенных в земляную стену – по сути, маленьких крытых землянок с дверцами на входе. Певара заглянула в первую. Темно и пусто. Потолок такой низкий, что человеку и не выпрямиться. В такой темнице быстро покажется, что тебя похоронили заживо.

– О Свет! – сказал Налаам. – Андрол! Он здесь. Логайн здесь!

Остальные подбежали к нему, и Андрол на удивление ловко вскрыл замок. Дверь камеры распахнулась, и в коридор со стоном выкатился Логайн, весь покрытый глубоко въевшейся грязью. Выглядел он ужасно. В прошлом Логайн был красив – вьющиеся темные волосы, волевое лицо, – но теперь походил на изможденного побирушку.

Он закашлялся, и Налаам помог ему привстать. Андрол тут же опустился рядом на колени, но не из благоговения. Он заглянул Логайну в глаза, в то время как Эмарин поил лидера Аша’манов из своей фляги.

«Ну?» – спросила Певара.

«Это он, – ответил Андрол, и эта мысль сопровождалась волной облегчения. – По-прежнему он».

«Будь он Обращен, его отпустили бы», – предположила Певара, все больше привыкая к такому способу общения.

«Возможно. Если это не ловушка».

– Милорд Логайн?

– Андрол… – прохрипел Логайн. – Джоннет. Налаам. И Айз Седай? – Он внимательно посмотрел на Певару. Для человека, который провел в заточении несколько дней, а то и недель, Логайн казался на удивление здравомыслящим. – Я тебя помню. Из какой ты Айя, женщина?

– Какая разница? – ответила она вопросом на вопрос.

– Огромная, – сказал Логайн и попробовал встать. Но он был совсем слаб, и Налааму пришлось поддерживать его. – Как вы меня нашли?

– Расскажу, когда будем в безопасности, милорд, – ответил Андрол и выглянул в туннель. – Пойдемте. Впереди трудная ночь. Я… – Он осекся и захлопнул дверь.

– Что такое? – спросила Певара.

– Там направляют, – бросил Джоннет. – Мощный поток.

Из туннеля донеслись вопли, приглушенные дверью и земляными стенами.

– Нашли караульных, – сказал Эмарин. – Милорд Логайн, вы в состоянии сражаться?

Логайн попробовал стоять без поддержки и тут же осел на пол. Лицо его исполнилось решимости, но Певара ощутила разочарование Андрола. Или Логайна напичкали корнем вилочника, или же он просто слишком ослабел, чтобы направлять Силу. Неудивительно. Певаре доводилось видеть, как женщины, находясь даже в лучшей форме, чем Логайн, не могли обнять Источник из-за усталости.

– Назад! – крикнул Андрол, шагнув в сторону и вжавшись в земляную стену. Сокрушенная огненным плетением дверь разлетелась на куски.

Не дожидаясь, пока обломки упадут на пол, Певара, не скованная Тремя Клятвами – ведь ей противостояли приспешники Темного, а то и создания пострашнее, – сплела тесьму Огня, и разрушительный луч устремился в туннель.

Она услышала крики, но огонь столкнулся с каким-то препятствием, и Певару немедленно попытались отсечь от Источника. Она едва успела отбить щит и, тяжело дыша, отскочила в сторону.

– Кто бы там ни был, он очень силен! – отметила она.

Где-то вдалеке отдавал приказы раскатистый голос.

– О Свет! Это Таим! – С луком на изготовку Джоннет опустился на колено рядом с Певарой.

– Надо уходить, – сказал Логайн. – Андрол! Врата.

– Пытаюсь, – откликнулся Андрол. – О Свет, я пытаюсь!

– Да ну! – Налаам усадил Логайна у стены. – Бывал я в переделках и похуже! – И вместе с остальными принялся запускать плетения в коридор. От взрывов содрогались стены и с потолка сыпались комья земли.

Певара подскочила к дверному проему, наугад бросила заготовленное плетение и присела подле Андрола. Тот невидящими глазами смотрел вперед. Лицо его застыло в сосредоточенной гримасе. Чувствуя через узы, как в нем пульсируют решимость и отчаяние, Певара коснулась его предплечья и прошептала:

– У вас все получится.

Дверной проем осыпался, и Джоннет с обгоревшей рукой упал на спину. Земля дрогнула, и по стенам поползли трещины.

Андрол, по щекам которого струился пот, скрежетнул зубами, побагровел и широко раскрыл глаза. В темницу повалили клубы дыма, отчего Эмарин закашлялся. Налаам пытался Исцелить Джоннета.

Андрол закричал, и Певара почувствовала, что он почти взобрался на гребень той стены в своем сознании. Еще чуть-чуть – и он сможет…

Гулко ухнуло плетение, земляные стены пошли волнами, потолок темницы, не выдержав, раскололся пополам. На Певару обрушились комья земли, и все вокруг утонуло во мраке.

Глава 5. Сегодня я потребую награду

Ранд ал’Тор проснулся в своем шатре, втянул воздух полной грудью, выскользнул из-под одеяла, оставив на койке спящую Авиенду, и накинул халат. В воздухе пахло сыростью.

Ему почему-то вспомнилось, как в детстве он вставал ни свет ни заря, чтобы подоить корову. Доить ее требовалось дважды в день. Закрыв глаза, он будто наяву слышал звуки того, как в сарае уже проснувшийся Тэм обтесывает новые колья для ограды. Он припомнил ощущение от стылого воздуха, как надевает сапоги, как плещет в лицо водой из ведра, оставленного у теплой печки.

Всяким утром фермер мог открыть дверь и окинуть взглядом новехонький мир. Хрустящий иней. Робкое пение первых птиц. Солнечный луч над горизонтом, будто утренний зевок всего сущего.

Ранд вышел из палатки, закрыл входные клапаны и кивнул стоявшей в карауле невысокой золотоволосой Деве по имени Кэтерин, после чего взглянул на мир – уже давно не новый. Это был изрядно потрепанный мир, дряхлый и усталый, словно торговец, пешком сходивший к Хребту Мира и обратно. Поле Меррилор густо пестрело палатками, и столбы дыма от походных кухонь тянулись ко все еще хмурому утреннему небу.

Повсюду трудились не покладая рук. Солдаты смазывали маслом доспехи. Кузнецы острили наконечники копий. Женщины готовили оперения для стрел. С повозок кухонные работники раздавали завтрак невыспавшимся мужчинам. Все знали: ждать недолго, вот-вот грянет буря.

Ранд закрыл глаза. Он прямо-таки чувствовал ее, саму землю, как будто связанный с нею слабыми узами Стража. Глубоко под ногами сквозь почву ползли черви. Травы медленно-медленно вытягивали корни в поисках питательных веществ. Похожие на скелеты деревья не были мертвы, поскольку впитывали влагу. Они впали в спячку. На одном из них собрались синешейки. Они не приветствовали рассвет своими трелями, но жались друг к другу, как будто стараясь согреться.

Земля еще жила – как живет человек, цепляясь кончиками пальцев за край обрыва.

Ранд открыл глаза:

– Скажи, мои секретари уже вернулись из Тира?

– Да, Ранд ал’Тор, – ответила Кэтерин.

– Отправь весть другим правителям, – велел Ранд. – Я встречусь с ними через час в центре поля. Там, где запретил ставить палатки.

Кэтерин отправилась передавать приказ, оставив в карауле трех других Дев. Ранд вернулся в шатер, закрыл входные клапаны, обернулся и чуть не подскочил от неожиданности, увидев, что Авиенда – в чем мать родила – стоит посреди шатра.

– Застать тебя врасплох непросто, Ранд ал’Тор, – с улыбкой заявила она. – Наши узы наделяют тебя весомыми преимуществами. Мне пришлось двигаться очень медленно, как ящерице в полночь, чтобы ты не сразу почувствовал, где именно я нахожусь.

– О Свет, Авиенда! Но зачем тебе заставать меня врасплох?

– Вот за этим, – сказала девушка и, подскочив к Ранду, схватила за голову, поцеловала и прижалась к нему всем телом.

Он расслабился и ответил на поцелуй.

– Насколько же приятнее заниматься подобными вещами, когда не боишься что-нибудь отморозить, – сказал он, не прекращая целоваться. – Впрочем, я не удивлен.

Авиенда отпрянула от него:

– Тебе не следует упоминать о том случае, Ранд ал’Тор.

– Но…

– Мой тох выплачен сполна, и теперь я первая сестра Илэйн. Не напоминай о забытом позоре.

Позор? Чего тут стыдиться, если совсем недавно… Ранд покачал головой. Он слышит, как дышит земля, чувствует, как в полулиге отсюда жук взбирается на травинку, но понять айильцев иной раз было невозможно. Или это какая-то женская логика?

В нынешнем случае, пожалуй, и то и другое.

– Вряд ли у нас есть время на ванну, – задумалась Авиенда, глядя на стоявшую в шатре бочку свежей воды.

– Ого! Теперь ты любишь ванны?

– Я смирилась с ними, они стали частью жизни, – сказала девушка. – Раз уж я буду жить в мокрых землях, надо принять некоторые мокроземские обычаи. Если они не совсем дурацкие. – Ее тон намекал, что дурацких обычаев здесь большинство.

– Что не так? – подступил к ней Ранд.

– Не так?

– Тебя что-то тревожит, Авиенда. Я же вижу. И чувствую.

Авиенда окинула его критическим взглядом. О Свет, какая же она красивая!

– Тобой было куда легче управлять, пока ты не обрел древнюю мудрость своего прошлого «я», Ранд ал’Тор.

– Неужели? – улыбнулся он. – Не припомню, чтобы ты мною управляла.

– Тогда я была неопытной девочкой, не знавшей, что занудство Ранда ал’Тора не имеет границ. – Она сложила ладони лодочкой, набрала воды и умылась. – Но это к лучшему. Знай я, что оно идет к тебе в довесок, навсегда облачилась бы в белое.

Ранд улыбнулся, затем сплел прядку Воды и опустошил бочку, потоком вытянув ее содержимое в воздух. Авиенда попятилась, с любопытством глядя на происходящее.

– Как вижу, тебя уже не тревожит мысль о том, что мужчина способен направлять Силу, – заметил он, придав массе воды форму раскрытого веера и подогревая ее плетением Огня.

– Для тревоги больше нет причин. Иначе я вела бы себя как мужчина, который не желает забыть позор женщины, после того как она оплатила тох, – пронзила его взглядом Авиенда.

– Даже не представляю, что за бестолочь способна на такую грубость. – Ранд сбросил халат и подступил к Авиенде. – Вот. Это пережиток «древней мудрости», которую ты находишь столь занудной.

Вода, согретая до идеальной температуры, обрушилась на них облаком мелких брызг, обоих окутало густым теплым туманом. Авиенда охнула и вцепилась в руку Ранда. Может, она понемногу и привыкала к обычаям мокроземцев, но вода по-прежнему пробуждала в ней чувство неловкости, смешанной с благоговением.

Нитью Воздуха Ранд подхватил немного мыла, накрошив его стружкой, и смешал с водой, взбив в пену. Ранда с Авиендой окружил восходящий вихрь пузырьков. Волосы Авиенды колонной поднялись к потолку, а затем вновь легко опустились ей на плечи.

Следующей волной теплой воды Ранд смыл мыльную пену, а затем подсушил тела, оставив кожу влажной, но не мокрой. Потом он вернул воду в бочку и – с некоторой неохотой – отпустил саидин.

– Это… – сказала Авиенда, тяжело дыша, – это совершенно сумасбродно и крайне безответственно!

– Спасибо, – ответил Ранд и набросил на девушку полотенце. – Почти все, чем мы занимались в Эпоху легенд, ты сочла бы безответственным и сумасбродным. То было другое время, Авиенда. Тогда было огромное множество умеющих направлять Силу, и обучали нас с младых ногтей. Нам не требовалось знать, что такое война или как убивать. Мы искоренили боль, голод, покончили со страданиями и кровопролитием. Вместо этого мы использовали Единую Силу в самых обыденных случаях.

– Покончили с кровопролитием? Искоренили войну? Вам это лишь казалось, – хмыкнула Авиенда. – Вы ошибались, и невежество сделало вас слабыми.

– Так и есть. Хотя не знаю, стал бы я что-то менять. Было множество хороших лет. Хороших десятилетий, даже веков. Мы верили, что живем в раю. Возможно, эта вера стала причиной нашего краха. В стремлении к идеальной жизни мы игнорировали любое несовершенство. Бездумно оставленные без решения проблемы нарастали, и война могла стать неизбежной, если бы не была проделана Скважина. – Он вытерся досуха.

– Ранд, – подступила к нему Авиенда. – Сегодня я потребую награду.

Она коснулась его руки. С тех дней, когда Авиенда была Девой Копья, ее ладони остались шершавыми и мозолистыми. Она никогда не станет кисейной барышней, каких предостаточно при дворах Кайриэна и Тира. Ее руки знали, что такое работа, и Ранда это вполне устраивало.

– Какую награду? – спросил он. – Сегодня, Авиенда, я вряд ли смогу в чем-то тебе отказать.

– Какую? Пока не знаю.

– Не понял…

– Тебе не надо понимать, – сказала она. – И не надо обещать, что согласишься. Я решила, что должна предупредить тебя, поскольку некрасиво заставать любовника врасплох. Эта награда потребует от тебя изменить свои планы – вероятно, самым радикальным образом – и будет очень важна.

– Ну хорошо… – согласился Ранд.

Авиенда кивнула – со свойственным ей загадочным видом – и начала одеваться. Наступил новый день.

В своем сне Эгвейн прохаживалась вокруг замороженной стеклянной колонны. Она сильно походила на колонну света. Что же означает этот образ? Ей никак не удавалось его истолковать.

Видение изменилось, и теперь Эгвейн обнаружила сферу. С трещиной. Это мир, каким-то образом поняла она и лихорадочно перетянула сферу бечевой, чтобы та не развалилась на части. Да, ее можно сохранить целой, но какие невероятные усилия потребуются…

Сон померк. Эгвейн пробудилась, сразу же обняла Истинный Источник и сплела огонек. Где она?

В Белой Башне, в постели, в ночной рубашке, но не у себя в спальне: ее покои еще не отремонтировали после нападения убийц. При кабинете Амерлин имелась комнатка для отдыха, и Эгвейн ночевала там.

В голове шумело. Эгвейн смутно припомнила, как в своем шатре на Поле Меррилор она с затуманенным взором выслушивала донесения о падении Кэймлина. Ближе к утру Гавин настоял, чтобы Найнив открыла переходные врата в Белую Башню, где Эгвейн могла бы поспать в нормальной постели, а не на походном тюфяке.

Ворча себе под нос, девушка встала. Пожалуй, Гавин был прав, хотя Эгвейн отчетливо помнила, как разозлилась на его тон. И никто не одернул ее Стража. Никто. Даже Найнив. Эгвейн потерла виски. Головная боль была не настолько сильной, как в те времена, когда об Эгвейн «заботилась» Халима, но причиняла ощутимые неудобства. Вне всяких сомнений, ее тело восстало против хронического недосыпа в последние недели.

Вскоре – одевшись, умывшись и чувствуя себя получше, но совсем чуть-чуть – Эгвейн вышла из каморки и увидела Гавина. Тот сидел за столом Сильвианы и просматривал какой-то отчет, не обращая внимания на переминавшуюся в дверях послушницу.

– Застань она тебя за этим делом, подвесила бы за окном, головой вниз. За пальцы ног, – сухо заметила Эгвейн.

Гавин вздрогнул от неожиданности и возразил:

– Это доклад не с ее стола. Это последние новости от моей сестры. Насчет Кэймлина. Письмо принесли через переходные врата буквально пару минут назад.

– И ты решил его прочесть?

– Чтоб мне сгореть, Эгвейн! – покраснел он. – Это же мой родной город, а послание не было запечатано, вот я и подумал…

– Ладно тебе, Гавин, – вздохнула она. – Давай посмотрим, что там пишут.

– Почти ничего, – поморщился Гавин и протянул ей письмо.

Он кивнул послушнице, и та убежала, но вскоре вернулась с подносом – хлеб, сморщенные колокольники и кувшин молока. Потом девчушка удалилась окончательно, и Эгвейн села за стол и приступила к завтраку. Ей было неловко. Почти все Айз Седай и солдаты Башни ночевали в палатках на Поле Меррилор, а она спала в мягкой постели – и теперь подкрепляет силы фруктами, пусть и несвежими.

Однако в доводах Гавина имелось здравое зерно. Пусть все – включая гипотетических убийц – думают, что Амерлин у себя в шатре. После того как она едва не погибла от рук шончанских головорезов, не грех принять дополнительные меры предосторожности. Особенно если они помогут как следует выспаться.

– Та шончанка, что пришла с иллианцем, – вспомнила Эгвейн, не отводя взора от чашки с молоком. – Ты говорил с ней?

Гавин кивнул:

– За этой парочкой присматривают гвардейцы Башни. Найнив поручилась за них – в некотором смысле.

– То есть?

– Несколько раз назвала шончанку шерстеголовой дурой, но заявила, что преднамеренного вреда эта женщина тебе не причинит.

– Великолепно. – Что ж, Эгвейн не откажется от беседы с желающей поговорить шончанкой. О Свет! Что, если придется вести войну одновременно и с троллоками, и с Шончанской империей?

Гавин уселся на стул перед ее письменным столом. Заметив его покрасневшие глаза, Эгвейн сказала:

– А сам ты собственному совету не последовал.

– Кто-то же должен был охранять твой покой, – ответил он. – Стоило позвать охрану – и все поняли бы, что ты здесь, а не на Поле Меррилор.

Эгвейн попробовала хлеб – интересно, из какой муки его выпекли? – и просмотрела донесение. Гавин был прав, но ей не нравилось, что он совсем не спал перед таким важным днем. До сих пор он держался только благодаря узам Стража.

– Значит, город и впрямь потерян, – признала она. – Стены разрушены, дворец захвачен. Хотя, как вижу, троллоки не все здания сожгли. Многие, но не все.

– Да, – подтвердил Гавин. – Но нельзя отрицать, что Кэймлин пал.

Эгвейн чувствовала, как ему горько.

– Соболезную…

– Многие спаслись, но с таким числом беженцев, нашедших прибежище в стенах Кэймлина, трудно сказать, сколько народу было в городе до нападения. Думаю, погибли сотни тысяч.

Эгвейн невольно охнула. Сотни тысяч?! Считай, что огромная армия стерта с лица земли за одну-единственную ночь. И это лишь начало грядущих зверств. А сколько уже погибло в Кандоре? Можно лишь предполагать…

В Кэймлине хранилась значительная часть провианта андорской армии. Эгвейн представила, как толпы людей – сотни тысяч! – бредут прочь от горящего города, и ей действительно стало дурно. Но мысль о голоде в войсках Илэйн внушала еще больший ужас.

Эгвейн черкнула записку Сильвиане с требованием снарядить всех сестер, искушенных в Исцелении, на помощь беженцам и отправить их через переходные врата в Беломостье. Быть может, туда получится доставить продовольствие, хотя и сама Белая Башня испытывала потребность в припасах.

– Видела приписку в самом низу? – спросил Гавин.

Нет, не видела. Эгвейн нахмурилась, а затем отыскала взглядом предложение, добавленное рукой Сильвианы. Ранд ал’Тор требовал, чтобы все явились к нему ровно в…

Она взглянула на стоявшие в кабинете старинные часы в высоком деревянном корпусе. Полчаса до назначенного времени. Эгвейн застонала и, забыв о манерах, в спешке принялась доедать завтрак. Сожги ее Свет, если она пойдет на встречу с Рандом на голодный желудок.

– Я придушу этого мальчишку. – Она вытерла губы. – Все, нам пора.

– Всегда можно явиться с опозданием, – встал Гавин. – Показать, что он нам не указ.

– Чтобы он говорил со всеми без меня и моих возражений? Мне это не по душе, но сейчас решающий голос за Рандом, и всем крайне любопытно узнать о его планах.

Эгвейн сплела переходные врата, ведущие обратно – в угол шатра, отведенный ею для Перемещения. Шагнув через проем, она вместе с Гавином вышла наружу, на шумное Поле Меррилор. Там переговаривались и перекрикивались люди, вдалеке грохотали копыта: кто галопом, кто кентером, но войска занимали позиции перед встречей монархов. Понимает ли Ранд, что натворил? Собрать такое количество ничего не понимающих, а потому нервных солдат – все равно что бросить пригоршню фейерверков в чугунок и сунуть его в печь. Рано или поздно все закончится взрывом.

Эгвейн должна была взять этот хаос под контроль. Она сделала невозмутимое лицо и решительно двинулась прочь от шатра. Гавин последовал за ней, отстав на шаг и держась чуть левее. Этому миру требовалась Амерлин.

Снаружи ожидала Сильвиана, облаченная в официальное одеяние, с палантином на плечах и с посохом в руке, как будто она собиралась на заседание Совета Башни.

– Когда начнется встреча, проследи, чтобы все было сделано, – распорядилась Эгвейн, передав Сильвиане записку.

– Да, мать, – ответила Хранительница летописей и последовала за ней, но справа.

Даже не оборачиваясь, Эгвейн понимала, что Сильвиана и Гавин демонстративно игнорируют друг друга.

У западной границы лагеря обнаружилась группа споривших о чем-то Айз Седай. Эгвейн прошла ее насквозь, и споров как не бывало. Конюх привел Ситечко – норовистого мерина чубарой масти в таких мелких яблоках, что его шкура походила на решето. Эгвейн взобралась в седло и оглянулась на Айз Седай:

– Только восседающие.

Эти слова породили волну протестов, но спокойных, упорядоченных, высказанных со всей присущей Айз Седай авторитетностью. Каждая считала, что имеет право присутствовать на встрече. Эгвейн продолжала смотреть на женщин, пока те наконец не выстроились в ряд. Ведь они не Свет весть кто, они – Айз Седай, и пререкаться из-за пустяков ниже их достоинства.

Пока собирались восседающие, Эгвейн окинула взглядом Поле Меррилор – громадный треугольник шайнарской степи, с одной стороны ограниченный лесом, а с двух других – сливающимися реками Мора и Эринин. Посреди травянистой равнины возвышался Дашарский бугор, стофутовый выход горной породы с отвесными склонами, а на арафелском берегу Моры виднелся Половский взгорок – плосковерхий холм сорока футов высотой, с пологими склонами, лишь с одной стороны заметно круче спускавшийся к реке. К юго-западу от взгорка были топи, а по соседству с ними находился мелководный участок Моры, известный под названием Хаувальский брод, – удобное место для переправы на пути из Арафела в Шайнар.

Чуть дальше к северу, напротив каких-то древних каменных развалин, располагался огирский стеддинг. Вскоре после своего прибытия на Поле Меррилор Эгвейн нанесла огирам визит, засвидетельствовав им свое почтение, но их на собрание Ранд не пригласил.

Армии сближались. С запада, где Ранд разбил свой лагерь, шли солдаты под знаменами порубежников. Среди них развевался флаг Перрина. Как-то странно, что у Перрина теперь есть собственный стяг.

С юга тянулась к месту встречи – проплешине в самом центре Поля – процессия Илэйн, во главе которой ехала верхом гордая королева, у которой больше не было дворца. Между нею и Перрином отдельными колоннами двигались иллианцы и тайренцы. Правители этих стран привели сюда почти всех своих солдат. О Свет! Кто же допустил, чтобы их армии оказались так близко одна от другой?

Лучше не медлить. Присутствие Амерлин, хотелось бы верить, предотвратит неприятности и успокоит правителей – вряд ли им понравится соседство с таким множеством айильцев. А своих представителей сюда прислали все кланы, за исключением Шайдо. И Эгвейн до сих пор знать не знала, кого они поддержат: ее или Ранда. Некоторые из Хранительниц Мудрости, похоже, вняли ее мольбам, но твердых заверений она так и не услышала.

– Посмотри вон туда, – сказала Саэрин, догнав Эгвейн. – Это ты пригласила Морской народ?

– Нет, – покачала головой Эгвейн. – Подумала, что вряд ли они выступят против Ранда.

По правде говоря, после встречи с Ищущими Ветер в Тел’аран’риоде она не горела желанием пускаться в новые переговоры с Морским народом. Боялась, что проснется и поймет, что у нее выторговали не только первенца, но и всю Белую Башню.